Запах скорости

Шли мы примерно минут двадцать пять, молча. Район был мне в целом знаком, но я редко ходил в ту сторону — там ничего интересного не было, просто бесконечные панельные дома. Серый курил и периодически кому-то строчил сообщения. Мне особо не хотелось с ним разговаривать, но от его присутствия рядом было как-то легче. В кармане завибрировал телефон; не доставая, кнопкой скинул звонок и выключил совсем. Иди нахер, Витя. Свернув с проспекта, прошли неосвещенными дворами и повернули за угол обычной двенадцатиэтажки, к одной из многочисленных одинаковых парадных. Серый набрал код на домофоне, и ему почти сразу открыли, не спрашивая. На лестнице пахло сыростью, кошками и жареным луком. Зато тепло: я сразу почувствовал, как окоченевшие руки и ноги начали оттаивать. На всякий случай оглянулся по сторонам, продумывая путь к отступлению. Кажется, расположение кнопки выхода запомнил. Дверь квартиры на седьмом этаже была приоткрыта, и из нее доносилась приглушенная музыка, похожая на регги. Словно приняв как должное то, что нас никто не встречает, Серый жестом пропустил меня вперед, внутрь, а затем закрыл дверь за нами обоими. В нос сразу ударил стойкий запах курева, смешанный с чем-то пряным. Маленькая прихожая, освещаемая мигающими бликами небольшого подвесного диско-шара, была буквально завалена обувью. В беспорядке валялись, наверное, около двадцати пар ботинок, кед и кроссовок. В полутьме я разглядел вешалку, увешанную куртками в несколько слоев, и подобие зеркала, с которого свисала новогодняя мишура. «Рановато как-то для Нового года», — промелькнуло в голове. — Раздевайся, — сказал Серый и, уловив мое замешательство, добавил: — Кидай куда хочешь. Я неловко стянул куртку, скатал ее в ком и сунул под вешалку. Затем снял кеды и поставил на свободное место. Музыка стала громче, за углом открылась дверь какой-то комнаты, и в прихожую вышел высокий парень с дредами почти до пояса. — Проходите, проходите, — сказал он, ничуть не удивившись моему появлению, и скрылся куда-то дальше. Затем снова высунул голову из-за угла и добавил: — Там есть сок, чипсы и сухарики. Пиво в холодильнике. Курить только на кухне. Будьте как дома. Несмотря на радушное приглашение, я продолжал чувствовать себя скованно. Серый слегка подтолкнул меня в спину: — Пойдем, не бойся. Тут все свои. амфетамины до добра не доведут Мы повернули за угол и вошли в комнату, почти ослепившую меня светом после темного коридора. Когда глаза привыкли, я понял, что нахожусь точно в какой-то холостяцкой или студенческой квартире. Похоже, ее обитателям было совершенно все равно на ее внешний вид, а особенно — на порядок. Центральное место у стены, как алтарь, занимал огромный телевизор с приставкой, на котором кто-то проходил какую-то стрелялку. Сбоку от него стоял компьютерный стол, заваленный грязными тарелками, стаканами и пустыми пакетами из-под снеков. Тарелки стояли и на полу. На полу же было расстелено большое покрывало, на котором валялись двое парней и девушка, игравшие в карты. Еще двое сидели на диване и задумчиво пили пиво. Один парень ковырялся в компьютере: по всей видимости, это он управлял музыкой из колонок. чего больше за спиной находок или пустоты то ли это ты а то ли это и не ты Стены с полуободранными обоями были увешаны плакатами из комиксов, газетными вырезками, цветными мандалами, ловцами снов и очень странными рисунками: приглядевшись, я распознал в них эскизы татуировок. В углу я заметил матрас, на котором ничком лежало чье-то тело непонятного пола, замотанное в халат. Рядом с ним курилась палочка благовоний. В ногах, свернувшись клубком, лежал рыже-белый кот. Серый, которого тут ласково называли Сереженькой, сразу отрекомендовал меня собравшимся. — Это Юра, у него плохое настроение, надо развеселить. — Это мы можем. Хочешь выпить? Есть пиво, сок, «яжка», — сразу предложила худенькая девушка с густо накрашенными черным глазами. — В покер играешь? — Неа. Сок можно. — Только сок? — Угу. Я опустился на край покрывала и нерешительно взял стакан. На всякий случай понюхал — вроде нормальный. Чистый, по крайней мере. ты не слушал растафари только просто так курил Через полчаса я потихоньку был знаком почти со всеми в комнате. Народ собрался совершенно разнокалиберный. Я узнал, что девушку зовут Вика, что ей шестнадцать (выглядела она намного старше), она учится в ПТУ и встречается с Кирой, который старше ее на восемь лет. Кира, типичный эмобой с челкой в стиле «верните мне мой 2007» (я даже не думал, что такие еще существуют в природе), прихлебывал из банки «Ягуар», нес всякую пургу и отпускал расистские шуточки. Двое на диване носили типичные прозвища вроде «Демон» и «Мастер». Бородатый пропирсингованный панк по кличке Шамиль, выглядевший уже на все тридцать пять, без конца жаловался на тяжелую работу в ночную смену. Толстый татуированный рэпер в кепке за компьютером оказался фотографом, а чувак за приставкой — анимешником, собиравшимся скоро уехать в Японию на ПМЖ. Пару раз забегал проведать, как у нас дела, парень с дредами, представившийся Константином. О себе я практически молчал. Сказал только, что учусь в колледже и что мне девятнадцать. Ожидал обычных вопросов в духе «а ты случайно не тот самый Плисецкий-фигурист», но похоже, тут никто не слышал не то что обо мне, но даже о том, что такое фигурное катание. Сначала было слегка обидно, но потом я подумал и решил — а, в пизду это все. Так даже лучше. Не хотелось ни что-то рассказывать, ни объяснять, почему я раньше занимал первые места, а теперь занимаю седьмое. Я не знал этих ребят, они не знали меня, мы просто собрались потусить вместе без всяких заморочек и обязательств. Ко мне сразу отнеслись непредвзято и не ждали, что я сейчас начну показывать фокусы, как дрессированная обезьяна. Вспомнились вечеринки от клуба ФК, какой там был клубок змей, как приходилось постоянно следить за каждым своим словом и жестом, потому что все это потом могло сказаться на карьере. Да. Так лучше. — Вик, а пиво еще есть? твои рвения ввели тебя в систему на игле Мы непринужденно общались, играли в покер на интерес (я быстро научился и даже пару раз выиграл), рассказывали анекдоты. Я практически расслабился и перестал напрягаться. Отпив из второй бутылки «Жатецкого гуся», мотнул головой в сторону тела на матрасе: — А это кто? — Эдик, хозяин квартиры. Под марками лежит, — спокойно откликнулась Вика. — В смысле «под марками»? Кира и Серый быстро переглянулись. — Сереж, он не в теме? — Не стуканет, я его знаю. — Эдик у нас психонавт, типа избранного, — пояснил Кира. — Ему марок прямо из Амстердама привезли в подарок. Глюки еще с утра ловит, уже восемь часов лежит. И все-таки попал в «нехорошую» квартиру, как и предчувствовал. В другое время я бы точно струхнул. Может, даже свалил немедленно, сославшись на какой угодно предлог, и помчался, сверкая пятками, твердо решив никогда сюда не возвращаться. Но сейчас, под воздействием алкоголя, мне было скорее забавно. Я чувствовал себя достаточно уверенным в себе. В конце концов, злые наркоманы насильно не хватали меня за руки и не кололи в вену героин, зловеще хохоча, как в растиражированном общественном мнении. А если попробуют — я дам им в рыло. Не на того напали. — И часто он так… лежит? — Раза два в неделю точно. Он у нас творческий человек. Видел эскизы на стенах? Это все его. Круто. Я проникся уважением, но все же усмехнулся: — Ну, а вы что? Тоже любите глюки ловить? А может… колетесь? Все дружно замахали руками: — Ты что, нам это неинтересно. Здесь никто не колется, мы с такими вообще не общаемся. Если узнаем, что кто-то на игле сидит, выгоним сразу нахуй. Такие тут не нужны, мы за адекват. Мне стало стыдно, что я принял этих нормальных и вполне приятных в общении ребят за торчков. Чтобы замять неудобный разговор, глотнул еще пива и присел за приставку рядом с анимешником. — Можно я посмотрю, как ты проходишь? твои ноздри разъедает ядовитый порошок твои мозги обжигает лизергиновый шок я хочу сказать что до добра не доведет шприцы ампулы эйсид и белый порошок Спустя какое-то время в комнату заглянул Костя. — Андрюха и Лютый пришли, стафф принесли. Кто скидывался? — Эй, погодите, без нас не начинайте, — встрепенулась Вика. — Кира, пошли, потом допьешь. Все в один момент куда-то свалили. Я остался в комнате один, не считая Эдика, который все так и продолжал лежать без движения. Огляделся по сторонам, еще раз изучил экран с игрой, поставленной на паузу, картины на стенах, попробовал подозвать кота, но тот не реагировал. Я хлопнул в ладоши, но животное даже ухом не повело, и я понял, что кот глухой. Стало скучно. Стоило отправиться на поиски народа, тем более что пиво подходило к концу и настала пора посетить соответствующее заведение. Туалет я нашел практически сразу по соседству. Он был в ужасном состоянии: бачок сорван, от бумаги только втулка, защелка выдернута с мясом, и теперь дверь закрывалась на гвоздь с веревкой. Вместо лампочки висели какие-то красные светодиоды, обливавшие помещение багровым заревом. Похоже, это у них стиль в хате такой, не иначе. Сквозь гремевшую из комнаты музыку услышал разговоры и направился на звук, миновав прихожую. Открыл дверь на кухню и обалдел от количества народу. Оказалось, все это время помимо нас здесь находилось еще человек шесть, включая Константина. Кухня была достаточно просторной, с выходом на балкон, на котором курили трое. В углу стоял круглый стол, за которым сидели незнакомые мне ребята и еще одна девушка, постарше Вики. На столе стояли бутылки с лимонадом и пивом, какие-то банки, а также пара пепельниц. Кто-то был прямо в куртке, не раздевшись: наверное, те самые Андрюха и Лютый, про которых упоминал Костя. Я хотел было открыть рот, чтобы спросить, с какого перепугу меня все оставили одного, но замер. На чистой половине стола Константин ловкими движениями ровнял банковской карточкой кучку белого порошка. Его руки порхали, передвигая, разделяя, расчерчивая линии, как руки опытного картежника тасуют колоду. Впервые я видел наркоту в реальности, так близко, на расстоянии пары шагов. Сердце забилось. Было одновременно и не по себе, и бешено интересно. Осознание присутствия при чем-то запретном и опасном щекотало нервы. О вреде наркотиков со мной особо никто не разговаривал — да и некому было, — но годами в подкорку вдалбливалось социальной рекламой, что триада «алкоголь — табак — наркотики» — зло, на них подсаживаются в одну секунду и затем умирают в страшных мучениях, а сами наркоманы — дно общества, у них всех поголовно СПИД и жизнь их состоит только в том, чтобы достать себе новую дозу. В итоге сигареты я попробовал в двенадцать: на улице подобрал мятую полупустую пачку «Явы Золотой» и прикурил на кухне от газовой плиты, пока никого не было дома. Сделал пару затяжек — и побежал блевать. Запах этой ебучей дряни еще долго преследовал меня, пока я не простирал всю одежду и дважды не вымыл волосы. Что за идиоты вообще могут курить это говно? В общем, с сигаретами не сложилось. Алкоголь зашел лучше. Начал с красного вина в свой четырнадцатый день рождения, потом перешел на ликеры, да и пиво распробовал. Но алкоголиком, естественно, не стал. Оставались только наркотики. Мелькали иногда мысли, чисто из интереса: а подсел бы я, попробовав, или моя сила воли оказалась бы крепче других? Но я, будучи в здравом уме, проверять это, конечно же, не собирался. Тем временем вокруг стола царило оживление. Кира достал из кармана сторублевую купюру и начал аккуратно сворачивать ее в трубочку. Я наклонился поближе к Серому: — Это… кокаин? Серый фыркнул: — Какой нахер кокаин, ты нас за миллионеров держишь? Грамм кокса стоит сто баксов. Откуда у нас такие деньги? — А что тогда? — Порох. Ну, спиды. Скорость. Амфетамины, короче. — А что с них бывает? — Ничего особенного. Бодрит просто. Мы тут еще ночь до утра тусить планируем, спать не хотим. — Просто бодрит? Как энергетики? — Ну типа того. Сильнее чуток. Константин между тем закончил свои магические пассы, и на столе теперь красовались двенадцать аккуратных тонких белых дорожек. В руках у него сверкнула небольшая стеклянная трубочка. — Я для вас чертил, значит, я первый, — сказал он и наклонился над столом. Я даже ничего не успел заметить, как через секунду дорожек стало на одну меньше. Следом, передавая друг другу купюру, к порошку приобщились Кира, Вика, Серый, Андрюха, Лютый и еще несколько человек. Я завороженно наблюдал за ними. Было в этом что-то… особенное, я не мог выразить словами, но ощущал: словно некий ритуал, которого ждут и к которому готовятся, как в ожидании чуда. На столе вскоре осталась одна, последняя дорожка. — Есть еще кто желающий? — спросил Костя. — Не хочу вторую. Последняя... Я сам не знал, что мной двигало, но выступил вперед. — Давайте я. — Уверен? — уточнил Кира, передавая мне свернутую сторублевку. — Мы никого не заставляем, не агитируем. И даже не рекомендуем. Я только молча кивнул, неотрывно глядя на белую полоску на темной столешнице. — Смотри, — быстро провела ликбез Вика. — Одну ноздрю зажимаешь, в другую вставляешь и вдыхаешь. Только не резко. Наклонившись над столом, я убрал волосы за уши, послушно зажал одну ноздрю и сунул купюру в другую. Нависнув над линией, попытался сделать вдох — но оказалось не так-то просто. Внутрь что-то все же попало, но дыхание кончилось раньше, чем дорожка, и половина порошка из трубочки просто вывалилась обратно. В довершение всего начало адски щипать в носу, даже слезы навернулись на глаза. Я выпрямился и, не сдержавшись, чихнул в рукав. — Ну вот, — с грустью констатировал Шамиль, — такое добро пропадает. Он вынул из кармана проездной, быстро сгреб рассыпавшиеся крупинки и слизал остатки прямо со стола. — Ты в порядке, Юр? — обеспокоенно спросил Серый. Я усиленно сопел, упорно пытаясь ощутить пресловутый бодрящий эффект, но кроме жжения ничего не чувствовал. Накатило разочарование. И все это представление они разыгрывали только ради стремного свербения в ноздре? Я точно чего-то недопонимаю. Ну, может, и бодрит кого-то, когда в носу чешется… но как-то так себе удовольствие. Херня, в общем, эти ваши наркотики. — Угу, в порядке. Стремительно становилось неуютно. Глянул на настенные часы: половина двенадцатого. Витя там, наверное, бесится уже. Пора идти, засиделся. В принципе, делать мне тут больше особо нечего. Под шумок, не прощаясь, вышел в прихожую, оделся. Серый вышел вслед за мной и стоял рядом, вертя незажженную сигарету в пальцах. — Смотри, Юрок… ты теперь такой же, как и все мы. Смекаешь? Крыс никто не любит. Да не дурак, понял уже, во что вляпался. — Ага. Не бойтесь, не стукану. Ну, бывай. Провожать не надо, дорогу помню. Пешком спустился по лестнице с перегоревшими лампочками, преследуемый отголосками говняного регги, и выскользнул в холодную ноябрьскую ночь. Натянул на голову капюшон, сунул руки в карманы и в быстром темпе направился из дворов на улицу, пока никто не доебался в незнакомом квартале. В носу уже давно перестало щипать, а обещанная супербодрость так и не наступала. Единственное, что меня удивляло — так это то, что после четырех бутылок пива я был совершенно, абсолютно, безусловно трезв.