Лебединые воды

Лишь на следующее утро Минако нашла в себе силы ответить на звонок отца. Отписавшись несколькими смс-ками с успокаивающими заверениями в ее здоровье и переговорив с бьющейся в истерике матерью, отдыхающей на очередной оздоровительный базе, девушка попыталась сосредоточиться на выступлении и позабыть о том, что, возможно, скоро уедет назад в Англию. По крайней мере, тон мистера Айно был весьма однозначен и ничего хорошего не сулил. Отец обещал в ближайшие дни закончить какие-то невозможно важные дела и тут же отправиться в Токио. Минако вяло возражала на его гневные тирады, с трудом успокаивала мать, которую, слава небу, больше волновало самочувствие дочери, а не то, что она задумала стать певицей, и размышляла, что ей делать дальше. От занятий Минако отстранили, поэтому времени был вагон и тележка, и Мина впервые за несколько недель не знала, куда себя деть. Раньше у нее постоянно находились какие-то дела и заботы, ей было необходимо куда-то бежать, что-то репетировать... А теперь она осталась неожиданно одна со страшным сумбуром в голове. Правда, киснуть в одиночестве Мине не дали. Уже на следующий день после злополучного обморока, ровно в полдень к девушке завалилась ни много ни мало целая толпа, которая тут же заполонила небольшую квартирку Айно. Девушке с трудом удалось рассадить ораву одногруппников, неожиданно проявивших участие к ее проблеме. Честно говоря, имена некоторых ребят Мина знала не слишком твердо и поэтому невольно смущалась всеобщему вниманию. Когда все двадцать с лишним человек наконец рассредоточились по стульям, креслам и подушкам, Минако наконец смогла выслушать, по какому поводу собралось столько народу. - Ну что ж, Минако, - мистер Тохо как всегда выглядел крайне экстравагантно в своем фиолетовом пальто и с до деревянности лакированной прической, - сейчас ты получишь весьма ценный жизненный урок. Урок признания. Все уставились на учителя с недоумением, а Минако с усилием постаралась согнать совершенно глупое выражение со своего лица, потому что преподаватель смотрел на нее в упор. - Все мы здесь, а это значит, готовы прийти тебе на помощь. Мы верим в тебя и надеемся, что ты оправдаешь наши ожидания. Чудно. Еще каких-то двадцать пять человек, ждущих от нее неизвестно чего. Мина вскользь подумала, что и родителей ей было вполне достаточно. И вообще... она-то думала, что ребята приехали поддержать ее. - Честно говоря... - замялась Айно, переводя взгляд с Тохо на одногруппников, - я не совсем... - Совсем-совсем, - махнул ладонью учитель, и, черт возьми, никому не было понятно, к чему он ведет и что имеет в виду. - Мы все признали твои способности и готовы бороться за них вместе с тобой. Наверное, мне стоит извиниться, что я не слишком вникал в твои проблемы и невольно создал серьезную нагрузку, но все это, поверь, из самых благих помыслов. Врать не буду: сначала я был очень скептически настроен в отношении тебя. Когда человека переводят за откровенную взятку, да еще и взваливают на шею, мол, готовьте... Невольно ощущаешь если не неприязнь, то отторжение, не находишь? - Минако была готова сквозь землю провалиться, а Тохо между тем продолжал: - Да и уровень твоей подготовки... Не обижайся, Мина. У тебя есть способности. Я бы не стал так вкладываться в бесталанного человека. И в течение этого месяца ты не только проявляла трудолюбие, но и недюжинную стойкость. Даже моя сестрица, а она, как ты могла уже понять, настоящая демонесса по части педагогики... - Мистер Тохо, - не выдержала Рей, и все за это были ей очень благодарны, - не могли бы вы уже ближе к делу? - Мы пришли помочь, - не стал обижаться Тохо на бесцеремонность своей студентки. - У нас есть неделя. Неделя времени и двадцать с небольшим человек, полных энтузиазма и веры в тебя. - Так вы что, приехали готовить мое выступление? - опешила Мина, оглядывая собравшуюся в толпу и не веря в происходящее. Рей, Усаги, Тохо. Ятен. Парень, с которым Мина не пожелала сесть в тот первый день, когда пришла на пары. Девчонки из местной богемы, едва обращающие внимание на людей "не своего" круга. Несколько ботаников, не проявляющих себя нигде, кроме обязательных репетиций. И еще многие ребята, которых Айно толком не знала. И все они с одинаковой готовностью смотрели на нее во все глаза, желая помочь. Что, такое еще бывает? - Ну конечно, - весело хлопнула ее по плечу Усаги, сидящая рядом, явно не понимая, почему лицо подруги так вытянулось. - Я даже не знаю, что сказать, - призналась Мина, чувствуя, что в глазах щиплет от нахлынувших чувств; надо признать, никто и никогда не делал для нее ничего подобного - оставить свои интересы ради нее... - Скажешь потом, - не дал развиться сентиментальному моменту Тохо. - А теперь за дело. После долгих и шумных споров было решено заменить "Bacano" песней, которую Мина давно хотела спеть со сцены, но шансов не имела, - "Route Venus". Минако хотела песню именно на японском, чтобы ее отец наконец понял, как она хочет остаться здесь, в Токио, и учиться на того, на кого хочет, чтобы он почувствовал и проникся... Зарядившись энергией одногруппников, Мина и сама невольно поверила, что все еще можно исправить. Оказалось, что в ее группе были ребята, отлично работающие с музыкой и минусовкам, были и те, кто решился взяться за костюм, прическу, макияж... Конечно, все это могли предложить и организаторы концерта, однако вряд ли бы кто-то из штатного персонала с таким же рвением хотел помочь Мине. Тохо, заручившись помощью Ятена и Рей, взялся за вокал. Остальные тоже расстредоточились по определенным позициям. В итоге шумная толпа ушла только через несколько часов, оставив хозяйку квартиры в тишине и одиночестве, о которой вещала медсестра. И хотя голова Минако буквально раскалывалась на тысячу осколков, девушка была счастлива. *** Впрочем, на этом ватно-сахарная идиллия и закончилась. Тем же вечером, по-турецки рассевшись перед ноутбуком прямо на полу и обложив себя несколькими термосами с кофе и круассанами из ближайшей пекарни, девушка, кажется, в сотый раз повторяла слова "Route Venus", напевая под поставленную на повтор минусовку. Она и так знала их до дыр, но снова и снова начинала с начала, и это странным образом помогало не думать, что все может быть тщетно. Глядя на ажурное полотно света, пробивающееся сквозь белый тюль, то гаснущее медово-оранжевым, то ласкающее розовым и сиреневым, Мина сидела до затекших ног и пела, пела, время от времени пригубляя стынущий в крупном стакане кофе. У нее слезились глаза и саднило горло, однако Минако словно боялась замолчать, остаться в тишине и потерять ту легкую, упругую ниточку, соединяющую ее с теми, кто, кажется, от всего сердца хочет ей помочь. И ей было почему-то колко и горько, что кого-то из них она совсем не замечала. *** Уже в полдень Минако не знала, куда себя деть. Вообще-то она обожала подольше понежиться в кровати, с удовольствием вдыхая аромат единственно любимого ягодного кондиционера, потом неспешно пойти в душ и, врубив влагозащитный приемник, подпевать солисту, вооружившись тюбиком зубной пасты, который при должной фантазии спокойно заменяет микрофон. Вылив по меньшей мере треть бутылки детского геля для душа и с трудом смыв после него всю пену, закутавшись в несколько полотенец (одно черное, отцовское, другое - розовое с золотом - мамин подарок), долго валяться перед телевизором, уминая хлопья с йогуртом и стараясь ровно накрасить ногти; а потом, наспех собравшись, потому что явно опаздывает, бежать на какую-нибудь суперважную встречу с подружками или симпатичным парнем, опять прогуляв скучные пары. Идеальное утро. Утро, которого давно не было и, возможно, уже не будет, потому что теперь вся ее жизнь перевернулась вверх дном, и даже пары перестали быть такими уж нудными. С трудом домаявшись до двенадцати, Минако чуть ли не переместилась со всем скарбом в прихожую, поминутно проверяя часы и, усевшись на стул, раздражающе качая туда-сюда ногами, чтобы уже хоть куда-то деть бьющий через край адреналин. Ноутбук, зажатый подмышкой, чуть ли не выскальзывал на темный паркетный пол, но Айно почему-то упрямо держала его в руках, хотя вполне бы могла положить на столик. Наконец, в двери позвонили, и девушка с трудом удержала компьютер. Чуть ли не кинув его на столешницу, машинально одернув бордовый в чайную розу вельветовый сарафан на лямках, Минако рывком открыла дверь. Лицо Рей с замершей в воздухе рукой, чтобы постучать еще раз, скривилось, и брюнетка смешно похлопала ресницами. Ятен, стоящий по левую руку от нее, вопросительно приподнял идеальные белые брови. - Ты что, прямо у двери стояла? - изумленно спросила Хино, глядя на взъерошенную и чуть ли не борющуюся с одышкой Айно. - Ну заходи уже, - Минако едва ли не втащила Рей в прихожую и, не придумав ничего лучше, с постным видом кивнула Ятену. Она, конечно, понимала выбор Тохо: Коу - единственный на их курсе действующий певец, который может похвастаться не только наличием записанных и выпущенных песен, но и реальных, а не воображаемых в розовых мечтах поклонников. Айно и сама втайне растекалась лужицей от его голоса, так мощно и гармонично сочетающегося с музыкой, что уж. Но вот ходить в ученицах Ятена хотя бы неделю... пожалуй, сомнительная и не слишком-то радостная перспектива. По крайней мере, после той выходки с автографом, которая до этой самой минуты Мине казалась вполне безобидной и забавной шалостью. А теперь, после этой его ровно-высокомерной рожицы с приподнятыми бровями... Стоп, Айно, успокойся уже. Не съест же он тебя! Минако нервно хихикнула, и Рей, стащив слипоны и положив сумочку на столик, кинула на подругу странно-красноречивый взгляд. Похоже, не только Мине было неуютно в компании восходящей звезды эстрады. Ятену же, кажется, было все равно. Обувшись в одноразовые тапочки с поросячьими мордочками, на которых он на несколько мгновений задержал спокойный взгляд, парень с совершенно невозмутимым видом прошел в комнату. - Проходите, - Минако изо всех сил постаралась выглядеть радушной и, указав на крошечный зеленый диванчик, заставила несчастную Рей присоединиться к Коу. Минако мало знала свою новую подругу, но ее нервозность не могла не удивлять. Сжавшись на самом краешке и по-сиротски сложив на коленях руки, Хино таращила на Айно фиалковые глаза с таким видом, словно соседствует с приведением. Мина подтащила пуфик, уселась, и наступила звенящая тишина. Один, два, три, десять... - Чудесно сидим, конечно, - Ятен сложил руки на груди, и Айно почему-то съежилась от этого жеста, - но у меня вообще-то есть еще дела. Минако почему-то подумала о ресторанном критике, который слишком долго ждет свой идеальный ужин, а она, недотепа такая, почему-то его не несет. Пожалуй, Коу очень подошло бы данное амплуа, осталось только сменить джинсы и синюю футболку на что-нибудь более деловое. Так и не дождавшись вразумительного ответа, Ятен, легким движением смахнув с глаз косую челку, возвел зеленые глаза к потолку: - Минусовка, Айно, почему я ее еще не слышу? - всем голосом демонстрируя свое быстро исчерпывающее себя терпение, парень скучающе уставился на Айно, и по ней пробежала вторая волна морозной дрожи. Если сейчас ей кто-то сунет под нос градусник с отметкой "- 10", она даже не удивится. - А, сейчас, - спохватилась девушка и рысью кинулась за оставленным в прихожей ноутбуке. Плюхнув потрепанный аппарат, криво заклеенный вкладышами от жвачек, Минако быстро нажала на скинутую на рабочий стол минусовку и запела. Айно казалось, что она уже и не поет, слова сами льются странным речитативом, почти не соприкасаясь с мыслями; они выходят на автомате, ложась на музыку, и девушка почти не понимает слов. Глядя на синий цветочек на обоях прямо над головами Ятена и Рей, девушка старалась не думать ни о чем, а в первую очередь о тех, кто ее слушает. Точнее, Хино в счет как-то не бралась, она - подруга. А вот Коу... Кошмар, могла бы и поменьше об этом думать! - Так, стоп, Айно, - не выдержал Ятен, и Мина нелепо замолчала с открытым ртом; минусовка шла дальше. - Ты что, считаешь, что это нормально? - его голос был очень ровным, вот прямо очень, однако Минако, кажется, слышала каждый перелив эмоций - от возмущения до сдержанной злости. Впервые за все время Рей вздрогнула и повернула к нему голову. - Что-то не так? - не нашлась Айно, садясь на пол рядом с ноутбуком, выключая музыку и чувствуя, как на щеках пламенем расцветают пятна румянца. - Ты меня прости, конечно, - добродетельно мягко заявил парень, совсем без сожаления скривив губы в откровенно-презрительную гримаску, - но если ты реально собираешься выдать эту халтуру, прикрывшись нашими именами, то я умываю руки. У Айно сердце к ногам рухнуло, а потом, сжавшись комком, влетело куда-то в горло. Она, конечно, восхищения и оваций не ожидала, но все-таки... - Прости, ты что имел ввиду? - звенящим не хуже жести голосом спросила Мина, сжимая в руках мышку так, что свело пальцы. Глаза в глаза. Зеленые против голубых. Спокойно-равнодушные против горящих от ярости. Никогда Минако не смотрела на кого-то так прямо и пристально. И никогда так отчаянно не чувствовала, что проигрывает. - А то, что ты хотя бы могла потрудиться выучить слова и не палить их во все стороны, как попугай, - привычным жестом откинув челку, он вдруг встал и пересел к Минако, подобрав под себя ноги; Мина с трудом не заставила себя шарахнуться в сторону, - из клюва попугая звучит умильно все, что бы он не каркнул, а вот из уст певца... Могла хотя бы ради приличия вдумываться в то, что несешь. - Слушай, педагог из тебя так себе, если честно, - Мина все-таки чуть-чуть отодвинулась, чтобы не так явно чувствовать запах его одеколона, от которого становилось не по себе, потому что, наверное, именно так пахло от мальчика Кая, поцелованного Снежной королевой, - снегом и мятой. Прямо под стать Ятену Коу. - Правда? - он скептически приподнял бровь. - А мне кажется, тебе повезло, потому что мой напарник, а точнее, напарница, и вовсе отказывается во всем этом безобразии участвовать. Рей что-то буркнула, но к ним не подсела. - Наверное, Тохо приставил ее к тебе, надеясь, что Хино по привычке щадить не станет, а скажет все, как есть, но, видимо, ошибся. - Слушай, Коу, если хочешь мне что-нибудь сказать, то скажи в лицо, - кажется, Рей-таки потеряла терпение и, насупившись и качнувшись вперед, зло уставилась блондину в затылок. - Просто найди в себе силы сказать ей, что дела плохи, вот и все. Тем более, если претендуешь на звание ее подружки. - Интересно, я долго буду выслушивать, какое я убожество, - уже возмутилась Айно, глядя то на Ятена, то на сжавшуюся Хино. - Если вы считаете, что все безнадежно, - голос девушки невольно задрожал, но она быстро справилась, - то можете идти. Никакими именами я и не собиралась прикрываться. И на помощь я вас к себе не звала. На языке почему-то появился привкус кислятины, и Мина заставила себя не поморщиться. Еще ни разу в жизни ей не хотелось так грубо выставить кого-то за дверь, но Рей и Ятена, пожалуй, стоило. Почему? От обиды. Они не виноваты, что... Ай, да гори все синем пламенем! Вернется назад в Англию, попробует в другой раз там, на месте. Черт с этим концертом, выкарабкается. В конце концов, на самом деле в нее никто не верит. Петь и в караоке можно, и дома по выходным. Как это говорят? Для друзей. - Мина, да я вовсе не... - начала было Рей, но Коу ее перебил: - Неправильная тактика, Айно, - покачал он головой, игнорируя вспышку ярости Мины, - не те слова. Вместо того, чтобы попросить научить... - Вместо того, чтобы учить!.. - задушено выдохнула Мина. - Я и учу. Учу думать - о том, как ты поешь, и о том, что ты поешь. Зазубрить слова как-то мало, знаешь ли. И выдать их под музыку мало. И сверкать на меня глазами, мечтая испепелить, тоже мало. Минако ненавидела его сейчас. Всем сердцем ненавидела. Особенно за то, что ее чувство сейчас было так невзаимно, за то, что он спокоен, как самая мирная гавань, и глаза его, каменно-зеленые радужки, чисты и безмятежны. В его словах так много чувств, так много страсти и проницательности, он видит ее насквозь, но сам он - ледяной ветер в человеческом обличье, такой же прозрачный, невидимый, но такой ощутимый. Ни одного острого движения, ни одной провокации, однако Мина ежится, глядя в его глаза. - Наверное, я перегорела, - неожиданно сипло ответила Минако, чувствуя себя безнадежно проигравшей. - Я так ждала вас... И пела вчера весь день, - ей не хотелось оправдываться, но получалось само собой, и буря в душе стала отступать, принося усталость. - Конечно, - неожиданно ласковый голос Рей, такой несвойственный ей, почти материнский, заставил Мину задрожать и с трудом сдержать слезы. - Ты только что с больничной койки, ты вымоталась, устала. Наверное, мы слишком много требуем от тебя. - Ты же знаешь, Рей, у меня нет времени приходить в себя, жаловаться, мне нужно выступить на этом чертовом вечере, мне нужно, чтобы папа меня услышал. - Значит, успокойся, и спой так, чтобы я тебе поверил, чтобы ты сама себе уже поверила, - повернув ноутбук к себе, Ятен включил минусовку, не давая Минако и секунды для выдоха. Оттолкнув обиду, Айно запела. А потом еще и еще раз, стараясь впитать в себя каждое замечание Ятена, последовать каждому совету. Если отрешиться от мороза, которым от него веет, то все не так уж и страшно, по крайней мере, он не будет врать, чтобы щадить чувства. Рей, окончательно оробев, замерла на диванчике, бессмысленным взглядом смотря в окно. *** - Я попрошу Тохо отстранить тебя, - когда Ятен и Рей вышли на улицу и подошли к автомобилю Коу, такому празднично-нарядному среди самых обычных легковушек, день клонился к вечеру. Голова Коу буквально разламывалась на куски, да и к Кунсайту он безнадежно опоздал, очередной бессловесной взбучки не избежать; но больше всего его разрывало от желания ударить по своей красивой машине кулаком - до боли и переломов, потому что сил не было сдерживать злость. На себя, на Айно и на Хино. На себя, пожалуй, в особенности, потому что бездарно подыгрывал. - Слушай, у меня просто сил не хватило, - покачала головой Рей и уселась внутрь идеально чистого салона; ей тоже было несладко. - Можешь дурой меня сентиментальной считать, но Минако, по-моему, и без меня досталось. - Правильно. Поэтому роль плохого полицейского ты решила повесить на меня. Конечно, пусть злой Коу разбирается, ему не впервой народ запугивать, - саркастично прогнусавил парень, заводя машину, которая тут же послушно отозвалась на команду хозяина. Развернувшись, парень выехал со двора и поехал знакомой дорогой к дому Рей. Черт, когда ж он ее уже забудет-то, эту проклятую дорогу?.. - Прости. - Да черт с тобой, Хино. - Тебе следовало быть все-таки мягче. Ятен почти со злостью сжал руль, стараясь сосредоточиться на движении автомобиля, а не на наглой брюнетке рядом. - Я и так был ангелоподобен, уж не тебе ли знать. А вот ты - сущая стерва. Если она действительно твоя подруга, имей силу быть с ней откровенной, своей опекой ты не добьешься результата. Ей не жалость нужна, а твердая рука. - Да не могу я быть ее твердой рукой! - взвилась Хино. - Она - моя подруга. Я видела ее на больничной койке, и она мало отличалась от трупа. А теперь ты предлагаешь мне в лицо ей говорить, что ей и месяца не хватит, чтобы догнать нас! - Быстро же ты обзаводишься друзьями. - А ты быстро от них избавляешься. - Тебя отстранят, - возвращая к себе прежнее видимое спокойствие, сухо бросил Ятен, и они замолчали до самого конца пути.