***
Ярким мгновением запомнился Гермионе тот день, когда ей впервые дали в руки краски. Сочные цвета то и дело растекались по белой бумаге, а также по столу, ковру, стенам… С легкой придурью в стиле «авангард» были исписаны все поверхности, находящиеся во власти ребенка. Родителей юной художницы радовало, что краски можно смыть практически со всех поверхностей. А вот судьба ковра была предрешена. Оливия не смогла бы справиться с краской на ковре, каким бы хорошим ни был пятновыводитель. Поэтому ковёр ожидала незавидная судьба — отправление в утиль. Первые рисунки были вставлены в рамку со стеклом и вывешены на видное место. На них можно было различить птиц, дерево и, кажется, собаку. Именно это и разглядели в рисунках родители, будучи под впечатлением от способностей ребенка к творчеству. Впрочем, дочь рисовала совсем не то, что представляли себе ее родители. По ее мнению, на картине была изображена сама Гермиона. Она держала в руках маленькую птичку. Конечно, об этом так никто и не узнал.***
Холодная зима закончилась быстро. За ней пришла пора весны, а после — и лета. Тем временем, Гермиона продолжала радовать родителей своим острым умом. Это впечатляло и докторов, которые ее наблюдали. Не зная точный возраст, можно было ошибиться и сказать, что ей не без двух месяцев два года, а даже все четыре. Окружающих удивляла речь малышки. Вопросы, что обычно возникали у детей лет трех, уже частенько слетали с её языка. А вот физическое развитие, в отличии от умственного, оставляло желать лучшего. Пусть Гермиона сносно ходила и бегала, это не отменяло ее медленного развития в физическим плане. Девочка быстро уставала там, где у детей ее возраста обычно открывалось второе, и даже третье дыхание. Исправлять эту проблему пришлось родителям. Коляски и слинги были позабыты, на смену им пришел трехколесный велосипед. В забытье также отправились и яркие платьица — они сильно страдали от активности Гермионы. Хоть ей и нравилось их носить, для прогулок был выделен плотный джинсовый комбинезончик. Эти прогулки всегда заканчивались одним и тем же — малышка упрямилась и не желала постоянно двигаться. ИскИн не понимал, зачем ему эта активность. Почему его заставляют бегать и двигать ногами, когда мама так хорошо толкает эту неудобную трехколесную коляску? Правда, бегать приходилось часто. Исследовательский интерес возрастал в геометрической прогрессии, и вскоре это начало вызывать новые мучения. Эти мучения, хоть были похожи на ощущения от информационного голода, переносились Гермионой гораздо тяжелее. Сбор шишек, цветочков, опавших иголок, разного рода коры и прочих привлекательных штучек стал чуть ли не самым любимым занятием маленькой исследовательницы. Впрочем, на первое место вышла игра в догонялки с белками, живущими в этом парке. Поначалу они не боялись близко подпускать девочку, счастливую от контакта с настоящими животными. Но после пары попыток схватить зверюшку за хвост и сделать с ней что-то не очень приятное, белки стали избегать юного натуралиста. Новая информация впитывалась Гермионой быстро и охотно, но запоминать все и вся было по-прежнему сложно. Дело в том, что прежде всего этот ИскИн запоминал, а точнее, записывал информацию дословно, для чего у маленького ребенка еще не выстроилось достаточное количество нейронных связей. Он долго не мог найти баланс между прежними «привычками» и новым телом. Эту проблему решила интересная случайность. В одной из книг, созданных специально для детей, картинки были подписаны особым образом. Сопоставив свои выводы с гениальным решением иллюстраторов, Гермиона взяла увиденное в пример и педантично подписала всю информацию, что успела накопить. Правда, долго это не продержалось — мельтешение в глазах быстро утомило нашу героиню. После проведенной ревизии она оставила только имена знакомых людей и названия малознакомых, но интересных вещей. Перепроверив свою базу, Гермиона решила — с этим можно работать и дальше. После найденного решения Гермиона озаботилась пополнением своей базы знаний. Благо, теперь ей не требовалось запоминать все и сразу. Что-то новое всегда можно было записать и отложить во внутреннюю библиотеку для переработки. Оставалась только одна проблема — знания, хранимые таким образом, могли затеряться в куче других папок и стеллажей. Несмотря на это, девочка надеялась на свою картотеку. Вот так в поисках новых знаний и пролетел третий год жизни Гермионы Грейнджер.***
Четвертый год начался с образования множества новых контактов — девочка вовсю знакомилась со сверстниками. Детская площадка, находившаяся в соседнем районе, была самой современной и оснащенной из тех, что располагались поблизости. Казалось, туда ходили все. Именно там и протекало общение светского клуба мамочек. Во время таких встреч они обильно хвастались успехами своих детей и перемывали косточки тем, кто еще не присоединился к их возвышенным беседам. Оливия не любила пафос, излучаемый этим сборищем, как не любила и все эти нечитаемые взгляды. Она знала, что корень ее неприятия этим клубом кроется в ее гениальной дочке, что затмевала собой любой подвиг, сделанный обычным ребенком. И, наверное, стоит все же признаться — «в высшем свете» Британии метисам были не рады. Оливия со вздохом опустилась на одинокую лавочку под сенью мощного бука. Она смотрела на веселящуюся дочь и гадала, когда же та перестанет ее удивлять. Сейчас девочка была окружена другими детьми и зачитывала по памяти одну из понравившихся сказок. Родители детей шипели, негодовали, пытались забрать чад из-под влияния странной растрепанной девочки, но добивались только истерик. Гермиона умела рассказывать так, чтобы все внимательно слушали. Сказка на сей раз была коротка, и после рассказа девочка по своему обыкновению отошла к ближайшим деревьям, решив понаблюдать за очередным насекомым. Оливия вздохнула и откинулась на спинку лавочки. Она принялась наблюдать за облаками, размеренно плывшими по синему небу. — Добрый день. Можно, я присяду? Миссис Грейнджер вскинулась и растерянно осмотрела подошедшую к лавочке женщину. — Да, конечно, — Оливия кивнула. Перед ней явно была настоящая леди. По крайней мере, миссис Грейнджер именно так и представляла себе леди — гордыми, прекрасно выглядевшими и с идеальными манерами. — Вы тут с сыном или с дочкой гуляете? — Оливия испытывала дискомфорт из-за напряженного молчания, установившегося после приветствия. — С внуком, — голос леди излучал холод, что заставило Оливию смутиться своего вопроса. — Ох, простите, вы так молодо выглядите… А я вот с дочкой. Кажется, я снова потеряла ее из виду… — Здесь много взрослых, не потеряется, — поджала губы соседка. Оливия поднялась и принялась оглядываться, ища приметную красную курточку. Найдя пропажу, разглядывавшую очередной куст, она тяжело вздохнула. — Меня, кстати, Оливией зовут, — все же снова не выдержала паузы молодая мама. — Августа, — женщина поджала губы. Миновала всего пара секунд, как Августа раздраженно окликнула внука, — Невилл! Сколько можно! Она поднялась и словно поплыла к песочнице, где пухленький мальчик размахивал ведерочком, засыпая окружающих его детей песком. — Бабушка, — мальчик упорно смотрел на свои ноги, — я не хотел. — Если ты будешь себя так вести, мы больше сюда не придем! — Женщина шипела тихо, но Оливии, сидящей рядом с местом действия, было слышно каждое слово. Пару минут молчания, и женщина снова окликает внука. — Он же просто играет! — не выдержала Оливия. — Во всем нужно знать меру, милочка, — сказала, как отрезала, Августа, — если ребенку все позволять, то из него вырастет избалованный, безнравственный и безалаберный тип! Оливия была вынуждена согласиться с оппоненткой, но планку меры Августы, по ее мнению, можно было бы поднять. Пытаться донести эту мысль словами было невозможно. По крайней мере, так показалось Оливии. Судя по всему, эта леди — не тот человек, который с легкостью принял бы чужое мнение. Обдумав это, молодая мама решила зайти с другой стороны. — Мама, смотри, смотри! Я нашла ящерицу! — со всей своей детской непосредственностью девочка протянула матери бедное пресмыкающееся, — Я читала, что они хвостик отбрасывают в случае опасности, но эта не успела! — Боже, Герми, не стоит мучить животных, мы же столько раз говорили об этом, — охнула Оливия. Гермиона виновато опустила глаза, выслушивая предназначенный ей выговор. — Идем домой, ты вся испачкалась! До свидания, Августа! Надеюсь, еще увидимся. Глубоко в душе Оливия понимала, что Августа пришлась ей не по нраву. Она была слишком идеальной. Да и судорожные попытки вспомнить этикет изучаемый давным давно не приносили Оливии удовольствия. Но, она была вежливой, потому тепло попрощалась. На самом деле, Оливия не была уверена, что хочет повторной встречи. Но, то ли ее последние слова были пророческими, то ли вмешалось провидение, этим двум дамам было суждено вскоре встретиться снова.