Beautiful Li(f)e

      Интересно, будет ли рукоприкладство? Меня, как ту, кто хорошо в детстве был знаком с ремнём и отцовской ладонью, таким не запугаешь. Маму с самого начала предупреждали, что у меня подвижная нервная система, так что родители стойко вынесли все мои выверты. Я частично помню себя в детсадовское время, не вижу особой проблемы изобразить из себя дурное дитё и получить по щам от моих похитителей.       — Дойл? — из-за его спины позвала Кристина на английском. — Что случилось?       Я захлопала ресницами, продолжая смотреть Дойлу в глаза. Первым сдался он. Дойл с шумом втянул воздух и убрал пистолет, пятернёй расчёсывая свои короткие светлые волосы.       — Я слышал, что напуганные дети только по первости спокойные, такая защита. Это психология, — ответил он Кристине.       — Это ты к чему? Он противится? Тогда… — Кристина только замахнулась, чтобы отвесить мне пощёчину, но Дойл перехватил её руку:       — Погоди. Припугнуть мы всегда успеем. Сейчас нужен пряник. Успокойся.       — Я не для того ублажала придурка Энрико, чтобы сейчас успокаиваться!..       Какие интересные подробности. Всё интереснее, захватывающе. Что ж, самое время, думаю…       — Ааааааа… Хнык… ВААААААА! — сперва захныкала, а затем и в голосину завыла я. Пришлось вспомнить самые постыдные и грустные моменты из моей жизни, но это помогло пробить на крокодильи слёзы. — Дяденька, тётенька… хнык… Не ругайтесь… Уаааа!       Дойл принялся меня успокаивать.       — Тише, тише, Цунаёши… — вновь перешёл на японский он, ласково поглаживая меня по волосам. Вот же лицемерная скотина. — Может, хочешь что-то вкусненькое?       — Даже шоколад?.. хнык… — я с шумом втянула сопли, размазывая рукой по лицу слёзы, — с орешками?..       — И с орешками, и с чем хочешь! — заверил меня он. Затем обернулся к Кристине: — Сходи в магазин, купи разного шоколада и прочих сладостей. Что дети любят.       — Почему я?! — вскинулась Кристина, но Дойл одарил её суровым взглядом. Кристина слилась. — Л-ладно…       Следующие несколько часов моей новой жизни превратились из театра ужаса в райское наслаждение. Я сидела и хомячила всякие «Киндер-сюрпризы», пока относительно взрослые люди вели свои взрослые беседы на английском о выкупе. Детская одежда, постиранная и высушенная, пахла стиральным порошком и нервами Кристины.       — Цунаёши, — чуть погодя обратился ко мне Дойл, — можно я срежу прядку твоих волос?       — Да! — разрешила я, открывая очередную игрушку из «Киндера». Ей оказался небольшой пазлик. Его-то я и принялась деловито раскладывать на столе, болтая в воздухе ногами.       Дойл подошёл ко мне с ножницами и аккуратно срезал прядку волос, после чего с ней удалился на верхний этаж. Я осталась в компании Кристины и амбалов.       — Тёть, а тёть? — на ломаном английском пришлось позвать Кристину.       — Я тебе не тётя!.. — сквозь зубы процедила она. — Чего тебе?       — Хотю мафынку! — возликовала я, хватая грязными шоколадными руками Кристину за светлое платье.       — Не трогай меня своими граблями! Это платье от… Чёрт с тобой, куплю, — сдалась она. — Следите за пацаном! — напоследок скомандовала Кристина.       Послышался цокот шпилек, а затем хлопнула входная дверь. На кухне остались: двое амбалов и крайне асоциальная личность, которую сейчас ничего не сдерживает.       Что ж, у меня есть немного времени, которое стоит посвятить тому, чтобы сбежать из этого места. Как бы меня тут не кормили сластями, но пора и честь знать. «Дамой в беде» никогда себя не считала, и ждать пока меня спасут не стану. Почему? Просто потому, что могу.       Я спрыгнула с табурета и, приложив палец к губам, будто усиленно думаю, оглядела кухню. Можно устроить что-то вроде кухонной бомбы или коктейля Молотова, дабы отвлечь моих похитителей и самой сделать ноги под шумок. Сомневаюсь, что мне попадётся что-то вроде нитрата калия, да и на коленке рассчитать соотношение бензино-воздушной смеси в этих условиях как-то не представляется возможным, что и говорить о времени на химическую реакцию.       Я мысленно поблагодарила родителей на дурацкие сериалы, которые из-за них фоном шли по телевизору. Какого дерьма только «НТВ» не выпускает, но, будем честны, они информативны.       Взгляд зацепился за упаковку пшеничной муки. Задорно попискивая, я ринулась к столу, где была мука, и схватила её. Слабенькие ручки не выдержали веса упаковки и она упала на пол. Впрочем, я не расстроилась.       — Мальчик, не хулигань, — пробасил мне амбал, но я не слушала.       Перевернув упаковку, я пробежалась по тексту глазами. Вот это то, что нужно. Мне повезло. Разорвав упаковку, я принялась потрошить её, рассыпая то там, то сям муку, превращая всё в снежно-белый цвет. Амбалы были в ярости, но с их габаритами явно не бегать за ребёнком по крошечной кухоньке. Нырнув под ногой у амбала, я попутно выхватила у него из кармана брюк пачку сигарет. Как подсказывал мне опыт, там спички или зажигалка. Это оказалась зажигалка. Провернув ещё пару манипуляций, дабы довести пыль до нужной кондиции, я подожгла картонную коробку, и та заполыхала.       — Что ты?.. — последнее, что успел крикнуть один из амбалов.       Замахнувшись, я бросила пачку, несясь в сторону входной двери. За моей спиной приятно бабахнуло.       Я выбежала из дома и огляделась. Ночная улица выглядела совершенно безлюдно — какой-нибудь частный сектор или спальный район. Бежать в соседские дома за помощью очертя голову я не спешила. Мало ли, куда меня занесло. Но и оставаться у дома похитителей дольше было нельзя, потому я, перелезая через невысокие оградки, стала пробираться задними дворами подальше отсюда. Дети боятся темноты, стараются идти по освещенным улицам — это правда, это рефлекс. Некоторым до самой старости кажется, что в темноте может притаиться злое чудовище. Но в моей ситуации в темноте вполне могла притаиться я сама. Кем бы там ни были мои похитители, чёрта с два меня поймают и выследят так просто.       К утру я была уже далеко от места своего заточения, и совсем не там, где нормальный человек стал бы искать ребенка. Оставалось как-то раздобыть деньги и какое-нибудь средство связи, благо, оказалось, что я в Японии, а не другой стране. Значит, меня никуда не увезли. О полиции я совершенно точно не думала. Откровенно говоря, мне было совершенно наплевать, арестуют похитителей или нет. Самое важное для меня — не видеть их больше в этой жизни, и полиция — не самый лучший способ этого добиться.       Со взрывом пусть сперва разберутся.