Глава 4
В которой Дамблдор вспоминает прошедшую войну.
Дамблдор покидал Дженнигсов в отличном расположении духа, жужжа себе под нос какую-то песенку, он светился добротой и любовью, в таком состоянии он мог подойди к любому человеку и сказать: «Поведай доброму дедушке, что твое сердце тревожит, » — и самое печальное, что человек бы поведал и рассказав всё, понял, что после его рассказа, действительно на его сердце стало легко, а безнадега куда-то отступила. Вот такая — она пресловутая «Сила Любви» Дамблдора. Северус Снейп выходил мрачным, излучая злобу в окружающее пространство, стоило лишь кому-то подойди и сбить его с мысли, как жизнь этого некоего, стала бы короткой и полной сожаления о содеянном. Но Любовь и Ненависть — суть две стороны одного клинка, клинка, что дарует нам силу вершить настоящие, каждодневные чудеса, без всякой там Магии. Лишь безразличие было щитом и броней против такого меча. Дамблдор еще немного пожужжал в ожидании Снейпа, а когда тот поравнялся, обратился к нему. — Что же, Гарри успешно устроен в новую семью, надеюсь они подарят ему любовь и заботу, что так нужная молодому человеку. А ты, мальчик мой, за этим проследишь. — Чего? — Завтра я подготовлю все бумаги и оформлю тебя в покровители юному Поттеру. — Альбус, покровителей назначают магловоспитанным детям у которых был подтвержден выброс. — Всё правильно, — пропел Дамблдор, вспоминая свои преподавательские годы. — А Поттер — чистокровный маг из древнего и благородного рода, наследник Дома. — Я рад, что ты его таким считаешь, ты станешь отличным покровителем, ко всему прочему, Петунья тебя знает и тебе доверяет. — А, кем я его еще должен считать по-твоему? — Джеймсовым ублюдком, выкормышем Лили, бельмом на глазу, тяжелой ношей и ненужным в нашем мире ребенком. Северус пребывал в некой прострации и удивлении, рассматривая Дамблдора, но всё же решил поинтересоваться. — А с чего бы мне так считать? — на лице Северус изобразил некую брезгливость. — Вы же творили друг с другом много ужасных вещей, разве ты не хочешь как-то отомстить Поттерам и прочим обидчикам? — Мы были «Мародерами», Альбус, и я горжусь, что был одним из них, каждый из нас гордится! А тогда мы были мелкими зверенышами, если бы каждый из мародеров кидал такие предъявы, у нас бы не хватило родственников, чтоб все могли отомстить, за каждую дегенеративную шутку. — Даже лорд Малфой гордится? — Ка-ка-ка, старина Люцифер, даже он гордится. — Хоу-хо-хо-хо, да, старина Люцифер, из-за его выходок можно было ваш факультет перекрашивать в алый. — Я бы сказал, в розово-пунцовый, ка-ка-ка! Но ты сбиваешь меня с мысли, почему я? — Северус, ты знаешь правила, ты работаешь на «Общее Благо», «Общее Благо» работает на тебя, никак иначе. — И, что же это «Общее Благо» сделало для меня за последние полтора года? — прищурившись спросил Северус. — Северус, — Дамблдор похлопал его по плечу и приобнял. — Мы не покинули тебя, не бросили тебя, нам не всё равно твоя жизнь, просто ты ничего не просил и было слишком много дел, чтоб заняться еще каждым, прости старика. И приходи через понедельник в Хогвартс. — Это еще зачем? — Собеседоваться на должность преподавателя, ты же только что ныл, что тебя оставили и бросили, будем реабилитироваться. — Я не давал согласия. — Тогда, в этот понедельник жди Аластора… — И пить предпочитаю один. — Нет, вы займетесь поиском способа снять проклятый крестраж с ребенка. — Я не собираюсь… Дамблдор отпустил Северуса, склонил голову и поглядел ему в глаза, его брови нахмурились, лицо исказилось гримасой, голос стал ниже и наполнился угрозой, так греметь умеют две вещи в мире — гроза в начале мая и Альбус Персиваль Вульфрика Браян Дамблдор. — Мистер Снейп, не по своей воле, вы были втянуты в проект «Избранное Дитя» и вам придется пойти с нами до конца, ради общего блага! И если вы хотите в одиночку сгнить изнутри — ваше право и выбор, но не тяните следом за собой ребенка. Я бы стер вам память, но не рискну лезть к вам в голову после того, что с вами сделал отдел Тайн. Поэтому у вас не выбора, как идти до самого конца вместе с нами, потому что в противном случае… Повисло тягостное молчание, Северус знал отлично этот взгляд Альбуса, после него ему хотелось — будучи еще сопляком — бежать к Филчу и просить, чтоб тот забил его в колодки, подвесил к потолку и сек розгами, потому что взгляд Альбуса обещал наказание намного хуже этого. Именно с такими взглядом, Альбус вел отряд в бой, именно с таким выражением лица, он встречал врагов, именно этим голосом, он вершил поистине великие дела, не всегда благие, но всегда ради общего блага. — Так, что, через понедельник в Хогвартсе? — К десяти утра, не опаздывай Северус, мальчик мой, — лицо Дамблдора моментально преобразилось и вот вновь вокруг него цвели цветочки и пели птички. Жужжа себе под нос песенку, Дамблдор аппарировал. Северус еще постоял на дорожке, он обдумывал свой план, ему предстояло многое узнать, многое собрать и восстановить связи, некоторые из них будет восстановить не легко, но именно этого от него требовала кровь Принцев и сама Магия. «Первым делом к Малфоям» — решил Северус и аппарировал.Альбус Дамблдор, светлейший волшебник
За последние полтора года, мне хотелось столько раз переименовать проект «Избранное Дитя» в «Проклятое Дитя», что просто сбился со счета. Я не только знал, но и отлично понимал, что аристократия — нарыв на теле общества, который давно пора реформировать, но я слишком свыкся с этой игрой, чтоб безболезненно выйти из-за стола. Конечно, я могу их понять, я действительно приводил неизвестно кого, не факт, что он вырастет в волшебника, что наследует хоть что-то от Поттеров или сможет войти в их родовое гнездо, которое ещё надо будет найти. Конечно, в этом случае они брали на себя большую ответственность и немалые риски, вкладывали свои ресурсы, и я мог понять, почему дивиденды они хотели здесь и сейчас. Нужное отдать должное, многие из семей были честными, стоило мне прийти и объяснить цель своего визита, как начинались торги. К сожалению, у худших из них побывал Гарри. Эти соглашались практически сразу, создавая лишь видимость торгов и условий, но стоило привести Гарри в новую, «любящую» и «заботливую» семью, как начинались настоящие торги. МакГонаголлам надо сменить свой герб с кошки на свинью, ничего, я им это припомню, когда кто-то зайдет на чашечку эликсира жизни — получит малиновый чай, глядишь, следующий глава сделает правильные выводы. МакГонаголлы были древним и благородным кланом со своими традициями, например, отдавать кошкам на воспитание своих бастардов. Я не удивился, когда узнал кому отдали воспитывать Гарри, удивило, что Минерва нормально отнеслась к этому. Её можно понять, её саму воспитали кошки, как приемную, осиротевшую — не буду показывать пальцем, чьими руками осиротела — девочку, когда внезапно, в восемь лет у неё пробудился дар, тогда ей быстро назначили жениха и приняли в клан, но всё равно она осталась там чужая, но верная. Сделаю её деканом грифиндора, пусть мучается, надо записать… А то будет, как в сорок четвертом, отомстил — забыл, что отомстил — снова отомстил. И так раза четыре, каждые пять лет, вот с тех пор и записываю. МакМилланы оказались хитрее, они попытались «забыть», на какой срок они придержат Гарри, и, скорее всего, их план основывался на том, что если Гарри проживет год, потом можно закатить скандал и выбить множество, если не все, преференции на которые они рассчитывали. Жизнь Гарри у МакМилланов меня радовала и печалила одновременно, мальчик меня слушался и уважал, начал работать тоньше и незаметней. Сколько я бы не легилиментил семью МакМиллан, я нашел лишь косвенные улики, — больше некому — которые бы указывали на Гарри. Рауль не самый хороший человек, но пытаться отравить и убить, и, судя по всему, Гарри даже не раскаивался, что убил собачку — она, конечно, мерзкая, но всё же живое существо. Я подозреваю, что это влияние крестража и обрывков личности Тома, но недержания и пиромании замечено не было. МакМилланам нужны редкие ингредиенты, так кентавры вытоптали, пока их заселяли. Единороги, так мигрировали на север, а продаем, так втридорога из запасов. Будут знать! С Пруэттами вышел провал, я тогда понадеялся, что наконец нашел ответственную перед общим благом семью, которая поняла положение мальчика и согласилась бескорыстно его взять. Да, забыл на минутку, где и с кем живу. Первой ласточкой стало то, что они не слали письма, что их не было дома, никто не знал, где они. Я собирался уже оседлать Фоукса, но вспомнил, что крестраж — суть мощное проклятие и пока с ними мальчик, мне их не найти. Пришлось обратиться к товарищам из Моссада, они мне должны за подсказки, где можно отыскать пару «моих старых дружков». Как хорошо иметь много знакомых и вот уже в Вене перехватил. Гарри дрессуре сопротивлялся, как мог, и наивный ребенок полагал, что его забирают именно из-за методов воспитания. Да нормальные методы, зато грифиндорцем растет. Думаю, что похищение миссис Пруэтт научит не пытаться похищать чужих детей. После Пруэттов я одалживал Гарри Тича у миссис Тич, убеждая её, что подушка — её мальчик. Так, конечно, нельзя, но если очень надо и ради общего блага — можно. Остальные семьи разочаровывали не меньше предыдущих, слава Магии, я мог легилиментить Гарри Тича и воочию увидеть, что приходилось пережить мальчику, благо легкое забвение и внушение — вот у него уже счастливое детство. А оставленные под подушкой фунты для миссис Тич обеспечат и счастливую юность. Осознание того, что все благородные и древние рода будут требовать очень много за воспитание неизвестно кого — натолкнуло на мысль, что может просто семьи волшебников будет достаточно. Хоть из магловоспитанных, всё равно, можно будет поправить перегибы и заполнить пробелы уже в Хогвартсе. Я нарезал листики с фамилиями и бросил в Шляпу, вынул Спиннетов. На них же я прикопал свою веру в человечество. Они не сильно торговались, попросили всё в пределах нормы, по сравнению с остальными, получалось почти задаром. Я проверял каждые три дня, чтоб узнать, чем они собрались компенсировать, всё вскрылось как-то внезапно, и я был шокирован, думал, что ошибся, но всё подтвердилось. Надо было додуматься до такого, о, Магия, в какой ужасный век, среди каких глупцов, живу я?! Они хотели денег и славы, что же, будет у них славы, да такой, что во век не отмоются. Я знал, что Уизли рано или поздно попросят о чем-то, причем не меньше, а даже больше остальных, но мне надо было спокойных пять лет. За это время, кредит доверия будет возвращен «меченным», благородным семьям, уж они то ухватятся за возможность воспитать Гарри. За то, что они попытаются воспитать его в нужном ключе — даже не сомневаюсь, но мальчик бы получил достойную семью. Навредить Гарри, вы что? Это мало того, что несмываемое пятно предателя крови, так сразу тебя выдает приверженца Тома. Я был спокоен за них, Ноты, Гринграссы, Малфои — любой бы подошел. Гарри мальчик умный и постепенно его можно было бы ввести в политическую жизнь, а там как сложится. Или сделать его сильным союзником, или управляемой оппозицией, мальчик легко читается и без помощи легилименции. Уизли подвели, видать отчаянье захлестнуло их. Они хотели здесь и сейчас выкупа их долгов и передачи их Поттеру, а там, если мальчик полюбит Джини, вы же, Дамблдор, не будете стоять перед великой силой любви? Мстить Уизли, не смешно, они все поголовно предатели крови, уже давно, сами себя наказали. Пришлось идти на самые крайние меры. У Аластора остановилось сердце от того, что он смеялся и не мог остановиться на протяжении часа, пришлось заново запускать. Флетчер смотрел на меня, как мышь на удава и лил виски мимо стакана, ну, если он не может справиться с наливанием виски, то Гарри точно покалечит. Рема я так и не нашел, я опустился до того, что взял свою карту мародеров и пошел по списку, большей части нельзя было доверить, а тем, кому можно, или далеко, или мертвы. В итоге, я даже пошел к Хагриду. Но он перечислил все дела, что уже делает и свои планы на будущие и в них не было воспитания маленького мальчика, а зная Хагрида, если бы он мог, то запросто бы взял на воспитание. — Альбус, а где и когда с девочкой встретиться ты скажи, вдруг, что выгорит, — попрощался тогда здоровяк. С девочкой я свел, она из Уотлингтона, занимается выведением лошадей, здоровая такая, может и выгорит что-то. Я уже подумывал о том, чтоб себе завести жену, найти девушку, подписать контракт, но тут проблема во мне. Я слабо подхожу на роль любящего мужа, нет, изобразить гетеросексуального мужчину не проблема. Но я постоянно в работе и делах, какой пример для подражания будущему мужчине? Вот, если бы можно нанять двух актеров и поручить играть семью, но учитывая наш виварий, семью пережуют, лишь бы до меня добраться. И когда я подумал, что весь мир против меня, меня выручил старина Северус, правда от памяти у него осталось почти ничего, как будто только что с выпускного, но мыслит, как человек прошедший войну. Вот как я сразу не подумал про семью Лили? И почему считал её сиротой? Не пойму, но с Дженнингсами вышло замечательно, Вернон — нормальный, деловой мужчина, не доверяет никому, поэтому отлично защитит семью. Петуния со временем точно полюбит мальчика, а мы будет проверять, если совсем будет худо, то ради общего блага, можно и пару внушений сделать. Да и Северуса оставлю на «горячую кнопку», с Гарри надо быть очень осторожным и внимательным. Учитывая сколько в нём намешано, неведомо, как оно все будет уживаться. Время покажет, история рассудит, Общее Благо восторжествует! Вот и мой любимый колпак, шлёпанцы, пижамка, палочку из рук не выпускал, можно себе на два пальца «МакАлана» 12 лет налить. Теперь разжечь камин и можно отдохнуть от праведных трудов. — Мой милый Гел, любовь моя, верный товарищ в деле общего блага, я каждый вечер каюсь перед твоим портретом и не знаю, чего боюсь я больше, того, что вновь останусь непрощенным или того, что однажды, ты мне ответишь и простишь. — О, мой потомок, вновь пришел излить свою душу, неужели старые кости не дают покоя, и ты не можешь пойти спать к красотке иль двум. — Годрик III Грифиндор, мы много раз с тобой общались на эту тему, я не твой потомок. — В свои живые годы, я был близок с многими дамами, не стоит быть такими уверенным, что мы не родня. — Годрик, лапушка, шутки про коитус с чьей-то матушкой давно вышли из моды. — Вот такой он — наш Годрик — не современный, но зато благородный. О чем сегодня будешь каяться, мой потомок? — Скажи мне, Годрик, а каялся ли я тебе о войне? — Война дело угодное, она заставляет бурлить молодую кровь и позволяет изменить порядок вещей. Перемены, так необходимые для развития, и если что-нибудь разрушится, построим заново, но лучше! — Если это война хорошая, но я тебе расскажу про войну плохую. — Да, в плохой войне льется кровь и прерываются рода, так было на твоей? — Всё так и было, мы напоили Альбион кровью, множество проклятий пало на живых, но оставшиеся стали сильнее тех, кто пал. С чего бы мне начать рассказ, начну я с давних времен, когда земли Альбиона еще не были едины, тогда волшебники и маглы жили вместе, волшебники защищали своих слуг-маглов от напастей того времени. В те времена войны не были честными, благородными и хорошими, любая стычка означала кровь, мщение и черноту сердец людских. Мудрые главы кланов понимали, что таким образом человек истребит себя и себе подобных, а значит, мы проиграем духам и они будут править Альбионом. Собравшись, они воззвали к самой Земле и Миру, и Гая с Мундо им ответили, они указали полый холм, где создали палату, что ныне называют залом Визенгамота, а над палатой призвали могущественного духа. Тогда ткань миров была тоньше, Магии было вдоволь всем в Альбионе и духи с демонами свободно бродили по нашей земле. Духом этим стала Справедливость, её называют еще Фемидой, с мечом, весами и завязанными глазами, ибо она взирает в саму душу, не отвлекаясь на проявления мирские. Судить людей должны сами люди, а не духи, какими праведными они не были, так был выбран первый председатель Визенгамота. Множество молодых и старых, глупых и мудрых погибли, пытаясь стать вместилищем духа, но лишь один сумел, и имя ему Король Пендрагон. С тех пор, все споры и решения принимались в этих палатах, раз в длинный год, собирались со всех земель представители племен и кланов, и держали суд. Тогда судом называли совсем другие вещи, нежели сейчас. Верховный судья был вместилищем духа Справедливости, он мог отличить правду от лжи, честь от обмана, благородство от злонамерения, прямые речи от интриг. А верховный судья карал руками духа тех, кто нарушил установленный закон. Шло время, ткань миров уплотнилась и многие духи с демонами покинули нас, многие из них остались, приняв форму магических тварей, попрятавшись или расселившись по Земле. Когда ты будешь видеть благородного орла или величественного кондора, то знай, что перед тобой потомки воплощенных Птиц Рух. Вместе со временем развивались и традиции, земли были поделены между феодалами, а назначение Визенгамота стали забывать, используя его лишь, как символ власти, многие позабыли, что было в начале, а после и последние, кто помнил, ушли за холмы. Так были сформированы две условные палаты, в первую входили чистые и благородные аристократы, лэндлорды, склонившие колено лишь перед Пендрагонами. Вторую «палату» занимали выскочки, что получили земельные наделы за свои подвиги, службу или иным способом, но при этом не были вассалами лэндлордов. Выскочки пытались получить власть, деньги и привилегии своим родам, постепенно эти выскочки обзаводились Домом и могли претендовать на высокий пост, постепенно их принимали, и вчерашний выскочка становился благородным и древним, хотя у него всего десять колен родства. Ведь всегда появлялись новые выскочки, которых принимались давить и принижать всем скопом. Шло время, и Магия стала покидать наш мир, ни для кого не секрет, что настанет миг, когда Магии не станет совсем, как недалек и миг, когда потухнет наше Солнце, к этому моменту мы должны найти пути в другие миры, так круг замкнется, ибо Магия сама проистекает из других миров. Но это кажется настолько фантастичным, из-за процессов космического масштаба, что даже алхимики не смогут прожить столько, чтоб заметить угасание магии. Так что, вопросом этим занимаются единицы. И первым знаком угасания стал Статут, проживание маглов и волшебников вместе — стало невозможным. Мы или лишимся всех маглов, низведя их до ограниченных анклавов, или нам придется пойти на сегрегацию. Не знаю, что стало причиной — не верю, что человеколюбие, но Статут был принят и мы отделились. С принятием Статута наша старая форма правления оказалась абсолютно неуместной. Тогда нам пришлось создать Министерство Магии, с премьер-министром, чиновниками и прочим обслуживающим режим персоналом. И тут возникла новая проблема — откуда их брать? Все способные к Волшебству были вассалами или слугами Домов, все обретенные проходили личное обучение у Дома, на чьей территории нашли. В те времена, в Хогвартс сдавали лишь ленивые, которым лень обучать самостоятельно или выдавать фамильные секреты, но выходцы из Хогвартса считались слугами одного из четырех домов. Со временем Хогвартс стал более престижным местом, куда направлялись, для общего обучения и социализирования, представители и наследники различных Домов. Так сложилась традиция, но вот в ХVII веке взять множество работников Министерства было неоткуда. Так появились первые вольноотпущенники. Идея была простая, берем верных слуг, делаем их свободными и посылаем в Министерство, где они продолжают служить Дому и отстаивать интересы Дома. Первое время так и было, потому пошло что-то не так, распробовав свободу и осознав, что им ничего не будет, вольноотпущенники становились действительно вольными. Традиция принятия в Дом Основателей постепенно отходила в небытие, теперь, уже никто не приносит клятву Дому в конце первого курса. Второй проблемой, которую принесли вольные Волшебники, стали Гильдии. Гильдии — несомненно, капиталистический механизм узурпации и эксплуатации, и несомненно, важный шаг в сторону Общего Блага. Суть гильдии была простая: получить технологии создания волшебных вещей из личного пользования в общее и создать подспорье для коммерциализации процесса. Раньше, любая семья, которая занималась врачеванием и участвовала в процессе изготовления лекарств — считалась святой и неприкосновенной, им даже земли церковные выдавали, чтоб иерархов лечили. А с появлением больниц, стало дешевле и удобней обратиться с хворью к врачу, чем умолять и налаживать связи с лекарями. С некоторыми вещами получилось, с другими — нет. Волшебные палочки, до сих пор, создает семья Оливандер и ни одной гильдии не получилось достать секрет. Старый проказник всем сообщает из чего сделана палочка, что находится внутри, а вот про клей и лак умалчивает, как и про сам процесс. И стоило первым, вольным Гильдиям накопить достаточно капитала, как им захотелось власти. В этот период Визенгамот поделился на две палаты: консерваторы — желающие реставрировать монархию с единым лордом и вертикалью власти, и реформаторы — желающие демократии, выборов, олигархии и капитализма. Как видишь, я выступаю на стороне «реформаторов», и сейчас, мы на пике нашей политической карьеры. Как и положено капиталистам, мы пришли к этому через кровь, боль, страдания и смерти окружающих, но это важный шаг к Общему Благу, который нельзя избежать, увы, как бы не был он мне противен. Лишь доведенные до отчаянья волшебники, осознав, что терять им нечего, кроме их цепей, смогу создать общество Общего Блага. Всё началось давно, идея создать управляемую оппозицию принадлежит Гелу, всё было очень просто, один выдвигает законы, другой отвечает реакцией на них. При правильной политической игре, мы сможем создать нужным нам двоим результат, причем обе стороны будут думать, что это их заслуга и решения принимали они. Вместо того, чтоб отдать даром, заставь человека бороться за благо, которое ему не нужно и получив его, он будет хранить, как величайшее сокровище. Для такого эффекта и нужна была управляемая оппозиция — мягкая смена политических формаций, без революций и войн. Одним словом, и кошки сыты, и пчёлы не гудят. Гениальный план с реконструкцией Альбиона уперся в Гела, он пожертвовал собой во Вторую Мировую, так надо было, ради Общего Блага. Все эти годы я корю себя, что вытащил длинную спичку, ведь всегда, всегда, когда мы решали, кто будет сверху первым, Гел вытаскивал длинную. Я думал, что и в то утро у него будет длиннее, но Судьба распорядилась иначе. Поэтому, я — светлейший волшебник, а Гел в политической изоляции. Пришлось выкручиваться на месте и под управляемую оппозицию подошел никому ненужный паренек — Том Марволо Реддл, я достаточно хорошо изучил его, во время его обучения в Хогвартсе, и смог бы с высокой точностью использовать, как реакционера. Думаю, стоит объяснить, почему именно Том. Тома нашли в приюте, где он достаточно быстро понял, что особенный, научился контролировать свои выбросы, от чего они стали чаще и туда послали оперативников. Получив подтверждение, его направили в министерский приют для одаренных. Там он понял, что не особенный и мир не принадлежит ему, и начались припадки деструктивного поведения. Но раз ты не родился особенным, Том решил стать особенным, учился на отлично, участвовал в общественной жизни, налаживал контакты с одноклассниками. Уже на третьем курсе был пущен в оборот Горацием, не знаю с кем он хотел свести Тома, но было очевидно, что Том любит только себя, а всем, кто его любит, он может причинять только боль. Так и вышло, но из-за влияния Горация, малыш Том решил, что он Гонт и весьма успешно себя к ним причислил. Не найдя себя после окончания Хогвартса, ведь работа в Министерстве для него не было вариантом, от слова совсем. Но, как ни крути, это был единственный, доступный для него вариант. Но имея нужные связи, будучи склонным к манипулированию и внушая доверие, он быстро создал свой клуб анонимов. Черные плащи, тайные метки, маски искажающие голоса, любой мог войти в клуб, получив метку, как знак сопричастности. И большая часть молодежи, что желала перемен и блага для Британии, купилась на это. Изначально, они не были террористической ячейкой, они были дискуссионным клубом на политическую тему, вырабатывали тезисы уровня: «Как нам обустроить Британию», обсуждали методы влияния и пропаганды, в общем, ничего криминального. Таких клубов всегда хватало во все времена, «Вальпургиевы Рыцари» предлагали без личностей узреть саму суть политики, обсудить по сути, а не вдаваться в демагогию, что часто бывало во время заседания Визенгамота. Вот я буду против вашего предложения, потому что оно ваше, а не потому что опасное. А клуб позволял заняться теорией, тем и покупал. Я считал это глупостью, ведь личность неотъемлемая часть политики, да и уже слишком привык играть по правилам. Этот клуб стал ключом, что привел Тома в политику, подвинув своих представителей, консерваторы дали ему место и трибуну. Я этого ждал и был готов. Но, как оказалось, не я один. То, что послужило Тому ключом к возвышению, стало его погибелью. Ведь тогда всё было просто, переоденься в безликую маску с черепом, черный балахон, ограбь любой склад и кинь иллюзию метки в воздух. Это потом, по моему совету, Том создал морсмордре и мы хотя бы смогли отличить ряженных от настоящих. Но тогда попробуй докажи, что это были не твои люди, а кто-то другой. Мы так и не смогли найти того, кто бросил камень первым. Ситуация развивалась драматически и ею попытались воспользоваться все. Реформисты тянули вперед, консерваторы тянули назад, работники гильдии пытались ударить поперек, тут еще влезло Министерство, почуяв, что и его будут резать, а лишать себя приработка в виде взяток и освоения бюджета никто не хотел, эти врезались по диагонали. И, как будто, нам этого было мало, во всё это заглянули и нелюди. Конфликт перешел в горячую стадию и Том слетел с катушек. Раз весь его план летел в Бездну, он решил сигануть следом и утащить, как можно больше народа с собой. Мои осведомители докладывали, что в те времена, он обезумел и создавал крестраж за крестражем, любое личное убийство ознаменовывалось созданием этой погани. Расчет консерваторов был прост, Том был не только моим идеальным кандидатом. Том — никто, но при этому примазался к Гонтам, внушает всем, что наследник Слизерина, хоть прошипеть может лишь «Отвори свои уста, прекрасная Матильда», но зато убедил всех, что владеет парселтангом. Его обучал сам Дамблдор и готовил Слагхорн. А самое главное, что если бы его идея с реставрацией получится, то он будет назначен Темным Лордом, самый проворный советник подсунет свою дочку в жены, а когда появится наследник, то Тома убьют, а советник станет регентом, возвысив свой Дом. Все были с этим согласны, ведь все рассчитывали, что это будет их Дом. Многие знали о крестражах, но было всё равно, воскреснет бессмертный Темный Лорд, то объявят невменяемым и посадят в склеп, бессмертный — живи счастливо, сколько влезет. А если не получится, то в любой момент можно открестится, объявив псом шелудивым, а кто этот мальчик и что он хочет? Когда полилась кровь и Том скомандовал идти на штурм и брать власть силой, ему решили отказать, и пойти договариваться с властью и оппозицией, чтоб общими силами убрать лишних, а потом переделить власть. Но не вышло, метки оказались клеймом, метку тогда ставили в дань моды, доступ в тайный клуб, элитарная метка не для всех, живая татуировка, которую мог ставить только Том. Том смог, через метку, накладывать круциатус и проклятье подвластья, да любые проклятья мог передать. Когда мне донесли эти сведения, что почти договорившаяся аристократия будет идти до конца и, если надо, все полягут, но трон возьмут. Я создал «Орден Феникса», в отличии от Тома, я объявил официально весь состав, выдал форму без масок и публиковал каждую операцию, чтоб никто не мог выдать одних за других. Конечно, мы подставлялись и становились мишенями, но тогда все были мишенями. Это самый кровавый период гражданской войны — Министерство везде печатает, что это были неповиновения, но я называю вещи своими именами. В то время мы знали, кто точно свой и что все другие наши враги, у нас не было союзников, потому что доверять мы могли только себе. Да, я знал про засланных в мои ряды, знал, что Петтигрю носит метку и вынашивает предательство, как и многие другие, но использовал их двойными агентами и направлял нужную информацию для Тома. Он же в своей мегаломании взял новые вершины и не видел дальше своего носа. План родился довольно быстро, как только мы погубим Тома, его власть с аристократов спадет и можно будет сесть договориться, закончив лить кровь друг друга. Создать западню, для уже помешавшегося Тома, было просто — ложное пророчество, четверка предателей, что сообщат время и место куда соберутся Поттеры и Лонгботтомы для переправки в США. Но всё сломал Гарри, в его годовалый возраст, пробудился пророческий дар и из всех пророчеств он вещал о Сеятеле, который называл себя Избранным. Не знаю, что нашло на Номера Один, но он решил полностью засекретить это пророчество, а всех свидетелей ликвидировать, среди свидетелей был тридцать шестой — Август Руквуд, что побежал к своему повелителю, в надежде, что повелитель его спасет. Из-за случившейся путаницы, убедить Тома, что его Избранный это Гарри не составило труда. Со временем, Том стал суеверным, сентиментальным и безумным, поэтому операцию он начал внезапно, в канун Хэллоуина, чтоб навсегда остановить Избранного, что его погубит. Ведь ему принесли два пророчества, мое — ложное и настоящее — от Гарри. Я не знаю, как выжил мальчик, но он был странным, до жути странным ребенком. Кадм Певерелл, ни раз и ни два, воскресал в своих потомках, он достигал своей мощи к одиннадцати годам и обладал всеми признаками взрослого волшебника. За эти одиннадцать лет он ускоренно овладевал, как будто из ниоткуда, знаниями прошлых воплощений и был очень взрослым для своих лет. Но Гарри был другим, он был типичным младенцем, без ускорения развития, даже объектная память была, как у младенца. Гарри стал не первым, кому поставили крестраж, хотя об этом не принято писать. Но сколько бы мы не осматривали шрам, он был крестражем, по форме, фактуре, силе, излучению, но не по воздействию. Крестраж должен влиять на ребенка, переписывать его личность, наделять дарами того, кто его создал и так далее, а в итоге, в момент жертвоприношения, тело ребенка должно стать сосудом вселяющейся души. Есть теория, что возрождающаяся личность Кадма вступила в конфликт с крестражем и что-то сделала, подумаешь, возродится в следующем столетии, но зато спасет ребенка. Так что, мы имеем Наследника Певереллов — его признала старшая палочка; Следующего Темного Лорда — откуда Тому знать традиции того времени, откуда он взял свой титул; Глашатай Магии — откуда ребенку знать наизусть пророчество о Сеятеле; и самого Сеятеля — ведь «я уже здесь». Даже ты, Годрик, будучи последним из Гриффиндора, отважившись срубить мальчику голову, чтоб остановить катаклизм, то твой меч разбился бы осколками о его шею, а смерть твоя была бы быстрой, но ужасной. Обронить такую кровь в землю, я еще не спятил окончательно, есть более безболезненные способы получить клеймо предателя. Поэтому мальчика надо вырастить, воспитать в правильном ключе и надеяться на чудо и спасение. Я не знаю, что случилось в доме, 31 октября, но Том исчез, его крестражи стали уничтожать, очень эффективно уничтожать, осталось несколько штук, разбросанных в сакральных местах, а где искать — неведомо. Всех безумных последователей отправили в Азкабан, всех вменяемых амнистировали, ордену выдали награду, чисто номинальную, министерство получило больше полномочий, гильдии получили свои места в Визенгамоте, нелюди свои резервации. Вот, что мне делать с этими русалками, тритонами и кентаврами, скажи мне на милость! Но война закончилась, мелкие стычки еще шли тут и там, но больше не было массового кровопролития. Это была цена нашей политической победы, мы несем дело Света, ради Общего Блага. Не так я себе представлял и ни этого я хотел. В очередной раз убеждаюсь, что не всесилен. Так закончилась самая кровавая война столетия и у нас осталось меньше двадцати лет до наступления Эпохи Перемен. — Мужайся, мой потомок, ибо только твои плечи вынесут столь тяжкий груз. — Да хранит нас Магия, Годрик, да хранит нас Магия.Северус Снейп, будущий преподаватель
Я смотрел на свое отражение в зеркале, морщин стало больше, я столько не помнил, хотя я мало что помню, начиная с выпускного. Появился седой волос, а вот волосы я запустил, вместо кудрявых, вьющихся волос, что так напоминали кудри отца, имеем непонятное нечто более характерное структуре материнских, да и седых прибавилось. Обрился налысо, стало лучше, всё равно в остроконечной шляпе ходить, под ней не видно, форма, мать её. Надо будет себе заказать пару магловских мазей и обработать зельями, а то не годится, так рано обрастать морщинами. Как оказалось, вся эта история — выдумка, хотя грешил, что Альбус недосказал, а вот всё остальное было чистой правдой. Мстить МакГонаголлам — опасно, это если напрямую, а вот засеять немного белладонны рядом с кошачьей мятой… Мстить Уизлям — бесполезно, а какой толк, если их сейчас медленно переваривают гоблины, настолько медленно, что они своего первенца уже продали гоблинам в анальное рабство. Я тоже ходил бы хмурым, если бы мне до конца дней предстояло работать борцом с проклятьями, причем помирать на первом не вариант, сначала надо долг выплатить. В общем, прав Альбус, предатели крови сами себя по жизни наказывают. МакМилланы ждут ребенка, а прослыть предателем крови не хочу, зато в школе можно шепнуть и намекнуть, кто любит чистить свой дымоход, будет их первенцу — веселая жизнь, полная эротических приключений в Хогвартсе, уж я-то обещаю. Пруэтты — хотели похитить и перевоспитать, как два пальца, сейчас всё обговорю, и мистер Пруэтт отъедет за Байкал на гриботерапию с обширным обливиэйтом мозга. Спиннеты — хотели заработать, какие мои годы, первый поджог с ограблением, что ли? Да и прав я был, не меня окружают мудаки, а сам я мудак! Вон к Аластору заехал, хотя старик стал сдавать, я, когда про Альби со зверенышем упомянул — у него истерика случилась, еле успокоил, видать усё, деменция. Интересно, как моя ставка поживает, хотя все записи у Джеймса. Оказалось, что очень много членов ордена свалило, как только всё успокоилось, причем многие надолго, а некоторые насовсем. Вот они и посчитали, что такой мастер игры на двух смычках, как я, тоже дал дёру. Что удивительно, встретил меня Аластор весьма тепло, как старого боевого товарища. Люц тоже встретил тепло, как надежного напарника, что заставило подозревать в себе талант игры на скрипке. Остальные были благодарны, что я активно отмазывал и помогал с делами по их освобождению, а их кровников закапывал. Оказалось, что Люц денег мне должен, обещал вернуть, как только у самого появятся. Всё было странно, я думал, что я изгой обоих домов, а оказалось, что меня уважали и те и те, конечно публично меня клеймили предателем, но стоило с кем-то сесть в темном уголочке, как признавались в дружбе и чуть ли не в любви. Что же я такое на войне вытворял? Рема я, к сожалению, не нашел, оставил весточку в «нашем месте», глядишь когда-нибудь придет ответ. Заехал еще к Уизли оценить фронт работы, так сказать, поговорил с Артуром. Он клятвенно и полушепотом признавался, что парень нормальный — этот Гарри — во всём виновата пришибленная Молли, а так он бы парня воспитал, видите ли, Гарри были интересны схемы и устройства магловских приборов, задавал грамотные вопросы, хоть прямо сейчас готов обменять Рона и близнецов на одного Гарри. Только полушепотом это говорил, Молли же не дремлет. Поплевал на порог и поехал улаживать дела дальше. Вот и погожая суббота, прошла неделя, как бегаю и договариваюсь, дела, дела. Обновил в голове знания по предмету, поправил прическу, форма сидит, как влитая. Что там сейчас спрашивают при собеседовании? — Три непростительных, почему непростительные, форма заявления в академию авроров, типы защитных чар, что делать, если вас поразила Tarantallegra или что сейчас спрашивают у преподавателей Защиты от Темных Искусств? Но прежде, чем отправляться на собеседование, завтра надо сделать одно важное дело, а то мало ли, у звереныша пророческий дар, может от балды ляпнул, но перестраховаться стоит. Стоял погожий солнечный денек, семья собралась, за многие годы, в полном своем составе, даже дряхлый девяностолетний дед подъехал. Семья собиралась за обедом, главным блюдом сегодня был большущий пирог из миноги, чтоб его хватило всем, а то и по два кусочка. Когда семья хором завершила распевать молитву, в дверь постучали. — Алисия, солнышко, погляди кто там, — обратилась матушка к старшой восемнадцатилетней дочери. — Хорошо, мама! — ответило, как пропело, маленькое солнышко, золотые волосы в два хвостика, карие глазки, ямочки на румяных щечках, стройная, просто излучает доброту. За порогом оказался мрачный мужчина, одетый в алую, словно кровь, одежду, а на левом кармашке была вышита золотой нитью птичка, что расправляла крылья. Мужчина смотрел сквозь девочку и держал в руке дирижёрскую палочку. — Это дом семьи МакЭйрин? — сухо поинтересовался мужчина. — Да, а вы кто, дядя? — Sectumsempra! — последнее, что в своей жизни услышала Алисия.