Последний круг - Земля

Зеркало отражало бледное лицо, обрамленное черными кудрями. Дрожащая рука с повязкой, окутывающей почти все пространство от плеча до середины предплечья, осторожно трогала свежие швы чуть ниже затылка. Медленно поворачиваясь, юноша осматривал себя и не верил, что этот день настал. — Держи со мной связь в течение всего времени. Если я пропаду, то действуй по ситуации. У тебя не так много времени, Баюн, — ворчал Джек на заднем плане. — А ты перестань хлестать, алкаш старый. Он отобрал бутылку у Марселя. Тот возмущенно рыгнул и потянулся за вином. — Слышь, трезвенник, завались и дай выпить. Совсем нет совести? — Я тебе все сказал. Еще успеешь налакаться. Пока старики ругались, Филипп напряженно вглядывался в монитор планшета. Алиса тихо сидела в углу и с любопытством рассматривала обстановку вокруг. Возле ее болтающихся ножек лежали два пузатых чемодана с парочкой рюкзаков. Они приехали в пустующий «Ля Фэдэз». Тел внутри не было, но кровавые пятна повсюду красноречиво говорили о случившемся здесь. Марсель привел их в свою комнатушку, где Баюн с Джеком обосновали портативную базу. Теодор все еще не мог оторваться от отражения, ликуя. Слабая улыбка тронула его губы, когда осознание полностью достигло его разума. Он теперь всецело свободен. Остатки прошлой жизни валялись в мусорке, и послушник со взглядом, полным радости, обернулся к Филиппу, но тот был слишком занят судорожной подготовкой. Он сверял камеры и данные с них за последние несколько часов. Юноша обратил свой взор на девочку, и она, почувствовав, что на нее смотрят, вскочила с кресла и подбежала к нему, обхватывая худенькими ручками. Марсель, наблюдая за этой сценой со стороны, сплюнул и сделал большой глоток из отвоеванной бутылки. Вина там оставалось меньше половины. — Сказали бы раньше упаковывать вещи, я бы хоть собрался нормально. — А ты никуда и не едешь. Пьяниц мне только не хватало в самолете, — отчеканил Баюн, не отрываясь от работы. — Свою сучку ты прихватишь, а меня тут подыхать оставишь? Меня тут в два счета грохнут! — Я тебе кучу бабок отвалил, можешь на все четыре стороны отправиться самостоятельно. Я тебе не нянька, чтобы сопли подтирать. — Шарлю ты то же самое сказал? — пробасил Марсель, становясь перед парнем. Его слегка пошатывало, но глаза из-под седых бровей метали молнии. — Я спрашиваю, его ты тоже решил вот так кинуть?! Раздался звук разбиваемой бутылки. Все обернулись и увидели, как на деревянном полу растекается огромное красное пятно. — Хули ты приперся спасать его, если потом бросил и побежал членом тыкаться в очередную дырку? — Закрой рот, если ничего не знаешь, — процедил Филипп, еле сдерживая гнев. Повисшая напряженная тишина пугала Алису, и она крепче ухватилась за Тео. Тот закрыл ей уши и поспешил увести из комнаты. — Из-за тебя мой мальчик погиб. — Голос Марселя задрожал, и на глазах появились слезы. — Ты бы видел, что они с ним сделали. Такого никому не пожелаешь. А ты хуй положил. Поиграл в героя и убежал, поджав хвост. Он тебя так любил. Все тебе, потаскухе, прощал, пока ты членом размахивал направо и налево. Он терпел, ждал тебя постоянно, а ты в итоге променял его на сопляка из церкви. Я говорил ему, что ты втопчешь его в грязь, но он не слушал. А ты сделал еще хуже, мразь. — Блять, я это и без тебя знаю! — взревел Филипп, вскакивая на ноги. — Но от этого не легче. Я знаю, какой я гандон, знаю! Ты все сказал? Больше нечего добавить? Нет? Тогда пиздуй с глаз моих, пока я тебя не продырявил, понял? — Рука парня дернулась к пистолету за пазухой. Джек в немом шоке следил за этими двумя, готовый в любой момент скрутить либо того, либо другого. Марсель, покачиваясь, утер скупые слезы с щек и скривился. — Да пошел ты, — ответил он и развернулся. Гнев его пропал так же, как и вспыхнул, и старик молча ушел, шмыгая носом. Взбешенный Филипп проводил его взглядом, не убирая руку с оружия, пока Марсель не скрылся из виду. Только потом он сел обратно и потер лицо ладонями. — Я обойдусь без комментариев, — ответил он на невысказанные реплики Джека. Тот лишь поднял руки в знак примирения. Тео с Алисой не выходили, и парень поднял голову, возвращаясь к работе. Джек молча последовал его примеру. — Тот дядя ушел? — поинтересовалась девочка, пугливо глядя на дверь. Юноша увел ее в соседнюю комнату, поэтому криков они почти не слышали. Лишь шаткую старческую походку, вскоре затихшую. — Почему он начал кричать? — Он… — старался подобрать слова Тео, но в голове мысли мешали друг другу. — Он просто очень сильно расстроен. У него был близкий человек, а теперь его не стало. — Это из-за моего брата? — осторожно спросила девочка, заглядывая в глаза послушника. Тот присел на колени и мягко взял ее ручки в свои. Алиса смотрела на него так по-взрослому, что юношу пробрал холод. Не должен ребенок понимать такие вещи. — Если скажу «нет», ты мне поверишь и больше не станешь спрашивать? — слабо улыбнулся Тео. Девочка неопределенно пожала плечами. Она не понимала, хочет ли слышать ответ или нет. Послушник тяжело вздохнул. — Лисенок, — начал он. — Постарайся сейчас сосредоточиться на будущем полете. Ты никогда не летала, верно? — Алиса покачала головой. — Вот и я тоже. Наверное, очень страшно видеть землю внизу так далеко. У меня аж коленки трясутся. Ты поможешь мне справиться со страхом? — Ты имеешь в виду, чтобы я тебя за ручку подержала? — Именно это, — вновь озарился улыбкой юноша, потрепав девочку по голове. — Мне нужна будет твоя поддержка. Мы ведь еще и ночью летим, а темнота меня тоже пугает. — Ты такой трусишка, Тео, — прыснула Алиса. — Тебе повезло, что Филипп научил меня не бояться. Я тебя буду защищать! — Спасибо, мой ангел. Ты знаешь, как приободрить. А сейчас давай перекусим? У нас там еды полно, я сейчас схожу за ней. Только будь умницей и никуда не уходи, я сейчас приду. В соседней комнате царила гнетущая атмосфера. Филипп курил у окна спиной к двери. На шаги Теодора он не обратил внимания, а Джек угрюмо просматривал данные на сенсорном экране. — Через час я уеду, — нарушил тишину наемник, задумчиво глядя на пустынную улицу. Солнце уже заходило за горизонт, и сумеречный свет вычерчивал на полу длинные тени. — Джек отвезет вас на место встречи. Я приеду сразу туда. — Понял, — кивнул Тео, расстегивая рюкзак и доставая оттуда пару тостов. Больше слов не приходило в голову. Юноша не хотел трогать и так взвинченного Фила, который дымил как не в себя. Через час, как и обещал, наемник собрался и уехал. На район легла ночь, и фонари тускло пробивались через заляпанные стекла в бывшую каморку Марселя. Тео молился вместе с Алисой, сидящей у него на коленях, прося господа вернуть парня живым и здоровым. Из соображений безопасности свет в здании они не включали, и тени окутали все пространство, уступая перед сенсорными мониторами. Джек работал над соединением камер между собой и установкой контакта. — Баюн, у меня все готово, — сказал он в наушник, щелкая зажигалкой. Маленький огонек на мгновение вспыхнул и поджег сигарету. — Баюн? Филипп не выходил на связь. После двух минут ожидания Джек снова позвал его, но ответа так и не было. — Что за черт? Сигнал доходит. Сукин сын, что ты там делаешь? Я же вижу, что ты на месте. Камеры на мониторах пришли в движение. Тео, оставив Алису в кресле, подошел ближе, чтобы тоже наблюдать. На экране в негативе отражался один из коридоров здания. Джек увеличил изображение, и они увидели Филиппа. Тот неспешно шел, держа в руках оружие. — Чего ты тянешь? — вновь подал голос техник, не понимая, что происходит. — Охрана как раз меняется. Тебе нужно просто пробежать без лишнего внимания. — Знаю, — раздался тихий ответ в наушнике. Фигура на камере перешла на бег, и Джек выдохнул. — Думал, ты решишь натворить хуйни. — Я тоже так думал, — ответил Филипп и замолчал. Теодор беспокойно наблюдал за его действиями, и сердце замирало каждый раз, когда на экране появлялись другие силуэты. Под руководством Джека наемник ловко обходил их, не предпринимая бездумных действий. Словно хищник, он бесшумно лавировал между патрулями, прячась в тени и доверяя своим «глазам». — Потом сверни направо, там дальше запасная лестница. Возле нее двое, их придется убрать. Потом чисто. Спустишься на самый нижний пролет, далее будет коридор. Тео закрыл глаза на моменте, где Филипп выстрелил в охранников. Те даже не заметили черную тень, налетевшую на них. — В лабе будет ловить? — спросил тихо наемник, осторожно спускаясь по ступеням. — Не знаю, но всякое может быть. Будь осторожен, там сейчас люди. — Говоришь человеку, у которого и так руки по локоть в крови? — хмыкнул Филипп. — Всего лишь небольшие помехи. Тео благословил бога, что Алиса не слышит этого голоса. Это уже не ее брат, а хладнокровный убийца, крадущийся в тени. — Черт, сигнал перекрывается глушилками. Я не могу взломать камеры в лаборатории. Может, их там и нет, — ворчал Джек, бегая пальцами по клавиатуре. — Это проблема. Скорей всего, ты будешь действовать полностью вслепую. Справишься? Баюн? Но Баюна уже не было на экране. Наушник тоже молчал, и Тео вновь пробрал холод. — С ним все будет в порядке? — тихо спросил он, пытаясь найти на камерах отголоски движения. — Посмотрим. Я уже ни в чем не уверен, — ответил ему техник, выключая монитор. — Нам пора ехать. Дверь бесшумно открылась, когда пикнул пропуск одного из охранников. Филипп медленно прошел вглубь, пробираясь мимо застекленных комнат. Яркий свет заставлял его двигаться медленно и пригнувшись. Несколько человек мелькнуло в проходе, и парень еле успел спрятаться за ближайший стол. Сжимая пистолет в руке, он судорожно соображал, что делать. В голове вертелась схема лаборатории и путь к комнате с чревом. Пройти незаметно почти нереально, и как бы сейчас ему ни хотелось оставить всех в живых, придется идти напролом. В заметках Фрэнка говорилось, что работников ночью меньше, но все равно слишком много. «Они станут невинными жертвами ради прихоти», — подумал наемник. Он уже начал жалеть, что затеял вылазку. Стоили ответы на его вопросы жизни обычных людей? Готов ли он убрать их со своего пути ради ясности прошлого? Не они убили его мать, не они сделали его жизнь такой, какая она есть. Филипп тихо вздохнул и прижался лбом к ножке стола, делая выбор. Нет, в этом они не виноваты, но они лишили будущего множества девочек. Прямо сейчас, быть может, они выкидывают в помойку женский зародыш, который никогда не превратится в человека, никогда не вырастет и не узнает, что такое жизнь. А если такое чудо и произойдет, то Алиса яркий пример того будущего, которое ждет этих эмбрионов. Кто вообще дал им право решать, кого оставлять в живых? Они могли не работать тут, могли не быть причастными к геноциду, но вот они как раз и сделали свой выбор. Что ж, Филипп тоже определился, и они на своей шкуре узнают, каково быть той стороной, которую посчитали недостойной жизни. Парень вылез из-под стола и решительной походкой направился дальше. Рука все так же крепко сжимала оружие, палец был на спусковом крючке. За стеклянными стенами начали появляться люди. Один, второй, где-то целая группа. Все равно слишком много, чтобы умирать, но наемник твердо шел вперед. Его заметили быстро. Несколько ученых бросили на него случайные взгляды и, испугавшись чужака, вскрикнули. Замолчали они тоже быстро, упав на пол с пулей в голове. Поднялся шум, раздались крики и звуки разбитого стекла. Филипп размеренно стрелял через прозрачные стены во всех, кого замечал. Люди в панике прятались за рабочие столы, зажимая уши ладонями. Некоторые разбегались кто куда. Пара человек попыталась сбежать напролом, но и они свалились с ранами в груди. С теми, кто прятался, он разбирался без излишней эмоциональности. Привычка петь жертвам колыбельные не могла пробиться через барьер холодной ненависти, и Баюн с каменным лицом вытаскивал мужчин из их укрытий, делал выстрел и бросал тело на землю, двигаясь дальше. Чем ближе к главной комнате парень подходил, тем тише становилось. Покрытая трупами лаборатория уже была за спиной, а липкая от чужой крови карточка тихо пикнула, открывая большую титановую дверь. Баюн сделал шаг вперед, бросив пропуск к ее мертвому хозяину. Внутри было гораздо темнее. Филиппу пришлось прищуриться и внимательно всматриваться в полумрак после ярко освещенного помещения. Перед ним расположилось несколько небольших столов, на которых стояли огромные прозрачные сосуды, напоминающие гигантские яйца. Подойдя к одному из них, парень удивленно выдохнул, увидев формировавшегося ребенка. — Да ведь это же инкубатор, — прошептал Фил, оглядываясь вокруг. Вся комната была в этих столах, от которых тянулись трубки и питали яйца с детьми. Наемник прошел по ним взглядом и заметил, что все они ведут к дальнему краю помещения, скрываясь за еще одной комнатой, отгороженной толстым стеклом. Осторожно ступая, Баюн двинулся дальше, в немом шоке разглядывая каждого ребенка. Все были мальчиками на разной стадии развития. Это так выглядят дети во время формирования? Похожи на головастиков, которых Филипп рассматривал в детстве, когда уезжал летом за город. Возле одного он задержался. На столе около сосуда были пометки на сенсорах. Все данные о состоянии ребенка шли ровной колонкой, фиксировалось каждое биение сердца. Парень поднял глаза и вновь уставился на зародыш. Этот, видимо, был почти готов. Руки и ноги были сформированы, маленькие глазки — закрыты, а сам ребенок скрючился, словно ему было холодно в той жидкости, в которой он плавал. От его живота тянулась толстая пуповина. Вдруг маленькая ручка младенца дернулась, и сам Филипп даже вздрогнул от неожиданности. — Кто вы такой? — раздался голос за спиной, и наемник быстро развернулся, наставив пистолет на незнакомца. Из комнаты с трубками вышел пожилой мужчина. Он опирался всем своим весом на трость и спокойно смотрел на Филиппа. — Молодой человек, опустите оружие. Оно тут ни к чему, — вновь заговорил ученый и медленно двинулся в сторону выхода. Походка у него была тяжелая, шаркающая, словно прожитые годы давили на него так сильно, что задерживали каждый его шаг. — Где чрево? — внезапно выпалил Филипп, не опуская оружия. — Вы его уже прошли на пути сюда. — В смысле уже прошел? Там была только лаборатория. Банки, склянки, пробирки и кучка людей в халатах. — Это и есть чрево, юноша, — ответил ему ученый, продвигаясь через трубки на полу к выходу. — Все эти банки, склянки и пробирки. Люди, здесь работающие, и создавали других людей. Или что вы думали? Что у нас есть одна большая матка, которая исторгает из себя детей? Филипп растерянно опустил пистолет. На лице его отражалось недоумение. — Я думал… Я так и думал. Но как же так? Мне нужны были особые образцы из чрева, но если это не одна большая херня, то где мне искать эти образцы? — Что же за образцы вам нужны были, раз вы перебили здесь всех? — печально спросил старик, стоя у выхода из инкубаторной и оглядывая тот бардак, что натворил Филипп. Тела ученых лежали как попало, их белая одежда окрасилась всеми оттенками красного, а мертвые глаза неподвижно смотрели в потолок. — Образцы девочек, — ответил парень, подходя сзади и разворачивая собеседника к себе лицом. — Здесь бывал парень по имени Фрэнк. Он спрятал тут образцы женских хромосом, и мне они нужны. Как они выглядят? Где их искать? — Ох, господь, Мэтт? — прошептал старик, не слушая его и со странным выражением на лице. — Что? — опешил Филипп. — Какой еще Мэтт? Это он так назвался? Как он выглядел, опишите, если видели. — Я говорю про вас, молодой человек. Ох, господи, как же вы с ним похожи… Не думал, что вы будете с ним как две капли воды. — С кем это еще? Я не понимаю ничего. — Вашего отца звали Мэттью? — Да, звали, но… Погодите-ка, а откуда вы это знаете? Он тут работал? В лаборатории? — изумленно произнес Филипп. — Да, все так. Ох, не ожидал увидеть тебя при таких обстоятельствах, мальчик мой. Почему ты все еще не улетел вместе с девочкой? — Откуда вы об этом знаете? — спросил ошарашенный наемник. — Что вообще… — Тебе нужно убираться отсюда и как можно быстрее. Это ловушка. Ты не должен был сюда приходить. Уезжай, пока сюда не добрались охранники. — Что? Но почему? Никто не знал о моем проникновении, кроме… — Джека, да? — закончил за него ученый. — Мальчик мой, твое любопытство заставило его пойти на крайние меры. Наверняка он подумал, что ты меня сразу убьешь и ничего не узнаешь. Сейчас не время разговаривать. Бери вот этот наушник и уходи. За инкубаторной есть запасной выход, и ты выиграешь время, но немного. Они все равно знают, куда ты поедешь, поэтому действуй быстро, а я расскажу тебе все по дороге. Старик торопливо сунул в руку парню беспроводной наушник и хлопнул по плечу. — Быстрее, Филипп, быстрее уезжай. Верь мне и спасись вместе с девочкой. Наемник, не веря своим ушам, поспешил убраться из лаборатории, оставляя старого ученого позади. Тот закрыл за ним выдвижную дверь, и Филипп помчался на выход. Нет, нет, нет, как они могли узнать? Это же ученые самих гондольеров. Как долго? И кто еще знает? Они все? Но почему не действовали? Или только этот старик? Кто он вообще? Заваливая себя вопросами, парень спешил на поверхность, взлетая по ступеням запасной лестницы. Вокруг было тихо, никаких признаков погони, и на долю мгновений сомнения насчет ловушки посетили его. Он же так слепо доверился одному из них. Возле выхода он замедлился. Этот старик знает его отца, знает Джека и знает про Алису. Джек рассчитывал, что он убьет его? Почему? Чего Филиппу нельзя знать? Что еще за тайны за его спиной? Это уже порядком злит. И еще один вопрос врезался в гору других, затмив все остальные. Они знают, куда поедет Филипп? От этого все внутри парня оборвалось. Они же найдут Алису. Если гондольеры не знали про нее раньше, то сейчас точно у них все шансы. Наемник не помнил, как оказался снаружи и нашел свою машину. Он влетел в нее, вставил ключи и вдавил педаль газа в пол. Скорей, скорей. Нужно приехать первым, если они увидят, что его уже нет в лаборатории. Наушник ученого валялся в одном из карманов, и Филипп дрожащей рукой надел его вместо своего. — Эй, старик! — прокричал он в трубку. — Рассказывай, что знаешь, да поживей! — Тогда слушай. — В трубке послышался болезненный кашель. — Я постараюсь быть краток. Мэтт, твой отец, работал вместе с Джеком долгое время. Он был удивительно способным ученым. Мечтал и тебя вырастить таким же. Однако он слишком увлекся запретными темами, в том числе женскими хромосомами. Так как твой отец вырос уже в мире одних мужчин, ему было интересно изучать женщин, как вымерший вид. Технологии создания были прямо под рукой, поэтому соблазн был велик. — Он что, создал Алису? Она… она тоже из пробирки? — Ты думал, что Алису родила твоя мать? Нет, мальчик мой, она не могла и тебя родить, потому что сама была созданием чрева, которое для себя сделал в свое время Джек. Филипп замолчал, переваривая эту информацию. Он не мог поверить, не мог осознать. Это же означало, что у него не было ни капли генов матери, а Алиса такой же искусственный ребенок. И Джек? Джек создал его мать? Он был ее отцом? — Но… Но как так? Почему она не могла родить? — Потому что созданные чревом гибриды бесплодны и не в состоянии производить потомство естественным путем. Поначалу Джек хотел использовать девочку, как в существовавшем ранее Поколении 14. Это группы девочек до четырнадцати лет, которых собирали семьдесят лет назад для селекционирования и создания искусственного чрева на базе их данных. Джек думал, что сможет с помощью созданного образца изобрести новое чрево, не отторгающее женские зародыши. Но у него не получалось. Это понял и твой отец, когда пытался зачать тебя. Джек говорил, что твой отец рассматривал его дочь лишь как поле для экспериментов. Когда у него не получилось с тобой, он решил повторить эксперимент Джека, но уже изменив некоторые данные. Я не знал подробностей, Мэтт скрывал все очень тщательно. — Почему же вы не выдали ни Джека, ни моего отца? Я даже не знал, что есть еще люди, посвященные в эту тайну. — Знаешь, Филипп, я только на закате лет понял, какую ошибку совершили наши основатели, уничтожив половину мира под гнетом пропаганды, поэтому помогал ему сохранять этот секрет. Я оставался в лаборатории, чтобы у Джека, ушедшего с поста, был свой человек. Он забрал Алису и тебя, искупая свою вину. — Какую еще вину? — осторожно спросил Филипп, боясь услышать ответ. — Твой отец был одержим экспериментом, — печально вздохнул ученый в наушнике. — Джек испугался, что так он сможет привлечь внимание глав «Голд-энд-айрон» и обратился ко мне. Он предложил ему попробовать вынести этот вопрос на совещании, чтобы другие главы компании дали добро и Мэтт смог бы законно продолжать исследования. Но тот отверг идею, и Джек решил припугнуть его. Не знаю, чем он руководствовался, когда обращался не ко мне, а к другим главам. Видимо, подумал, что они разделяют его взгляды на прогресс науки. Эти люди жестоки и консервативны до мозга костей, мой мальчик. Все закончилось тем, что твою мать убили. Мэтт исчез, и до сих пор никто даже не знает, жив ли он вообще. Тебя же забрали мы. Я позаботился, чтобы об Алисе никто не узнал. Джек взял над вами опеку. И все шло своим чередом, пока не пришел заказ от американской компании. Джек решил, что это будет хорошая возможность начать с вами новую жизнь. Он обговорил это со мной, я пообещал, что помогу с данными, чтобы все прошло быстро и гладко, но он не учел, что ты уже вырос и сможешь обо всем догадаться. Он натравил на тебя Фрэнка, вел с ним двойную игру, используя его, чтобы управлять тобой через Шарля. Тоже попытался запугать тебя, но ты не сбежал, как твой отец. — Что вы такое несете вообще… — выдавил Филипп, на мгновение потеряв связь с реальностью. — Мне очень жаль, мой мальчик, что ты узнаешь это все так, — произнес ученый, и голос его был пропитан печалью. — Нас всех ждет божья кара за то, что мы натворили с этим миром. Раньше я думал, что мы будем гореть в аду за все наши ошибки, но я заблуждался, ведь мы сами создали последний круг ада — нашу Землю, Филипп. Мне не искупить своих грехов, однако перед смертью хочу хотя бы исповедаться. Спасибо, что выслушал, мальчик мой. В трубке что-то проскрежетало, и звонок оборвался. Филипп вжимал педаль газа, на огромной скорости объезжая машины по встречной и рискуя каждую секунду умереть. По его щекам текли слезы. Ненависть, ярость, горечь заново переживаемой утраты. Они могли бы жить, его родители, если бы Джек не струсил. — Чертов ублюдок, — выплюнул парень, судорожно набирая воздух в лёгкие. Он не мог сдерживать рыдания и на ходу вытирал тыльной стороной ладони мокрые щеки. Они все могли бы спокойно жить в пригороде, как жили каждое лето. Могли уехать, могли быть счастливой семьёй. И ни один из детей не испытал бы горя. В какой-то момент слезы застелили глаза, и парень чуть не врезался машину на повороте в Юнити. Скорее, только бы добраться до него быстрее гондольеров. Тео с Алисой должны быть уже на окраине возле складов. Вертолет прилетит туда, если уже не прилетел. Парень гнал, как ненормальный. Мимо него неслись дома, магазины, все смешалось в цветную и размытую пелену. Редкие прохожие громко ругались вслед автомобилю, от которого едва успевали отпрыгнуть. Здания становились все меньше, яркий свет центральных улиц уступал полумраку окраин. Дороги становились уже, а за окном появились первые производственные помещения вперемешку с огромными цехами и парковками с рабочими машинами. Здесь уже пришлось сбросить скорость, чтобы не съехать с дороги и увидеть нужный склад. От него пришлось петлять еще кучу времени, и наемник раздраженно выворачивал руль при каждом повороте. Его всего колотило, дрожь била руки так сильно, что сложно было сжимать руль. Наконец он увидел груду ящиков и две фигуры рядом. Третья, что была меньше всех, сидела на рюкзаке и вскочила, когда машина с визгом остановилась на пустующей парковке. — Филипп! — воскликнула Алиса и понеслась к выходящему из автомобиля брату. — Алиса, марш в тачку. Тео, ты тоже, — прорычал парень, направляясь прямо к Джеку. — А ты, старый уебок, стой на месте. — Баюн… Но сказать мужчине не дали. Наемник со всего размаху ударил его кулаком по лицу. Получилось так сильно, что Джек повалился на асфальт. Его тут же подхватили за ворот, и холодное дуло прижалось к виску. Алиса закричала, и перепуганный Теодор сгреб ее в охапку и затащил в машину. — Зачем ты это, блять, сделал? — взревел Филипп, снимая пистолет с предохранителя. — Зачем ты, гнида, убил моих родителей? Мне просто интересно, что ты придумаешь в свое оправдание, кусок ты ебаного дерьма. Парень кричал Джеку прямо в лицо, по которому из носа текла кровь. — Ты столько лет жил с нами. Я считал тебя за отца, так как мой собственный срать на меня хотел все это время. А, оказывается, и ты тоже. Замочил собственную дочь и подставил друга, а потом врал, что ничего не знаешь. Все ты, сука, знал с самого начала. Ты трусливый мудила, который испугался того, что натворил, и решил искупить вину, взяв нас на воспитание. Думал, я так ничего и не узнаю? Вот почему ты не хотел, чтобы я шел в лабораторию. Думал, я убью там всех. Подослал мне Фрэнка, наплел чепухи, что он сам облажался, когда это ты же его и подставил. Решил, что самый умный и вылезешь добрым дядей Джеком из того дерьма, что тут наворотил? — Ты не понимаешь, Филипп, — прохрипел Джек. — Твоей матери не было места в этом мире. Я лишь обрек ее на муки заточения. У меня не было возможности сберечь ее и дать спокойную жизнь. Твой отец ее не любил, она была для него лишь полем для экспериментов. Я… я понял, что дела становятся хуже, до нее добрались бы рано или поздно. Она не должна была рождаться. Это было моей ошибкой. — А как же Алиса? Зачем ты решил ее спасать? Чем она отличается от моей матери? Чем? — Это не мое творение. Ее я ощущал как живого человека. — Это, блять, такой же гибрид. Такой же, как и твоя дочь! Нет никаких отличий. Или что, эмоции взыграли? Чувство вины? Ощущал ее, блять, как живого человека, ну ахуеть! А моя мать кем была? Не живым человеком? Просто игрушкой в руках тварей, которые возомнили себя богами? Вы с моим отцом просто уроды. — Филипп… — Закрой свой рот, ты, лживое дерьмо. — Ты мог бы позаботиться об Алисе. У девочки есть шансы на жизнь. У твоей матери их не было. — Ты… ты так об этом рассуждаешь, словно чудовище! Она не только моей матерью была, но и твоей дочерью. Ты хоть, блять, осознаешь это? В тебе нет ничего человеческого. Моя мать, она… она… могла бы жить, если бы ты хоть как-то постарался. Искаженное отчаянием лицо Филиппа снова стало мокрым от новых слез. — Как ты мог? — прорыдал он, дрожащими руками прижимая пистолет к голове Джека. — Сука, как ты мог так поступить? Палец дрогнул раз и нажал на курок. Выстрел глухо разлетелся по всей парковке, заставив Тео и Алису прижаться друг к другу на заднем сидении. Юноша обернулся и посмотрел в окно. Наемник свалился на колени, закрыв лицо руками. Плечи его содрогались от слез, а рядом лежал безжизненный техник. Сердце послушника пропустило удар, и он в немом шоке наблюдал за этой картиной. Филипп же не мог остановить рыдания, ощущая черную дыру в сердце. Он получил свои ответы. Он все понял, но сейчас хотел забыть и никогда не знать этой ужасной правды. Дыхание перехватывало от новых всхлипов. Он столько лет клялся отомстить тем, кто убил его мать, но не чувствовал облегчения, когда смог это сделать. Он смотрел на Джека и не мог увидеть в нем убийцу своих родителей. Он отгонял от себя эту реальность, цепляясь за воспоминания из детства и юности. Ложь. Это все было ложью. Ощущения счастливой семьи и крепкой дружбы разбивались фрагмент за фрагментом, оставляя после себя пожирающую пустоту. Филипп поднял покрасневшие глаза к черному небу. Щеки были мокрыми от годами сдерживаемых слез. — Вертолет, — как-то странно усмехнулся он, заметив мерцающую точку в небе, которая с каждой секундой становилась все больше. Однако шум начал доноситься раньше, и это явно были не лопасти вертолета. «Гондольеры, — смекнул парень. — Они знают, где мы, поэтому нужно спешить». Их нужно было задержать. Вертолет уже был близко, так что нужно было выиграть лишь время. Наемник обернулся и увидел бледное лицо Теодора. — Вон из машины! — закричал он, вскакивая с колен. Решение судорожно крутилось в его голове. Время, время, лишь немного времени, чтобы вертолет спустился достаточно близко. Свет от фар слабо мерцал между складами. Достаточно далеко, но ненадолго. Они успеют доехать, если только не задержать их. — Быстрей, быстрей, — торопил Филипп Тео и Алису. — Теодор, бери вещи и запрыгивай в вертолет сразу же, как он опустится. Меня не ждите и улетайте. — Не ждать? Что это значит? — беспокойно спросил послушник, вцепившись в руку парня. — Что ты задумал? — Лисенок, — не обращая внимания на слова Тео, тот поднял девочку на руки. Она, глотая слезы, обхватила брата за шею. — Как только окажешься в вертолете, закрой глазки и будь с Тео. Он отвезет тебя в безопасное место. Обещай быть хорошей девочкой, ладно? — А ты? — заплакала Алиса, крепче сжимая брата в объятиях. — Ты разве не с нами полетишь? — Я догоню вас, — выдавил из себя парень. Ложь во спасение — он мог позволить то, чего так отчаянно желал сейчас сам. — Будь умницей и слушайся Тео, поняла? — Хорошо, — ответила Алиса, и брат с трудом оторвал ее от себя, поставив на землю. — Ты ведь правда догонишь нас? — спросил послушник с отчаянием в голосе. Филипп привлек его к себе и крепко обнял. Их губы соединились в жадном и голодном поцелуе, от которого веяло печалью и горечью. Парень считал каждую секунду этого прощания, понимая, что сейчас его долг — это дать возможность его семье начать спокойную жизнь. С ним у них ничего не получится, и единственное, что он может сделать, это защитить их сейчас, чтобы потом у них был шанс. Риск очень большой, но выбора не было, иначе они все погибнут. Дом за городом? Муж и ребенок? Ха, что за сопли он себе позволил, зная, в каком мире живет. Милашка Тео скрасил его дни, подарив ощущение полноценной семейной пары, и он станет отличной заменой. Он в состоянии дать Алисе все то, что не смог сам Филипп. Он был в этом уверен. Однако придется разбить им сердца, чтобы другие не разбили им головы. — Да, — улыбнулся парень, оторвавшись от чужих губ. — Я люблю вас. Он оттолкнул юношу и сел в машину, дав сразу же по газам. Он не смотрел, старался не смотреть на Тео после последних слов. Это было бы невыносимо, и тогда он точно не решился на такое. Остался бы с ними, и будь что будет. Нет, будет только напрасная жертва. Они должны жить. «Тортуга» в его кармане, которую он незаметно утащил после операции, обжигала кожу своим наличием. Теодор проводил глазами машину, не в силах вдохнуть хоть каплю воздуха. Казалось, он задыхался, прокручивая слова наемника. — Тео! — звала его девочка, показывая на вертолет, но юноша не мог оторвать глаз от поворота, за которым скрылся автомобиль Филиппа. Голос Алисы становился все тише, а звук вращающихся лопастей — все громче. Но он ничего не слышал и не чувствовал, словно все внутри оборвалось в один миг. Даже когда его на ватных ногах поволокли чужие люди, он все еще смотрел на свет фар с разных сторон, приближающихся друг к другу. А после его лицо озарилось ярким светом огня. — Грузи их скорее! — прокричал резкий голос где-то за спиной. — Пристегни девчонку живо и этого пацана тоже. Взлетаем, взлетаем! Взрыв был совсем близко, так что уносим ноги. Тео бросили на сидение, и чьи-то руки застегнули ремни на нем. Девочка схватилась за его руку, и он машинально привлек ее к себе. Слезы медленно покатились по щекам, обжигая кожу. Все тело сковало одна большая судорога, и воздуха снова начало не хватать. Люди вокруг суетились, и вертолет начал набирать высоту, все быстрее и быстрее отдаляясь от взрыва. Пламя ярко бушевало на нескольких машинах под ними, и Тео уставился на пожар мертвым взглядом, гладя Алису по голове. Его больше нет. Он никогда не увидит его лица, его улыбки. Не услышит его голоса. Не почувствует его тепла. — Обманщик, — всхлипнул Тео, отворачиваясь от огня. — Жалкий обманщик. Алиса вся дрожала, и юноша наклонился, чтобы поцеловать ее голову. На светлых кудрях остались соленые слезы. — Эй, ты, — снова раздался тот резкий голос, и напротив Теодора сел худой мужчина в военной форме. — Все в порядке? У вас там труп лежал. Тебя или девочку не ранили? Послушник покачал головой, вытирая слезы рукавом. Мужчина прошелся по нему внимательным взглядом. — Отлично. Через полчаса вас пересадят на частный самолет и отвезут в штаты. Там вы будете в безопасности, о вас позаботятся. Спроси потом Марию, и тебя переведут под мою опеку, понял? — Марию? — удивленно поднял брови Тео. — В смысле… женщину? У вас есть женщины? — Посмотри на меня внимательнее, сынок. Послушник не нашелся, что ответить, глядя на собеседника, как на восьмое чудо света. — Я и есть Мария. В нашем мире женщины не являются редкостью, так что твоя девчонка будет жить. Благодаря Баюну, у нас есть все, чтобы разрушить уже «Голд-энд-айрон» и их гнилую систему. Пришла пора революции. Вертолет шумно несся через весь ночной город, оставляя далеко позади огненный вихрь, в котором догорали несколько машин, пассажирам которой больше не суждено было встретить рассвет. Последним желанием Филиппа было затащить хоть сколько-то ублюдков в ад вместе с собой, давая шанс жить тем, кто был лишь невинной жертвой обстоятельств. Он и не подозревал, что смог пошатнуть всю компанию и дал толчок глобальным изменениям. Он лишь любил свою маленькую семью. — Слышал, что он поет славную песню и что у него неповторимый стиль. Я подошел посмотреть на него и послушать. И вот он — молодой паренек, незнакомый мне. Причиняющий мне боль, — пел Теодор, ласково гладя засыпающую Алису по голове. Они уже летели через океан на борту самолета. — Поющий в своей песне о моей жизни. И нежно убивающий меня.