Стеклянная

- Йуу, ты ведёшь себя как ребёнок – вздохнул Сэйдзиро, но в его голосе, как и у всех самураев их клана, сквозила стальная нотка. - Я дал клятву отцу на смертном одре, - безразлично бросил юноша прикрыв глаза. - Мы зарабатываем служением высшим господам в качестве телохранителей… - Пока они не вонзят вакидзаси* тебе меж позвонков! – грубо перебил он брата. Сэйдзиро не мог ничего ответить младшему. Он уважал как волю своего отца, так и желание братишки. Тому было уже 20, он всего на 9 лет был младше Сэя, но казался ещё совсем ребёнком со своим характером, однако; старший скосил взгляд на катану брата, которую он всегда придерживал, казалось, расслабленной рукой. Идеально черные ножны без излишеств с единой только гравировкой - их кланового герба который был выжжен и на их телах. Йуу заметил взгляд их нынешнего главы клана, но никак не отреагировал. Нет, Сэйдзиро знал, что его брат уже считался мастером меча, хоть и был юн, однако, его юношеская горячность не оставляла надежды на раскрытие таланта. Они возвращались домой из храма. Совсем недавно их мать сдалась болезни и ушла следом за их отцом, всего через 2 года после его трагичной кончины. Теперь, забота о клане легла на плечи старшего из двух сыновей, а его младший братишка был для него больше, чем член клана. Люди перед ними начали замедляться и отовсюду послышались шепот и возгласы восхищения. Братья остановились оборачиваясь. Сэйдзиро сразу же натянул свою касу** посильнее и склонил голову в почтительном поклоне. Йуу не мог оторвать глаз. По дороге, следом за пожилым мужчиной, в волосах и бороде которого ещё остался чёрный цвет, не побеждённый сединой – шла совсем молодая девушка. Оба были одеты в богатые одежды однако, не слишком роскошные. Мужчина впереди гордо шествовал ворчливо поглядывая на окружающих, после чего дошел до одной из лавок и начал диалог с торгашом. Однако, самурай заметил, что люди вокруг выражают своё почтение юной девушке. Группа детей пробежала рядом получая тут же нагоняй от одной из женщин. Маленький мальчик выронил потрёпанный мяч и сомневаясь, вернуться ли ему за ним или нет, всё же убежал к своим друзьям, прячась за один из прилавков. Богатая девушка обернулась сперва на мяч, затем её глаза ожили, а на губах появилась тёплая улыбка, когда она заметила прячущихся детей. Она воровато оглянулась на старика и плавно, словно пёрышко, подошла к потерянной игрушке. Дева присела, от чего подол её наряда упал в пыль. Подняв мячик утонченной ручкой, с кожей цвета персика, она направилась к детям и присев в паре шагов от них протянула игрушку. Дети неуверенно вышли из укрытия и тот самый мальчуган, рывком забрал игрушку. Все тут же бросились бежать. Девушка улыбнулась шире чуть склонив голову вбок, а затем встала и так же плавно направилась обратно, по пути кланяясь всем в ответ. Йуу не успел рассмотреть незнакомку, когда брат дёрнул его и зашипел приказывая проявить почтение, наклоняя касу младшего так, чтобы скрыть лицо. Старик побухтел и направился прочь, а девушка следом за ним. Когда она проходила Йуу украдкой заметил, что и им она поклонилась. Чем дальше удалялась пара, тем больше людей возвращалось в обычное русло. - Йуу! – строго рыкнул брат, - так ты испортишь доброе имя нашего клана! - Кто это был? - Ты разве не знаешь? – удивился старший и они направились далее домой. - Нынешний глава дома Хакатори - Хакатори Мэсэйоши. Он торговец, но их семья, веками поддерживала храмы. Они помогают отправить в последний путь умерших вне зависимости от статуса. Ранее, главой был его старший брат, но к сожалению и всеобщему горю, он, как и многие в недавнее время - пал от болезни. Он был одним из первых умерших, пять лет назад. А девушка – его дочь. Она имеет божественный дар. Она - последняя в их роду. Если пойдёт путём жрицы, то ей предрекали скорую гибель, а значит, их род прервётся. - Такая… юная… - Увы, жизнь не выбирает возраст для ответственности, - вздохнул мужчина. - Брат, - твёрдо окликнул Йуу, - я хочу стать защитником этой девушки. Сэйдзиро замер пораженно глядя на юношу, однако кивнул. Служба жрице пойдёт его вспыльчивому братишке на пользу. Смирение и послушание сами привьются ему и остудят юношеский запал.