Сквозь века

Назвать ведьму красивой было сложно. Узкое, чрезвычайно бледное лицо сейчас было красным от ярости, распирающей юную хорватку. Прозрачно-голубые глаза в обрамлении коротких светлых ресниц, подведённых чёрной сурьмой, метали молнии, с уголка большого с тонкими губами рта стекала тоненькая ниточка слюны. Высокая, худощавая, практически без груди, но с широкими и сильными бёдрами, одетая в старое полосатое платье, украшенное парой платков и несколькими шкурками животных, она была готова разорвать стражу на куски, если бы те хоть на миг отпустили хрупкие запястья, унизанные огромными каменными, стеклянными и костяными браслетами и чётками. — Ненавижу вас! — хрипела она, всё больше растрёпывая длинные, абсолютно прямые, ещё утром собранные в сложную причёску почти белые волосы. — Ненавижу, твари! — Ты другие слова знаешь? — донёсся усталый женский голос, и из-за спин расступившихся охранников вышла княжна. Не в пример пленнице, писанная красавица с длинными, украшенными речным жемчугом чёрными кудрями, гладкой смуглой кожей и бездонными чёрными глазами, она смотрела на ведьму с явно выраженной неприязнью. — Ты убила моего мужа, и умрёшь немедля. — Убила, — моментально успокоившись, ведьма откинула движением головы длинную тонкую соломенную прядь от лица, осклабилась, обнажив мелкие кривые зубы. — Но он убил всю мою семью! — Молчать! — будь выдержка княжны чуть поменьше, сразу съездила бы наглой особе по лицу. — Мой муж охотился на птиц в тот день! Ты умрёшь на костре, жалкая ведьма. — Ладно… — сменив неожиданно бешенство на смирение, проговорила девушка, опускаясь на колени, снимая со стражников часть своего веса. — Но и ты не будешь жить. Я буду убивать тебя в каждую нашу встречу. Ты будешь умирать раз за разом, век за веком, на моих руках. От моих рук. Будь ты проклята, княжна Даниела! Будь ты проклята в веках!