Аlways with you.

      Гермиона взвизгнула, Блэк вскочил на ноги. Гарри подпрыгнул, словно его ударило током, а Лили внимательно наблюдала за старым другом.       — Я нашел это рядом с Гремучей ивой, — сказал Снейп, отбросив в сторону мантию–невидимку. Он все время следил, чтобы волшебная палочка была нацелена в грудь Лунатика, — Очень удобная вещь, Поттер, большое спасибо… — Северус слегка запыхался, но на его лице сияло выражение плохо сдерживаемого триумфа. — Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? — глаза профессора сверкали. — Я как раз шел в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять свое зелье, я понес вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на нее и сразу все понял. Вы бежали известным мне туннелем и далее исчезли…       — Северус, вы ошибаетесь, — настаивал Люпин. — Ведь вы слышали далеко не все, я сейчас объясню… Сириус здесь вовсе не для того, чтобы убить Гарри…       — Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше. — глаза Снейпа пылали фанатичным огнем, а голос дрожал в предвкушении победы. — Вот интересно, как это понравится Дамблдору… Он был так уверен в твоей совершеннейшей безвредности, Люпин, вервольф ты наш домашний…       Лили, которой это изрядно надоело и достало, устало зевнула, после чего в ее глазах появился некий огонек, и она усмехнулась. А уже в следующую секунду в комнате повеяло холодом, а воздух с каждой секундой набирал обороты, становясь все холодней и холодней. В помещение начала подниматься пыль, а ребята вздрогнули. Поттер удивленно наблюдал за матерью, которая подлетела к Северусу и дунула ему в затылок, отчего его черные волосы разлетелись, попадая прямо в лицо. Профессор дернулся в сторону, а после закрутил головой. Сириус и Люпин внимательно наблюдали за происходящим.       А потом хлоп! Тонкие, гибкие, как змеи, шнуры упали перед ногами Снейпа. Он отскочил и темными глазами уставился на мужчин. Блэк, подумав, что это его шанс, кинулся в сторону профессора, но тот ловко увернулся и выставил палочку так, что та была направлена в лоб Бродяги.       — Только дай мне повод, — прошипел Снейп, — дай повод, и, клянусь, я убью тебя.       Сириус замер. Трудно было сказать, чье лицо сильнее искажала ненависть. Гарри оцепенело смотрел на них, не зная, что делать и кому верить. Он взглянул на друзей — Рон пребывал в полном смятении и продолжал бороться с Коростой; Гермиона, хотя и неуверенно, но все же приблизилась к Снейпу и замирающим от волнения голосом хотела что-то спросить, но начались переговоры между мужчинами. Они начали спорить, отчего все гриффиндорцы испуганно и непонимающе смотрели на это все. А в конце недружеской беседы, в глазах Северуса плясали безумные огоньки, каких Лили никогда раньше не видела. Было ясно: никакие доводы его не проймут. Поэтому, понимая, что ничем хорошим это не закончится, подлетела ближе к слизеринцу и, резко выдернув палочку из его рук, кинула в сторону Сириуса. Тот ловко поймал предмет и победоносно усмехнулся. И в этот момент решение созрело в долю секунды. Не успел Снейп сделать шага, как Гарри вскинул волшебную палочку.       — Экспеллиармус! — крикнул он, и, надо заметить, не он один.       Рон и Гермиона с удивительным единодушием приняли тоже решение. Грянуло сразу три заклинания, раздался оглушительный взрыв, затрещала дверь, едва удержавшись на древних петлях; Северуса сбило с ног и ударило о стену, он сполз на пол, потеряв сознание, из–под волос по лицу побежала струйка крови. Блэк заметил, что Гарри зря это сделал, лучше было бы, если бы этим занялся мужчина.       Гарри отвел глаза в сторону. Даже теперь он не был уверен, что поступил правильно. Но наткнувшись на взгляд матери, которая смотрела на него, улыбнулся, после чего снова посмотрел на крестного. А Лили, сжав губы, подлетела к Снейпу и, еле удержавшись, внимательно взглянула ему в лицо. Такое знакомое и родное, ее лучший друг детства, который сделал после ей очень больно. Но сейчас, смотря на него, она не испытывала обиды, наоборот, хотела сказать, что давно простила его. Поэтому рука сама потянулась к волосам мужчины и легонько потрепала их. Вздрогнув, Лили отдернула ладонь и выпрямилась. Развернувшись, она увидела хмурые лица присутствующих. Кажется, пока она пребывала в своих мыслях, здесь была беседа.        — Значит, пора представить веские доказательства, — заявил Бродяга и протянул руку, — Ты, парень, дай мне Питера.       Но Рон теснее прижал к груди Коросту. А потом он выдал вопрос, который никто не ожидал. Римус присоединился к ученику, заинтересованно взирая на бывшего мародера. Блэк сунул под мантию крючковатые пальцы и вынул смятый клочок газеты, разгладил его и показал всем. Это была фотография семейства Уизли, напечатанная прошлым летом в «Ежедневном Пророке». У гриффиндорца на плече сидела Короста. У Гарри от всего услышанного стали перегреваться мозги. Ведь бред же, абсурд — и все же… А еще слова матери, которые он произнес вслух. Ведь она права, рассказала правду, а это значит…       Начался небольшой спор, который только ухудшил ситуацию, пока не заговорил Бродяга:       — Мне жаль, Гарри… Я все равно что убил их… В последнюю минуту я уговорил Лили и Джеймса переменить свой выбор, сделать Хранителем Тайны его. В этом моя вина… В ту ночь, когда они погибли, я хотел проверить, как там Питер, убедиться, в безопасности ли он. Приехал к нему в убежище, а его там нет. И никаких следов борьбы. Я заподозрил неладное и сразу же помчался к твоим родителям. Увидел их разрушенный дом, их тела и все понял: Питер предал их. Вот в чем моя вина.       У Блэка сорвался голос, и он отвернулся. А Лили, будь она жива, возразила бы. В чем, в общем начала заверять сына, шепча ему слова на ухо. Гриффиндорец в который раз за этот вечер вздрогнул, но внимательно вслушивался в слова матери.       — Существует лишь один способ выяснить, что произошло на самом деле. Рон, дай мне крысу.       — А что вы с ней сделаете? — с опаской спросил Уизли.       — Заставим принять истинное обличье. Если это действительно крыса, ей это не повредит.       После краткой борьбы с собой Рон все же решился, протянул Коросту, и Люпин взял ее. Короста визжала уже безостановочно, крутясь и барахтаясь; ее маленькие черные глазки лезли из орбит. Люпин поинтересовался, готов ли Сириус, на что Блэк кивнул и подошел к старому товарищу, держащему бьющуюся в руках крысу. Повлажневшие глаза крестного Поттера запылали огнем. Они вместе подняли палочки, и Люпин крепко сжал крысу одной рукой, другой поднял волшебную палочку. Все кругом озарилось бело–голубой вспышкой из двух волшебных палочек; на какую–то секунду Короста зависла в воздухе, ее черное тельце бешено извивалось, Рон взвыл, и крыса с негромким стуком упала на пол. Сверкнула еще одна слепящая вспышка и тогда… Как будто они наблюдали за ростом дерева в замедленной киносъемке. Проклюнулась и стала увеличиваться голова, появились побеги–конечности. Еще миг — и на том месте, где только что была крыса, стоял человечек, скрючившийся от страха и заламывающий руки. Перед ними предстал коротышка, едва ли выше Гарри и Гермионы; жидкие бесцветные волосы растрепаны, на макушке изрядная лысина; кожа на нем висела, как на толстяке, исхудавшем в одночасье. Вид был облезлым, как у Коросты в последнее время. Да и вообще что–то крысиное сохранилось в остром носике, в круглых водянистых глазках. Прерывисто дыша, он оглядел комнату и бросил быстрый взгляд на дверь.

***

      Лили вылетела самая первая, порываясь на воздух, который ей не нужен. Но ветер успокаивал, приводил мысли в порядок. Слушать то, что было минут десять назад было неприятно. Противно и отвратительно. Кто мог подумать, что вечно испуганный мальчишка, который присоединился к мародерам предаст Поттеров. Но, по ее мнению, Гарри поступил правильно, решив, что Питера нужно сдать дементорам. Она знала, чувствовала, что первым поднимется Гермиона, за ней Люпин, Петтигрю и Рон, словно участники какого–то диковинного шестиногого забега; за ними неспешно шли Сириус и ее сын, о чем-то беседуя. Когда они все показались на улице, девушка улыбнулась, наблюдая, как Бродяга и гриффиндорец отходят в сторону, чтобы поговорить. Она ступает следом, чтобы послушать.       — Понимаешь, что это значит? — спросил Сириус у Гарри, когда они остановились. — Разоблачение Петтигрю?       — То, что ты теперь свободен, — ответил Гарри и улыбнулся краешком губ.       — Да… А скажи, ты знаешь, что я твой крестный отец?       — Знаю. — хмыкает брюнет и оборачивается назад, где видит фигуру матери.       — Хм–м… Твои родители назначили меня твоим опекуном, — с некоторой неловкостью продолжал Блэк, — Если с ними что случится…       Гарри резко вернул свое внимание мужчине и не верил своим ушам. Неужели Сириус предложит ему то, о чем он начал мечтать.       — Я, разумеется, пойму если ты захочешь остаться с дядей и тетей… Но ты все–таки подумай. Мое доброе имя восстановлено… может, если бы ты захотел… э–э… другой дом…       Гарри даже стало жарко от предвкушения слов крестного.       — Ты хочешь, чтобы я жил с тобой? — воскликнул он немного нервно. — Уехал от Дурслей?       — Я так и знал, что ты будешь против, — совсем смутился Блэк и опустил голову вниз, его внимание неожиданно привлекла трава под ногами. Не замечали, какая она зеленая? — Я просто подумал…       — Да. Я мечтаю расстаться с Дурслями! А дом у тебя есть? Когда можно туда поехать?       Сириус резко взглянул на парня. Гарри первый раз увидел, как мрачное лицо Бродяги озарила улыбка. Перемена была разительна: словно кто–то другой, лет на десять моложе, вдруг проглянул сквозь изнуренную маску; и Сириус на какой–то миг стал похож на того человека, который весело смеялся на свадьбе родителей крестника. Лили прикрыла глаза, чувствуя, что очень сильно хочет расплакаться. Ну почему все так? Почему она сейчас не может находится рядом с сыном в живом обличье?       Луга были погружены в темноту, и лишь далекие окна замка светились во мраке. Не говоря ни слова, двинулись дальше; Петтигрю по–прежнему сопел и время от времени принимался хныкать. У Гарри в голове звенело: он уедет от Дурслей, будет жить с Сириусом Блэком, лучшим другом родителей… Дурсли в обморок упадут, когда он им скажет, что будет теперь жить у преступника, которого они видели по телевизору!       Облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет. Люпин, Петтигрю и Рон остановились так неожиданно. Сириус замер, махнув рукой Гарри и Гермионе, чтобы те не двигались. Брюнет видел силуэт Люпина, профессор точно окостенел, и тут же его руки и ноги стали дрожать.       — Господи! — ахнула Гермиона. — Он же сегодня не принял зелье! Он опасен!       — Бегите! — негромко крикнул Блэк и побежал вверх, чтобы закрыть Грейнджер и Уизли собой. Поттер побежал за ним, а Лили просто всплыла вверх, — Бегите немедленно!       Но как они могли убежать? Рон–то прикован к Петтигрю и Люпину. Гарри рванулся к другу, но Блэк без церемоний обхватил его поперек туловища и отбросил. Раздался грозный рык. Лицо профессора вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. В тот же миг Сириус исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя пес. Едва оборотень вырвался из наручников, пес схватил его за холку и потащил в сторону, подальше от Рона и Петтигрю. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями. Гарри стоял, поглощенный схваткой, ничего больше не замечая. У него за спиной раздался крик Гермионы, и Гарри, придя в себя, обернулся. Петтигрю кинулся за упавшей волшебной палочкой Люпина; Рон, не удержавшись на своей забинтованной ноге, упал. Грохнул взрыв, вспышка света — и Уизли лишился чувств. Лили рванула в сторону палочки и быстро перекинула ее в руки сыну. Но слишком поздно. Петтигрю успел превратиться. Гриффиндорец заметил только длинный, облезлый хвост, скользнувший сквозь наручники на откинутой руке друга, и услышал легкий шорох в траве. Тишину разорвал вой и громовое рычание. Гарри оглянулся — оборотень во весь опор мчался к Запретному лесу.       Брюнет в отчаянии огляделся. Блэк и Люпин исчезли, так что компанию им составлял один Снегг, все еще висящий без сознания между землей и небом. После чего обернулся к друзьям. Веки Рона смежились, рот открыт. Он никого не видел и не узнавал. Но он, несомненно, был жив, друзья слышали его дыхание.       Миссис Поттер, грустно улыбнувшись, приказала, а именно это она и сделала, вернуться в школу и не высовываться от туда, после чего поцеловала сына в лоб и тоже скрылась в деревьях Запретного Леса. Он хотел сделать шаг в сторону звуков, но в это время наружу вылез профессор Снейп. А выглядел он устрашающе и, ничего не желая слушать, повел учеников в сторону Хогвартса.

***

      Призрак Лили Поттер смотрел на все скучающим взглядом. Если бы она могла, она бы сделала сейчас все, что в ее силах, но тут ее помощь не нужна. Сириуса признали невиновным благодаря словам, которые знала только она и мародеры. Все это, конечно передал Гарри, но изначально ему не поверили, ведь Петтигрю все-таки сбежал. Но приложив немного усилий, миссис Поттер достала некие доказательства, поэтому Блэка решили помиловать, но с дозором.       Ее сын светится, как начищенный чайник, а Гермиона качает головой, так как только они вдвоем знают, что сделали в тот день, когда это все произошло. Видел, что сделала его мать, пытаясь предотвратить весь ужас, и был счастлив, что у него теперь есть крестный и призрак хранитель. Учебный год слишком быстро подошел к концу, поэтому ученики собирались домой. Лили наблюдала за сыном, пока не поняла одну вещь, которая защемила где-то внутри.       Обернувшись, Гарри посмотрел на мать, а потом наружу. За стеклом металось что–то маленькое и серое. Он встал, присмотрелся — крошечная сова несла письмо, которое было чересчур велико для нее. Гриффиндорец быстро открыл окно, высунул руку и поймал малютку, по ощущению она напоминала пушистый снитч; мальчик осторожно внес ее внутрь. Уронив письмо на пол, сова весело запорхала по комнате, явно довольная, что выполнила поручение. Величественная Букля неодобрительно щелкнула клювом. А женщина улыбнулась. Гарри подобрал письмо, оно было адресовано ему. Он вскрыл его и ахнул:       — От Сириуса!       Бывшая Эванс усмехнулась, после чего потрепала сына по волосам и пробежалась глазами по знакомому почерку.       Готовность матери пожертвовать жизнью ради своего ребёнка дала Гарри Поттеру такую защиту, какую Волан-де-Морт не мог и вообразить. Смертельное заклинание отскочило от мальчика, оставив ему как напоминание о случившемся лишь шрам на лбу в виде молнии. А Волан-де-Морт потерял всё. Любовь Лили помогла Гарри Поттеру выжить в ту ночь и хранила его после долгие годы.

— Значит, мальчик должен умереть? — спросил Снейп очень спокойным голосом.       — И убить его должен сам Волан-де-Морт, Северус. Это самое важное.       Опять настало долгое молчание. Потом Снейп сказал:       — Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради нее. Ради Лили.       — Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. — Дамблдор по-прежнему не поднимал плотно сомкнутых век. — Тем временем связь между ними все крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нем, он устроит все так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волан-де-Морта.       Дамблдор открыл глаза. Снейп смотрел на него с ужасом:       — Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?       — Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?       — В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Снейп поднялся со своего места. — Вы меня использовали.       — То есть?       — Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя…       — Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьезно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?       — К нему? — закричал Снейп. — Экспекто Патронум!       Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань. Она приземлилась на пол кабинета, один раз пробежалась по нему и выпрыгнула в окно. Дамблдор смотрел, как она улетела, а, когда её серебристое сияние исчезло, он повернулся к Снейпу, глаза которого были полны слёз.       — После стольких лет?       — Всегда, — ответил Снейп.