Возвращение в Харрикейн

Истерзанный временем плакат развевался на ветру как пресловутый белый флаг. Глядишь, и унесет далеко-далеко от зловонного ангара, что пару лет назад имел наглость зваться рестораном. Все имущество уже давно распродано, но этот кусок бумаги продолжает стыдливо трепыхаться, будто все еще зазывает ему одному известных гостей. Впрочем, гораздо интереснее то, что впопыхах упрятали под очередной слой краски. «Закрой ресторан, иначе я закрою твой поганый рот»… Весьма оригинально, таинственный незнакомец. Да какая здесь может быть тайна — всё до безумия очевидно. На этот раз Мираж забросил своего подопытного прямиком в лето девяносто девятого. Ознакомившись с делом, сказал, что ловить здесь нечего: бизнес умер, преступник ушел в подполье. Даже конкуренты быстро смекнули, что маньяк может стать незваным гостем других точек, и в штате закрылось по меньшей мере с десяток пиццерий с аниматрониками. Спустя считанные годы формат и вовсе забудется, звери-роботы станут частью истории, а жуткие байки о злосчастной франшизе затеряются на страницах местных газет. Что же такого должен был сделать Афтон, чтобы действительно вписать свое имя в историю? Опустевшее здание откровенно вгоняло в тоску. Шахматную плитку завоевала плесень, а с потолка противно капала какая-то субстанция, что-то между смолой и воском. Контроллер, раньше находившийся за кулисами, неуклюже выглядывал из комнаты с запчастями, составляя компанию сменным деталям костюма, для которых не нашлось покупателей. Решаю надеть медвежью маску, пусть даже в этом ресторане ношение "фирменных головых уборов" для охранников отменили. Нет, очевидно плохая идея — дышать многослойной пылью через маску полностью невозможно. Зато нос при нажатии издает тот самый звук, прямо как в старые-добрые. Забрать бы в будущее да на полку… Хотелось, но такого еще не предусмотрели. За обрушившимся карнизом, где раньше прятался Фокси, лежит груда барахла разной степени поврежденности. Пачкаться не особо хочется, но любопытство берет верх — если здесь снова не будет ничего занятного, в остальной пиццерии и подавно не найти зацепку. Поднять холодильную камеру это тело не способно. Использую часть эндоскелета в качестве рычага и спихиваю с Малой сцены вместе с прочим мусором. Паршивый труд вознагражден — как и ожидалось, здесь обнаруживается съемный фрагмент, маскирующий связку проводов, теперь уже ведущих в никуда. Снова в мытарстве участвует псевдолом, и за коммуникациями открывается узкий проход к действительно интересному месту, о существовании которого многие сотрудники попросту не догадывались. Согнувшись в три погибели, забираюсь внутрь. По всей площади помещения расползлись провода и кабели, смыкаясь аркой прямо над головой всяк сюда входящего. Судя по их количеству, причина вечного недостатка энергии становится очевидной. Прямо на полу, захлебнувшись в оплавившихся мотках кабеля и той самой недожидкости, лежит костюм. Он не похож на серийный — слишком продвинутый для восьмидесятых, слишком отличающийся от линейки девяностых. Вместо звериной маски у него прозрачный шлем с отверстиями для вентиляции, динамик на животе заменяет панель с непонятными датчиками, конечности почти полностью демонтированы. Эта штука явно не должна развлекать детей. Вот маньяков-садистов вполне способна… Если все это — не первый Мираж, то что тогда? Боже правый, лапаю Мираж, находясь в Мираже. Что дальше делать прикажете, госпожа нейросеть? Вывод на поверхности… точнее, в подполье. Пока охранник подключал к монитору Сегу, напрочь забыв про инструктаж от Дневного, межпространственный подонок погружался в астрал за казенный счет. Афтон, очевидно, отметается, как и любой из ночных охранников. Фазбер к тому моменту уважать себя заставил, детки еще не играли в догонялки с сумасшедшим папочкой. Понятно, что ничего не… Впрочем, здесь я точно не для экскурсии в прошлое. Устрою прежний бардак, спрячусь в укромном месте и начну наблюдение. Загадка решится сама собой, и моя работа на этом закончится. Оправдательный приговор и билет на Гавайи. В пиццерии загорается свет. Хрипящая колонка пытается что-то сказать, но ее срок вышел слишком давно. С громким скрежетом поднимаются офисные двери в метрах сорока от меня, и кровь застывает в жилах, когда уж очень знакомый голос произносит «Он все-таки здесь». Камера сцены оборачивается, чтобы заглянуть в остекленевшие глаза...