***
День не задался с самого начала. В нашем дурдоме это, безусловно, не в новинку, но нервирует каждый раз, как в первый. Предприняв последнюю попытку приготовить завтрак, которая, конечно же, не увенчалась успехом, Мириам заперлась в ванной комнате. Не обращая никакого внимания на меня, колотящуюся в дверь, она просидела там добрых тридцать минут. Расслышав сквозь шум воды какие-то странные звуки, я решила убраться от греха подальше. В поисках съестного и пролетели эти полчаса. Когда заветная дверь наконец отворилась, я полетела к ней, не разбирая дороги и коврика, который, оказывается, обладает неплохими аэродинамическими свойствами. — Солнышко, ты в порядке? — обеспокоено воскликнула Мириам и протянула мне руку. Лицо у нее было землисто-зеленоватого цвета. — Да, мам, в порядке, — ответила я, потирая колено, — а вот у тебя вид нездоровый. Отравилась, что ли? — Я? Да… — И убери свой ковёр-самолет подальше, — перебила я её, — пока еще кто не грохнулся. Чертыхаясь, я всё-таки добрела до ванной и приступила к долгожданным водным процедурам. Но природе, видимо, показалось, что этого мало. И как только я, уже изрядно опаздывая, выскочила за порог, небо разверзлось, и хлынул ливень. В этот самый момент из-за угла выехал автобус, и возвращаться за зонтом не было времени. Когда я вошла вовнутрь, с моих волос уже капала вода, а глаза наливались яростью. Пока я, идя на зов Фиби, проходила мимо Репоголового, он инстинктивно отсел подальше от прохода. Опасается придурок. Это правильно. Думаю, если бы мне было дано взглянуть на себя со стороны, я бы тоже ужаснулась. Я неаккуратно плюхнулась на сидение рядом с подругой. Расположение духа у нее было явно получше моего. — Отчего такое радужное настроение, Фиби? — спросила я, разглядывая свои ногти. — Осчастливил кто? — Ну, можно и так сказать, — ответила она, заливаясь краской. — И? Что хорошего произошло? — продолжила я, все еще не замечая подвоха. Честно говоря, меня сейчас более волновала вода, капающая с моих волос за ворот футболки, чем причины радости подруги. Фиби повременила и осторожно начала. — Хельга, помнишь, мы собирались в кино сходить сегодня? — опасливо начала она. — Что за вопросы? Конечно, помню. «Техасские резаки 3», третий ряд, — я провела рукой впереди себя, словно демонстрируя голубой экран. — А почему ты спрашиваешь? Я наградила Фиби испытующим взглядом. Она опустила глаза, что, безусловно, настораживало. — Фиби, ты же не?.. — Я не могу. В этот самый момент автобус резко затормозил, и я чуть было не впечаталась физиономией в сидение спереди. — Но как же так? Я же взяла билеты за месяц. — Извини. — Почему ты не можешь? — Я тебе потом объясню. Завтра. — Нет, давай сейчас, — потребовала я, буравя ее глазами. Фиби замолчала и непроизвольно взглянула мне через плечо. Я резко обернулась и встретилась взглядом с одним из своих одноклассников. — Ага, вот оно что? — Я… — Ни слова больше, Фибс, ни слова больше. Скрестив руки на груди, я уставилась вперед. Остаток пути мы проехали молча. Уже выходя из автобуса, я почувствовала, как кто-то одернул меня за руку. — Хельга, ты же не обижаешься? — спросила Фиби, глядя на меня своим фирменным просящим взглядом. — Ну что ты, подруга, — сказала я, оттаивая, но, все же избегая смотреть ей в глаза. — Счастливо погулять со шляповолосым. — Спасибо! — Фиби взвизгнула, припрыгнула на месте, а затем, бросившись мне на шею, добавила: — Ты лучшая! — Ладно тебе, ладно. Я и так знаю. Ну, давай беги, а то на урок опоздаешь. — Увидимся на перемене. Фиби вприпрыжку побежала к дверям школы. Уже когда она была возле входа, я заметила, что подругу нагнал Джеральд, и они, взявшись за руки, вместе вошли в здание. Я невольно вздохнула и сказала вслух: — Два билета коту под хвост. Все из-за этого кретина. Вот с кем я теперь пойду? За спиной послышалось знакомое сопение. А вот и второй кретин. Я взмахнула кулаком, но остановила его до того, как он достиг цели. Сопение от неожиданности затихло, но вскоре снова возобновилось. — Даже не думай! — буркнула я, не оборачиваясь, и рванула в школу. Занятия были скучнее, чем обычно, я даже пару раз с жалостью подумала о тех временах, когда я могла занять себя хотя бы плеванием бумажек в башку Арнольда. Ну, в моем возрасте это как-то даже для меня странновато, к тому же общих предметов у нас мало. Эх, сколько увлекательных занятий теперь в прошлом. Скорее бы эта тягомотина закончилась, а то желудок оставить меня в покое явно не намерен. Увидеть наконец Арнольда мне удалось в школьном кафетерии, правда, как всегда на расстоянии в несколько столиков. Позабыв о еде, я пыталась уловить хоть одно слово из его разговора с Джеральдом. Фиби тоже неохотно ковыряла вилкой в содержимом тарелки. И в тот самый момент когда, как мне показалось, до моих ушей начали доноситься долгожданные слова, за соседний столик, громко отодвинув стул, села Ронда. — Видела, как эта дуреха вырядилась сегодня? Ну, просто анекдот… Я вздохнула, закатив глаза. Ну конечно, самое время это обсудить. Я начала барабанить пальцами по столу, потом несколько раз кашлянула, все еще пытаясь оставаться вежливой. Фиби взирала на меня с нескрываемым любопытством. Со стороны это, наверное, выглядело довольно забавно, но мне уже было не смешно. — …Коричневый и бордовый, ты представляешь? И это колготки? Кошмар! — Когда же ты, наконец, прекратишь этот бабский трёп? Не надоело? — не выдержала я. Ронда обернулась ко мне и, величественно вздернув нос, промолвила: — А тебе какая, собственно, разница, Патаки? — на последнем слове она сделала явный акцент. — Мне-то собственно никакой бы не было, если бы ты своей болтовнёй не оглашала половину столовой. Губы Ронды на мгновение скривились, она хмыкнула: — А с чего ты взяла, Хельга, что кто-то недоволен? — Я недовольна, принцесса! — выкрикнула я. — Твоя мода у меня уже поперек горла стоит. Ронда, потеряв прежнюю невозмутимость, скрестила руки на груди. — Видела, как эта дуреха вырядилась сегодня? — начала я передразнивать ее, расхаживая около столика. — Ну, просто анекдот… Сидевшие неподалёку ребята звонко рассмеялись, предвещая Рондин разгром. Но на самом деле все оказалось не так. — Смейся-смейся, Хельга. Вот только мне кажется, что мои модные советы будут поинтереснее твоей писанины. Я хохотнула. — С чего ж, любопытно, такие выводы? — А, так ты не в курсе? — Не в курсе чего? — я поднялась на ноги снова, вздорная Ллойд тоже, и мы оказались лицом к лицу. Ронда немного помолчала, а затем, усмехнувшись, продолжила: — Перемена длинная, думаю, самое время тебе самой всё разузнать. Мои глаза гневно сузились, а расстояние между лицами сократилось до предела. От возникшего скандального напряжения все, кто находились в кафетерии, затихли. — Что за чёрт, Ронда-Дуронда? — Тебе повторить, Патаки? Беги в школьную редакцию, — она манерным жестом взметнула левую руку вверх и взглянула на явно дорогущие наручные часы. — У тебя десять минут. Ах, прости, девять минут и двадцать секунд. Я не нашлась, что ответить. Это было поражение, и приторная усмешка Ронды Ллойд была тому самым красноречивым свидетельством. Я отпрянула от нее подальше, все еще метая искры из глаз. К счастью, никто так и не решился заговорить. Все-таки репутация есть репутация. Расстояние от столика до выхода из кафетерия я преодолела за пару секунд, а путь до редакции — за полминуты максимум. Мое пришествие было подобно явлению валькирии простым смертным. Усердно работавшие над ежемесячным выпуском школьной газеты, которая должна была выйти в свет послезавтра, Юджин и Шина определенно были ошеломлены моим появлением. По виноватой улыбке Хоровитца стало ясно, что эта парочка не договорила мне кое-что важное. Я уж было вознамерилась стереть паршивую ухмылочку с его веснушчатой рожи, но работающая до этого за компьютером Шина преградила мне дорогу. Я, как полный идиот, уставилась на ее футболку с эмблемой «Гринпис», не сразу предпринимая попытки обойти девчонку стороной. Наконец, придя в себя и немного усмирив свой бушующий нрав, я решила поговорить, насколько это возможно, спокойно. — Шина, чёрт возьми, что происходит? Ты не хочешь мне ничего рассказать, а, старушка? — Хельга, прошу тебя, ты только не волнуйся. — Поздно, милочка, я в бешенстве, можешь продолжать. — Присядь, — она указала жестом на старенькую софу, но я и не думала повиноваться. — Хватит тянуть кота хвост, черт вас побери, что это такое? Эта принцесса Ллойд во всеуслышание заявляет, что я и моя писанина, — я изобразила воздушные кавычки,— вышли в тираж. Как это понимать? — Во-первых, все обстоит не так, как ты говоришь, Хельга, а во-вторых, ты бы не могла чертыхаться поменьше? — Ах, простите, я и забыла, что каждый раз, когда я говорю «чёрт» вырубается десять акров тропического леса. Шину, должно быть, возмутила моя глупая болтовня, но она никак не среагировала и продолжила. — Мы всего лишь переместили твою ежемесячную колонку чуточку дальше. — Насколько дальше? — грозно спросила я. Вполне естественный вопрос, а Шина неестественно смутилась. Выход неожиданно нашел безучастный до этого Юджин. Трясущейся рукой он протянул мне только что отпечатанный свежий выпуск. Я развернула газету. — Что за?!. Оканчивать фразу я не стала, то ли от того, что ранимая Шина от таких грязных ругательств точно бы хлопнулась в обморок, а тащить ее на своей спине к медсестре хотелось меньше всего, то ли из уважения к и без того многострадальной сельве. На первой полосе в каком-то умопомрачительном наряде красовалась никто иная, как Ронда Веллингтон-Ллойд. «Заметки о моде из первых уст» — значилось в заголовке. Я бросила пламенеющий яростью взгляд поочередно на Хоровитца и Шину. В глазах последней читалось что-то вроде: «Я ни причем, но я попытаюсь это уладить». Ладно! Пусть мою колонку переместили немного назад, не беда, но это торжество, с которым эта воображала Ронда заткнула меня за пояс, по-прежнему выводило из себя. Я махнула к ближайшей горизонтальной поверхности, которой оказалась стопка использованной не по назначению бумаги, мимоходом заставив Юджина боязливо отскочить на пару ярдов. Я стала стремительно перелистывать страницы, ища свою статью, которая в этом месяце была посвящена школьной библиотеке и некоторым книжным новинкам. Нашлась она с трудом. — Шина, я не могу поверить! Пятнадцатая страница, почему?! — Но, Хельга, пятнадцатая — это не так уж и плохо, многие заметки гениев журналистики печатались на пятнадцатой странице, — стала оправдываться она, глупо улыбаясь. — Но не тогда же, когда страниц всего шестнадцать! Тут я заметила кое-что, чего раньше точно здесь не было. В дальнем углу пыльного обставленного ветхой мебелью мини-издательства красовался новёхонький крупногабаритный принтер. И да, я, кстати, не могла припомнить, чтобы у нашей пары компьютеров были плоские мониторы. Теперь все стало на свои места. — Ах, вот оно что, — проговорила я, утратив разом весь свой запал. — Все ясно. Я отшвырнула газету и направилась к выходу. Сквозь пелену недоумения до меня доносился виноватый лепет Шины. Она что-то толковала о вынужденных мерах, о недостатке финансирования, о возможном закрытии и о том, как великодушен мистер Бакли Ллойд. Когда я вылетела из редакции, как раз прозвенел звонок на следующую лекцию. Я поблагодарила судьбу за то, что этот урок у нас с Рондой не совместный, и пулей полетела в кабинет, который тоже, к счастью, находился не далеко. Правда, как только я завернула за угол, удача от меня отвернулась, там меня ожидала никто иная как задавака Веллингтон-Ллойд. Она открыла было рот, но я ее опередила. — Если ты скажешь хоть одно слово, чертова модница, я засуну твой маникюрный набор тебе, знаешь куда! — мой указательный палец застыл в нескольких дюймах от ее носа, и Ронда на мгновение все же испугалась. — Не стоит так горячиться, Патаки, — сказала мерзавка, отталкивая мою руку от своего лица. — Умей признавать поражение. Было абсолютно очевидно, что она специально поджидала меня здесь, с ней было ее постоянное сопровождение в виде Надин и еще двух надменных девиц, которых я не знала. Не поленилась даже расписание просмотреть, чтобы подкараулить меня и лично растоптать. — В конце концов, у всех бывают неудачи,— в голосе Ронды послышались нотки великодушия, — и победы. Правда у тебя, Хельга, будет больше первых, а у меня — вторых. Вздохнув, я уперла руки в боки и отступила на шаг от нахалки. — Если бы я не опаздывала, принцесса, то обязательно бы тебе врезала, — я говорила резко, пытаясь скрыть досаду, которая наверняка была написана на моем лице. — И, кстати, на будущее, если твой папаша купил парочку новомодных игрушек для редакции, и тебе отдали первые страницы, это еще не победа. Я развела руками, дабы показать, что аудиенция завершена, и, преодолев оставшиеся до кабинета несколько ярдов, вошла и плюхнулась за первую попавшуюся парту. На этот раз даже физика показалась мне не такой мерзкой, как ликующая физиономия Ронды Веллингтон-Ллойд. Я с нетерпением ждала окончания уроков, чтобы как следует выговориться Фиби. Но когда последняя лекция подошла к концу, и я вышла из школы, подруги, которая обычно уже поджидает меня на автобусной остановке, нигде не было. Громко хмыкнув, я стала оглядываться по сторонам. Прямо передо мной пронеслась кучка малышни, чуть не сбив с ног, и я совершенно утратила ориентацию. С трудом вернувшись назад на наивысшую точку лестницы, я прислонилась к парапету и возобновила попытки отыскать в огромной толпе старушку Хейердал. Я уже порядком вышла из себя, который раз за день. Мои руки против воли сжались в кулаки. Таким образом, прошло еще пять нестерпимых минут. Принимая во внимание пунктуальность Фиби, можно было сразу звонить в службу спасения. — Это просто невероятно! — вскричала я, наплевав на всякие приличия. — Эй, Хельга, — кто-то опустился рядом со мной на перила. Знакомый голос заставил вздрогнуть, и я снова чуть не оказалась внизу лестницы. — Репоголовый, если ты решил записаться в самоубийцы, то, знаешь ли, есть менее болезненные способы покончить с собой, — процедила я сквозь зубы, пытаясь показать, что общаться с ним я сейчас не настроена. Но Арнольд, похоже, никуда не спешил и, только по обыкновению немного удивленно взглянув на меня, продолжил: — Ждешь кого-нибудь? — А твое какое дело?! Я уже абсолютно автоматически огрызнулась. По правде говоря, это настолько вошло в привычку, что я могла бы одновременно с этим играть в тетрис, или, скажем, чистить картофель. — И всё-таки? — спросил он, пропустив мимо ушей мою последнюю фразу. Похоже, Арнольд и не думал униматься. Я шумно выдохнула, вложив в это все свое негодование, но ответила. — Фиби куда-то запропастилась. Арнольд огляделся вокруг. — А это не она вон там с Джеральдом? — он указал куда-то вдаль. Проследив за его взглядом, мои глаза наткнулись на парочку, которая стремительно отдалялась от школы. Они были уже на довольно большом расстоянии, но не угадать в девушке, которая подозрительно оглядывалась по сторонам, одновременно держа за руку шляповолосого, Фиби было невозможно. — Ах, Фиби, как ты могла! — я раздраженно всплеснула руками. — Почему именно сегодня и сейчас? — Хельга, — Арнольд неожиданно поднялся и встал напротив меня, — я слышал, что вы сегодня с Рондой повздорили. Конечно, кто же этого не слышал. Я фыркнула, но в этот раз промолчала. — И про то, что теперь твои статьи занимают в нашей газете…Эмм… — он замялся, —… менее значимое положение, но мне кажется, что тебе не стоит расстраиваться и… — А с чего ты взял, что я расстраиваюсь? Мне плевать! Чёртов гуманист. Вечно лезет со своими советами да утешениями, о которых не просят. Но если этот смельчак доходит до такой степени человеколюбия, что пытается приставать с этим ко мне, то это всегда оканчивается одним и тем же. Особенно, если он позволяет себе находиться в такой недопустимой близости. — Слушай сюда, Мистер Невозмутимость, — пригрозила я ему кулаком, — если еще раз вздумаешь приставать ко мне со своим сочувствием, то будешь иметь дело со старушкой Бэтси и пятью мстителями! Я готова была оттолкнуть его, но, видимо, вняв голосу благоразумия, Арнольд сам отступил. Накинув лямку рюкзака на плечо, я бросилась, куда глаза глядят настолько быстро, насколько это было возможно, и, конечно же, не оборачиваясь. Арнольд ничего на это не ответил, или, по крайней мере, я была слишком увлечена своим бегством, чтобы что-то расслышать. Когда я оказалась, как мне думалось, на безопасном расстоянии, то замедлила шаг до прогулочного темпа. Маршрут до дома, проложенный через эту улицу, не был самым удобным и быстрым, но делать было нечего. Автобус отсюда до моей улицы не ехал, так что пришлось топать на своих двоих. К счастью, улочки нашего округа в это время почти всегда пустовали, и ничто не могло мне помешать добраться домой без приключений. Так мне казалось тогда. Когда мне удалось наконец перевести дух, то сердце тут же больно кольнула совесть. Конечно, сначала нужно разругаться с Арнольдом, а потом мучиться всякими угрызениями. Это так в моем стиле. Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, и выудила из потайного кармана рюкзака медальон. С годами он поистрепался, в некоторых местах сошла позолота. Только фотография сохранила свою прежнюю живость. Я оставила снимок, на котором Арнольду девять. В этом возрасте он был необычайно милым. И даже, несмотря на то, что с возрастом он стал привлекательнее, рука просто не поднялась поменять фото на более новое. Его глаза излучали такое добросердечие и такую мягкость, что я в очередной раз не удержалась и заговорила с портретом вслух. — О, Арнольд, мой дорогой, мой славный ангел, — вскрикнула я в сердцах, прижимая к груди медальон, — я снова повела себя как полная дура, я снова оттолкнула тебя и твою помощь. Ты всегда так добр ко мне, несмотря на мою грубость и злость по отношению к тебе, а я так злодейски тебя отталкиваю. Я отняла медальон от груди. Мой любимый смотрел на меня со снимка с пониманием. Или я спятила? Иногда мне кажется, что во мне живут две Хельги Патаки: одна циничная и грубая, а другая — мягкая и поэтичная. Последняя, кстати, вырвалась на волю как раз сейчас, а первая уже готова была применить к ней двойной нельсон и отправить в нокаут. Также иногда мне кажется, что это следует лечить. Что ж, завтра придумаю, как бы мне получше извиниться перед репоголовым и при этом самой не уронить достоинства. Я двинулась дальше, по пути запихивая медальон назад в карман рюкзака. Внезапно рядом со мной что-то громко взвизгнуло и, заорав от неожиданности, я выронила заветный предмет из своих рук. Этим чем-то оказался поросенок. Да-да, именно маленький грязный свин с довольным рылом. Может, кому-нибудь и показалось бы странным встретить на улице вполне цивилизованного города животное, причисляемое к скоту, но только не мне, ведь это был никто иной, как Абнер, поросенок Арнольда. Но, признаться, я по обыкновению скорее ожидала увидеть Брейни, нежели эту миниатюрную розовую зверюгу. И как он только оказался так далеко от дома. Животное довольно хрюкнуло и принялось обнюхивать позолоченную находку. — Эй, не вздумай! — крикнула я, помня о том, чем в последний раз завершилась моя встреча со свином, но было уже поздно. Закончив изучение медальона, Абнер схватил его в зубы и бросился наутёк. — Фу! Глупое животное! Я побежала за ним. О Боже! Я не могу пережить это снова, в этот раз удача точно повернется ко мне тем местом, которое не принято упоминать в приличных разговорах. А этот чертов поросенок определенно хочет меня подставить, у него зуб на меня, что ли? Догнать я смогла его только через пару кварталов. Хотя как догнать, мне просто удалось схватить Абнера за крючковатый хвост, что заставило его затормозить копытами и завизжать. Медальон вывалился из его пасти и покатился вниз по тротуару. Я в очередной раз поблагодарила счастливое стечение обстоятельств, ведь если бы я не сняла с вещицы цепочку, то свин, клацнув зубами, опять бы его поймал. А так мы бежали наперегонки за медальоном, который вприпрыжку катился к впередилежащему шоссе, а мне очень бы не хотелось, чтобы он оказался посреди дороги или снова во рту наглой свиньи. — Нет-нет! Да отстань ты! Абнер теперь путался у меня под ногами, и я, несколько раз споткнувшись, чудом не растянулась прямо на грязном асфальте. Медальон преодолевал последние ярды до проезжей части, на которой к тому же виднелась огромная лужа. Я сделала последний рывок, но в этот момент поросенок ловко выпрыгнул впереди меня, сделав своеобразную подножку всем туловищем. Я уже не смогла удержать равновесия и с размаху шлёпнулась животом, выбросив вперед руки с раскрытыми ладонями, и зажмурила глаза. Мне в ладошки упало что-то довольно тяжелое, и я машинально сжала пальцы. Приоткрыв один глаз, я с изумлением увидела, что мои руки нависли в нескольких дюймах от мутной жижи и стискивают медальон. Но обрадоваться такому удачному исходу я просто не успела. Из-за поворота явился автомобиль и, не сбавляя скорости, окатил меня этой грязной мутью с ног до головы. Но и это было еще не все. Неподалеку послышался чей-то слаженный хохот. Каким-то невероятным образом Гарольд, Сид и Стинки оказались именно здесь и именно сейчас. Берман с Сидом дружненько ухохатывались, ухохатывались надо мной, а Петерсон чесал затылок, видимо, не в силах посредством своего мощного интеллекта вникнуть в суть всеобщего веселья. Я выдавила из себя самый устрашающий рык, на который была способна, и метнула самый грозный взгляд, но, вероятно, вид мокрой тощей измазанной в грязи девчонки ни на кого не мог произвести должного впечатления. — Патаки, да ты просто богиня неприятностей! — изрек сквозь безудержный смех Сид. — Погляди на нее, какая она, к черту, богиня?! Скорее ведьма! — возразил Гарольд, готовый свалиться от хохота. — Точно-точно, ведьма, — прогнусавил Стинки, до которого, кажется, только сейчас дошло, над чем нужно смеяться. Можно было вытерпеть многое, но только не это. Это трио идиотов не смеет надо мной насмехаться, или я не Хельга Патаки. Я молниеносно вскочила с земли, наплевав на то, что выгляжу, как мокрая курица. Преодолев то небольшое расстояние, что нас разделяло, я схватила за грудки наименее шустрого, то есть Бермана. С него тут же слетела прежняя удаль. В одной руке я за спиной сжимала медальон, а другой без труда удерживала Гарольда за ворот футболки, потому в моем распоряжении остался только мой невероятный дар красноречия. — Слушай сюда, ты, мешок костей и жира, если ты скажешь еще хоть слово, тебя будут собирать по кусочкам судмедэксперты, уяснил?! Я притянула его ближе, и тот, явно испугавшись, пролепетал что-то невразумительное. — Не слышу! — Я всё понял, Хельга, только отпусти. Я разжала пальцы, и Берман плюхнулся на свой мощный зад, прежде чем встать и в ужасе обратиться в бегство. — Беги к мамочке, чертов сосунок. А вы чего стоите? Смелость в избытке? Стинки и Сиду повторять дважды не пришлось, и они бегом отправились за своим приятелем. Освободившейся рукой я попыталась выкрутить мокрые волосы, но мне это плохо удалось. Наплевав на это занятие, я вернулась к рюкзаку, который остался валяться подле места моего падения. Он также, как и я вся, был перепачкан в грязи. Я опустилась на одно колено, чтобы поднять его и наконец спрятать медальон от греха подальше. И тут меня еще раз окатило жижей из лужи. Про себя решив, что вода точно не моя стихия, я гневно уставилась на возмутителя спокойствия водной глади и моего душевного равновесия. Но тот под моим испытующим взглядом только весело хрюкнул, точно собираясь повторить свой кульбит в луже. Я отскочила подальше. — Только попробуй сделать это еще раз, и я сделаю из тебя свиные шкварки, много свиных шкварок и сарделек. То ли Абнер действительно испугался, то ли ему просто надоело резвиться со мной, но, тем не менее, через несколько секунд маленькая розовая тушка неслась прочь в неизвестном направлении. Я вздохнула с облегчением..Х.
27 мая 2013 г. в 02:13