Молодость всё простит.

Янтарная жидкость в стакане спокойно покачивалась, образуя своеобразные волны. Ремус поднёс стакан прямо к глазам и посмотрел на Сириуса сквозь ярко-желтую пелену. — Как красиво… — рассеяно протянул Люпин. Сириус отчаянно вздохнул. Теперь у него в комнате два пьяных парня. Блеск. Друзья уже перекочевали с кухни в гостиную, где проснулся Джеймс и начал требовать веселья. Поттер заявил, что нечестно что он один пьет, и решил, что напоить Ремуса — отличная идея. И последний сейчас сидел на ковре возле камина, рядом с ним пристроился стакан виски, а сам Люпин что-то рассказывал — … и Лили сказала, что они идут гулять, но выглядела почему-то так недовольно… странно, гулять это ж весело… Джеймс, услышав имя своей возлюбленной, вскинул голову — Что? Ты видел Эванс? Люпин медленно повернулся к Джеймсу и утвердительно кивнул — Она, и еще там были — он принялся загибать пальцы — Алиса… Марлин… и вроде всё. Шли куда-то… гулять, я ж сказал. Тут Сириус переполошился — Это было когда, Рем? — Ну-у-у, ночью. — он сморщил лоб — в полночь где-то. Джеймс фыркнул — А мне все равно. Подумаешь. Гуляют. — Нет, Сохатый, тебе не все равно. — не на шутку заволновался Сириус. — Ты вообще газеты читаешь? Парни недоуменно посмотрели на него. — Ах да, олени не умеют читать. По всему Лондону сейчас гуляют Пожиратели, Джеймс. Они охотятся на маглорожденных. Уже убили несколько семей, убивают ни в чём неповинных детей! Подонки.- плюнул он. — И самое дурацкое — это то, что никто не афиширует, что это дела Пожирателей. Туман в глазах Джеймса начал улетучиваться. Блэк продолжил — Рассказывают, мол, это преступники. Об этом даже не пишут в наших газетах, только в маггловских. Я уверен, что «Пророк» уже купили Пожиратели, вот и не пускают в печать то что происходит вокруг. Но магглы! Их газеты полностью кишат известиями о «загадочных» смертях, но они всегда придумывают им объяснения. Блэк начал наматывать круги по комнате — Зато, наши красавицы пошли гулять. Ночью. Одни. Как только Эванс согласилась на это? Ладно, Марлин, Алиса. Но Эванс? Мрачный и внезапно протрезвевший Джеймс поднялся с дивана, и сказал что нужно их найти. Нельзя было оставлять так всё. — Сохатый, скажи мне на милость, как? Как мы их найдем? Лондон не деревня. — Бродяга, прошу тебя, куда могли пойти шестнадцатилетние девчонки ночью? Они пошли прогуляться в центр, там где огни, музыка, и главное — парни. *** Let's rock everybody, let's rock Everybody in the whole cell block Was dancing' to the Jailhouse Rock Уставшая от нескончаемых танцев, Марлин подбежала к подругам, выхватила у Лили стакан колы и осушила до дна. Кожа у неё была влажная, и блестела в свете фонарей, щеки раскраснелись, а глаза горели огнём. — Тёлки — протянула она — чего вы тут стоите как столбы? Пойдем танцевать! Это так здорово, когда ещё такое будет? Но, не дождавшись ответа, убежала вглубь танцующей толпы, потому что услышала первые ноты любимой песни. — Не нравится мне всё это, Алис. Это неправильно. — Да чего ты? — улыбнулась Алиса.- На самом деле, здорово. Смотри какие все весёлые и счастливые. — Весёлыми и счастливыми их сделал только алкоголь. — отчеканила Лили. — Посмотрим какими счастливыми они будут завтра утром. — Ну Лилс, почему ты так относишься к алкоголю? Разве тебе ни капельки не интересно, каково это? — Нет. Это отвратительно. Мне хватает пьянок в Хогвартсе, после каждого матча. Эти идиоты что-то натворят обязательно, а потом у факультета проблемы. — А-а-а, так это всё из-за Сириуса и Джеймса. Кто-то обнял девушек за плечи, отчего они вскрикнули и собрались бежать. — Меня кто-то звал? — улыбаясь как чеширский кот спросил Сириус. — Блэк! Ты просто дурак! — всё еще нервно воскликнула Лили. — Не отрицаю. Но и ты, как оказалось, не такая уж и умница, Эванс. Какого чёрта вы делаете тут одни ночью? Совсем крыша поехала? — А что такого? Блэк цокнул языком и покачал головой — Ладно, дома поговорим, юная леди. Где третья хулиганка? — Где-то там, — всё так же недоуменно ответила Лили и указала на светловолосую макушку в самом центре так называемого танцпола. Сириус отправился высвобождать подругу из цепкой хватки городской жизни, а Поттер подошел поближе к Лили. Пока Сириус разговаривал с ней, Джеймс не мог оторвать от неё глаз, какая же она красивая. Длинные волосы струятся как, мать его, ниагарский, или какой там, водопад, пухлые красные губки, небольшие щечки, и еле заметные веснушки, как звезды, рассыпавшиеся по её чистому личику. — Поттер. — Эванс. — кинул взгляд на её тонкую шею, и ниже, на то, что открывал большой вырез её майки. Он сглотнул. — Сиськи еще не выросли, чтоб носить такое. «представил, как срывает эту мерзкую, мешающую ему и, кажется, всему миру, майку и подносит губы к нежной плоти.» Эванс ненавистно посмотрела на него, и казалось, что взглядом, та резала ножами. «взял бы тебя прямо здесь и сейчас. да, смотри на меня, Эванс, смотри как можно дольше.» Так они и смотрели друг на друга. Лили — с яростью, Джеймс — с желанием. Ситуацию спас Сириус, который привёл брыкающуюся Марлин — Я хочу танцевать! Отпусти меня, Сириус Орион Блэк! Сейчас же! — Детка, это не наше стоп-слово. — пробормотал парень. — Так, всё в порядке? Эти двое друг друга ненавидят, — Сириус посмотрел на Джеймса и Лили, — Алиса хорошая девочка. — он послал ей воздушный поцелуй. — А где Люпин? А Люпин, ко всеобщему удивлению, нашелся в углу танцевальной площадки, болтающим с, подумать только, девушкой! — Дружище? Ты идешь? На что Ремус только мимолетом махнул им рукой, мол, идите без меня. С горем пополам Сириус и Джеймс доставили девушек в квартиру Блэка, благо она была недалеко, и теперь вели с ними серьезный разговор. Ну, как с ними. Марлин пришлось облить холодной водой, чтобы та успокоилась, и теперь она тихо посапывала в мягком кресле. Алиса убежала на кухню, дабы сделать всем кофе, и весь удар пришелся на бедную Лили, которая сейчас сидела как в воду опущенная. — Сириус, я только вчера приехала домой, я была с родителями в Австрии, а сегодня сразу ко мне пришли девочки, и я не успела даже просмотреть газеты.- чуть не плача тараторила она, осознавая какой опасности подвергла себя и подруг. Чтобы еще раз она пошла у них на поводу! А ведь сразу знала, что это плохая идея. — Ладно, тише, вам повезло, что всё обошлось. Джеймс молчал и смотрел на Лили. Сириус ранее «тактично» намекнул другу-оленю, что ему не стоит так много болтать при Эванс, ибо это никак не повысит его шансов в завоевании ее расположения. Так что сейчас он изо всех сил держался, чтобы не сказать Лили что-то, не упрекнуть её в безответственности, и увидеть как она злится, как сжимает губы и презрительно прищуривает глаза. Но самое неприятное было то, что Эванс на него даже не обращала внимания сегодня. Она ни разу за вечер не обратилась к нему, не посмотрела в его сторону, ни разу не крикнула своим писклявым голосочком «Поттер!» И это его злило. Да, Джеймс Поттер хотел внимания! Большая новость. Неужели всё это из-за его слов о сиськах? Он мельком взглянул на вырез майки. Свет лампы сейчас падал так, что подчеркивал все прелести юной, плавно вздымающейся груди. У Джеймса что-то зашевелилось в брюках. Лили видимо заметила его взгляд, так что быстро поднялась с дивана и побежала на кухню к Алисе. *** Ремус обвел глазами площадку; все были веселы и пьяны. А в самом углу стояла девушка с фотоаппаратом. Парень заинтересовался этой штукой, ведь такие хорошие и большие фотоаппараты были редкостью в те времена. И тут он понял, что диковинная штука-то была не маггловская, а волшебная. И даже больше сказать, Люпин видел такой фотоаппарат в каталоге какого-то магазина Хогсмида! Незнакомка в то время уже сделала несколько снимков, а потом вдруг повернула аппарат на него, прозвучал звук затвора, и Ремуса ослепила яркая вспышка. Из фотоаппарата вдруг вылезло небольшое фото, и девушка, посмотрев на него, хрипло засмеялась. — Ты похож на испуганного джарви! — радостно провозгласила она и всучила Люпину фото. — Очень радует, что меня сравнивают с хорьком-переростком. — протянул парень, разглядывая фото. -Они милые. — пожала плечами девушка и протянула руку для рукопожатия. — Я Амбр, кстати. Дурацкое имя. Мои предки решили очень романтичным назвать меня французским именем. Переводится оно «янтарная», или что-то вроде того. — Ремус Люпин. — он пожал её очень тонкую и холодную руку. — Янтарная? — Можешь звать меня Ам. Ремус рассеянно кивнул. — Ам, а ты откуда? Девушка вдруг пошла к выходу и поманила Ремуса за собой. Ничего не оставалось, как поплестись непослушными ногами за незнакомкой. Они наконец-то вышли с тесного душного пространства и смогли вдохнуть полной грудью. Воздух был холодный и чистый. Девушка уселась на бетонные ступеньки. Ремус медленно подошел к ней и сел рядом. Амбр заговорила. — Как ты мог заметить, мои предки были помешаны на всём французском, вплоть до того, что решили переехать во Францию, когда мне было 8. В 11 меня отправили в Шармбатон. Сначала я думала, что это какой-то монастырь, где бегают нимфы, жрут радугу и срут бабочками. — усмехнулась она. Было забавно слышать такое от милой маленькой девушки, но не по-женски грубый голос, вполне соответствовал её словам. — Но оказалось, что девчонки там умеют веселиться. И они, в большинстве своём адекватные. Чем-то занимаются: кто рисует, кто пишет. Бухают культурно. Пьяные разглагольствования о литературе — это лучшее, что мне случалось слышать. Но есть и тупые куклы, которые только и занимаются тем, что смотрятся в зеркальце и красят свои смазливые мордашки. Ам прервала свой рассказ, полезла в карман широких брюк, достала оттуда пачку сигарет и обнаружила, что она пуста. — Чёрт. Ремус молча протянул ей свою пачку. Амбр скептично осмотрела её, и, тяжко вздохнув, взяла одну сигарету. Будто делая одолжение. Она затянулась, удивленно взглянула на сигарету, и сказала в никуда: — Люпин, ты серьезно, шоколад? — Почему всех это так удивляет? — возвел руки к небу Ремус. Ам снова пожала своими костлявыми плечами. Вдруг, она повернулась к парню, взметнув пеной кудрявых тёмных волос, и игриво улыбнулась, выдыхая дым прямо ему в лицо. Она долго говорила. Рассказывала про учебу в Шармбатоне, про белые колонны и виноград, про вид на океан. И курила. И выдыхала дым ему в лицо, постоянно. Ремус её не слушал особо. У нее был слишком грубый голос, и разговаривала она как сапожник. Ну не нравились ему такие девушки. У Люпина наконец-то появилась возможность разглядеть Амбр. В ней не было ничего особенного: худое лицо с ярко выраженными скулами, бледные губы, нос с горбинкой, густые темные брови. Карие глаза, с янтарными вкраплениями, совсем как виски, которое плескалось у Ремуса в стакане, несколько часов назад. Девушка была очень худая и костлявая, с тонкими запястьями и длинными музыкальными пальцами. Руки у нее дрожали, и когда она подносила сигарету к потрескавшимся губам, не сразу попадала. Ремус сам не заметил как они встали и пошли. Была глубокая ночь, фонари тусклым светом озаряли улицу. Начал моросить противный дождь. На часах уже было около трёх часов ночи, Люпину страшно хотелось спать, Амбр шла рядом и что-то рассказывала; парень зевнул. — Люпин, не спать! — низким голосом прикрикнула она, и Ремус подскочил на месте. — Ты упускаешь возможность пообщаться с, возможно, самым интересным собеседником в твоей жизни. Он ошалело уставился на девушку, глядя на неё сверху вниз. Она была настолько маленькая, что ее макушка доставала Ремусу до подбородка. Он взглянул на тщедушное тельце, усмехнулся, а потом его глаза уперлись в её. И они яростно горели огнём. Подумать только, какая-то незнакомка, которая вцепилась в него как надоедливая докси, теперь кричит на него. Только этого ему и не хватало, для полного счастья. Ремус начал проклинать себя за то, что не пошел с ребятами домой, а остался с этой напыщенной француженкой. — Слушай, Ам, с тобой конечно весело и всё такое, но я сейчас очень хочу… — Что? Подрочить и лечь спать? –вежливо осведомилась девушка. — И это ты предпочтешь приятному общению с девушкой? Ну Люпин, неужели ты упустишь возможность, которая у тебя бывает не так уж и часто? Это был удар ниже пояса. У Ремуса и правда не ладилось с девушками, ибо он был очень застенчив с ними. Но к этой нахалке он относился не как ко всем девушкам, так что совершенно не церемонясь, послал её куда подальше. Амбр жутко улыбнулась, кинула Ремусу его пачку сигарет, которые непонятно каким образом оказались у неё, и, гордо подняв голову, ушла в темноту. Дождь усилился. Ремус устало вздохнул и риторически спросил в никуда: — Все француженки такие придурошные? Он медленно побрёл домой.