Соловей

Даэрон никогда не подозревал, что ему всё-таки суждено побывать в Гондолине, а тем более в компании вампирши, Финрода Фелагунда и того самого смертного, испортившего его блаженные деньки в Дориате. Впрочем, Берену музыкант был почти благодарен, ведь, если бы не та злополучная встреча с Лутиэн, сам Даэрон продолжал бы околачиваться по кустам с глупой надеждой на любовь. Незаметно бросив взгляд на Тхурингветиль, менестрель признал кусты вполне полезными – именно в зарослях он и встретил её. По пути златовласый эльфийский владыка слегка повеселел, оправился (Тхурингветиль отлично умела находить еду) и чуть растерял слепую веру в людей. Слушая рассказы Даэрона о Нарготронде, Финрод тяжело вздыхал. Беспредел, творимый Куруфином и Келегормом, пора было прекращать. От Финрода Синда узнал, как они очутились в подземельях Саурона. Идея переодеться в орков сейчас казалась несуразной даже подавшему её Нолдо и привела к смерти верных ему эльфов. Саурон развлекался тем, что посылал к пленникам волколаков, а отряд до последнего защищал своего короля. Опоздай Даэрон и Лутиэн хоть на день, ни Берен, ни Финрод бы не выжили. - Я же верил, что принцесса Дориата и правда его невеста, готовился жизнь отдать… Эх! – безнадёжно махнул рукой Фелагунд, не смотря на сына Барахира. Берен возмутиться не мог. Во избежание скандалов смертного почти постоянно затыкали тряпкой. За своё спасение Арафинвион обещал щедро наградить, но почему-то только Даэрона. Не то чтобы музыканту претила благодарность Лорда и высокие титулы… Попросту благодарность была наполовину незаслуженной, поэтому Даэрон отказался. - Мы рады помочь, но не стоит всего этого. Нам ещё предстоит обратная дорога, - он приобнял заулыбавшуюся вампиршу, игнорируя негативную реакцию сородича. - Кому ты на самом деле служишь? – допытывался Финрод. – Морготу? - Я обычный менестрель, - отрезал Даэрон, украдкой кивая на девушку. – Никому не служу, лишь следую за своим сердцем. Тогда Инголдо решительно пригласил, по меньшей мере недолго, погостить в Гондолине и вампиршу. Странная пара согласилась. Сокрытый город был по-настоящему удивительным. Без сопровождения Фелагунда, знающего местонахождение секретного лаза, безуспешно искать эту легенду можно было хоть сотню лет. Кольцо гор Эхориат надёжно защищало тайную долину от вражеских захватчиков. Только пройдя по руслу высохшей реки внимательный путник замечал узкий проход в тоннель, ранее пробитый водами озера. Стража постоянно охраняла все семь врат, что необходимо было преодолеть. Даэрон понимал восхищение обывателей, стоя перед первыми вратами – деревянными. Несколько Нолдор в доспехах и с мечами незаметно окружили их, в основном, направив оружие на Тхурингветиль. - Приказываю пропустить нас. Или вы не узнали родича своего Лорда Тургона? – Финрод выразительно замолчал. Стражи замешкались, но не отступили. - С вами Синда, смертный и Морготова тварь. Что родичу нашего правителя делать в такой компании? По миру бродят слухи, что Фелагунд давно мёртв. Отчего нам верить первому встречному эльфу? – выступил вперёд один из стражей. Финрод помрачнел и вдруг протянул ему что-то на ладони. Не трудно было узнать знаменитый перстень Фелагунда. Берен, у которого перстень не так давно изъяли, обиженно хмыкнул. Стражи с поклоном расступились, пропуская всех пришедших. Чтобы недоразумений больше не возникало, с ними отправили сопровождающего. Семь врат, семь линий обороны, соединённых одной длинной дорогой, иногда переходящей в лестницы, беспрекословно распахивались перед эльфийским владыкой. Даэрон запоминал каждую деталь, планируя позже сочинить балладу про настоящие красоты Гондолина: каменные сооружения, трудный подъём, пробивающиеся по бокам дороги хрупкие вечноцветы, тусклое мерцание лат и главное чудо – вид на белоснежный город в лучах заходящего солнца. Интересно было бы вернуться с этой песней в Нарготронд, удивив рассказами жителей и доброжелательного брата Фелагунда, но музыкант отлично понимал, что в южных землях его спутницу ждёт смерть, и поэтому с сожалением признал идею невозможной. Финрод уверенно шагал впереди их группы, бесповоротно преобразившись в одного из предводителей Нолдор. Следы плена на его облике были почти незаметны: встречные наблюдали только королевскую стать, благородство, золотые волосы и кланялись. Вслед за ним путешественники пересекли множество улиц до самой большой из площадей, на которой находился дворец Тургона. Не доходя до ограды, Тхурингветиль и Даэрон замешкались, глядя на Золотое и Серебряное древа и сомневаясь, идти ли им дальше. Берен попытался усесться у ближайшей клумбы, но был одёрнут вампиршей. - Это так похоже на Валинор! – прошептала она. – Зря мы помогли Фелагунду. Теперь я видела слишком многое, запомнила дорогу сюда и... Владыка давно интересовался Гондолином. Я не могу не доложить, Тургон обязательно об этом догадается. - Тебя никто не тронет, пока я жив, - твёрдо пообещал Даэрон, сталкиваясь взглядом с поджидающим их у ворот Арафинвионом. Финрод отвёл глаза, будто знал опасения вампирши и заранее видел приговор своего кузена. Менестрель с досадой подумал, что желание отплатить добром Ородрету может плохо для него закончиться. Нельзя одновременно осчастливить и себя, и других. Особенно, если другие предвзято относятся к такому счастью. Каждый шаг по великолепному эльфийскому дворцу тревожил гораздо больше, чем вторжение на остров оборотней с Лутиэн. Саурон был знакомым злом, а вот что решит заботящийся о своём народе Тургон можно было только гадать. Местный владыка встречал их на балконе, почти незаметный из-за огромного вывешенного за его спиной стяга со знаменем Дома Финголфина. - Финрод! – Лорд стремительно преодолел разделявшее их расстояние и обнял двоюродного брата. – Я, признаться, не поверил, когда мне донесли, что ты в городе. И до сих пор плохо верю. Где ты пропадал? - В плену у Саурона, расскажу подробнее позже. Главное, что меня вызволили вот эти… - Нолдо обернулся на Даэрона с Тхурингветиль, не зная, как представить спасителей, – господа. Будь к ним снисходителен. Турукано присмотрелся к мявшейся в стороне троице. Повисло опасное молчание, но Финрод вдруг добавил: - Смертного можешь не награждать. Тургон уточнил у кузена: - А не тот ли это Берен Барахирион, с которым ты и ушёл из Нарготронда? Фелагунд согласно кивнул, посетовав скорее на собственную глупость. Увы, Тургон громко хлопнул в ладоши, вызывая стражу. - Ни один смертный ещё не ступал в Гондолин. Сбросьте человека со стены! Даэрон побледнел, не успев одёрнуть вмешавшуюся вампиршу. - Погодите-ка, куда вы тащите мою еду? – возмутилась Тхурингветиль. Ей самой было страшно, и всё-таки она считала, что этот дурной смертный казни не заслуживал. Да, он вёл себя будто самоуверенный баран, не понимал слова «нет» и просто мешался под ногами, но как бы ни злился на него Даэрон, Тхурингветиль достаточно успела изучить эльфа, чтобы понять – даже о Берене Синда будет жалеть. А, соответственно, спокойствия не прибавится и у девушки. Взгляды скрестились на вампирше. Берен смотрел с надеждой, Даэрон – с ужасом, Финрод – сочувственно, а Тургон – изучающе. Наконец, король Гондолина велел отпустить человека. - Не могу не поблагодарить тех, кто помог моему родственнику, поэтому сделаю для вас пару исключений. Во-первых, если таково ваше желание, распоряжайтесь смертным как угодно. Во-вторых, вы понимаете, что я не могу отпустить вас, чтобы вы раскрыли все мои тайны Врагу… Поэтому даю вам шанс остаться жить в Гондолине. Даэрон не поверил в то, что услышал. А когда поверил, долго благодарил эльфийского владыку. Их поселили в южной части города: домик был небольшим, так что иногда от присутствия Берена хотелось избавиться, но человек вскоре нашёл себе занятие. В близлежащих кварталах, как оказалось, обитали, в основном, песнопевцы и прочие творческие личности. Смертный мог пропадать до вечера, усевшись у одного из множества фонтанов и любуясь танцами юных эльфиек. Даэрон, к своему удивлению, тоже завёл дружбу с несколькими музыкантами, которых не обижало присутствие в их компании вампирши. Возможно, они так и прижились бы в тайной долине, если бы однажды Тургону не пришли важные новости из внешнего мира. Приказ наведаться во дворец чужакам передал сам Лорд Дома Арфы – Салгант, обитавший в том же квартале. Даэрон и Тхурингветиль с недоумением отправились к правителю, вынужденно отложив посиделки на площади Богов и с трудом убедив Берена оторваться от созерцания искусства. Они все постепенно изучали белокаменный город и приходили к выводу, что Гондолин составлял конкуренцию Благословенному Валинору. Конечно, Тхурингветиль давно могла ускользнуть одна под покровом ночи, но она не собиралась бросать менестреля, а посему пыталась честно влиться в коллектив местных. - Проходите-проходите, - Тургон и совсем оправившийся Финрод встретили необычную компанию в неформальной обстановке на одной из живописных террас дворца. Сын Финголфина держал в руках несколько писем внушающих размеров. - Чем могу служить, о Мудрейший? – поклонился Даэрон, но король только отмахнулся в притворном ужасе. - Избавь меня от словесных кружев в духе Эльвэ. Орлы принесли тревожные вести из Нарготронда. И из Дориата тоже, - Турукано продемонстрировал конверты с печатями других королевств. - Лутиэн? – первым делом музыкант подумал, что принцесса мертва. Или вернулась искалеченной. Чем ещё могла закончиться самоубийственная идея идти к Морготу? - Лутиэн, - кивнул Нолдо, отчего Даэрону поплохело. – Пишут, стала королевой Ангбанда. Что-то мне подсказывает, вы можете это пояснить. Менестрель облегчённо рассмеялся и долго не мог успокоиться, вперемешку с хохотом рассказывая про выпавшие на его долю приключения. - …А потом её не оказалось на острове, и до меня, наконец, дошло! – эльфа одолела нервная икота. Тхурингветиль также прятала улыбку, один Берен возмущался: - Почему мне сразу никто не сказал, что она меня не любит? Почему я узнаю про Моргота только сейчас? Финрод и Тургон присоединились к общему веселью. Едва успокоившись, правитель Гондолина объявил: - Ангбанд предлагает мир. Я подумываю согласиться. Первым договор подпишет Нарготронд, большая группа с охраной уже отправилась на Тол-Сирион, который Тёмная сторона обещала временно сделать нейтральной территорией, поэтому… Финрод отправится с ними, и вы можете сопровождать его. Тхурингветиль счастливо пискнула, обнимая Даэрона. Всё же она скучала по сородичам и более холодному сумрачному климату. - Никуда я не пойду, - неожиданно провозгласил смертный. – Обратно к Саурону, уж извините, не хочется, в Дортонион возвращаться бесполезно – мой отец мёртв. Здесь вот я недавно с такой красавицей познакомился! А танцует… Тургон уставился на человека, словно взвешивая: скинуть со стены или пусть себе живёт, ведь от одного смертного город не развалится. В конце концов, Лорд согласился с доводами Берена, и все разошлись: кто-то – готовиться к дороге, кто-то – успокаивать Фэа танцами. *** Саурон находился на острове в одиночестве, не считая пары лично выбранных Мелькором людишек, проинформированных, как и что говорить эльфийской делегации. Саурон ненавидел Лутиэн (и всех её соплеменников за компанию), в основном, из-за того, что в Ангбанд его теперь не пускали ни под каким предлогом. Его, Тёмного Майа, не пускали в Ангбанд, потому что Владыка трясся над новой пассией как не трясся над Сильмариллами. А Сильмариллы – вот они, лежат на подставке, сверкая в обрамлении Железного Венца, и Саурону строго приказано отдать их при случае либо Тинголу, либо отправить с кем-то из эльфов в Валинор. Какое кощунство! Все годы противостояния пошли прахом. Сначала Мелькор отдаёт Сильмариллы, потом планирует отпустить пленных Квенди, расформировать армию и… Что потом? Начнёт творить добрые дела? Всё из-за несносной девчонки. Красивой, правда, но коварной и несносной. Саурон её ненавидел и никогда бы не понял смысла любви. Он хотел напугать посетителей Тол-Сириона до смерти, убить каждого, развесив трупы по крепостной стене, но здраво оценивал перспективу быть убитым самому. Как ни возмущался бы Майа, Лутиэн положительно влияла на Мелькора, и при последнем визите он обнаружил, что все раны Вала исцелились, а силы начали восстанавливаться. Год-другой и Мелькор снова будет сильнейшим среди Айнур, но уже вряд ли будет прежним. Некромант так задумался, утопая в злости, что чуть не пропустил момент появления гостей. Люди уговаривали толпу эльфов пройти в другое помещение для переговоров. Саурон выцепил взглядом лица Финрода, менестреля, прикидывавшегося братом Лутиэн, и собственной предательницы-шпионки, уже собираясь рискнуть, разобравшись с неугодными, когда случайно натолкнулся на чьи-то светло-голубые глаза. Финдуилас отправилась на подписание мирного договора вместо отца. В пути они встретили дядю Финрода, благодаря чему эльфийке сразу было предложено возвратиться в Нарготронд, но девушка не согласилась. Её подталкивала вперёд неожиданно проснувшаяся интуиция. Теперь, смотря в багровые глаза слуги Моргота, она оценила насмешку Эру. Выпутав из волос найденный недавно чудом сохранившийся в этих краях цветок, Нолдиэ с улыбкой бросила его Тёмному Майа. Саурон отвлёкся на белые лепестки симбельминэ, чаще называемого вечноцветом, вновь взглянул в светло-голубые глаза эльфийки, напоминающие о небе Западных Земель, и почувствовал острое нежелание её убивать. А она улыбалась, как будто знала, что он понял смысл.