Passion

Уж сколько лет твердили миру, что на идиотов не обижаются. А уж на таких отмороженных придурков как Уэйд Уилсон вообще забивают болт поглубже. Чего бы и Питеру не помешало сделать, но он просто терпит. Терпит грёбанного Уэйда-мать-его-Уилсона. Они знакомы полтора года, и за это время Питер поседел, стал более нервным и раздражительным, выучил несколько ёмких ругательств и заимел огромную занозу в заднице, называющую себя Дэдпулом и мечтающую добраться до «сладкой попки Паучка». За время их знакомства отношение Питера к Уэйду постоянно менялось. Чаще Паркеру хотелось скормить наёмника акулам или выпустить его в открытый космос. Порой эти чувства перетекали в положительное, и Уилсону перепадала улыбка или куча его любимых такос, а иногда и слова благодарности. В таком партнёрстве были и свои плюсы. И всё шло довольно неплохо, пока однажды Питер не понял, что влюбился. Уэйд тогда нёс какую-то дичь про стрёмных девок с нижнего этажа, которым он даже лысого бы не дал погонять, а Паркер пялился на него втихую, понимая, что нехило так встрял. Не то чтобы Питера заботил возможный отказ или то, что его девственная попка будет в опасности. Несерьёзность. Вот что в Уэйде Питеру не нравилось. Он не был уверен, что Уилсон искренен, что это не простые хохотайки и не желание переспать интереса ради. И Питер просто молчал, надеясь, что перегорит и забудется. *** — Питти, булочка, сделаешь мне кофе? Дохрена ложек кофе и три сахара, — вваливаясь в квартиру и заставая Питера на кухонной половине с чайником в руках, просит наёмник. — Фух. Эти горячие штучки из бара за углом спать не давали до самого утра, — усмехается Уэйд, заваливаясь на диван и любуясь видом домашнего Паучка. Питер, услышав про горячих штучек, едва не роняет банку с кофе. В груди неприятно ноет, ком встаёт в горле, и глаза щиплет от подступающих слёз. Уэйд ему ничего не обещал, замуж не звал, в верности не клялся, поэтому не Паркеру требовать с него что-то и устраивать сцены. Но ему, чёрт возьми, всё равно больно. — Питти, детка, что... — начинает Уэйд, дабы с совершенно благими намерениями поинтересоваться, всё ли с его Паучком в порядке, никак не ожидая банку кофе прямиком по озадаченной роже. — Катись со своей «деткой» на хрен отсюда, тупой ты мудак! — Питер не выдерживает, срывается. Но злость быстро утихает, подступает истерика. Пит чувствует, что вот-вот заплачет, и потому быстро скрывается в ванной. Он надеется, что Уэйду хватит мозгов не соваться к нему сейчас. Но куда там. Уилсон просрал мозги вместе со своей смертностью, поэтому сейчас ломится в дверь ванной, пока с совершенно безобидной просьбой открыть. — Паутинка, погоди... Неужели ты ждал меня всю ночь? — поражается догадке Уэйд, вспоминая усталый вид и то, что он припёрся, вообще-то, в 5 утра, а Питер ещё не спал и делал себе кофе. — Иди на хрен! За дверью на минуту воцаряется тишина, и Пит было думает, что Уэйд свалил наконец. — Питер, — раздаётся за дверью, а у Паркера ноги подкашиваются. Он впервые слышит этот тон. Серьёзный, без тени насмешки, сарказма или чего-то иного в духе Дэдпула. И впервые Питер слышит из уст Уэйда своё имя, не сокращённое самим же наёмником кучей вариантов. Он колеблется. Просто боится открывать, на самом деле. Потому что тогда Уилсон всё поймёт. Он умный когда совершенно не надо. Замок всё-таки щёлкает, и Уэйд оказывается в ванной. Питера пугает его непроницаемое выражение лица. Кажется, что сейчас ему прилетит в обратку банкой с кофе аккурат между глаз. Но он совершенно не ожидает того, что его поднимут как пушинку, усадят на стиральную машинку и устроятся между ног, поставив руки по обе стороны. — Я скажу это тебе единожды, так что слушай и откладывай всё это в свою прекрасную, не обделённую мозгами черепушку. Ты моя семья. Не партнёр, друг, секс на одну ночь и... кем ты там ещё успел нас окрестить? Твоя задница, безусловно, предел моих мечтаний, но я хочу с тобой и просто целоваться, и смотреть сопливые мелодрамы, просыпаться по утрам вместе, ходить на свидания и кучу всего остального, чем занимаются повёрнутые друг на друге влюблённые. О, а ещё мы могли бы завести собаку и... Питер просто целует его. Легко, почти невесомо. И Уэйд застывает на пару секунд. А после сам целует Паркера глубоко и жарко, одной рукой держа его за затылок, а второй прижимая ближе к себе. Черту Уилсон не переходит. Не в этот раз. Он отрывается от раскрасневшихся губ, лёгкими поцелуями покрывает подбородок и шею, а затем отстраняется. Питер выглядит ужасно соблазнительно. Но Уэйд лишь облизывается с вида. — Ах, да... К слову о тех горячих шлю... штучках, — вспоминает Уилсон, получая от Пита недовольный взгляд, на который наёмник отвечает довольной улыбкой. — Мне лестно, что ты ревнуешь меня, мой сладкий Питти. Но когда я говорил, что они не давали мне спать всю ночь, я имел в виду, что играл в долбанного сталкера, пытаясь с их помощью выйти на того папика-извращенца-наркодилера с маленьким членом, которого мы с тобой уже неделю хотим напялить на мою катану. Питер закатывает глаза, а затем притягивает Уэйда для поцелуя. Кажется, затыкать болталку Уилсона станет любимым занятием для обоих.