Горечь несбывшихся надежд

На операционной койке лежать крайне не удобно. Здесь воняет спиртами, эфиром и ватой. Чуя плохо воспринимает реальность. Он не помнит как его положили на койку и вкололи снотворное. Он не помнит как оказался в этом странном месте. И он в принципе не понимает почему снова может видеть. От старого дома, который по сути своей должен был наводить ужас, веяло чем то родным. Давно забытым. Накахара принюхался и понял, что это папина готовка, которую он будучи в детстве просто обожал. Рыжеволосый не спешит зайти внутрь, обходит дом по кругу и заглядывает в окно. Напоминает его старую кухню, но что то в ней не так. Чуя внимательно всматривается и помимо белого интерьера замечает маленького мальчика, сидящего на стуле и тихонько напевающего. Малыш что-то рисует на листе, а после говорит о чем-то подходящему к его стулу альфе. Накахара замирает и не может выдавить и слова. Его отец. Его запах. Его погибший отец разговаривал с ребенком и попросил судя по всему о чем то. Из-за этого мальчик подскачил со стульчика и исчез в соседней комнате. Голубоглазый отходит от окна и идёт к входной деревянной двери. Эта дубовая массивная дверь очень тяжёлая и Чуя с трудом отпирает ее, заходя внутрь. Домашней стрепней запахло ещё больше. Внутренний вид дома опрятен и довольно современен, что нельзя сказать о виде с улицы. Омега двигается на кухню, но никого там не видит. Только рисунок остался валяться на столешнице. На листе нарисован человек с каштановыми волосами. Рыжеволосый тянет руку к рисунку, чтобы рассмотреть его поближе, и уже поднеся к нему ладошку, отдергивает, будто ошпарясь. Он наконец то понимает кто изображён на нем. Осаму Дазай – альфа, его муж и отец будущего ребенка. Омега прикладывает мальнькую руку ко рту, закрывая его от удивления. Теперь ему стало жутко. По-настоящему жутко. – Где мой муж?– Чуя оборачивается и готовиться бежать куда-нибудь, но пейзаж перед его глазами меняется и теперь он находится на поляне полной цветов. Недалеко расположился столик и за ним сидели как Накахара понял – его семья. Поль Верлен, Артюр Рембо и его.... Чуе тяжело в это поверить. Брат. Младший брат, который умер в утробе. Тот самый брат по чьей вине у него фобия. Рыжеволосому хочется кого-то винить в своих страхах, но он прекрасно понимает ,что ничьей вины нет в том, что так получилось. Омега бежит, подскоальзываясь и спотыкаясь о какие-то растения, к столику и трое людей обращают на него свое внимание и тут же улыбаются. – Посмотрите, кто это идёт – Рембо поднимается со своего стула и направляется навстречу к Чуе. Голубоглазый поверит не может, что видит это, что чувствует как его папа обнимает его и целует в лоб. Верлен не отстаёт от своего мужа и подходит обнимая обоих омег и стискивая их в объятиях. – Мы так скучали по тебе, сынок. Было очень больно смотреть на тебя, но не иметь права коснуться – Верлен гладит своего сына по волосам и смотрит в родные голубые глаза. – Я хочу тебя кое с кем познакомить – говорит мягким голосом Артюр и оборачивается назад и протягивает руку тому самому мальчику. Ребенок подходит ближе и вкладывает руку в руку омеги. У мальчика волнистые каричневые волосы, голубые глазки и пухленькие щёки. – Юкио – Чуя говорит это с предыханием, разглядывая малыша и когда он падает на колени, то мальчик подходит к нему ближе и протягивает ручки. Накахара обнимает ребенка, прижимая ближе к себе. Это длится минут пять, пока Юкио не приближает к уху рыжеволого и не начинает шептать: – Я очень рад, что смог увидеть тебя, но мне нужно уйти, к моему папе – Накахара не понимает о чем говорит его младший брат, ведь его папа и отец здесь рядом. Они здесь все вместе. Юкио видит в глазах Чуи непонимание происходящего и маленькой ладонью легонько гладит того по волосам. – Раньше вы были моей семьёй, но теперь мой отец ждёт меня внизу. Я хочу увидеть его – ребенок переминается с ноги на ногу и неловко смотрит на взрослых, расположившийся сзади Накахары и они одобрительно кивают, понимая о чем говорит их сын. – Ты дал мне новую жизнь, папа Чуя, взамен на свою. Мне так жаль, что мы больше тебя не увидим – до рыжеволосого доходит не сразу, но душа его давно понимала о чем идёт речь, слезы как крупные бусы стекают по веснушчатому лицу, ресницы подрагивают, а руки трясутся. – Я его больше никогда не увижу? – Накахаре грустно, омега не может вынести то , что он никогда не увидит своего альфу. Этот вопрос риторический и ответа на него не требуется. Но Чуя хочет верить и надеяться, что на этот вопрос есть ответ, но тишина убивает последние крупицы несбывшихся надежд и душа наполняется горечью. Ребенок молча обнимает плачущего взрослого и трётся щекой о мокрую щеку. – Позаботься о родителях, папочка, а я позабочусь об отце внизу – малыш на прощанье ещё сильнее жмется к Чуе и рассыпается прямо на руках у омеги, превращаясь в лепестки цветов сакуры и уносится по ветру. Накахара Чуя с этой секунды обнимал сам себя. *** В операционной заметное напряжение. Пот, стекающий со лба доктора, ваткой убирает медсестра, что не меньше самого врача чувствует нехорошую атмосферу. Доктор аккуратно берет свой инструмент и подносит к гладкой коже, делая разрез. Врач не понимает в чем причина его невроза, ведь он не впервые делает кесарево сечение. Когда разрезают матку, доставая от туда малыша вместе с плацентой дышать становится намного легче. Хорошего здорового мальчика легонько щипают, чтобы он раскрыл свои лёгкие и задышал самостоятельно. Крик новорожденного, кажется, слышится на всю больницу. На свет появилась новая жизнь. Акушерки внимательно осматривают ребенка, чтобы понять какая у него степень асфиксии или есть какие нибудь плохие признаки, угрожающие жизни малышу. Все это происходит за считанные минуты, после чего пуповину перерезают. Пока акушеры нянчаются и укутывают мальчика, врач пытается помощь подавшему омеги у которого резко понизилось давление и сердцебиение. Судя по всему дело в анастезии и врач без замедления начинает делать все нужно, чтобы избежать летального исходов. Но не во всех рассказах заканчивается все хорошо, ведь так? Машины проносятся за окном, день сменяется ночью, лепестки сакуры осыпаются, как и жизнь Накахары Чуи. 12 апреля в 23:34 Накахара Чуя умер от анастезии. *** Когда акушерка быстро выбегает и отдает ребенка новоиспеченному отцу, а затем быстро исчезает за дверями операционной, альфе становится ужасно не по себе. Но как только он обращает внимание на мальчика, что сейчас лежит у него на руках, мир как будто перестает существовать. Дазай Осаму обнимает своего первого и последнего ребенка. Малыш сладко спит и сопит маленьким носиком. Шатен легонько качая ребёночка, напевает ему что-то на ушко. Слезинка за слезинкой скатываются из глаз и капельки счастья падают на личико младенца. – Юкио. Наш малыш Юкио – легонько смеётся кареглазый, продолжая покачивать малыша – Скоро ты сможешь увидить нас. Меня и своего папочку. Альфа чмокает ребенка в лобик из-за чего глазки немного жмурятся, вызывая тем самым улыбку на лице Осаму. Он не помнит сколько просидел со своим маленьким счастьем, не помнит как двери открылись, не помнит как подошла акушерка и забрала ребенка, не помнит как бросился к человеку, накрытому белой простыней и он совершенно не хочет вспоминать эти минуты своей жизни. Ведь.... 12 апреля в 23:40 Дазай Осаму осознал, что остался вдовцом с маленьким ребенком. "Когда ты теряешь кого-то, это чувство всегда остаётся с тобой, постоянно напоминая тебе, как легко можно пораниться."