Время назад

Пауль с трудом разлепил глаза. Во рту было сухо. Мужчина попытался принять вертикальное положение. Гадкая тошнота подступила к горлу, головная боль сдавила виски. Поднявшись над высокими камышами, он огляделся. Рядом с ним лежала пустая бутылка. Ландерс разочарованно поморщился и поднял глаза. Озеро и… Шверинский замок.  — Так… — озадаченно выдохнул он. Ошибки быть не могло: тот самый замок посреди того самого озера. Ландерс непонимающе моргал, чувствуя, как сырая земля неприятно холодит ноги. Силясь сосредоточиться, он начал считать на пальцах: «Где-то 210 километров со скоростью… ну, примерно 7 километров в час…». — Это я что, больше суток пешком шагал? — вслух удивился он. Ландерс, ёжась от холода, вылез из камышей на проезжую часть. Вдруг из-за угла выскочил автомобиль. Скрип шин о влажный асфальт, полосы света. Паулю повезло — не задели. — Пьянь! — выругался водитель, истошно сигналя. Пауль немного обиделся, провожая взглядом новенький трабант. Но, оглядев себя, всё понял. Мокрая одежда, испачканная землёй, помятые волосы… Ещё и обуви нет. «Как в старые добрые», — усмехнулся гитарист. Куда идти, было непонятно. Карманы пусты, а значит в кафе его с распростёртыми объятиями не примут и в отеле тоже не ждут. Он вспомнил, что давным-давно Тилль снимал полдомика у какой-то старушки на западной окраине города. Оставалось только надеяться, что она узнает повзрослевшего панка и приютит. Солнце недавно село и над горизонтом разливались розовые отсветы. В окнах горели лампы с плафонами, по улицам ездили неторопливые старые машины, люди шли с авоськами из магазинов. Пауль с ностальгией наблюдал происходящее и думал: «Хорошо, что хоть где-то всё остаётся по-старому». Ноги устали идти по колючему асфальту, носки порвались. Раньше музыканта не волновал вопрос гигиены, но теперь ему было как-то неприятно от мысли, что идёт босиком по грязным лужам. Пересекая знакомые улицы, он вспоминал, как в юности ночами слонялся по ним с гитарой под мышкой, хмелем в голове и весёлой компанией рядом. Казалось, здесь время остановилось: те же магазины, те же автомобили… — О! — воскликнул Пауль, увидев старенький дом культуры. «Я думал, его уже нет», — вроде Тилль говорил об этом, когда последний раз навещал родной городок. Через пару минут Пауль обнаружил себя на Фитц-Ройтер-Штрассе. Сердце подпрыгнуло в груди и забилось сильнее при взгляде на клуб с высокой крытой лестницей, ведущей ко входу. «Achteck». Здесь они выступали и не раз*. Грустная улыбка тронула губы Ландерса. Пытаясь найти выходы из ситуации, в которой неожиданно оказался, он отвлёкся и забыл на время про недавние события. Теперь снова вспомнил. Под лестницей курили подростки бунтарского вида. Те, что покруче, были в кожаных штанах, а ребята попроще — в варёных джинсах. На одном была футболка с надписью «DDR». В панорамных окнах мерцали блики огня. Пауль вдруг понял, что песня ему знакома… Кто-то печально пел: Your face in my mind Your mind and your brain My heart in your hand My hand in your skin Only for a moment Only for a moment… «…Just for one moment», — тихо подпел Пауль. «Неужели нас кто-то каверит?» — удивился он и решил заглянуть внутрь. — «Даже жгут что-то… дотошные чуваки». Пара человек косо глянули на Пауля, он прошёл мимо. Вверх по лестнице. Открыл железную дверь. Волна звука накрыла его. Он взглянул на сцену и замер. Это был не трибьют-ансамбль. Это были они. First Arsch. Йорг Мильке… Тилль! Сам Пауль?! И, боже… «О боже, Рихард!». Ландерс не верил глазам. Он пошатнулся и вжался в дверной косяк. Точными движениями медиатора юный Цвен Круспе высекал ноты из электрогитары. Пальцы скользили по грифу, изящно и с чувством. Уже тогда парень вырабатывал манеру игры. А играл он сосредоточенно, чуть отклоняясь назад, хмурил брови и сжимал губы. Футболку он давно уже снял и теперь девушки в первых рядах любовались его рельефным торсом. Your eyes and my lips My lips and your mouth Your hand in my heart My heart in your keep Only for a moment Only for a moment Just for one moment Only for a…** Йорг пел, дёргая струны баса. Слева от сцены горел скелет какого-то автомобиля. Пауль вспомнил, как они его затаскивали в зал, и усмехнулся бы в усы, если б не уставился ошарашенно на свою молодую копию. Хайко жёстко провёл по струнам, устроив короткий музыкальный хаос, пока Йорг орал что-то дурацкое и бессвязное в микрофон. Потом гитарист подошёл к стойке. — Как вам песенки, а? — услышал Пауль свой голос. — Отлично! Я знаю… знаю, — тише добавил он и поднял руку, будто успокаивая кого-то, — что вы пришли услышать First Arsch. Но… раз уж я здесь и наш друг Флаке прячется за кулисами, то… Эй, братья, скажите, что такое свобода? *** Ist sie häßlich oder schön… Зрители радостно закричали, подпевая, и устроили слэм. Ландерс стоял у стены не в силах пошевелиться. Вдруг к нему кто-то подошёл и пихнул в плечо. — А можно ваш билет посмотреть? — прищурившись спросил вышибала. Контролёр выглядел не очень пугающе, но Пауль решил не провоцировать юношу с бритой головой и молча вышел из клуба. Он хотел посмотреть в окно с улицы, но не смог дотянуться. Тогда он сел на корточки у двери и закрыл руками лицо. «Не может быть, нет, это нереально», — шептал он, пялясь сквозь пальцы в пол. «Бред какой-то…», — он почти засмеялся, но смех застрял где-то в горле. Мужчина ущипнул себя за ногу: вдруг сон? Не сработало. «Может, просто похожи?» Нет. Не могли они в точности повторить всё до мелочей, до словечка. За дверью послышались смех и аплодисменты. Видимо Тилль запустил в бочку куриц, и теперь они с кудахтаньем выбирались из неё, до смерти напуганные шумом. Пауль вдруг ощутил, что очень сильно устал. Холодная ночь окутывала его, заставляя вжать голову в плечи. Мозг не хотел анализировать. Ландерс обнял колени руками и впал в странное состояние на грани сна, отдаваясь потоку ассоциаций. Спутанные полусны терзали воображение образами былого. Прожекторы, грохот, смех за кулисами, улыбки красивых девушек, комплименты. «Да, да, спасибо», — отмахивались музыканты. Кто-то хлопает дверью… Ноги мелькают. Громкая музыка в глубокой ночи, бархатные костры, сладкое море, солёный пот, реки пива на тёртом паркете, горы посуды, одежда повсюду, дерево… дерево, дым, скрип кровати, носки не снимаются, мягкая простыня закрывает лицо, как саван… а потом крышка… и… Пауль очнулся, когда кто-то задел его дверью. — Ой, извините… — Рихард! — Пауль вскочил на ноги, в глазах вспыхнули круги. Он было подался вперёд, но остановился. — Мы знакомы? — смутился Круспе. — Да, нет, то есть уже да, но конкретно я и ты, вы… мы — нет… — Пауль почесал в затылке, совсем запутавшись. Он смотрел на Рихарда. Молодого, здорового. Его щёки раскраснелись от концертного жара. Лицо обрамляли белые дреды. А глаза были ясные и проницательные. Ни одна морщинка ещё не залегла на загорелом и юном лице. Пауль невольно улыбнулся, оглядывая знакомые до дрожи черты. — Ой, а вы на кого-то очень похожи, — Цвен задумчиво повёл головой, и дреды обаятельно колыхнулись. — Вы случайно не родственник Хайко Хирше? Пауль вздрогнул. — Я… я его дядя, — нашёлся он. Рихард нахмурился, припоминая. — Дядя Алекс, — Ландерс нервно сглотнул. Повисло молчание. Двое смотрели друг другу в глаза. Вдруг дверь снова распахнулась, и из неё вывалилась шумная компания. Все были нагружены инструментами и громко смеялись. — Шолле, идёшь? — спросил кудрявый парень, в котором Пауль сразу узнал Шнайдера. — Я ещё покурить хотел, — бросил Шолле, вытаскивая сигарету из пачки «f6». — Стрельнёшь? — робко попросил Ландерс в тот момент, когда дверь отворилась опять. Из неё появился ещё один Пауль Ландерс, только моложе лет на 15 и с высветленными до жёлтого волосами. — Хайко, — Рихард схватил друга за руку и тут же отпустил, будто смутившись, — тут этот… — он взглянул на мужчину в грязном костюме и без ботинок, — герр говорит, что он твой дядя. Хирше, перехватив поудобнее любовно замотанную в целлофан гитару, остановился и рассеянно осмотрел незнакомца. Глядя на странного «дядю», он почувствовал, как внутри у него что-то сжалось. Сердце пронзила мгновенная и необоснованная симпатия. Действительно, будто они уже виделись где-то… — А что, похож! — широкая улыбка осветила лицо невысокого паренька в джинсовой жилетке, надетой на голое тело. Хайко упёр руки в бока и ещё раз посмотрел на «родственника». Шолле затянулся поглубже и потушил бычок о перила. — Ладно, дядь, бывай, — подмигнув, бросил Хирше и зашагал вниз по лестнице. Круспе последовал за ним, оглядываясь на нового знакомого. Сердце упало и неловкая улыбка сошла с лица. — Стойте! — руки мигом вспотели. Двое обернулись. — Мне это… ночевать негде. Двое моргнули. — Можно мне с вами, куда бы вы ни направлялись? Ландерс не знал, что произошло, как он совершил прыжок сквозь «кротовую нору», как ему вернуться и вообще… Но одно он знал точно. Он знал себя. — Погнали! — младший Пауль ясно улыбнулся и призывно махнул рукой.