Оттенки счастья

      Сложно представить вещь, которую Оби-Ван ненавидел бы сильнее, чем манеру вождения Энакина Скайуокера. Кеноби совершенно точно убеждён в том, что любое транспортное средство под управлением его мужа становится объектом повышенной опасности, как только выезжает на трассу.       Согласившись вписать Энакина в страховку своей старушки — Скайуокер, в отличие от привыкшего называть вещи своими именами супруга, предпочитает именовать колымагу раритетом — Оби-Ван многократно сожалеет об этом решении и столь же многократно обещается, что в другой раз поведёт исключительно сам, даже несмотря на то, что ради этого придётся описывать крюк, поскольку скайуокерская автомастерская находится дальше его собственного места работы. Но сдаётся.       Основная дилемма заключается в том, что никто лучше Энакина не способен совладать с любой машиной, укрощая даже самый капризный механизм, будто бы это дикий зверь, которого он ласково направляет своей рукой, покоряя и подчиняя себе. Никто, кроме него, не способен чувствовать каждый прибор и каждую деталь, словно своё естественное продолжение, и оттого настолько уместно выглядеть как за рулём собственного байка, так и в водительском кресле авто своего мужа.       Впрочем, Оби-Ван прекрасно осведомлён, что сам Скайуокер всегда отдавал предпочтение двум колёсам и встречному ветру: в свои ранние годы он стабильно выбивал призовые места на соревнованиях по мотокроссу среди своей возрастной категории и грезил гоночной карьерой. В своей жизни, а особенно в студенчестве, когда он и сам, как подобает в этом возрасте, искал себя в различных областях и стремился оставить свой след в одной из них, Кеноби пару раз приходилось встречать прирождённых художников или поэтов, но однозначно врождённый талант его мальчика — совсем другой породы, не встреченной более ни в ком.       Кеноби отводит взор с дороги, сливающейся в сплошную тонкую серую линию, на пальцы, которые обхватывают ободок руля, пока ладони, обтянутые кожей истрепавшихся байкерских перчаток, подаренных им на Рождество ещё до того, как они официально начали встречаться, плавно скользят по нему, будто оглаживая в любовном жесте. Ловит себя на мысли, что если прямо сейчас из-за крутого поворота на этом участке загородной трассы, изъезженной ими множество сотен раз, вывернет какая-нибудь фура, то это завораживающее зрелище станет последним, что он увидит в своей жизни. Отчего-то чудовищная мысль становится для Кеноби успокаивающей.       Смотреть на то, как они рискуют разбиться вдребезги на скорости, давно зашкалившей за сотню, Оби-Вану неинтересно, и он не видит ни единой причины отвести взгляд с руки Скайуокера, которая тянется к коробке передач. На секунду ему кажется, что пальцы даже не касаются рычага, чтобы переключить скорость, а застывают где-то в миллиметрах от него — в этих жестах заключается всё отношение Энакина к машинам, гораздо более бережное, чем к людям. Когда Скайуокер скользящим движением, отставив вверх указательный палец, проводит по этому грёбаному истёртому рычагу, когда ведёт тонким, ненадолго обнажившимся запястьем, из лёгких Кеноби словно вышибает весь воздух разом.       Это не может продолжаться долго: наблюдать за плавностью в движениях рук, которые ласкают неодушевлённый объект так, как никогда не ласкали его тело, убийственно, и Оби-Ван переводит взгляд на точёный острый профиль Энакина. Скайуокер совершенно расслабленно смотрит на дорогу, рассказывает что-то о работе, постукивает подушечками пальцев по рулю — боже, сколько же сил требуется Оби-Вану, чтобы снова не начать ловить каждое из этих движений! — смотрит прямо перед собой, но иногда скашивает взгляд на Кеноби, не меняя положения головы, и тогда уголки его губ трогает тёплая улыбка.       Салон пропитан запахом машинного масла, скорее всего исходящим от любимой куртки Скайуокера, такой старой, что она давно переведена в разряд рабочей одежды, и смешавшегося с ним запаха елового ароматизатора, отчего в машине становится немного душно и приходится приопустить стекло. Закатное солнце играет переливами в русых кудрях, и Энакин слегка жмурится от ярко-алых бликов, касающихся его лица. Они возвращаются домой вместе и сложно представить хотя бы одну вещь, которую Оби-Ван любил бы сильнее этих моментов.