***
«Странно, крик раздался словно бы со всех сторон сразу», — успел подумать Атаринкэ, готовясь защищать сына от врагов. Бой изначально не входил в планы эльфов, но темный майа решил их спутать. Нолдо попытался взять сына на руки, однако что-то помешало ему это сделать. Куруфинвэ витиевато выругался на кхуздуле — Тьелпэринквара приковали ещё и за ногу к вбитому в пол кольцу. «Что же такого сделал сын, что его так боятся? Опасаются даже измученного пытками и почти обессилившего». Значит, бой будет здесь, рядом с Тьелпэ. О том, что ещё предстоит снимать оковы с ноги пленника, Атаринкэ предпочитал не думать. Врагов стало больше, но стрелы Тьелкормо надежно защищали загораживавшего собой сына Искусника. Разъярённый огненный медведь одним своим видом обращал противника в бегство, а особо смелых угощал отменными ударами когтистой лапы. Когда несколько проворных ирчей всё-таки прорвались в темницу, им пришлось познакомиться и с кинжалами Атаринкэ.***
Стрелы закончились довольно быстро, зато у входа скопилось громадное количество трупов, теперь служившую преградой для проникновения врагов в ставшую тесной бывшую кладовую. Пользуясь этой задержкой, Тьелкормо сменил вооружение на то, которое предназначалось для ближнего боя. Сейчас его задачей было пропустить внутрь как можно меньше врагов. Досадно, что эта куча никак не мешала проникнуть в зал мелким духам. Сами по себе они были слабы, но всё же способны на различные пакости. От них то и дело приходилось отбиваться коротким клинком с рунной вязью, который постоянно вспыхивал при появлении тёмных. Конечно, уничтожить их совсем было невозможно, но такого рода магия на время выводила их из строя, давая эльфу время разобраться с ирчами. Когда проход уже добротно был завален трупами, вдруг наступило затишье. Чуткий слух Охотника уловил еле слышные шаги, которые отдавались слабым эхом в каменном коридоре. Высокая преграда из тел убитых орков была сметена и резко наступила тишина. Орки замерли, не смея вздохнуть — в темницу зашёл Аннатар-Саурон, все ещё прекрасный внешне, но омерзительно-чёрный в своём истинном облике. — Какая неожиданная встреча! Рад приветствовать вас в СВОЁМ доме, — слащавый голос совсем не походил на недавний злобный вопль, что разнёсся по коридорам дворца, когда один из мороков или совсем слабых майар подобрался к эльфам и даже опрокинул мирувор. — Ах, да. Я позволю себе нарушить правила гостеприимства эльдар и сразу подам горячее! Тёмное пламя полыхнуло в вертикальных зрачках майа.***
Нарофинвэ следил за происходящим в палантире, когда в библиотеку зашёл Финвэ. Нолдоран нахмурился и поначалу хотел отправить малыша спать, но эльфёнок показал деду на светящийся шар. — Атар атаринья, не гневайся. Им нужна помощь! — Что? — Финвэ шагнул ближе к палантиру, вгляделся в движущуюся картинку и поднял самого младшего внука на руки. — Наро, это происходит сейчас?! Как им помочь? Я могу переместиться к ним? — Нет, деда, ты можешь только капнуть своей крови вот сюда, — ребёнок с серьёзным видом показал на ёмкость, в которой находился шар. — И я добавлю, и Майтимо, и Кано. Если все помогут — портал не закроется, и мы победим! Атто сказал, нужно охранять камень, чтобы тёмные не смогли украсть его! Ты помнишь, как злой вала Моргот пришёл за сильмариллами? Давай вместе с тобой охранять Форменоссэ? — Наро, по ночам нужно спать, а не играть, — Нолдоран хотел рассмеяться, но при упоминании Мелькора сурово сдвинул брови. Душу царапнула, резанула когтями давняя боль. Устами младенца глаголит истина. Финвэ решительно забрал нож у ребёнка и полоснул им себе по ладони. — Хорошо, Огонёк, давай поможем Фэанаро.***
— Любишь погорячее? Придётся огорчить тебя, жалкое подобие Моргота! Смирись с тем, что таким неудачникам, как ты и твой хозяин, нет места в Арде! — огненный медведь в один миг оказался возле незваного гостя и, поднявшись на дыбы, заключил тёмного майа в железные объятия. — Пожалуй, мы откажемся от угощения. Потанцуем? Пламенный с рёвом разинул пасть и, обнажив острые клыки, попытался добраться до горла Саурона. Его длинные когти вонзились в самое сущность слуги Моргота, яростно разрывая её на части и пробуя сжечь своим пламенем. Огня бывший ученик Аулэ не боялся, но невольно дрогнул, на миг ослеплённый ярким светом. Негасимое Пламя. То самое, что помогало Маэдросу сопротивляться пыткам, то самое, от которого в страхе разбегались орки, видя мчавшихся на них фэанариони. Саурон ударил по Фэанаро тёмной магией, стараясь вырваться из «нежных» объятий Пламенного Духа, но огонь столкнулся с огнём и погас. Свет становился всё сильнее, его майа ощущал даже с закрытыми глазами. Негасимым Пламенем полыхала вся сущность разъярённого медведя: оно проникало в раны, оставленные на фане длинными, заточенными как клинки когтями Фэанаро, разъедало, вырывало куски тьмы, заставляя думать только о том, как бы защититься, закрыться от этого всепроникающего света. Сущность приспешника Моргота содрогнулась от Песни Силы, которую начал огненный зверь.***
Атаринкэ почти физически ощущал, как время струится песком сквозь пальцы и уже видел библиотеку Форменоссэ. Затмение не могло ещё закончиться, скорее всего высыхала кровь. Пол ощутимо качнуло, когда Саурон назвал это место своим. Затем прошла дрожь по стенам, замерцал чадящий факел и с потолка посыпалась крошка. Искусник взглянул на сына — по лбу Тьелпэ катился пот, но правитель Эрегиона упрямо продолжал «говорить» со своим домом. И тот отвечал. — Прекрати немедленно! Мы сами разделаемся с этой тварью! — рявкнул на сына Атаринкэ и продолжил уже спокойнее. — Побереги силы, мой родной. Вновь обернувшись к дверям, Искусник увидел, что Турко уже отбросил ставший бесполезным лук, а Фэанаро загородил всех, пресекая попытки тёмного майа подойти к пленнику. Мельком бросив взгляд на пол, Атаринкэ обнаружил, что бутылка не разбилась и в ней плескались остатки мирувора. Поднёс сосуд к губам Тьелпэ: тот с благодарностью кивнул отцу и сделал несколько глотков. Тьелкормо не пропускал врагов к пленнику, теперь нужно поскорее избавить сына от последней цепи. Тьелпэ невольно подсказал Атаринкэ, как стоит поступить. Если всё железо и было сработано тёмными, то камни помнили руки эльдар. Мастер мысленно обратился к плитам пола, и они охотно расступились, выплевывая ненавистное железное кольцо. Теперь Куруфинвэ наконец-то мог перенести сына, если такая необходимость возникнет. И только сейчас нолдо осознал, что его больше не тянет назад, в библиотеку. Атаринкэ ощущал себя точно также, как в первые минуты нахождения в подземелье. По бывшим кладовым разнесся жуткий вой — это спешили вызванные своим хозяином варги. Как не вовремя! Турко старался не дать зверям оказаться внутри, и это ему первое время удавалось. Но две твари влетели в двери темницы буквально по спинам остальных, и обе устремились к пленнику. Первый варг подавился кинжалом, который Атаринкэ успел метнуть ему в горло. Он ещё бы жив, но завалился на бок и беспомощно сучил лапами. Второй в это время попытался обойти Искусника и подкрасться к его сыну. Увидев, что разоблачен, варг прыгнул. И напоролся на второй клинок. Зверь не сдавался и дотянулся до лица эльфа когтистой лапой. Успешно. До глаз не достал, но Атаринкэ почувствовал, как по щеке потекла кровь. Скинул тварь на пол, но тот не унимался: смертельно раненый варг перестал беречь свою шкуру, желая прихватить нолдо с собой. Зверь крутился, щёлкал зубами, вновь и вновь кидаясь на эльфа. Куруфинвэ не двигался с места, понимая, что сын сразу станет добычей варга. Искусник непростительно сильно увлёкся этим зверем, что не заметил ещё одного, проскочившего мимо брата. Когда Атаринкэ добивал ослабевшего от потери крови врага, ему на спину прыгнула следующая клыкастая тварь. Искусник смог стряхнуть его с себя, отделавшись только испорченной курткой, но бросившаяся к Тьелпэ тварь вынудила нолдо незамедлительно метнуть нож. Клинок лишь ранил варга, но этот бросок отвлёк зверя от пленника. Атаринкэ приготовился биться безоружным, но неожиданно ему в ладонь уперлась рукоять одного из достаточно тяжёлых молотков — Тьелпэ, превозмогая боль, дотянулся до сумки с инструментами и вложил его в руку отца. Отбросив ногой тушу варга с проломленной башкой, Куруфинвэ наконец-то вновь занялся сыном. Он не стал доставать инструмент, а сразу запел. В этот раз было тяжелее — Мастер чувствовал, как Саурон пытается помешать, однако отец не давал ему это сделать. Песня не умолкала и постепенно колебания атомов металла изменились. Не желая больше нести в себе тьму, но не найдя возможности немедленно очиститься огнем, железные оковы рассыпались пылью, чтобы потом вновь собраться вместе, но в неискаженный металл. Атаринкэ тяжело оперся о пол, но ободряюще улыбнулся Тьелпэ. — Держись! Скоро будем дома.