Потерянная юность

— Убери её от меня, сейчас же. — руки Тёмного Деку дрожали от злости, а лицо выражало одно лишь раздражение. Не желая испытывать судьбу, Шото подошёл и забрал девочку к себе на руки, а после посадил на ближайший пень. Ну, кто же знал, что злодей совсем не ладит с детьми. Точнее, вообще почти ни с кем. Только с другими злодеями и только извлекая из этого выгоду для себя. Тодороки был уверен, что перед ним классический мизантроп и социопат, и это только начало всего списка. Сумасшедший, бывает неуравновешенный, ядовитый, с фальшивой улыбкой, что издевается над всем миром и над Шото особенно, садист, что вбил себе в голову не пойми что. — Всё хорошо? Что с тобой произошло и откуда ты? — спросил Тодороки девочку. Откровенно говоря, он не особо хороший кандидат для таких вещей. Шото способен был признать, что его коммуникативные навыки оставляют желать лучшего. Все всегда выделяли сильную и редкую двойную причуду Тодороки, но из минусов в нём была именно коммуникация и способность работы в команде. То, что он должен тянуть не меньше контроля правой стороны. По всем правилам поведения настоящего героя он должен сначала её успокоить, а потом закидывать вопросами. Время-то их не гонит. Но выбирать не из кого, Мидория снова пропал, а его вторая личность в десять (или в сто) раз хуже в этом, чем сам Шото. Но девочка им попалась весьма крепкая. Она не стала сразу плакать и вообще смогла взять себя в руки. Но было видно, что она до сих пор в шоке из-за случившегося. — Я Сато Минэко, и живу тут с мамой в загородном домике, — тихо представилась она. — Моя причуда даёт мне управлять деревьями, и обычно она не такая сильная. Но… Когда я глубоко в лесу и чем-то расстроена, становится так страшно и… Мне очень жаль, простите! — девочка была вежливой, умной, но была в любой момент готова просто заплакать в голос. — Всё в порядке, главное, что никто в итоге не пострадал. Можешь не продолжать, — поспешил прервать её Тодороки. Деку стоял у дерева и всё это время хмурился. Одно его присутствие заставляло Шото напрягаться. Совсем не хорошая ситуация. — Вы ведь герои? — спросила Сато, переключившись на другое. — Не совсем, но что-то вроде того. Мы учимся на геройском курсе в академии Юуэй, — с осторожностью ответил Шото. Кто знает, что девочка думает об этом. Сейчас… Мнения об академии чаще всего негативные. Людей, что всё ещё верят в неё, осталось совсем немного. И это нормально. Ведь эти люди — родители, что боятся за своих детей. То, что во время занятий погиб ученик, сильно пошатнуло их доверие. А проигрыш Всемогущего вообще коснулся каждого человека. — Здорово! — глаза Минэко наполнились восторгом, и Тодороки с облегчением выдохнул. Если ещё есть в мире дети, что так говорят, значит ещё не всё потеряно. Они проиграли битву злодеям, но не целую войну. — Я хочу, когда вырасту, поехать отсюда в город и стать героем, как мой отец. Его причуда похожа на мою, и когда-нибудь она станет такой же сильной! — а потом она снова стала совсем грустной. — Мама сказала, что из-за беспорядков в городе там стало опасно. Мы узнали, что на папу напали злодеи. Я расстроилась, убежала в лес и… Если бы не вы… Спасибо, что спасли меня! Вы настоящие герои! — Минэко широко улыбнулась и посмотрела сначала на Шото, а потом на Деку. Выражение лица того от подобной благодарности изменилось. «Что? Кажется, его глаза посветлели. Или показалось? Похоже, что да. Ибо после лицо Изуку стало ещё более злым». — Лучше бы ты забыла о своей мечте стать героем и перестала развивать такую причуду. Станешь лишь проблемой для остальных. В следующий раз никого может и не быть рядом. Если твой отец умрёт, а это более чем вероятно, то ты унесёшь жизней столько же, сколько он спас, — сказал он, а после ушёл по направлению к лагерь. Что и требовалось доказать. Совершенно неуравновешенный, но Тодороки что-то зацепило в его словах. Надо будет попробовать с ним поговорить. — Это… Мне правда не стоит быть героем? И мой папа… Мы так и не знаем, что с ним. Почему он так зол меня? Я сказала что-то не так? — Нет, тебе не стоит воспринимать его слова всерьёз. Твоя причуда очень сильная. Хорошие учителя могут научить её контролировать. Уверен, твой папа будет гордиться тобой. — Шото легко улыбнулся. Может же, когда хочет. На самом деле он попытался подумать о том, что мог бы сказать Мидория в такой ситуации. — Правда? — серые глаза снова буквально загорелись. — Да. А он… Просто немного не в себе. Это не твоя вина. Я передам твою благодарность, когда ему полегчает немного. Или у тебя ещё появится шанс снова с ним поговорить. Давай я отведу тебя в наш лагерь, а завтра утром мы поищем твой дом. — после этого Шото взял девочку за руку и повёл в ту же сторону, куда ушёл Деку. Его они нашли там же. Тот занимался костром и в упор игнорировал их существование. Кажется, он до сих продолжает беситься. Тяжело вздохнув, Шото отвёл девочку в палатку и сказал, что они буду снаружи и порекомендовал поспать, ведь Минэко потратила много сил на такое масштабное использование своей причуды. Сам Тодороки присел у костра рядом с Изуку. Точнее, он заставил себя сесть. Из-за того, что случилось между ними, Тодороки было сложно находиться рядом с этим человеком. Тело уже давно в порядке, но психологическая травма останется. — Это были ужасно жестокие слова. — злодей фыркнул, мол, «Я вообще-то был готов её убить, а ты осуждаешь меня за эти слова. И вообще, мне плевать, что ты об этом думаешь». — Ты настолько сильно ненавидишь причуды? — А ты, Тодороки-кун? Ты настолько мазохист, чтобы именно сейчас задавать мне вопросы? — с насмешкой в голосе сказал он. Но нотки стали и злости в его голосе остались. Хотя, он пытается сдержать свой порыв гнева. — Это не важно, — как можно безразличнее сказал Шото. — Чтобы помочь Мидории, я должен знать как можно больше. Я узнаю эту информацию несмотря на все последствия. И что ты мне сделаешь? Снова изнасилуешь? По крайней мере в такие моменты ты более разговорчивый, — Тодороки хотел говорить это с холодом и спокойствием, но его голос предательски дрогнул. Конечно, он не хочет снова испытывать эту боль, это ужасное унижение, когда твоё тело не только используют, но и подчиняют себе. Заставляют чувствовать то, что Тодороки никогда бы не хотел. Но против собственной природы ничего сделать нельзя. — Как смело, и всё всегда упирается в неудачную версию меня. Вот только… — Деку подвинулся к нему ближе и положил одну руку на щеку Тодороки, вторая же коснулась бедра. Шото задрожал и инстинктивно уже хотел оттолкнуть его и приморозить к ближайшему дереву, но продолжил сидеть на месте. Нельзя, ему и правда нужно знать. — Почему же ты так дрожишь, Тодороки-кун? — ухмылка на лице. Он просто играет с ним и его чувствами. Его страхом. Но хотя бы больше не злится. Всё внимание обратил на свою любимую игрушку. — Я же сказал, всё это не важно,— упрямо и твёрдо заявил Шото. — Ох, ладно. Тогда раз тебя всё устраивает, то мы можем посидеть так и поговорить, — с издевкой в голосе сказал он. Конечно, не важно. Его же отношение к этому настолько не очевидно. Сарказм в его мыслях был почти ощутим, но по крайнее мере Тодороки добился от него нужного. — Ты не ответил на вопрос. Ты настолько ненавидишь причуды? Почему? Или тебе просто нужно что-то ненавидеть и причины нет. — Ненавижу, — шепнул на ухо ему Деку, посылая волну неприятных мурашек по телу Шото. — Я говорил тебе о своей мечте. Вернуть мир в прежнее состояние, чтобы люди отказались от причуд, полученных в процессе эволюции. Конечно, это желание и цель взялись не из воздуха. Ты просто плохо слушаешь меня, Тодороки-кун. — будто в наказание, Изуку укусил его за мочку уха. Тодороки судорожно вздохнул. Это оказалось сложнее, чем он думал. — Ты хоть знаешь каково это? Когда все смеются над твоей неполноценностью? Каждый, каждый в классе смешивает твои мечты с грязью. А друг детства во главе всех этих издевательств. Бесполезный, беспомощный. И ни один человек не может сказать тебе, что у него есть возможность быть героем. Ни один человек в него не верит, даже родная мать. — он сильнее сжал его бедро. На коже скорее всего останется синяк. — А всё потому что у тебя нет причуды. Неравенство существовало всегда, и люди боролись с ним. Из-за цвета кожи, религиозных убеждений, кучи всяких глупых вещей. Я просто делаю то же самое более радикальными, но самыми действенными методами. Причуды не должны были явиться в этот мир. Я сказал этой девчонке только правду. Было бы гораздо лучше, если бы она отказалась от своей причуды, если бы её отец не был героем, а выбрал другую, более безопасную профессию. Все эти обиженные на мир дети, погибшие родители, неравенство этого геройского общества, разрушенные мечты, сломанные судьбы. Всё из-за всего этого соперничества между героями в рейтинге и популярности. Давление родителей на их детей… Это тебе, пожалуй, знакомо, да, Тодороки-кун? — Деку коснулся рукой его шрама, целуя кожу рядом с левым глазом. Он отметил, что после этого вопроса Шото выглядел ещё более напряжённым. — Ты до сих пор ненавидишь Старателя? За то, что он сделал с твоей матерью, а та с тобой? За то, что отнял у тебя детство и не дал общаться даже с семьёй? Вечные тренировки и никакой радости в жизни. — Заткнись! — О, за живое задел, да? Ты отпустил эту историю, но остатки ненависти никуда не делись, — с этими словами Изуку положил руку с бедра на паховую область и сжал. Шото дёрнулся и подавился воздухом, в то время как злодей заставил его лечь и навис над ним. — Этот геройский мир не нравится мне. А как говорил когда-то Шигараки, мы всего лишь уничтожаем то, что нас не устраивает. Такое уж различие между нами и Убийцей Героев. — Но Мидория ведь в итоге получил причуду от Всемогущего. — О, так ты уже догадался? Да, но вот только я создан из тех чувств, что он испытывал до этого момента. Ты ведь даже не знал об этом, Тодороки-кун. О том, насколько было в детстве тяжело и больно человеку, в которого ты влюбился. Ему чудом повезло встретить символ мира, ведь никто не был готов решать его проблемы, в отличии от твоих. Ты доволен моим ответом, Тодороки-кун? — Да. Теперь я понял. Вот только ты не похож на этого Шигараки. Говоришь о изменении мира и о всех, кто пострадал от этого общества. Ты думаешь, что поступаешь для общего блага и для всех будущих поколений, верно? — Шото пытался найти в этих глаз хоть что-то человеческое. Деятельность Убийцы Героев во многих вызывала сомнения и странные чувства. Его идеология… Все злодеи делают что-то для блага, а не для собственного удовольствия и жажды разрушения. Злодей, что совершает зло для блага. Лучше бы этот человек был обычным психопатом и садистом. — Ха-ха, не пытайся понять психопата — сам станешь таким же. Лучше не залезай ко мне в душу, Тодороки-кун. Это для твоего же блага. Тем более, это уже второй вопрос. А ты не заплатил ещё за первый. — Не заплатил? — Поцелуй меня, Тодороки-кун. Сам. Я, знаешь ли, устал играть с безвольной куклой. — Шото не хотел этого делать. Но он так же не хотел знать, что будет если он откажется. В конце концов он и правда ответил на его вопрос и, похоже, что честно. Тодороки зажмурился и попытался забыть кто перед ним, но Деку тут же отвесил ему пощёчину. Щека горела, и Тодороки раскрыл глаза, так и спрашивая ими, зачем он это сделал. — Нет. Не так. Я сказал поцеловать меня, а не представить его и подарить ему этот поцелуй. Ну же, ты же можешь быть таким послушным и хорошим, — с последней фразой голос смягчился, и он мягко коснулся рукой красной щеки. Он как будто его уговаривал, толкая к этому, но уже не приказывая. От такого порыва нежности Тодороки выпал из мира. Действительно, пытаться понять психопата себе дороже. Этот Деку был слишком неуравновешенным. Только Шото начало казаться, что он приблизился к разгадке этого человека, как снова переворачивает всё с ног на голову. Может, Изуку разделился на три личности? Он настоящий, тот, кто любит мучить его, и тот, кто ведёт себя самым странным образом. Тем не менее такие менее жестокие глаза и даже нежные руки не казались настолько страшными. Может, это и обман, иллюзия, чтобы заставить Шото делать то, что он хочет, но у него в любом случае нет выбора. Продолжая смотреть в эти глаза, Тодороки зарылся рукой в его волосы, дергая и заставляя наклонить голову. Коснувшись губами его, Шото почему-то захотелось укусить их и просто доминировать над ним. Язык грубо и по-хозяйски ворвался в чужой, податливый рот. Ему не мешали и не пытались остановить, наоборот, давая свободу действий в этом поцелуе. Наверное, Деку нанёс ему куда большую психологическую травму. В присутствии этого человека Шото просто ломается. — О, это совсем другое дело, Тодороки-кун. Теперь я вижу, что этот поцелуй для меня, — облизнув губы после поцелуя, сказал Изуку. — Эй, не смотри так, как будто я заставил тебя проявить грубость. Между прочим, есть те, которым нравится умеренная грубость в сексе. — пожал плечами он, а потом сам поцеловал его. — Не бойся, на сегодня это всё. Я пойду в лес тренировать свою причуду и посмотрю за тем, чтобы ночь прошла гладко. А ты достань одеяло и попробуй поспать. — голос восстановился и был совершенно спокойным. Даже без насмешки. Он встал и отпустил Шото и действительно ушёл. Вот только Тодороки ночью уснуть так и не смог. *** Ранним утром его Мидория снова вернулся. Они вместе отвели Минэко домой. Тодороки наблюдал за тем, как Изуку прощался с девочкой и что-то говорил ей. Он извинился и поддержал её в своих начинаниях. А потом прибежал обратно к Тодороки. — Прости. То, что произошло и то, что он сказал про твоего отца… — Изуку. — Деку замолчал и отвёл взгляд. Обращение по имени напоминает ему о том, что произошло на озере. — Я всеми силами пытаюсь избавиться от ненависти, что мешает мне жить. Поэтому, пожалуйста, просто не напоминай мне об этом. Ты и так мне сильно помог. Тем более всё нормально. Я получил, что хотел, и тебе не нужно извиняться за его действия. Давай двигаться дальше, — от этой фразы Изуку снова вспомнил о том, что произошло на озере. После того, как те ужасные ветки чуть не убили Шото, и его вторая личность снова проснулась, Мидория кое-что понял. Нужно жить настоящим. Признаться, пока есть возможность, ведь кто знает, может потом их время выйдет. Ведь даже сейчас в голове Мидории навязчиво сидит мысль о вреде причуд и о том, что она сделала с девочкой. И это не к добру. — Кстати насчёт этого… Я хотел кое-что сказать тебе, Тодороки. — Чёрт, мы слишком долго искали дом Наоки. Мы можем не успеть вернуться обратно до начала занятий. Побежали, скажешь потом. Видимо, придётся перенести до их возвращения.