Потерянная юность

Тёмный Деку подошёл к нему, а после наклонился и коснулся рукой его щеки. Тодороки попытался отпрянуть от него подальше, но тот лишь грубо схватил своими пальцами его за подбородок, вынуждая смотреть на него. Да что ему от него надо?! — Хорошо, допустим. Хотя, я по-прежнему не верю тебе. Мидория родился без причуды и обрёл её как-то после чудесным образом, да? Я не собираюсь верить такому, как ты. Ты успел построить грандиозные планы, когда забрал его жизнь, но при чём тут я? Хочешь передать другим героем ещё один труп? — Тодороки говорил с холодом, но… Страх внутри жил. Он совсем не хотел умирать и оставаться в одной комнате с этим психопатом тоже. — Сам не знаю. Точнее, не знал раньше. А потом понял. С того самого момента, как впервые посмотрел в твои глаза, Тодороки-кун. Как впервые увидел эту спокойную маску на твоём лице. Стоило этому произойти, как план насчёт тебя сам выстроился в моей голове. — Что ты имеешь в… — Шото не смог договорить и закричал. Деку сломал ему правую руку, используя для такой силы частички своей причуды. Вся рука будто начала гореть, словно у него сломана кость не в одном месте, а сразу в нескольких. Изуку зафиксировал его сломанную руку над головой, не обращая внимания на попытки его ударить левой. — Ха-ха, кажется у меня появился фетиш на сломанные руки. Ещё одно отражение уже имеющихся травм? Как же иногда бесит наша взаимосвязь. Зато как приятно будет избавиться от него. Всё его станет моим. — Отпусти! Что ты делаешь?! Перестань! — сдерживая слёзы от физической боли, Тодороки продолжал пытаться его ударить здоровой рукой. — Видишь ли… Единственный кто знает обо мне — ты, Тодороки-кун. Единственное, что мне нужно сделать, чтобы скрыть своё «преступление», как ты это назвал, так это убить тебя или заставить молчать. Я бы мог выбрать первое, но знаешь… Ты меня заинтересовал. Я наблюдал за тобой со стороны, пока вы были вместе. И так уж получилось, что его и мои вкусы очень похожи. Ты мне нравишься, Тодороки Шото. А потому я не стану тебя убивать. — кажется хуже, чем сейчас, и быть не может. Злодей и психопат, который является альтер-эго человека, которого он любит, признался ему в наличии симпатии. — Ты действительно больной, если думаешь, что это взаимно. Ничего кроме ненависти я к тебе не испытываю, — не скрывая отвращения, ответил Тодороки. — Но мне не нужна взаимность, Тодороки-кун. Достаточно то, что ты мой, и твоя жизнь будет зависеть от меня. И учитывая это, я был бы на твоём месте поосторожнее в словах, — слова звучали, как угроза, но Деку мило улыбался. По его глазам было видно, что он ждал этих неосторожных слов. — Можешь кричать сколько угодно о том, что этого не будет, и ты всё расскажешь. Вот только… Ты никому ничего не скажешь. А знаешь почему я в этом так уверен? Мм, ни одной идеи? Тут простая арифметика. Во-первых, потому что ты герой. Да, да вот так просто. Герои не убивают, они ловят злодеев. Нельзя же падать также низко. А ещё герои всегда лезут не в свои проблемы, всегда лезут в душу и пытаются помочь. Тоже сделал другой я для тебя. Мог выиграть на спортивном фестивале, у него ведь были тоже свои цели и мечты. Но вместо этого предпочёл спасти тебя. Поэтому ты попробуешь помочь ему. Хотя бы в благодарность за тот случай. А какой же помощи идёт речь, если его посадят на очень долгое время в больницу? Ты же сам понимаешь, что так и будет. Действия причуды того парня давно кончилось, теперь это превратилось в психическое заболевание, которое, к слову, не всегда можно вылечить. Обычно такие больные никогда не покидают такие заведения и так и остаются среди мягких стен. Ты этого для него хочешь? Во-вторых, ты влюблен в него. Любовь толкает людей на всякие эгоистичные поступки. Ради собственных чувств ты пойдёшь на это. Что же будет в противном случае? Если меня поймают, то тихо я сдаваться не собираюсь. То, что твой любимый испытывал до этого будет сплошными цветочками. Он сойдёт с ума от головной боли раньше, чем вы найдёте способ помочь ему. Если он вообще существует. Он будет вырывать из головы волосы и кричать, пока не охрипнет вовсе. Я не бросаю угрозы на ветер, и мне его ничуть не будет жаль, ты-то это понимаешь, Тодороки-кун. — Шото не хотел его слушать. Больше всего хотелось заткнуть уши и утратить возможность слышать. Ведь где-то внутри Тодороки признавал его правоту. После подобных слов чёрта с два он сможет выдавить из себя хоть одно слово. Он беспомощен и ужасно слаб. После всех этих слов Деку поцеловал его. Шото крепко сомкнул зубы, не желая пропускать его язык к себе в рот. Но стоило тому слегка сжать сломанную руку Тодороки, как тот невольно открыл рот, не в состоянии сдержать болезненный стон. Впрочем, единственное, что ему удалось издать, так это протяжное «Ммм» в чужие губы. — Сложи эти две причины и всё. Но есть ещё одна. Бонусная третья часть, моя самая любимая. Страх и боль всегда являлись лучшими способами манипулировать, а пытки — великолепным способом выбить информацию в древние времена. Запугать тебя, причинить тебе столько боли, сколько будет нужно, наполнить твою жизнь одним отчаянием. Ха-ха, мне уже так нравится выбранный вариант. Убить тебя было бы слишком просто, — сказал он, оторвавшись от Тодороки. В глазах его жертвы застыл страх и осознание. До Шото наконец-то дошло, что он задумал. Он тут же снова попытался вырваться, вскочить и атаковать этого ублюдка, но он всё ещё был так слаб. Силы волшебным образом не могли в нем снова появиться. Все его попытки вырваться, его извивания под злодеем и попытка ударить привели только к появлению усмешки на губах Изуку. Вообще-то он специально дал ему немного набраться сил. Эти ничтожные попытки выглядят так мило и смешно в его извращенном понимании вещей, ведь мы говорим о человеке, для которого убийство является едва ли не нормой. — Я вот думаю. Просто сломать тебе наибольшее количество костей без серьёзных последствий, вроде смерти от болевого шока, или всё ещё продолжить играть с твоим телом в том же духе. Как мне нужно выразить свою любовь, Тодороки-кун? — Деку склонил голову и не дождался ответа. — Ах, решил меня игнорировать? Гордость не позволит тебе согласиться со вторым вариантом, а страх с первым. Всё, что ты можешь, так это молчать. Банальный выбор, не находишь? — Иди к чёрту. — ещё одна попытка ударить. Деку остановил его руку, и кулак так и не дошёл до лица. — А вот этот ответ больше в стиле Каччана. Только у него получилось бы громче и с «комплиментами». Может, мне с ним попробовать провести время? Ха-ха, шутка. Я ведь люблю только тебя, Тодороки-кун. Поэтому я принял решение. Потрепанную после боя в лесу и дней в заключении форму безжалостно решили окончательно испортить, разорвав. Пиджак с него нетерпеливо стащили. Треск ткани и звук падающих оторванных пуговиц на пол сопровождал уничтожения его рубашки, от майки злодей избавился ещё быстрее. Даже то, что Тодороки не лежал смирно и постоянно дергался, его ничуть не замедлило. Без этой кучи тряпок стало гораздо лучше. Благодаря усиленным тренировкам, у Тодороки было неплохое спортивное телосложение. А потому стоило избавить его от части одежды, как желание взять его стало сильнее. Изуку вряд ли что-то знал о нежности. Или он просто специально решил причинить Шото, как можно больше боли. Укусы и засосы мигом стали появляется на теле Тодороки. На плечах, на ключицах, рядом с животом, везде где только можно было оставить на коже свой след. Шото морщился, кусал губы и пытался перестать издавать какие-либо звуки. Лишь бы не доставить от этого ещё большей радости своему мучителю. Спасти остатки гордости, которую сейчас смешивают с грязью, заставляя проходить через это. Униженный и даже не способный дать отпор. Тодороки чувствовал себя просто ужасно. — Тога говорила, что ей нравятся мальчики в крови, поэтому она сама их режет. Кажется, я только, что понял её. Так, со следами моего присутствия на твоём теле, ты выглядишь ещё прекраснее, Тодороки-кун, — сказал Деку, с улыбкой смотря на результат своих стараний и проводя рукой по его истерзанному телу. «Извращенец», — проносится в голове Тодороки. Как бы из-за его фетишей Шото в итоге не умер на этой кровати. Попытка использовать огненную причуду провалилась. — Хочешь сжечь нас всех здесь? — Это лучше, чем оставаться наедине с тобой, — только и прошипел он в ответ. — Настолько меня ненавидишь, что готов на такую самоубийственную авантюру? Мне это даже льстит. Жаль, что ты не сможешь. — в ответ Шото посмотрел на него полным отвращения взглядом. Он старался держать оборону, сопротивляться и выглядеть как можно более холодным. Это справедливо можно назвать защитным механизмом. Слишком открытому человеку легко сделать больно, поэтому Тодороки прячет свои эмоции. И сейчас он делает то же самое. — Знаешь, для того, кто появился совсем недавно, я неплохо читаю людей. Всё как на ладони, на самом деле. Например, сейчас ты боишься меня. За твоим холодным выражением лица ты всегда прячешь так много чувств, Тодороки-кун. Другой я был невыносимым болваном, раз так долго не мог заметить ни свои, ни твои чувства. — но Деку было не так просто обмануть. Он был… Невероятно проницательным. Смотрел своими болотными глазами прямо в душу. Но Шото настаивал на своём. Даже если он заметил, Тодороки уже для себя это делал. — Твоё осуждение даже почти обижает меня. Ведь ты ненавидишь меня за тьму в душе. Но она есть у многих людей. То же самое произошло бы и с тобой, если бы ты оказался на его месте. — Деку коснулся рукой его шрама на лице. Глаза Шото широко расширились. — Ты ведь помнишь, каким ты был до того, как он появился в твоей жизни? Ещё немного тьмы — и ты был бы не лучше меня. Переступить грань проще всего, а вернуться обратно намного сложнее. Если вообще возможно, Тодороки-кун. Ты обречён быть рядом со мной, а потому однажды ты сломаешься и переступишь её. — Деку впервые почти нежно коснулся губами шрама, и Шото не удержался, плюнув ему в лицо в этот раз. — То, что произошло я уже оставил в прошлом. Но даже если нет, я бы никогда не убил! Герои не убивают и не вредят людям! Ты это изменить не сможешь. Лучше умереть, чем быть похожим на тебя! — у Шото было желание стать героем. Из-за того, что случилось, он забыл о поддержке матери и о своей мечте. Сосредоточился на своём отце, на месте героя номер один, чтобы отречься от него. Но… Убить? Нет. Он бы этого не сделал. Никогда. — Ха-ха. Как грубо, Тодороки-кун, — стирая плевок со своего лица рукой, ответил злодей. — Я запомню эти слова. Потому что это случится. Однажды у тебя просто не будет выбора, герой. — после этого, будто разозлившись на него за эти слова, Деку сильно укусил кожу на его до этого нетронутой шее. Шото едва успел сдержать ещё один крик. Из раны выступила кровь, и злодей с удовольствием стал её слизывать. Это действие послало волну мурашек по всему телу Тодороки. Боги, за что ему это?! — А ведь ты правильно сказал ему. Не бояться монстров из-под кровати, вот только… Что же делать, если этим самым монстром был ты сам и просто боялся взглянуть в зеркало? Ха-ха, признать, что твоя личность раскололась, большая проблема для таких людей. Но он смог. Чтобы спасти тебя. Попытаться предупредить я позволил ему, зная, что это ничего не изменит. Такая печальная любовь слабого мальчика. Не слушай, не слушай, не слушай! Но даже в этот момент Шото было жаль больше Мидорию, чем самого себя. Сначала смерть Киришимы, а теперь это… Поэтому Тодороки должен быть сильным. Ради них обоих. Но сможет ли? Деку продолжал кусать его и одновременно с этим продолжая раздевать, пытаясь снять штаны и нижнее бельё. Тодороки пытался ему помешать, как мог, но злодей просто сжал свободной рукой один из сосков на его груди. Шото пришлось в этот раз закрыть левой рукой рот, и Деку наконец-то смог снять с него одежду. Хотелось прикрыться, исчезнуть, этот стыд едва ли можно было скрыть. — Я могу сломать и её, Тодороки-кун. — Изуку попытался убрать его руку от лица, и Шото, не желая потерять и её, не сопротивлялся. Но, вспомнив про существование ног, Тодороки попытался ударить ими. Деку поймал его ноги и вовсе попытался их раздвинуть в стороны. Шото в ответ попробовал их вырвать и снова свести. — У всего есть свой предел, и у моего терпения тоже. Прекрати, Тодороки, и лежи уже смирно. Вот теперь в его голосе проскользнуло реально раздражение. Даже приставку «кун» потерял. Сам виноват, не нужно было давать ему время отойти от наркотика. — Отпусти меня! Я не хочу этого! Отпусти сейчас же! — упрямо продолжал сопротивляться Шото. — А я хочу, и мне не нужно говорить, чьё мнение тут более ценное. У тебя есть только один выбор. Либо я делаю тебе растяжку и от тебя ещё что-то остаётся после, либо я просто сломаю тебе твои чёртовы конечности и делаю так, чтобы тебе было максимально больно. Выбирай. Десять секунд, — голос был беспощадным, и было ясно, что он не просто угрожает. Это и есть истинное лицо. Без насмешки и всего в комплекте. И Тодороки испугался. Страх даже пробился сквозь его броню и отразился в глазах. — Не надо. — он не мог не позволить себе эту минутную слабость. Шото вообще не хотел, чтобы он разорвал ему всё внутри и плюс сломал ещё и кости. Если сейчас он сдерживает все свои садистские наклонности, то, что же будет если он перестанет…? Тодороки перестал дёргать руками и просто зажмурился, пытаясь не смотреть на Изуку. — Ну, вот. Можешь, когда захочешь, Тодороки-кун. Шото не видел, как Деку достал из кармана штанов тюбик крема и выдавил себе на пальцы. Может Тодороки и считает его садистом, но на самом деле особо сильно эти наклонности не выражены. Мало того, в отличии от Тоги он ещё не совсем головой поехал. Его цель — запугать, подчинить, а не отправить на больничную койку. Здоровье Шото и так было подорвано. А Деку хочет играть с ним ещё долго. Снова и снова. Когда сразу два чужих пальца ворвались в него, Тодороки дёрнулся. Неприятно, больно, просто жуткое чувство дискомфорта. И эти ощущения становились только сильнее, когда Деку начал двигать пальцами, делая это со временем всё быстрее и быстрее. Шото не хотел смотреть на это. Так продолжалось, пока он не почувствовал тяжёлое и горячее дыхание рядом со своим ухом. — Открой глаза, Тодороки-кун. Ну же. — и он открыл, потому что сдался. Бесполезно. Сколько бы он не дергался, не бил его, он возьмёт его и не остановится. Но это не значит, что Шото хоть немного это нравится. В глазах было столько ненависти и обиды, и… отчаяния. Боже, он совсем этого не хочет. — Что ты на меня так смотришь? Ха-ха. Я же объяснил тебе, Тодороки-кун, из чего я родился. Во мне нет ни морали, ни жалости, ни сочувствия. Я лишь обиженный на этот мир ребёнок, ещё один, что хочет построить свой мир. И мне не нужен герой, который покажет мне прелести жизни. Я уже ощутил все эти чувства. Например… Я точно испытаю настоящий восторг, увидев твои слёзы. Это самая удивительная и милая вещь для меня. Я испытаю настоящую радость, когда мне удастся сломить тебя. Пожалуйста, не сдерживайся. Покажи мне всё твоё отчаяние, Тодороки-кун. Шото видел это. Возбуждение в его глазах, что он до этого скрывал. Но теперь его дыхание выдало его. Деку был всё это время одет не в форму академии. На нём были чёрные штаны, белая рубашка и под цвет штанам жилетка. Сейчас же он снял её, расстегнул пуговицы и приспустил штаны с нижним бельём. «Не смотри, не смотри, не смотри», — продолжал мысленно умолять себя Тодороки. Сосредоточившись на этой мысли, Шото совсем упустил тот момент, когда злодей вытащил пальцы и вошёл в него. Он закричал. Не смог удержать крик. Тот просто вырвался из него. Даже несмотря на то, что была растяжка, боль была сильной. И от каждого толчка она становилась всё сильнее и сильнее. К этому невозможно привыкнуть, нельзя адаптироваться. Ещё хуже было смотреть на то, как его мучителя вполне всё устраивает. Даже более того. Его возбуждение увеличивалось, Тодороки буквально мог это определить по своим внутренним ощущениям. И чем дальше он заходил, тем сильнее Деку срывало крышу. «Так больно. Невыносимо. Кто-нибудь, остановите его». Он не выдержит, если его мучитель сейчас будет двигаться ещё быстрее. Но как оказалось у безумцев всё не так, как у остальных. Его внезапно потянуло на нежность. Боже, как смешно. В каком-то необъяснимом порыве он целовал его тело, касался губами ранее оставленных меток. А после стал слизывать дорожки слёз с его лица. Да, Шото не заметил, как начал плакать. Слёзы просто против воли от боли скатывались по щекам крупными каплями. Деку оторвался от него и нахмурился. И что ему не нравится? Он же хотел увидеть его слёзы, ну вот и пожалуйста. — Так скучно. Как же сделать твои воспоминания об этой ночи ещё более «прекрасными», Тодороки-кун? — а после на его лице появилась хищная улыбка. О чем бы не был ход его мыслей, Шото они уже не нравятся. Тот обхватил его член своей рукой. Тодороки вздрогнул и замотал головой. — Нет, не надо. Перестань. Я не хочу, хватит, — шептал Шото, но он его не слушал. Постепенно движение руки и движение члена внутри было почти одного темпа. Вместе с этим губы Деку продолжали его целовать. Боль оставалась, но теперь стало легче. Появилось возбуждение, что давало возможность отвлечься. Тодороки этого не хотел. Хуже этого унижения уже ничего не может быть. — Тише. Ты слишком напряжен, Тодороки-кун. Если тебе станет легче, то попробуй представить другого меня. Уверен, ты бы хотел сделать с ним тоже самое, — и после этих слов Изуку опять поцеловал его в губы. Это был нежный и осторожный поцелуй, который был бы наверняка так похож на настоящего Мидорию. И Тодороки сдался. Собственное тело одолеть было невозможно. С губ сорвался стон, и он возобновил поцелуй, всеми силами пытаясь не думать о том, кого он целует. Тёмный Изуку тихо смеялся, а потом внезапно снова ускорил движения доводя их до грани. Оба тела задрожали, а мир в глазах Шото в какой-то момент погрузился во тьму.