Оттенки счастья

      В ближайший круглосуточный супермаркет вбегают за полчаса до окончания продажи алкоголя. Энакин в чёрном пальто поверх домашних треников и футболки с потёртым логотипом «Трэшера», преисполненный героизмом, рвётся в отдел с алкоголем, пока Оби-Ван, умудряющийся, в отличие от человека-катастрофы, сохранять приличествующий вид даже в растянутом безразмерном джемпере под пальто, спохватывается о корме для кота, и, коротко, но звонко, чмокнув его в кончик носа, исчезает в противоположном направлении.       Парнишка-продавец, выглядящий ещё младше него самого, кидает на Энакина сонный взгляд сверху вниз со стремянки и сообщает о том, что до закрытия отдела алкогольной продукции — меньше тридцати минут. Тот торопливо отмахивается и бредёт вглубь рядов из стеллажей, уставленных бесконечными стеклянными бутылками, прихватывая по две в каждую руку: себе — любимый сливочный ликёр, Оби-Вану, которого практически не брала выпивка — текилу. Возвращаясь, Скайуокер салютует мальцу двумя пальцами и щёлкает зубами, насвистывая что-то под нос и на радостях даже не обращая внимания на косой взгляд. Предложение руки и сердца удалось на отлично, и теперь их с Оби-Ваном план на оставшийся вечер предельно прост: заказать на двоих огромную сырную пиццу, выпить в честь помолвки и заняться любовью — теперь почти официально, как шутит Кеноби.       Подойдя к кассе, Энакин обнаруживает, что Оби-Ван уже успел, не дожидаясь его, расплатиться на кассе за свою покупку. Скайуокер с самым невозмутимым видом выставляет на кассовую ленту бутылки, а вслед за ними кидает сразу три пачки контрацептивов, неотрывно с наглой ухмылкой смотря в глаза Оби-Вана и игнорируя молчаливый неодобрительный шок пожилой кассирши, вытаращившей на всю эту сцену глаза сквозь толстые стёкла очков в массивной оправе, когда тот протягивает ему свою кредитку для оплаты.       — И что это за дела? Чего это мы не ждём? — как только они оказываются на улице, Скайуокер резко и болезненно тычет будущего мужа пальцами в бок.       Остановившись напротив него, Оби-Ван, умудряясь удерживать под мышкой сразу две бутылки, застегивает пальто, как на ребёнке, даже несмотря на то, что отсюда до дома им идти пару минут быстрым шагом. Капризная ранняя зима сыплет на город снежным дождём — именно в такую погоду Энакин, как правило, ежегодно умудряется простудиться и подцепить очередной бронхит, в первую очередь из-за собственной небрежности, и об этом прекрасно знают они оба.       — Я купил тебе небольшой подарок в честь нашей помолвки и не хотел портить сюрприз, — сознаётся Оби-Ван, поднимая воротник его пальто. — А за тобой теперь глаз да глаз нужен — ещё не хватало схватить простуду перед подачей заявления или, боже упаси, самой свадьбой.       Продолжая их нехитрый маршрут, Кеноби берёт Скайуокера за руку, обхватывая его ладонь своей, чтобы уже через секунды тот, скользнув ладонью вниз, переплёл их пальцы, сцепляя в замок. Удивительно, но эта парочка умудряется найти повод для разногласий даже в том, как лучше держаться за руки, и вряд ли это способны исправить кольца на их безымянных пальцах.

***

      Лёжа на кровати прямо в праздничной рубашке и брюках — Оби-Ван настоял на том, что если они впервые за всю совместную жизнь решили провести полноценный романтический вечер, то и выглядеть надо соответственно — Энакин откидывается на спину и, прогнувшись в пояснице, тянется рукой вниз, к стоящей на полу недопитой бутылке. Кеноби, сидящий рядом с ним, на краю кровати, и жующий кусок пиццы, со смешком наблюдает за этим поистине акробатическим трюком. Содержимое бутылки оказывается частично разлито, а последним глотком ликёра Энакин и вовсе захлебывается, поспешно переворачиваясь на живот и свесившись с кровати, чтобы откашляться.       — Что, не в то горло попало? — интересуется Оби-Ван, уже вовсе не сдерживая смех, и вполне резонно отмечает: — По-моему, любовь моя, с тебя уже хватит.       — Учти, Кеноби, я всё ещё могу сказать «нет» на нашей свадьбе, — угрожает Скайуокер, гордо демонстрируя своему жениху средний палец, и садится в кровати, дуясь, как ребёнок.       — Эни, ты сам сделал мне предложение, — продолжает веселиться Оби-Ван, скармливая следующий кусок пиццы с рук Энакину, который попросту не оставляет ему другого выхода, утыкаясь лицом в предплечье на манер их кота, выманивающего еду.       — Как сделал, так и передумаю, — протягивает Скайуокер с довольной улыбкой, слизав с собственных губ соус от пиццы и легонько прикусив Кеноби за кончик пальца. — Ты, кажется, обещал мне свадебный подарок из супермаркета. Я искренне надеюсь, что это не какая-нибудь сковорода, набор полотенец, или что там дарят примерным домохозяйкам.       Оби-Ван со смехом обнимает Энакина за талию и утыкается лицом в шею, щекоча дыханием. То ли Скайуокер оказывается слишком разморен алкоголем, то ли охвачен предвкушением первой почти брачной ночи с любимым человеком, но его бросает в жар, а тело в тот же момент чрезвычайно чутко реагирует на столь безвинный жест, что, конечно же, не укрывается от внимания Кеноби, который пользуется моментом, чтобы опрокинуть Энакина на кровать и полностью захватить в свою власть.       — Ну всё, — заливается пьяным смехом Энакин, позволяя стянуть с себя брюки, от которых в этот момент и сам только рад избавиться, — я повержен.       — Абсолютно верное утверждение, любовь моя, — соглашается Оби-Ван, мягко скользя рукой по его груди, расстегивая одну за другой пуговицы на рубашке, но замирает чуть выше уровня пресса — словно в нерешительности и раздумьях, но кому, как не Энакину, знать эту дразнящую манеру. — А вот теперь, я думаю, самое время для подарка.       Для того, чтобы разглядеть упаковку, которую Оби-Ван, подобно заправскому фокуснику, достаёт откуда-то из-под матраса, Энакин оказывается слишком пьян, а потому, оставаясь лежать в прежнем положении, наблюдает за тем, как тот распаковывает и разворачивает… пару чёрных капроновых чулок.       — Ты решил их на меня напялить? — Скайуокер поджимает губы и сдавленно фыркает, а после дотягивается до подушки и порывается запустить её в Кеноби, но вместо этого укладывает сверху к себе на голову, закрывая лицо, и прижимает сверху рукой с оттопыренным средним пальцем. — Иди ты в задницу, Кеноби.       Точно Энакин не разбирает, но кажется, Оби-Ван каким-то очень витиеватым эвфемизмом благодарит его за столь щедрое приглашение. Решив всё же намекнуть на продолжение игры, Скайуокер наощупь упирается носком ноги в его пах и дразнится, ощущая возрастающую заинтересованность возлюбленного в дальнейшем действии, отпихивает в сторону подушку и пододвигается ближе.       Прозрачный чёрный капрон легко обтягивает щиколотку и икру, доходя Скайуокеру на пару сантиметров выше колена, которое Оби-Ван целует прямо через тонкую ткань, позволяющую ощутить этот поцелуй так, словно бы её вовсе не было. Энакин абсолютно пьян, стопроцентно, до ощущения пресловутых бабочек, счастлив, и готов позволить Оби-Вану делать с ним, что угодно. Тот укладывает вторую его ногу к себе на колени, чтобы надеть оставшийся чулок, таким образом подтягивая всего Скайуокера к себе.       — Я уже представляю, как порву их прямо на тебе, когда возьму тебя, — глухо шепчет Оби-Ван, чей голос в моменты возбуждения становится ниже и срывается на лёгкую хрипотцу, позволяя Энакину безошибочно определить что тот на пределе.       Ему кажется, что его возлюбленный сделает это прямо здесь и сейчас, когда он лежит, раскинувшись на кровати, в полурасстегнутой рубашке и с растрепавшимися кудрями, закинув на него сведенные вместе ноги в чулках. Но этого не происходит, Оби-Ван оттягивает момент и Энакин не видит причины так мучить их обоих.       — У меня есть для тебя кое-что ещё, — сообщает Оби-Ван, во взгляде которого Энакин улавливает знакомую хитринку, и достаёт из кармана брюк — боже, это надо же, продумать всё до таких мелочей — небольшой тёмный футляр. — Я не мог отказать себе в таком удовольствии. Ну-ка, иди ко мне.       Энакин садится в кровати на собственные колени, и тёплая, почти горячая, рука Оби-Вана ложится на его плечо, когда они оказываются друг напротив друга, глаза в глаза. Скайуокер кладёт ладони на его талию и желает единым порывом притянуть к себе, чтобы почувствовать тепло, разливающееся по всему телу, но Кеноби опережает его, мягко обхватив за подбородок двумя пальцами и заставляя несильно податься вперёд. А затем подносит к его губам открытую помаду, словно прикидывая. Парой лёгких движений, напоминающих мазки по холсту, короткими линиями Кеноби проводит ярко-алой помадой по плотно сжатым губам Скайуокера, и тот слегка морщится, поскольку она оставляет на них непривычно липкие следы, но подаётся навстречу руке, интуитивно выпячивая губы.  — Держи голову ровно. Расслабь губы и слегка разомкни, — ласково, почти интимно, шепчет Оби-Ван, и Энакину абсолютно нечего противопоставить, когда тот обращается к нему таким тоном, заставляя вестись на свои манипуляции. Оставив ещё несколько аккуратных мазков помады на податливых губах Энакина, Оби-Ван будто специально слегка смазывает последний штрих и, проведя подушечкой большого пальца от уголка губ к щеке, требовательно накрывает их своими. Скайуокер тихо усмехается и отвечает на поцелуй с некоторой жадностью, желая в отместку посильнее перепачкать губы любовника красным. Когда они отстраняются друг от друга, ни один из них не в силах сдержать улыбки при взгляде на партнёра: помада окончательно «съехала» с губ Энакина, придавая ему сходство с напившимся крови вампиром, в то время, как губы Оби-Вана ожидаемо обрели алый оттенок. Энакин со смехом целует Кеноби в скулу, оставляя яркий отпечаток губ, и переключается на шею, едва не сорвав две верхние пуговицы с его рубашки. Тот показательно упирается в его грудь ладонью, нарочито слабо сопротивляясь, и с улыбкой запрокидывает голову, увлекая Энакина за собой на постель.