Потерянная юность

А Тодороки тем временем убежал довольно далеко. И остановился лишь тогда, когда тело было готово отказать из-за такой внезапно огромной нагрузки. Герой положил руку на собственную грудь, там где очень быстро билось сердце, и сжал ткань своей толстовки. Шото жмурился и пытался сдержать порыв просто заплакать и спрятаться от мира в какой-нибудь тёмный угол. В груди болело всё, но это были вовсе не физические страдания. В последнее время страдание Тодороки носили лишь психологический, душевный характер. Что он сейчас чувствовал? Страх, ужас? Он убежал потому что боялся Деку? Нет. Страх был, но не он сейчас являлся причиной этой боли. Даже жгучая обида, что Шото испытывал во время их ссоры, прошла. В конце концов, он полюбил этого человека, таким какой он есть, и эти чувства всё равно бы проиграли в неравном бою с любовью. Сейчас же герой страдал из-за разрывающего душу отчаяния и сбежал из-за него же в основном. У него не получилось. Он не смог. А ведь Даби предупреждал, что шанс такого поворота событий ничтожно мал. А потому и говорил герою даже не попробовать переубедить Деку. Но Тодороки не послушал, предпочёл позволить надежде в его сердце вырасти. Предпочёл поверить, что Изуку и правда меняется в лучшую сторону, а потому сможет изменить выбор в сердце. Но герой лишь столкнулся с жестокой реальностью. Он не может до него достучаться. Темнота в его сердце засела так глубоко, что Шото просто не способен пробиться через неё. Разрушенные надежды всегда оставляют после себя это отчаяние. «Нет выбора». Он должен был сохранить ту холодную решительность и убить его, пока была возможность. Но Шото не смог. То ли потому что любил, то ли потому что он герой. А теперь поздно. Что он без причуды сможет ему сделать? Что он сможет сделать, когда Деку увезет его отсюда силой на другой конец планеты?! Ничего. Поэтому сейчас испытываемое отчаяние было как никогда сильным. Он проиграл, настолько беспомощный и жалкий. Не смог достучаться до того, кого так сильно любит, как и не смог закончить весь этот кошмар другим способом. Но Шото не мог долго заниматься самобичеванием. Это, конечно, прекрасное занятие, но его быстро отвлёк звук взрывов где-то недалеко. Да чёрт возьми! Не хватало только погибнуть здесь. Если рядом разворачивается битва, то его, героя, что не может использовать причуду, точно убьют легко и просто. Даже несмотря на осознание собственной беспомощности и этого отчаяния в сердце, Тодороки не хотел умирать. Только не после того, что случилось на крыше. Только не после того, что он видел вокруг себя. Он не имеет права сдаться, как это сделал Мидория. Ради всех людей, что нуждаются в нём, ради этого мира и самого Изуку… он должен выжить! Ему ещё рано отправляться на тот свет. Герой не знал где он оказался. В приступе очередной истерики ноги унесли его в неизвестное место. Может, он когда-то и знал этот район, но сейчас этот разрушенный город едва ли был сопоставим с его воспоминаниями. Ничего не остаётся делать кроме как снова бежать куда глаза глядят. Главное подальше от всех этих страшных звуков. Тело было на пределе. Он устал, как физически, так и морально, но выбора не было. Шото уже бросился бежать по улице дальше, как кто-то налетел на него и тут же прижал к земле, не позволяя скрыться из виду. Ну вот. Он попался. Но Тодороки не хотел сдаваться так просто и начал тут же яростно пытаться отбиться от неизвестного, но его крик быстро остановил все эти попытки: —Да приди ты уже в себя, двумордый! — в голосе было так много знакомой злости и раздражения, что даже без этого дурацкого прозвища Шото узнал бы его. *** Да, Тодороки посчастливилось встретить Бакуго. Эти взрывы произошли из-за его причуды. Особой радости от этой встречи Шото не испытывал, как и какой-то злости. Герой слишком устал для подобных чувств. Тем более ему в последние дни и правда было интересно узнать какова была судьба Бакуго в этом мире. Большинство одноклассников Тодороки уже мертвы и во многом благодаря Деку, поэтому встретить знакомое лицо было неожиданно. Кацуки, не долго думая, затащил героя в ближайшее здание, буквально в то, что стояло через дорогу. Не разговаривать же им на улице, где на них в любой момент могут напасть злодеи. А поговорить бывшим одноклассникам было о чём. Бакуго выглядел как человек изрядно измученный этой жизнью. Его светлые волосы потемнели от грязи. Одежда в некоторых местах была порвана, а целые её участки испачканы в чем-то тёмном, отдающим красным цветом. Кровь? Трудно сказать, возможно это тоже была просто грязь. Но дело даже не в его внешнем виде. На улице он был ещё похож на прежнего Кацуки, но сейчас Шото не может этого сказать. Что-то в нём определённо изменилось. — Я увидел, как ты бежал сломя голову по улице. Даже не заметил меня. Я закричал, но ты не остановился, — объяснил Бакуго своё внезапное нападение на Тодороки на улице. Шото действительно его не заметил и не слышал ничего пока бежал. Скажем так… он был не в том состоянии, чтобы уделять внимание окружающему миру. Кацуки разговаривал спокойно. Без грубости и чего-то там ещё. Только бегающий по комнате взгляд и дерганые движения выдавали, что он тоже на нервах и вот-вот может психануть. — У тебя было такое лицо будто ты увидел какую-то тварь, которая страшнее всего, что сейчас происходит на этой свалке. — Если бы это было так, — вздохнул Шото. Если бы дерьмо в его жизни ограничилось каким-то монстром всё было бы гораздо проще. Но увы. — Я слышал о том, что случилось с твоим отцом. Не знаю, что и сказать. Мне выразить соболезнования или поздравить тебя? Что скажешь? — Бакуго криво ухмыльнулся. За три года обучения трудно было не узнать о семейных проблемах Тодороки. Чего спортивный фестиваль стоил. Да и тот никогда не скрывал ненависть к своему отцу. Взгляд Шото не изменился. Слова Кацуки никак его не задели. Все свои силы на эмоции он истратил на Деку. — Не нужно. Ни того, ни другого. Я в порядке, и это не то, что я хочу обсуждать. Тем более с тобой. — всё же слегка нахмурился герой. Ухмылка сползла с лица Бакуго, и тот махнул рукой. — Не важно. Зря спросил, извини. Чёрт, я просто не знаю, как мне теперь себя вести после всего этого дерьма. — а вот уже неожиданно. Бакуго так просто извинился? С ним и правда что-то не то. Он не похож на себя прежнего. — Наслышан о твоих делах. Осталось мало героев, что ещё не бросили борьбу со злодеями после того, как мир покатился вместе с людьми. — Да. И их не за что винить. Ну а что же ты? — начал расспросил Шото. — Ты ведь был в тот день в академии? От Ииды я слышал, что тебе удалось выжить и вам помог учитель Айзава. Что ты делал дальше? Не похоже, что ты стал героем. — это была единственная информация, которая была у Тодороки. — Ага. Изначально, я вообще не хотел идти туда. В смысле, ты сам помнишь сколько я пропускал занятий после того… после того, как Киришима погиб, — голос Бакуго изменился после этих слов. Тот инцидент сильно повлиял на него. Кацуки много прогуливал тогда. Сбегал из общежития, не ходил на занятия. Бакуго до конца третьего года обучения так и не смог прийти в себя. — Чудо, что меня вообще не выгнали. Всем было просто не до того. — Но ты всё же пришёл. — Да. И только получил подтверждения тому, насколько я беспомощный слабак. Я ничего не смог поделать, не был рядом, когда ему нужна была помощь, и в результате он погиб. И за три, мать его, года нихрена не изменилось! Я по-прежнему был бессилен, пока мои одноклассники умирали. Даже сам не смог выбраться из этого ада, меня спасли, а Иида вынес оттуда буквально на своих плечах. — Тодороки прекрасно понимал его чувства, это отчаяние с каким говорил Бакуго. Ведь совсем недавно он сам называл себя беспомощным, жалким слабаком после неудачной попытки спасти Изуку от себя же. Этот мир уничтожал их. — И скажи мне, Тодороки, как мне нужно было после этого идти в герои? — это было одной из вещей, которая изменилась в Бакуго. Гордость. В былые времена Шото считал её непробиваемой. Сейчас же она едва ли не смешана с грязью. — Но… это не основная причина, — решил продолжить откровение Кацуки. — У меня ещё с учёбы были дела поважнее. — после этих слов он стал нервничать ещё больше. Видимо, это не все изменения в нём. — Какая же тогда основная? Говори, раз уж начал. За это время со мной произошло столько вещей, что меня будет очень сложно удивить. — Это связано с моими прогулами. Знаешь, я ведь любил его… — Ты про Киришиму? Я знаю об этом. Трудно было не догадаться. — помнится, об этом говорил Деку, до и после его убийства. — А вот я об этом не знал, пока не узнал, что он погиб во время нападения. После его смерти я почувствовал такую боль… такую ненависть, что стало просто очевидно, что он был больше чем просто друг. Целым миром, что ли? Да без разницы, я не силён в этих романтических соплях. Важно лишь то, что после его смерти я не мог просто сидеть на месте. Я искал любую информацию об убийце. Хотел узнать, какая тварь из лиги это сделала. — тут уж Шото напрягся. А Бакуго наоборот. Перестал нервничать. В его голосе действительно отразились эмоции. Такая ярость… — Но не смог. А это желание отомстить только и росла, подпитываясь раздражением от неудач. В конце концов, я совершил ошибку после которой уже не могу быть героем. Хотя бы потому что мне за неё не жаль. — Бакуго… Только не говори, что ты… — Я знаю. Это ошибка. Но я не могу перестать совершать снова и снова. Пока все учились и мирно спали в общежитии я шатался по всяким переулкам в поисках любой швали. Отморозков, бандитов, ты знаешь… В нашем обществе их было полно. Не знающие куда деть свои причуды и себя. Они никак не были связаны с лигой, но в тот момент… мне было плевать. Я просто искал тех на ком мог без зазрения совести срывать эту ярость, что всё заполнила внутри. Даже когда мир скатился в гребаный апокалипсис, я продолжаю подрывать всю эту мерзость, что попадается под руку. Мне даже не было интересно выживали ли они после этого. Могу предположить, что половину я точно отправил в больницу, а вот остальную часть… А этой чёртовой ярости от всего этого меньше не стало. Появились только эти кошмары по ночам. Мне снится он, который осуждает меня за эти поступки. Говорит, что в итоге я стал тем, кого пытался найти. Он ведь прав, да? — Бакуго посмотрел на Шото со смесью отчаяния, ненависти, ярости. Герой не знал, что ответить на подобный рассказ и долго молчал. Пока в итоге не выдал: — Мне очень жаль. Мир изменился, и мы изменились вместе с ним. Я не уверен, что смогу тебя судить. Тем более… ты сказал, что не сожалеешь за эти ошибки. Но кошмары не снятся тому, кому всё равно. — Ха-ха, охренеть. Двумордый, ты у нас, оказывается, за это время психологом стал. Так мне получается можно винить не себя, а весь гребаный мир, как это делает большая часть всех злодеев. Скажи, тебе приходилось с начала этого дурдома кого-нибудь убить? Или герои всё пытаются придерживаться основного правила? — Нет, не приходилось. Я всё ещё хочу быть героем, которым мечтал быть в детстве. Я хотел убить одного человека, но не смог и попробовал сделать по-другому. — И что из этого получилось? — Ничего. Теперь я просто абсолютно беспомощен и уже почти потерял надежду, что может быть по-другому. Выхода нет. Но даже так я не хочу верить, что этот мир стал работать по этим жестоким правилам выживания. — Бакуго ничего не ответил, но продолжал внимательно глядеть на Шото. — Зачем ты мне рассказал свою историю? Мы никогда не были друзьями, а скорее соперниками с не очень хорошими отношениями. — почему-то герой не мог поверить, что Бакуго сделал это просто чтобы выговориться. Называйте это как хотите. Но похоже это было на предчувствие и не самое хорошее. — Потому что мне нужна твоя помощь в одном деле. Деле, которое положит конец моей этой беспомощности. — Шото вопросительно поднял бровь. — К сожалению, этот мир и правда начал работать по новым жестоким правилам. Но ты не прав в одном, двумордый. Выход есть всегда. Просто нам не нравятся предлагаемые варианты. — Что ты хочешь этим сказать, Бакуго? — Если я правильно понял всё ещё тогда и того, кого ты подразумеваешь под этим человеком, что ты хотел убить… то ты не станешь мне мешать совершить ещё одну ошибку, за которую я не буду сожалеть. — Бакуго подошёл к нему ближе, смотря с тёмной решительностью в глазах. Это взгляд человека способного на всё из-за своей безумной ярости. — Я знаю, что это Деку убил его. И знаю, что он всё жив и был всё это время с тобой. Это был взгляд человека, что целенаправленно шёл убивать.