Чему быть, того не миновать

Вопль утих. Мир получил свой час отдыха, и даже бушующий в нетерпении ветер сбавил обороты и лишь рутинно гонял мусор, оставшийся от Загрязнения. Некоторые вещи невозможно было уничтожить, не потратив на это нечто большее, чем просто силу веры. Они были заключены в самих людях или порождены ими, и, просто лишив Всадников материальной оболочки, их влияние уничтожить было невозможно. Убитые киты не воскреснут, если будут потоплены китобойные суда. Хотя Великий конец предполагал тотальное решение проблемы: нет людей и китов — нет китобоев и их жертв. Как и всего остального, будем честны. Первая в себя пришла Пеппер и без тени страха бросилась к застывшему на коленях Адаму, лишь на пару мгновений отстав от Барбоса. Брайан бросился следом, пусть и изрядно нервничая, не имея под рукой биты или иного оружия. Так, на всякий случай. Уэнслидейл был замыкающим среди Этих, поскольку его разум достаточно долго сопротивлялся долгу дружбы, прежде чем бесславно проиграть, как всегда. Анафема молча смотрела на детей и собаку, окруживших Врага Рода Человеческого, Разрушителя Царств, Ангела Бездны, Великого Зверя, имя коему Дракон, Князя Мира Сего, Отца Лжи, Порождение Сатаны и Владыку Тьмы, или же просто Адама Янга, чья судьба оказалась жестока к его человеческим чувствам, навеянным земной жизнью без влияния сил Зла и Добра, в угоду его Сути и Предназначению. Она многозначительно прижала к себе «Превосходныя и Недухмысленныя Пророчества Агнессы Псих, Ведьмы» и взяла Ньюта за руку. Это помогло ей собраться. Она прикрыла глаза, впадая в раздумья. Так быть не должно. Неужели Агнесса этого не предвидела? Величайшая Агнесса, по чьим предсказаниям семья Гаджет жила вплоть до этого дня, до этого часа. До того самого часа, когда Ньютон Пульцифер сломал компьютер и отменил Третью Мировую. И сейчас, Анафема Гаджет не могла вспомнить ни одного пророчества о том, что ждёт их дальше. С ужасом она поняла, что так и есть. Больше ни её, ни её семью ничего ждать не могло. Оккультист открыла глаза. — Ты в порядке? — глаза Пульцифера обеспокоенно смотрели на неё через линзы очков. Анафема посмотрела в них, одними губами сказав «я не знаю». Затем она вновь взглянула на Антихриста. Сделав глубокий вдох и подавив всё своё волнение и страх, она направилась к детям. Адаму нужна была поддержка, пусть даже через час она не будет иметь и доли значения. Бросать его было нельзя. Ньют без лишних вопросов последовал за ней, нервно нащупывая булавку в кармане ведьмоловской куртки. Да, оружейной ценности в ней было мало да и он ни за что бы ни обидел ребёнка, но было немного спокойнее от холодка металла в ладони. Шедвелл сплюнул и выругался. Он бы мог запросто изгнать этого, так называемого, Сатану, найдя он в карманах чёртовы книгу, колокольчик и свечу, но все его припасы высыпались во время крайне неожиданного полёта над Лондоном. Сержант перевёл взгляд на мадам Трейси, что крайне крепко вцепилась ему в локоть. — Мистер Шедвелл, — пролепетала она, явно ещё не отошедшая от ужасного сценария, что ей пришлось лицезреть. — Вы тоже это видели? — Ещё как! Жаль, что он убёг, я бы его изгнал так, что он бы не вернулся! — Мне кажется, я перебрала лишнего, — бедная женщина, казалось, не слышала слов ведьмолова. Она только больше прильнула к его руке, всё ещё не в силах должно держаться на ногах. Шедвелл хотел было прикрикнуть на Иезавель за распутство, но даже он заставил себя проглотить язык, видя страдания невинного человека. Мадам Трейси за этот день пережила много, и, пусть она никогда не была трусливой, столько потрясений и приключений за день всё же покосили её дух и здоровье. Однако через мгновение она всё же нашла силы стоять на ногах. — У вас нет чего-нибудь крепкого? И я бы не отказалась прилечь, слишком много странностей за раз. Сержант еле сдержал вздох облегчения. Он был рад, что его соседка приходила в себя, пусть и не хотел этого признавать. Он порылся в карманах и достал пузырёк со странной липкой жидкостью на дне, мадам Трейси залпом выпила всё содержимое, поморщилась и без стеснения направилась к брошенному джипу. Ей нужно было присесть и окончательно успокоится. Или наконец потерять сознание. Шедвелл поднял пугач и поплёлся следом, не сводя глаз со странного сборища, частью которого ему пришлось стать. В конце концов, он пришёл к выводу, что лучше проведёт, вероятно, последние минуты с той, с кем соседствовал уже пару десятков лет. А рядовой Пульцифер пусть пока проследит, чтобы эта странная леди в пальто не усугубила ситуацию и не устроила шабаш на его ведьмоловских костях. Азирафаэль взглядом проводил удаляющиеся фигуры. Если бы ему не нужно было тело, он бы ни за что не притащил эту милую леди и сержанта, совершенно старомодного и очаровательного старика, в такую даль да ещё и на смерть в первых рядах. Он ощущал вину, злость и страх, которые болезненно сталкивались с его ангельской сутью, от чего ком в горле стал ядрёным. Подавшись вперёд, Херувим понял, что невидимые путы спали и он наконец может двигаться. Однако куда-либо идти он был ещё не в силах, так что Азирафаэль повернулся к стоящему рядом Кроули, и его ангельская душа ушла в пятки. Пустой немигающий взгляд змеиных глаз, скрытых за тёмными очками, был устремлён куда-то в пустоту, туда, где раньше возвышалась зловещая фигура Сатаны. Руки демона начали дрожать, и лом со звоном упал на асфальт. Слеза тихо потекла по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку среди пыли и пепла, осевших на скулах. Азирафаэль тихо подошёл и положил руку на плечо друга. Взгляд Кроули остался неподвижен, но внутри узких зрачков можно было разглядеть, как бушевало тёмное море из боли и отчаянья. — Это конец, ангел, — сказать это стоило огромных усилий. Херувим хотел было придумать что-то утешающее и как-то приободрить демона и себя самого. Но увы, был бессилен. Он с ужасом осознал, что Кроули прав. Это действительно конец. — Мы нужны Адаму, — комок неприятно обжёг связки. — Мы обещали ему, Кроули. — Не думаю, что сейчас ему есть до нас дело. Он окружён друзьями, которых он видит в последний раз и которых он не может спасти. Ему сейчас не до нас. Змий повернул голову. Сердце Азирафаэля сжалось. Сквозь чёрные линзы на него смотрели золотистые глаза демона, переполненные болью, страхом, сожалением. Такими же, что переполняли самого ангела, разрывая естество оного и делая ещё хуже. (Хотя, казалось бы, куда уж хуже…) Ангел взял Кроули за руку и опустил глаза. По его собственным щекам текли слёзы. Херувим прижался лбом к пиджаку демона, и тот зарылся носом в белые кудри, вдыхая запах книжной пыли и небесной благодати. Повернувшись, он осторожно обнял Азирафаэля, желая раствориться в этом моменте и пробудиться от кошмара. Он делал это впервые за все шесть тысяч лет. Но он никогда не хотел, чтобы это было прощание. Он хотел, чтобы это было что-то иное, что-то, что потом хотелось бы вспоминать, сидя вместе у камина, попивая какао, вдыхая запах яблочного пирога. Но не стоя на холодной земле посреди заброшенной авиабазы, чувствуя, как промокает от слёз ткань и как дрожат плечи ангела и его собственные руки. Нет, они должны были обняться не так, не на прощанье. Не перед Концом. Азирафаэль отпрянул от плеча Кроули и вытер глаза. Ему стало немного легче, пусть даже глаза горели от слёз, а руки предательски дрожали. Но ангел знал, он знает наверняка, за что он будет сражаться. За кого. И Кроули разделял это чувство. — Азирафаэль, — сказал демон, стараясь как можно непринуждённее поправить очки. — когда начнётся бой и нам придётся сражаться, я не убью ни одного ангела, зная, что среди них всё ещё есть тот, кто способен мыслить разумно и быть той ещё сволочью. — Кроули, — Херувим сморгнул остатки слёз и улыбнулся. — когда начнётся бой и Небеса столкнуться с Адом, я обещаю, что не трону ни одного демона, зная, что среди них есть тот, кто сохранил в себе всё самое лучшее, что есть в ангелах, и кто сделал меня разумным, позволив вкусить познание. Я буду рад увидеться вновь, дорогой. — Я тоже, ангел, — мягкая улыбка Херувима отразилась в устах Змия, вселяя крупицы надежды. Кроули не желал отпускать тёплую ладонь Азирафаэля из своей дрожащей руки. Он хотел чувствовать, что эти последние минуты мира его ангел рядом, пусть им и суждено было исчезнуть среди армий противоборствующих сторон, он желал оттянуть это мгновение. Азирафаэль это понимал и потому лишь крепче сжал холодную ладонь и направился к Адаму, всё это время окружённому друзьями, которых ему же предстояло уничтожить во имя Великого Замысла. Кроули тихо последовал за ним. Адам сидел неподвижно, чувствуя всё и не ощущая ничего. Он чувствовал, как прибежал обеспокоенный Барбос и принялся вылизывать лицо хозяина, но самих слюнявых прикосновений окаменевшее тело не ощущало. Он чувствовал, как рядом села Пеппер, а за ней Брайан и Уэнсли, но он не слышал их голосов, только еле-еле разборчивое эхо. Он чувствовал, как Анафема приобняла его и поцеловала в макушку, но и этого он не ощутил телом, лишь слабеющим духом. Даже его собственное тело не подчинялось воле Антихриста, коим он был рождён и кем ему предстояло стать окончательно. Он не хотел этого. Он хотел вернуться назад, в свой одиннадцатый день рождения, обнять родителей, друзей, Барбоса. Познакомиться чуть позже с ведьмой оккультисткой из Жасминового коттеджа и узнать про все тайны мира из удивительных журналов. И никогда не слышать голосов. Прикосновение Азирафаэля Адам ощутил всем телом. Как будто к плечу приложили что-то горячее и оно медленно прожигало ткань и кожу, стремясь оставить ожог. Но эти ощущения быстро утихли, когда второго плеча коснулась рука Кроули и приятный холодок прошёлся по рёбрам. — Мы рядом, Адам, как и обещали, — голос Змия звучал надломленно, но с искренними чувствами. Демонам такое никогда не дозволялось. Они не могли быть понимающими и любящими. Они могли быть лишь напуганными и злыми, желающими утащить в Ад каждую слабенькую душонку. Но Кроули никогда не был искренне таким, он мог таким казаться за маской демонического имиджа, но не более. Он всегда был скатившимся по наклонной. Антихрист шмыгнул носом, продолжая править асфальт взглядом. По крайней мере, он пытался. — Как ты? — голос Анафемы наконец прорвался через барьер белого шума, заставляя слёзы течь ещё больше. — Адам, если ты слышишь меня, вспомни — ты всё ещё можешь всё изменить, я уверена. — Не могу! — ему потребовались все его оставшиеся силы, чтобы взять контроль над голосом. — Эта реальность больше не моя, я могу лишь делать то, что от меня хотят они, но не то, чего хочу я! Я могу лишь закончить начатое и положить конец всему сущему, дабы банды Небес и Преисподней решили, в чьих руках власть. Я… я во всём виноват, на мгновение усомнился в правильности убеждений, и теперь вы все умрёте, все! И я не могу спасти вас. Мне очень жаль. Повисла тишина. Барбос поджал уши и жалостливо заскулил на коленях хозяина. Уже совсем скоро он вновь превратиться в цербера и будет рвать глотки ангелов, подчиняясь воле Ада. А соседская кошка сгинет со всем остальным, так и не испугавшись его! А его хозяин будет заперт в подземных глубинах, и он, Барбос, больше никогда не вылижет его лицо, слизывая слёзы обиды и боли, и больше никогда за это не будет нежно потреплен собачий загривок. Цербер, всё ещё будучи маленькой дворняжкой, зарылся носом в джинсовке Адама, вдыхая запах хозяина последние разы. Азирафаэль не знал, что сказать. Он поднял испуганный взгляд на Кроули, но тот выглядел не менее подавлено, чем сам ангел. — Мы можем помочь чем-нибудь? — Брайан с надеждой посмотрел на друзей и бывшего главаря банды Этих. — Я боюсь, что нет, — голос Пеппер впервые был надломлен. Всегда смелая и стойкая, она была поражена своим бессилием, и слёзы сами катились по щекам. Уэнслидейл положил руку ей на плечо, она не отмахнулась. Впервые ей действительно была нужна простая поддержка от тех, кто был ей близок. — Вы можете успеть попрощаться со своими родителями, если поедете сейчас, — Кроули сказал это, и в его голове вновь всплыли картины ужасного потопа и Второй мировой. — Вам стоит поторопиться, время на исходе. — Сэр, мы не оставим Адама, — Уэнслидейл собрал всю свою смелость и решительно посмотрел, преодолевая два слоя линз, в глаза высокого незнакомца. — Уэнсли, мистер Кроули прав. Вы должны ехать. Ваши родители волнуются. И передайте моим, что я люблю их, просто никогда не находил времени сказать. Пеппер обняла Янга так крепко, что его кости хрустнули. На джинсовой рубашке осталось солёное пятно от слёз. Брайан сжал друга не так сильно, но тем не менее у него вышло выбить весь воздух из лёгких Адама. Уэнсли обнял очень осторожно. Ему пришлось снять запотевшие от слёз очки, чтобы в последний раз взглянуть другу в глаза. — Я, Брайан и Пеппер будем скучать, Адам. Прости, что тебе придётся править одному. Надеюсь, Барбосу понравится в Австралии. Троица Этих последний раз посмотрели на своего бывшего главаря, вскочили на велосипеды и что есть духу помчались в Тадфилд, гложимые чувством вины и болезненным отчаяньем. — Вам нужно найти тихое место, — Адам повернулся к Анафеме и стоящему рядом Ньюту. — Я не хочу быть последним, что вы увидите. — Мы познакомились совсем недавно и… — Да, Адам, ты прав, — Гаджет серьёзно посмотрела на Пульцифера. — Я надеюсь, что ты и вы двое сумеете найти выход. Поэтому ещё увидимся, не забудьте заглянуть, я обязательно добавлю в лимонад для Пеппер листики мяты, как она просила. В саду как раз растёт небольшой кустик. Оккультистка поднялась с земли, отряхнула подол юбки и, взяв за руку желавшего возразить её словам Ньютона, направилась к компьютерному центру. Там были мягкие кресла и это было несомненно лучшее место ожидания конца, которое только можно было отыскать. — Адам, мы… — начал было Азирафаэль, но холодный голос мальчика прервал его: — Оставьте меня. — Но… — Пожалуйста, я хочу побыть наедине с Барбосом. — Ангел, пойдём. Не будем ему мешать, это последние полчаса этого мира. — Хорошо, Кроули. Идём. Херувим последний раз обернулся на хрупкую фигуру Антихриста, сидящего на земле и поглаживающего пса. Змий мягко обнял ангела за плечи и тому стало немного спокойнее. И тяжелее. — Может, не всё ещё потеряно? — Кроули лежал на мягких коленях Азирафаэля и разглядывал меняющееся красное небо. Очки лежали рядом, стёклами вверх, и картина облаков запечатлелась в них. — Ну, знаешь, несколько взмахов крыльями и мы на Альфа Центавра. — Ангелы не летают, — возразил Азирафаэль, который невидящим взглядом смотрел, как на горизонте шумели деревья и как ветер начал разгоняться вновь. — К тому же, ты сам видишь, — облака просто поглотят нас, и от тел не останется и следа. Демон заплаканными глазами разглядывать небо. Он был похож на ребёнка из рыбацкого поселения, который впервые, выйдя на берег моря, увидел приближение бури, и облака завладели его мыслями. В самих глазах Кроули, казалось, бушевало море, и красный отблеск прекрасно дополнял это видение. Сердце Херувима сжалось. — Мне следовало тогда послушать тебя и сесть в машину. Прости. — Ангел, — Змий положил руку на щёку Азирафаэля, мягко убирая катящуюся слезу. — Так или иначе, мы уже здесь. Но как бы всё не закончилось, даже в луже бессмысленных сантиментов, ты рядом. А где мы будем вместе, совершенно не важно. Херувим улыбнулся. Кроули был прав. — Как ты думаешь, чем занят Маг? — неожиданно спросил демон. — Наверное, их спрятали в правительственный бункер, как только появилась угроза Третьей мировой войны и кровь разлилась по небу, — это показалось Азирафаэлю логичным. — Надеюсь, они взяли всё необходимое. Значения это больше не имеет, но всё же лучше, чтобы он плотно поужинал и тепло оделся, прежде чем быть похороненным заживо, когда Земля начнёт ходить ходуном, — Кроули пытался быть безэмоциональным, но слёзы сами покатились по его лицу. — Помнишь, когда мы только пришли, он был таким чудесным, милым ребёнком. Ему было всё интересно, он обо всём спрашивал, а я отвечал так, будто он и есть Антихрист. Так забавно думать, что моё влияние всё равно оказалось сильнее твоего. — Тебе стоило меньше читать ему сказок братьев Гримм перед сном. — Но я даже ничего не приукрасил! Эти двое умели записать выдумки народа так, чтоб кровь стыла в жилах, — Змий обожал сказку про Гензеля и Гретель, его восхищала детская смелость. — Может и так, но это явно был перебор, дорогой. Херувим перебирал пальцами мягкие огненно-рыжие волосы демона, второй рукой он нежно поглаживал его лицо, стирая дорожки от катящихся слёз. Вдруг раздался оглушительный гул. Небо и Земля содрогнулись. — Первые трубы. Нам стоит поторопиться, если не хотим стать разминкой для демонов и ангелов перед боем друг с другом, — Змий нехотя поднялся, мысленно прощаясь с мягкостью ангельских бёдер. — Пожалуй, ты прав, Кроули. Приятно было знать тебя эти шесть тысяч лет. — Свидимся, ангел. Ангел и демон встали друг напротив друга. Страх ушёл на второй план, уступив место принятию. Будь что будет. Они знают наверняка, что будут сражаться друг за друга. Они будут сражаться за мир.