Morsmordre

Изначально мы им не поверили. Пытать этих людей было не сложно, но по времени непозволительно затратно. Безобразие это длилось долго и накалившаяся ситуация вынужденно толкала наш допрос в сторону зверств, что явно не способствовало улучшению атмосферы. Шли мракоборцы на контакт неохотно, словно точно знали что их успеют спасти, а зря. Может быть война уже и завершилась, но руки у нас все еще развязаны и мы не упустим этой возможности… Никто не поверил в байку о младенце, убившем Тёмного Лорда. По крайней мере не все. Звучит она абсурдно и явно смахивает на коряво составленный план по запудриванию мозгов. Кто-то явно совершил ошибку и сейчас судорожно составляет себе оправдательное алиби. Пусть виноватым будет друг-предатель, который перебежал на сторону врага — это же ведь так удобно! Кто поверит словам изменника? Вот и провинившийся понимал что никто. Гадство какое-то… И, разумеется, я не умаляю наших деяний, хоть и похоже на то. Все мы люди и ничто людское нам не чуждо, но пытки… Их я уже давно для себя оправдал. Никого из нас не смогут упрекнуть в бессмысленной жестокости. Наверное не смогут. С одной стороны, наши методы верные и работать должны безотказно, но с другой стороны эти люди походу знали не больше нашего и их малая осведомленность — не признак лжи. Все мы это понимали, но никто не спешил останавливаться. Вывод: Мы просто впустую тратим свое время, лишний раз бередя нервы и охотно питаясь ложными надеждами. Бессмысленно? Возможно. А что нам собственно остается? Сдаться властям? Быть может забыть обо всем, сменить внешность, страну, религию и приоритеты? Ну, уж нет! Все и так зашло слишком далеко… Устало возведя к потолку свой взор, я судорожно сглатываю подступивший к горлу ком. В это время на меня в мольбе глядели испуганные глаза женщины, чья некогда простая красота сейчас была искажена гримасой ужаса и боли. Она молит о пощаде, плачет и без конца твердит, что нам они с мужем уже все давно рассказали. Что больше от них нет никакого проку. И неужели, Алиса, ты всерьез просишь нас об этом? Ты просишь отпустить? Наверное, надеешься на это, считая, что подобное вообще возможно. Ну, уж нет. Не после того, к чему вы с мужем приложили руки. Заглушая собой мои скверные размышления, Беллатриса неистово выкрикивала угрозы, неумолимо проклиная всех и вся. Она лихорадочно металась по комнате и раз за разом посылала в мракоборцев пыточные заклятия, словно надеясь, таким образом, хоть что-то, косвенно, да исправить. Но все присутствующие прекрасно понимали, что это конец — ничто уже не будет как раньше. Мы проиграли. Несколько раз Белла растерянно подбегала к Родольфусу и Рабастану, истерично вопрошала, при этом не ожидая от них ответа. За ее действиями была заметна тщательно, но тщетно скрываемая паника. Поразительно, как мало нужно для того, чтобы такого человека как Белла вывести из себя. Братья, в свою очередь, со стороны наблюдали за всем этим сумасшествием и что-то тихо обсуждали, периодически кидая задумчивые взгляды на заложников. Они не горели желанием вмешиваться, тем более благодаря недавно открывшейся новости это и вовсе потеряло всякий адекватный для них смысл. Комната была наполнена воплями, всхлипами и криками. Заглушающие заклятия действуют превосходно — под домом не толпятся маглы и не пытаются выломать дверь. Все шло превосходно, хоть сомнения касательно наших решений периодически и подкрадывались к нам. Между судорогами от истязаний, в те промежутки слабой боли, что появлялись, когда леди Лестрейндж опускала палочку, мракоборцы продолжали отчаянно настаивать на своем. Они ни разу не пытались отказаться от уже сказанного ими. Это и было самым странным. Самым что ни на есть истинным. Они нам не врали. Пора бы уже поверить и смириться… — Его больше нет! Он мертв! Мертв! Его убил сын Поттеров — это все, что нам известно, — из последних сил кричал Фрэнк, — Крауч! Я не понимаю, что ты делаешь среди Пожирателей, но, прошу, хоть ты успокой эту чокнутую! Ты же осознаешь, что это безумие? Да? Если в Министерстве узнают, то обычным сроком тебе не отделаться! Послушай, мы же уже все сказали. Отпустите нас! Сотрите память! Сделайте что хотите, но оставьте нашу семью в покое, прошу вас… Ради них я и с места не сдвинусь. Вначале нашего допроса у меня еще было хоть какое-то желание активно выуживать из них информацию, применять заклинания всякие, изощрятся, но сейчас… Я чертовски от всего этого устал. Ценность заложников окончательно потеряна и уже не важно, чем весь этот разговор закончится. И ведь действительно! Какое уже это все может иметь значение, если наш Лорд мёртв? Что дальше? Бегство? Подполье? А может и в Азкабан? Да… Таков будет наш конец. Итог, к которому все оппозиционеры официальных властей и шли. А ведь мы были так близки к победе! Оставалось совсем ничего, но что теперь? Опустить руки и сдаться? А ведь у нас же была высшая цель… Позади устало чертыхнулся Рабастан. Он отошел к окну и стал наблюдать за обстановкой снаружи. Весь этот разговор его уже порядочно вымотал, и он хочет поскорее отсюда уйти, забыв об этом дне, как о каком-то ночном кошмаре. — Круцио! — вновь надрывается Белла и заливается истеричным хохотом. «Тёмного Лорда больше нет!» К этому еще разумом надо прийти. Не так уж это и просто… Метка на руке никуда не исчезла, но от нее при этом не чувствуется ни боли, ни чужеродной магии. Словно связь с другим концом была безвозвратно отрезана. Мертвая змея больше не извивалась, и нам оставалось только сопоставлять факты и спешно переходить к принятию новых решений. Правда, вот, голова отчего-то забита не тем, чем надо — одна сплошная сентиментальщина… «Мы остались без Лорда…» В голове я все прокручивал те события, которые могли привести к подобному исходу и все равно не мог понять. Что там могло такого произойти? Не ребенок же его убил, в самом деле… — Барти, как ты можешь?! Почему ты это делаешь? — трогательный голос Алисы Лонгботтом смог неожиданно заткнуть взбалмошную Беллу и на мгновение в помещении воцарилась тишина. По-видимому, они решили, что я тут самый «понимающий». Но только что я должен понять? Что ваши жертвы будут напрасны? Что вы всего этого не заслужили? Возможно, так оно отчасти и есть, но какое это теперь имеет значение? Опаснее будет вас отпустить — мы это понимаем и вам бы следовало. Ошиблись вы во мне, Лонгботтомы… Жаль что для вас все складывается именно так. Алиса явно намеревалась вразумить меня и заставить проявить сострадание, вызвав к себе жалость. Усмехнувшись и облизнув губы, я удивленно изогнул бровь. Разбудить, таким способом подобные сантименты можно исключительно у своих детей и у особ до мракоборцев определенно не равнодушных, но в этой ситуации это глупо, Алиса. Очень глупо. — Ты хоть подумал о родных, когда присоединялся к этим? В школьные же годы ты был таким хорошим ребенком. Что могло тебя так изменить? — на этих словах Белла не выдержала и прыснула. Алиса слегка смутилась от такой реакции, но решительно продолжила. — У тебя были такие прекрасные перспективы. Если сейчас совершишь ошибку, то тебя будет ждать лишь Азкабан и смерть. Ты же… ты же не мог о таком мечтать, когда учился в Хогвартсе. Зачем было тогда стараться, если сейчас ты так охотно разрушаешь свою жизнь? Барти, еще можно все прекратить. Мы поклянемся, что не сдадим тебя властям. Мы дадим тебе Непреложный Обет! Но прошу, отпусти нас. Позволь нам уйти! Война окончена и во всем этом больше нет никакого смысла… Я молчал. Лишь взгляд мой мог выдать меня с головой — я очень от всего этого устал, я зол и мне жуть как надоели все эти жалкие мольбы о пощаде. Да, они правы. Почему бы нам просто не прекратить эту бессмыслицу? Лорд мертв и ничто его уже не вернет…. Когда Алиса, не увидев с моей стороны никакой реакции, решила сделать еще один ход, и он оказался в разы глупее, чем все до этого сказанное ею, я крепко стиснул зубы, чтобы не рассмеяться над всей этой безнадежностью. Неужели они ничего еще не осознали… — У тебя ведь такие хорошие родители! Ты же понимаешь, как сильно это ударит по отцу? Он потеряет весь смысл своей жизни, когда потеряет тебя, Барти. Одумайся! Он так любит тебя, так гордиться.… А мать? Ох, как же ей будет плохо. Бедная миссис Крауч, бедная. Ты только подумай, до чего доведешь их своими действиями… Я не мог больше этого слушать. Отец? Знаю я прекрасно, что для него «смысл жизни» и что в действительности он любит. Уж точно не меня! И после всего, что он сделал для своего сына, подумал ли я, что с ним должно случиться? А как же! Более того, я буду даже рад, если его пресвятая карьера пойдет прахом, а жизнь безвозвратно разрушиться. Что же касается матери.… Хотя какая уж разница? Да и вообще, какое дело есть у этой женщины, до моей семьи? — Замолкни! Не тебе уж точно об этом говорить, Алиса! — А кому же еще? Барти, прошу! Мы с тобой знакомы с самого твоего детства. Тебе и твоей семье всегда были рады в нашем доме. Не делай глупостей! Не делай то, о чем ты будешь потом жалеть. Позволь нам уйти, умоляю. Вам больше незачем сражаться. Волан-де-Морта больше нет! — Ты в этом так уверена? Как мог поттеровский выродок убить нашего Лорда, когда он даже и палочку в руках держать не может?! — стал раздражаться я. — Как можно вообще поверить в такую, откровенно глупую, ложь?! — Но это так! — не сдаваясь, решил встрять Фрэнк, — Мы видели тело. Он лежал у самой кроватки ребенка, и по всем признакам его убила Авада. Из вытянутых воспоминаний мальчика мы узнали, что Реддл попытался напасть на Гарри, но непростительное отскочило от ребенка и вернулось обратно к вашему Лорду. Он точно мертв! На рассвете его должны уже похоронить. В резко наступившей тишине я наконец-то смог относительно спокойно обдумать свои дальнейшие действия. И нет, касательно Лонгботтомов все и так было ясно — отпустить мы их не сможем, так что пытки продолжаться пока кому-то из нас это не надоест сильнее. Дело в другом. Нам просто необходимо что-то решить с тем, как дальше вести эту войну. А она должна продолжаться. В этом нет никаких сомнений. Но без Лорда нас всех по одному переловят и засадят в крепость Северных вод — в Азкабан! И всё! Мы подохнем, как крысы на Титанике. Так что же делать? Нельзя допустить, чтобы наш корабль пошел ко дну… — Пожалуйста, отпустите нас! — без конца тихо нашептывала, словно мантру, отстраненная Алиса. Похоже, что она очень стремительно теряет надежду на спасение. Пора бы уже… Поймав на себе насмешливый взгляд Беллы, Фрэнк заерзал, готовясь получить очередную порцию мучений. Он никак физически не мог спасти жену и сейчас ему остается только вымаливать пощаду. И хотя он понимал всю плачевность ситуации, но делать он этого не станет — слишком гордый. Да и бесполезно было бы. Все равно для этих двоих конец один из двух — и в обоих случаях он трагичен. Вообще, жалкое зрелище то, во что превратилась эта семья благодаря ее последнему поколению. Из живых достойных представителей фамилии Лонгботтом вспоминается, пожалуй, только старуха Августа — железная леди с острым умом и стальными нервами. Все остальные лишь прожигают состояние семьи и тратят впустую фамильные дары. То, что наследник Лонгботтомов по нашей милости, скорее всего, будет жить со своей бабушкой, возможно, сможет положительно сказаться на его становлении магом. Благодарным нам он, конечно, поначалу вряд ли будет, но со временем, при правильном воспитании он обязательно приобретет лояльность к сторонникам идеологии о сохранении «чистой магии и крови». При хорошем стечении обстоятельств, ребенок в будущем, вероятно, сможет даже стать нам полезным союзником. На это, хотя бы, можно надеяться… Если бы только в Министерстве сидело побольше толковых и слушающих людей, то нас бы точно поддержали. Грядет страшное время, и сейчас еще есть шанс все изменить. Поменьше бы магам сопротивляться и жизнь, гляди, наладилась бы. А ведь даже многие чистокровные не хотят принимать нашу правду. Чего только стоит мой отец… Зря! Очень зря. Знали бы все они то, что знаем мы. Что касается рода Лонгботтомов, то раньше они были гораздо сильнее и влиятельнее. Они не чурались пользоваться темными искусствами, а в семью принимали исключительно чистокровных волшебников — по всем признакам они вполне могли бы примкнуть к нам. Если бы только не Фрэнк с Алисой… — Скажи, Фрэнк, а каким образом от мальчика отскочила Авада? Ты же видел его воспоминания. На него, что, накладывались какие-то защитные чары? Или его охранял артефакт? — сдержано поинтересовался я. — Нет. Мы считаем, что все дело в его матери, — вздохнув и переведя дух, тот продолжил. — Она отдала свою жизнь, чтобы защитить ребенка и тем самым… Дальше я не стал слушать — это была полная чушь. Они и сами толком не знают, что тогда произошло в Годриковой впадине вот и выдумывают всякие небылицы. Материнская защита посмертно спасла дитя — чертов рояль в кустах, не иначе. И отчего же им самим не усомниться в истине произошедшего? Но ни смотря, ни на что, похоже, что я все же догадываюсь о том, что случилось. И если мои догадки подтвердятся, то я буду чертовым гением, который пришел к верному выводу, даже не побывав на месте преступления и не увидев самого ребенка. В голове зароились мысли, которые накатывали волнами грозясь разорвать остатки здравомыслящих извилин. Внезапно появилась идея! Гениальная идея! Но она такая бредовая и не особо очевидная… Обведя присутствующих оценивающим взглядом и достав из-за пояса палочку, я стал осознанно приходить к мысли, что все происходящее сумасшествие, можно сказать, спасло нас, подарив невообразимое решение, к которому не факт что позже я бы без этого допроса пришел. Сразу обрисовался еще хлипкий, и не особо надежный, но единственно верный в данной ситуации план. Лорда больше нет, война должна продолжиться и мы обязаны в ней победить. Получится ли? А если все это вдруг окажется наивным бредом…? Мисс Лестрейндж не знала, что и думать. Видя мою неоднозначную реакцию, та кинула вопросительный взгляд на мужа с деверем, но последние и сами были погружены в размышления, и им явно было не до нее. Белла не собиралась так сразу униматься. Театрально издав громкий хмыкающий звук, которым та намеревалась привлечь к себе внимание родни, девушка сразу же осознала, что ее задумка буквально изначально потерпела поражение. Родольфус, не выдержав, отстранено смерил жену ничего не выражающим взором, как бы намекая ей заткнуться, чем ввел ее в еще большее негодование, так и не дав никаких объяснений. Девушка чувствовала, как что-то не сходится, но не могла понять, где и в чем именно. Ни я, ни Рабастан не сочли нужным реагировать сейчас на подобное — если сама не догадается, то узнает все, но уже только позже и не здесь. Разыгрывать трагикомедию перед Лонгботтомами ну совершенно не хотелось. Белла сконфуженно заломила руки и, фыркнув, обиженно послала в мракоборцев еще несколько пыточных заклинаний. А тем временем мысли мои шли единым потоком — одни за другими и периодически залезая друг на друга. Без лидера нам долго не устоять против Министерства. За мной в роли командующего мало кто из Пожирателей пойдет… Сколько уже времени я отслужил лорду, а все еще не стал пользоваться большим доверием в этих кругах. Родословная, чтоб ее! Кроме меня наверняка будут и другие претенденты на роль лидера. Тот же Родольфус более уместен, но кого бы ни выбрали, вероятно, что будет много несогласных, а для победы нам нужны они все и больше.… Идея, что пришла так вовремя превосходно вписалась в наскоро строящийся план действий. Конечно придется дописать в пропуски недостающие, и к сожалению додуманные мысли, которые нисколько пока не претендуют на объективность, но зато теперь все становится более понятным… Да, если я окажусь прав, то это будет единственным верным выходом из всего происходящего. Только победивший прошлого Тёмного Лорда будет достоин… На душе стало как-то даже легче, но в то же время и как-то тяжелее. Теперь необходимо все проверить и в положительном исходе получше обдумать план. Если додуманное окажется истиной, то тут уже можно будет уповать лишь на удачу — все остальное и так у нас уже окажется на руках. Усмехнувшись, я провел языком по зубам и, переступив с ноги на ногу, устремил свой взор куда-то наверх. Сейчас у кого-то обнаружит себя когнитивный диссонанс. — То, о чем ты говоришь, — поигрывая палочкой, я прошелся в сторону насторожившейся Беллы, довольно ловя на себе ее истосковавшийся по разъяснениям взгляд, — древний ритуал, который готовиться задолго до рождения ребенка. В древности, когда мать еще ходила беременной, она должна была проводить различные оккультные манипуляции, а при рождении ребенка — отдать свою жизнь. Эта защита могла разово спасти наследника, когда тот перешагнет порог смерти. Все молчали. На лицах мракоборцев читались как удивление и непонимание, так и лютая ненависть. Неужели я посмел опровергнуть «всем известный» и «абсолютно достоверный» факт? Могу только догадываться, кто их всех так дезинформировал… — Жестокие времена раньше были, но и маги тогда несравнимо сильнее вас всех вместе взятых взращивались. Сейчас провести этот ритуал практически невозможно. И могу дать голову на отсечение, что грязнокровка Эванс таким уж точно не баловалась. Чувствую себя так хорошо, как уже давно не чувствовал. Видимо я поставил в тупик не только Лонгботтомов, но и Лестрейнджей, а конкретно Беллу и Рабастана. Родольфус не был удивлен. В отличие от этих двоих, которые уже успели принять фантастически бредовую теорию с материнской защитой за чистую монету, тот, похоже, что уже знал о невозможности подобной магии. — Хочешь узнать, Фрэнк, почему я провел мини-экскурс по истории материнской ритуалистики? — облизнув пересохшие губы, иронично поинтересовался я, при этом проворачивая в пальцах палочку, от чего тот поежился — вначале нашего «общения» я применил на мракоборце несколько заклинаний и, грубо говоря, они были более болезненны, чем те, что использовала Белла. Главное в этом деле что? Разнообразие… Кроме непростительных существует масса и других заклинаний, на которые «порядочные люди» тоже должны были бы наложить табу, но нет. Невозможность отразить или защитится приписывает им статус «особо опасных» заклятий, но за их использование никого не лишают свободы. Как по мне — это обыкновенная невнимательность. Схватились за муху, а слона не заметили. Но эта ошибка в законе неплохо так развязывала руки мне и моим знакомым на последних курсах Хогвартса. Тогда были всякие прецеденты. Иногда приходилось даже покидать втайне территорию школы или практиковать новые заклятия, скрываясь при этом от преподавателей, студентов, призраков, сигнальных чар или даже портретов. От них особенно следовало держаться подальше — эти двумерные сволочи были главными доносчиками на детей. И доносили они не кому попало, а самому директору Хогвартса! Вот же ж… Да, много было в то время хорошего и интересного. Уж точно есть что вспомнить! И сейчас, смотря на все то, что произошло за последние года, невольно заключаешь себя в плен ностальгии и отрицания. Кутаешься в них словно в одеяле, которое обязательно спасет ото всех монстров, что рыскают поодаль тебя, зная, что ослабевшей жертве уж точно не скрыться. Но когда истина покажет свой лик, то тогда эта самая жертва осознает, что все это время являлась главным чудовищем и спасательное одеяло ей больше не понадобиться. Хотелось бы поскорее принять этот факт и успокоится, осознав, что время школьное уже прошло и его не вернуть. Нужно жить дальше и не сожалеть об утраченных годах, но нет. Эта горечь будет постоянно со мной — прижилась она подобно проклятью, что снимут с меня лишь холодные руки смерти, наверное. Вернувшись из воспоминаний обратно в реальность, и не дожидаясь ответа со стороны Фрэнка, я практически торжественно продолжил. — Вы все крупно ошиблись! Не мать спасла Гарри Поттера от смерти, а скорее всего он себя сам. И как вы думаете, если это правда, в чем я, безусловно, практически не сомневаюсь ввиду сложившейся ситуации, то какими силами должен этот ребенок обладать, чтобы сразить Тёмного Лорда? Не наталкивает никого из вас ни на какие мысли? Нет? Я знал, что после сказанного до них все равно медленно начнет доходить смысл, но чтоб настолько… — У мальчика врожденный талант к боевой и защитной магии. Возможно, что и к тёмной тоже, — решил все-таки смилостивиться и немного пояснить, ожидающе окинув взглядом всех присутствующих. Первым все осознал Родольфус. Тот словно проснулся после долгого сна и, осознав, что я знаю чуть больше него подошел поближе. Я вопросительно вскинул бровь и вновь облизнулся — надо все же что-то сделать с этой привычкой, а то и за сумасшедшего в высшем обществе могут принять. Хотя сейчас подобными мелочами совершенно не хотелось забивать голову. — Барти, неужели ты собираешься…? — Я пока еще точно не знаю. Вот приму приглашение отца на стажировку в департаменте, получу больший допуск до архивных данных, понаблюдаю за мальцом и уже после всего решу, можно ли эту ситуацию как-то обыграть… — Но, а вдруг Лорд все еще жив? — встряла в разговор девушка, пнув при этом небольшой камешек, который влетел в бок Алисы Лонгботтом — та от неожиданности вскрикнула, — не захочет ли он по возвращению закопать того ребенка заживо? А потом и нас всех, за то, что с ним возились как с…? Она все поняла. Умница Белла… — Нет. Он, скорее всего не вернется. Воскресить усопшего не могут даже самые талантливые некромаги, тело его скоро похоронят, бессмертием он не страдал, душу не разделял — все говорит о том, что нет никаких поводов, для возвращения Лорда Волан-де-Морта, — протянул задумчиво Родольфус. По-видимому, новость об исключительности Гарри Поттера до глубины души поразила его. Даже больше, чем смерть Хозяина — многие подозревали, что в скором времени с ним может что-то случится. Его психическое состояние все больше и больше подвергалось нестабильности, а в таком самочувствии люди часто совершают глупости. Все было вполне ожидаемо, чего вот нельзя сказать о маленьком мальчике и о его особенности… да, тут точно есть чему подивиться. Не каждый же день встречаешь ребенка, который смог пережить смертельное проклятие. — Но Барти, у меня все еще есть некоторые сомнения касательно мальчика, — решил продолжить старший Лестрейндж, — как из него может выйти сильный тёмный маг, если вся его семья — светлая? Да и мама у него маглорожденная — нет никакой почвы для подобных способностей. Не для невербального отражения смертельного заклятия уж точно. — Я пока не знаю. Возможно, что близкая смерть его родни смогла как-то поменять его сущность — дети более восприимчивы к подобному. А возможно, не все в его семье такие уж и светлые, какими хотят казаться. Я не знаю. Но в ближайшее время я займусь этим вопросом. Хоть и не так уж и скоро, но возможно нас ждет… Я не успел договорить, как в разговор влез Фрэнк. По-видимому, он уже давно не получал «Круциатус» раз позволяет себе меня перебивать. — Не смейте трогать Гарри! Он абсолютно невинный ребенок и не заслуживает испытывать на себе ваше влияние. Он выжил благодаря своей маме — это даже Альбус Дамблдор подтвердил! Крауч, прошу, отпусти нас. Мы уже все рассказали — от нас вам больше нет никакого толку! И как, черт побери, можно быть столь наивным и верить каждому слову этого старика?! Аж перекашивает от этого узколобия! — Верно сказал, Фрэнк. От вас больше нет никакого толку. Алиса, выпучив глаза, непонимающе воззрилась на меня. До нее только сейчас стало окончательно доходить, что я еще с самого начала вообще не собирался им помогать. Мы даже и не рассматривали возможность отпустить их. Лонгботтомы… и что же с вами делать? Что вы в итоге заслужили? Рука сжала палочку так сильно, что впору бы начать волноваться за благополучие волшебного древка. Что бы отец сказал, узнай о том, в чем я являюсь участником? Пожалуй, он бы тут же, на месте, попытался бы меня убить. И действительно, то было бы единственным, по его мнению, верным решением. Зачем вообще нужен такой сын? Без этого бельма на глазу и жить то проще будет! — Барти… На мое плечо легла рука Родольфуса. Я вздрогнул и нехотя перевел пустой взгляд в сторону бледного шатена. Он знал меня и понимал, что я сейчас сделаю. В его глазах отчетливо читалось «Успокойся и не делай глупостей», но я не выдержав и нервно, по-змеиному облизнув губы, резко выкрикнул: — Круцио! По телам мракоборцев прошлась новая волна судорог. Сильнее прежних. — Из-за вас, подонки, и ваших действий погиб Тёмный Лорд, а вам еще хватает смелости упоминать при нас имя этого маразматика! Да, конечно, Лорда в какой-то момент надо было бы и остановить, но, по сути, он был прав! Он же был прав! Да и как вы могли подумать, что после всего мы вас так просто отпустим?! Я стал накладывать на них все известные мне пыточные заклятия, а их я знал предостаточно. Мракоборцы больше и слова не могли промолвить. Они лишь изредка бросали измученные косые взгляды в мою сторону и вновь зажмуривались от нестерпимой боли. Не знаю, как со стороны это выглядело, но даже Белла отступила назад и, прижавшись к мужу, с испугом наблюдала за мной. А я просто не мог. Не мог остановиться. Проклятия сыпались непрерывным потоком, а чета мракоборцев лишь мученически извивалась на грязном полу заброшенного дома. Сознание их постепенно покидало. Им повезет, если это произойдет быстро. Я чувствовал, как мой разум медленно мерк перед лицом всепоглощающего безумия, но делать с этим я ничего не собирался. Вся та скопившаяся злость на Орден Феникса, Министерство и Отца вылилась именно на Фрэнка с Алисой. Возможно, настолько ужасной участи они и не заслужили, но сейчас это уже было не так важно. Сейчас лишь хотелось доставить им как можно больше боли и покончить с этим «допросом». Хотелось вернуться домой, запереться в своей комнате и прикончить бутылку — другую крепчайшего огневиски. Хочу уснуть в беспамятстве. Хочу забыть при этом и о Лорде, и об отце, и даже о нашем мрачном будущем. Каковы страдания этих жалких мракоборцев в сравнении с тем, что приходится постоянно испытывать мне? Сопоставление неуместно. Алиса сквозь плотно стиснутые зубы вновь горестно разрыдалась. Фрэнк же держался из последних сил. В какой-то момент их руки сцепились вместе и взгляды пересеклись. Лонгботтомы словно цеплялись за друг друга, ведь они уже знали, что для них все кончено. В последние минуты своей жизни они хотели ощутить как можно больше тепла своего любимого. Оставшиеся секунды, проведенные вместе, для них были самыми дорогими. Даже если при этом в них непрерывно шлют пыточные заклятия. Я даже и не заметил, как они перестали дергаться. Я не мог и не хотел останавливаться. С каждым новым заклятием мне словно становилось легче. Я так от всего этого устал. Отец… Ну почему все пришло именно к этому? Неожиданно меня остановили. Кто-то нагло повернул меня к себе лицом и крепко прижал к своей груди. Родольфус возможно и смог бы помочь успокоится, но он тоже был на грани. Ему тоже была необходима сейчас поддержка. Только вот не я ему ее дам. Не смогу. — Это их не убьет, но вполне может свести с ума. Ты это знаешь, но все еще пытаешься… о Господи, да к черту все это?! Можешь остановиться, Барти — все кончено! Тут уже ничего не поделаешь. Ничто его не вернет. Угомонись же… Я не хотел их убивать, но и смириться с этим не мог. Я знал, кто виноват — они все! Весь Орден Феникса, мракоборцы, Министерство, отец — все виноваты! Ненавижу! Мне хотелось хоть таким способом причинить этому миру страдание. Хотя бы так. Я измученно прикрыл глаза и закусил губу. Голова раскалывается. Если бы не присутствующие то я, быть может, сейчас даже волком взвыл, но нет. Я все еще стараюсь удержаться от окончательного срыва. На мне до сих пор лежит часть ответственности за то, что в ближайшее время должно произойти. Не место и не время отчаиваться. Несмотря на то, что Лорд был моим Хозяином — он проявлял ко мне больше тепла и благодарности чем родной отец. Он, очевидно, даже стал для меня в какой-то степени значительнее отца. Лорд гордился моими успехами, ценил меня, обучал…. И именно его смерти эти уроды так радовались. Скорее бы этот чертов день закончился! На эмоциях я высказываю не совсем мое желание, хотя оно и было вполне уместным. Частично, я даже возжелал отомстить мракоборцам, но потом, взглянув на них, пришел к мысли, что им и так уже досталось. — Их нельзя оставлять в живых! Они убили многих наших. Благодаря этим, мое будущее, твоё и будущее Тёмного Лорда обратилось в прах! Это из-за таких как они произойдет то, что мы должны будем остановить… — Мы сейчас уже ничего и никому не должны. Успокойся! Гляди, что ты наделал… Я, даже не оборачиваясь, уже знал, что такого там произошло. Лонгботтомы будут жить, но при этом их разум необратимо разрушен. Все так и должно быть. Моим планом было именно это. Оставлю их в живых как напоминание всему магическому миру о том, к чему привели их попытки остановить нас. Возможно, сейчас нам придется и отступить от нашей цели на несколько шагов назад, но мы не сойдем с запланированного пути. Метки с наших рук не свести, а идеи из разума не выжечь. Только мы видим разворачивающуюся в стране картину объективно. Остальные отчего-то слепы. — Если их и успеют спасти, то вернуться к нормальной жизни они уже точно не смогут. Это хуже, чем смерть, понимаешь? Так что прекрати. Они уже получили свое. Я лишь кивнул. Дело сделано. Они и их близкие разрушили всю свою жизнь и в первую очередь нашу. И ради чего? Мира во всем мире для каждой твари и её пары? А что теперь? Конец всему? Конец мне? Нет, я не допущу этого. Родольфус отстранившись от меня, стремительно направился к брату, который что-то внимательно высматривал в окне, при этом нервно постукивая костяшками пальцев по деревянной раме. Его что-то беспокоило. И то была явно не смерть нашего Лорда. Белла молчала. Она все еще была под впечатлением от того, как я обошелся с Лонгботтомами. До меня она, разумеется, поступала примерно так же, но, возможно, она просто никогда даже и не задумывалась, как жутко ее действия могут выглядеть со стороны. Неужели ее это так сильно стало беспокоить? Нашу-то Беллу?! — Слышите? Снаружи рыскают мракоборцы. Нам уже пора уходить, — подал голос, совершенно незаинтересованный во всем происходящем, Рабастан. Прислушавшись к происходящему снаружи, заявление Лестрейнджа подтвердилось — там действительно проводят обыски и вот-вот очередь подойдет к дому, в котором временно обосновались и мы. Надо поторапливаться… Белла не дожидаясь продолжения, задорно побежала в сторону выхода — видимо ее забавляла перспектива сразиться с мракоборцами. И нет. Её ничто совершенно не беспокоит. Показалось. Сейчас она без задних мыслей будет счастлива раскидать половину спец. отряда мракоборцев, а потом над каждым в отдельности долго и усердно глумиться. Человек без совести, жалости и нравственных принципов. Но она так же может быть и хорошим другом. Потрясающая девушка… Переступив через безжизненно лежащих Лонгботтомов та, что-то напевая и посмеиваясь, вылетела в соседнее помещение. В отличие от нее, мы не разделяли такого позитивного настроя. Мы реально осознавали, что все может для нас закончится отнюдь не победой. Впрочем, иного нам и не оставалось. Столкнуться с боевыми магами нам, все равно, придется. Уже у самого выхода я заметил, что Рабастан как подпирал раму окна, так там и остался стоять. Встретившись с ним взглядом, я понял, что что-то не так и остановился. Шедший рядом Родольфус не ожидая этого случайно задел плечом. — Нет, мы уже не успеем. На дом наложены антитрансгрессивные чары. — Нам надо выйти на улицу и уже оттуда бежать. Так далеко насколько будут простираться чары. Нет смысла в сражении, — внес предложение я. По-правде сказать я очень надеялся, что Родольфус поддержит идею с побегом и не рискнет вступить в бой. Покойный Розье оттого и покойный, что предпочел сражаться, не имея на тот момент никаких преимуществ — после травмы и поврежденной палочки сражение с Грозным Глазом было изначально провалено. Родольфус оценивающе перевел взгляд сначала на брата, а потом и на меня. Ему хватило секунды, чтобы все обдумать, и он рассерженно выкрикнул: — Белла, вернись! Ничего не понимая, девушка, стоявшая уже у самой входной двери, недовольно надулась и просеменила обратно к нам. — Похоже, что пропажа Лонгботтомов всколыхнула наложенные на них отслеживающие чары. Там, снаружи, как минимум тридцать голов. Из них особо опасных не меньше десятка — это уж точно… О, и Грюм присутствует! Ну, хоть сам могилу себе уже начинай рыть, — флегматично протянул Рабастан. — Почему их там так много? — Нам сейчас с ними не справиться, — проигнорировал мой риторичный вопрос Родольфус, — Даже если мы их разделим и поодиночке устраним — все равно не выйдет. Не при таких условиях… — Руди, но что теперь делать? — испугалась урожденная Блэк и взволнованно прижалась к мужу. Лестрейндж ничего на это не ответил, а лишь оценивающе оглядел меня. Похоже, что у него уже какое-то время назревал план и сейчас он был готов его озвучить. Но что-то с этим планом было явно не так. Я это ощутил, когда взглянул в эти безжизненные глаза напротив. Мы с Родольфусом знакомы уже несколько лет и успели заслужить друг у друга определенное доверие. Но, похоже, что сейчас ставки были уж слишком высокие, а выбора между пассивностью и риском у нас не осталось. И я уже, кажется, догадывался, что он может дальше мне сказать. — Барти, из нас четверых им неизвестна лишь только твоя личность. Тёмный Лорд мёртв, война, может быть, уже, и проиграна, но ты сам понимаешь, что нельзя все это так оставить, — подождав с секунду, и что-то для себя решив, тот тяжело вздохнул и продолжил, — На свободе, среди чиновников Министерства от тебя будет больше толку чем за решеткой. — К чему ты ведешь? Родольфус снова окинул меня этим своим оценивающим взглядом и, словно убедившись в чем-то, решил продолжить. — Хоть трансгрессия в округе дома и заглушена, но в сравнении с тем, что здесь, снаружи охват не такой уж и сильный. Мы сможем тебя отправить подальше от этого места. Но только тебя. Заклятие тройной трансгрессии подходит исключительно под такие условия. Вернись в общество, Крауч, и сделай все возможное, чтобы не выдать себя! Свяжись при первой же возможности с Яксли и Руквудом, расскажи им все, что произошло. У тебя же есть план как все исправить, верно? Я неуверенно кивнул. Знать бы еще наверняка, что Поттер действительно того стоит… — Мы втроем сдадимся мракоборцам и дадим возможность тебе уйти… Я возмущенно вскинул бровь, облизнул пересохшие губы и приготовился к недовольной тираде, но мне не дали и слова вставить. — …а ты — найди способ нас спасти. Нас и весь этот поганый мир. Сказал, как отрезал. Я прислушался — снаружи был какой-то неестественный шум. Наверное, это действительно единственный выход… — Хорошо. Не знаю, как скоро у меня это получится, но я сделаю все, чтобы помочь вам. Вы главное только ждите. Я обязательно вас вызволю из… И я не смог произнести «Азкабан». В легких резко стало катастрофически не хватать воздуха, и я проглотил несказанное слово. Все и без него, конечно, понимали, на что шли, но отвратительности происходящего это не уменьшало. Мрачные Лестрейнджи лишь утвердительно кивнули. Даже истеричная Белла перестала дурачиться и приняла свой самый серьезный вид — от этого зрелища стало как-то совсем не по себе. Они единогласно решили пожертвовать собой, чтобы дать возможность мне сбежать. Чтобы я в скором времени смог заново возродить конфликт между чистокровными и маглорожденными… и чтобы в нужное время я всех их спас. И друзей и грязнокровок… Для последних в магическом обществе тоже найдется место. Лестрейнджи доверились мне, и я сделаю все возможное ради них и наших целей. — Я надеюсь на тебя, Крауч, — крепко обняла меня Беллатриса, словно это были ее последние объятия в жизни. Я крепко сжал ее в ответ. Как же сейчас сложно дышать. Не хочу прощаться… К нам присоединились Рабастан и Родольфус. — Я не подведу вас. Только дождитесь… Так вчетвером мы и простояли еще с минуту, прежде чем с другого конца дома не услышали яростные стуки в дверь и крики «Открывайте!». Серьезно? Открывайте? — Пора, — словно старший брат, на себя взял инициативу Родольфус. Он направился к двери на задний двор и мы, молча, последовали за ним. Двор был небольшим и со всех сторон он огорожен высокими и обветшалыми зданиями. Сбежать отсюда можно было бы только с помощью трансгрессии, но из-за глушащих в доме чар даже снаружи это сделать практически невозможно. Но, ключевое слово «практически». В голове мелькнула мысль, что другого более подходящего случая в ближайшее время не подвернется и, настроившись, нацелил палочку в небо. Друзьям надо дать твердую надежду — образ, что позволит им верить в то, что все лучшее еще впереди. Ничто им так сильно не будет необходимо как обыкновенная вера. В мгновение собравшись, я резко выкрикнул. — Морсмордре! В ночном небе, среди облаков появилась наша Метка — большая змея, которая выползает изо рта черепа. Это было необходимо. Хочу в следующий раз запустить эту же пакость, когда будет весомый повод. Как пример, возвращение Тёмного Лорда или триумф нового. Может это будет спасение друзей или убийство старых врагов. Но, с нашей победой, на склоне завершившейся войны я точно это сделаю! Главное, из всего этого, только то, что я доживу до лучших времен. И это уж точно! У меня нет иного выхода. Хотя, по сути, он мне и не нужен… Либо всё, либо ничего. Я довольно ухмыльнулся, когда с другой стороны дома послышались крики. Вероятно, эти глупцы жутко перепугались. Ну, ещё бы… Лестрейнджи лишь утвердительно мне кивнули и, достав свои палочки, все втроем нацелили их на меня. Стараясь не думать о том, что им предстоит в скором времени пережить, я морально попытался приготовиться к перемещению. — Трио трансгрессум, но импедиментис! Последний раз, кинув взгляд на друзей, я увидел, как меня окутал сноп зеленых и белых искр. Все вокруг завертелось как при использовании портключа и, через несколько секунд, перестав ощущать под ногами почву, я покинул сырой и грязный закоулок. Последнее что я успел услышать, это как в доме кто-то выбил дверь. Яростные крики мракоборцев заполнили все пространство и сумасшедший, до костей пробирающий смех Беллы вторил тому безумию, что развернулось в давно покинутом жизнью месте. «Я сделаю всё, чтобы спасти вас. Клянусь, что найду способ. И начну я поиски, пожалуй, с последнего Поттера»