***
Что ж, в первый раз было хуже, при том намного. Не было того страшного головокружения и тошноты, хотя по поводу последнего не уверен. Возможно в этом виновато то, что я не завтракал. Не знаю. После перемещения я проверил свои часы и они перенастроились на время нового мира. Забавно, мы перенеслись в современность... Кстати, а как там моя напарница? Стоило мне задаться этой мыслью, как что-то громыхнуло за ближайшей дверью. Противника тут быть не должно, а потому я без страха открыл дверь и увидел Алиску, скрючившуюся на полу и активно опорожняющую свой желудок. — Ну как, полегчало? Алиса наконец закончила процесс рвота излияния и устало перевела взгляд с пола на меня. Вид у неё конечно был ещё тот, но она хотя бы старалась держаться. — Немного... Её тут же снова одолел новый приступ тошноты и она была вынуждена прервать свою речь. Да и ладно, главное что бы её отпустило. — Понятно, значит приходи в себя, а я пока осмотрюсь и сверюсь с картой. Алиса что-то нечленораздельное пробурчала мне вслед, а я вернулся в предыдущее помещение. Судя по всему, это было что-то типа продуктового магазинчика. Поломанные полки валялись на полу, вперемешку с пустыми пачками, листами и битым стеклом. Все в зале было покрыто толстым слоем пыли и бетонной крошки. У дальнего окна когда-то была баррикада, а теперь там красовались разбросанные взрывом тряпки, кучи песка и труп пулеметчика с его оружием. Труп уже успел начать разлагаться, из-за чего в помещении стоял характерный запах. Убило парня явно от взрыва, которым и разбросало мешки с песком. Пулемет бойца выглядел тоже не то что бы лучше своего владельца. Погнутый ствол, который ещё в придачу и разорвало прям как в мультиках, оптика была раскурочена в хлам, сошки и вовсе оторвало от ствола, и в дополнение ко всему выше перечисленному — отсутствовал затвор. Я дошел до бывшего пулеметного гнезда и выглянул через пустующую оконную раму на улицу. На улице так же были видны следы давнего боя, при том весьма ожесточенного боя. Асфальт дороги был покрыт воронками от разрыва минометных снарядов, а на месте пешеходного перекрестка был окоп, укрепленный мешками с песком и кусками асфальта. Запашок от туда шел характерный... Позади окопа, из укрепленной позиции выглядывал сгоревший танк, при том не абы какой, а настоящий раритет: Т-34, едрить меня за ногу. Танку сорвало башню, и вся краска уже слезла с корпуса. Тем не менее, перед своей кончиной экипаж смог героически отправить в ад два бронетранспортера, стоявшие на противоположной стороне улицы. Напротив нашего магазинчика тоже была огневая точка в квартире многоквартирного дома, но вот только по ней работали явно дольше и куда более остервенело: всю стену покрывали следы работы КПВТ, а от угла дома и вовсе ничего не осталось. Вся махина дома удерживалась от падения не иначе как божьим чудом. На другом конце перекрестка стояли два сгоревших БМП, как я уже подмечал раньше, но было и то что я заметить не успел: два бронированных "Тигра". Один завалился на бок, а второй впечатался в припаркованный у тротуара УАЗ. Обе машины так же были покарёжены и до сих пор дымились. Наверняка если посмотреть, то на той стороне улицы так же можно было наткнуться на брошенные трупы, но сейчас искать их я не собирался. Вместо этого я включил на своих часах панорамный режим и открыл карту. Голографическая проекция города оказалась прямо передо мной, а зеленый маркер указывал на то, что мы оказались в паре кварталов от нужного нам стадиона. Противника на горизонте не видно, а значит хотя бы первое время можно будет пройти в относительном спокойствии. Пока я осматривал карту, намечая наш маршрут до обозначенной точки встречи с остальным отрядом, Алиса вышла из подсобного помещения магазинчика и выглядела она значительно лучше чем несколько минут назад. — Теперь полегчало? — Теперь да. Что скажешь? Алиса брезгливо и немного испуганно посмотрела на убитого солдата и поморщилась от запаха. Эх Алиска, знала бы ты, что нас на улице ждет... — Мы в паре кварталов от стадиона. Пока противника не видно, но как говорил мой товарищ: лучше перебдеть, чем недобдеть. — Тоже верно. Тогда пошли? — Пошли, чего кота за яйца тянуть-то?... Алиса уверенно переступила через остатки баррикады и быстрой перебежкой оказалась у танка, тут же зажав нос свободной рукой. Я выключил карту и побежал за ней, не желая отставать...***
Пробираясь по опустошенным улицам некогда живого города я испытывал неоднозначные чувства. С одной стороны виды сожженной техники, трупов солдат и гражданских, а так же звуки отдаленного треска автоматных очередей вместе с разрывами гранат навевали неприятные воспоминания. Для полного погружения мне не хватало формы ВВ, Калаша и пролетающих в небе вертолётов. В то же время, идущая за мной Мику напоминала, что сейчас не 94-й и я иду не в сторону вокзала. Если бы не мой аквамариновый ангел, то я бы уже сидел где-нибудь в подворотне и рыдал в рацию, чем наверняка бы помешал остальным. Когда я решил, что не будет лишним свериться с картой, мы остановились у перевернутого автобуса. Мику легла на землю, прикрывая наш тыл, а я тем временем доставал телефон из своей разгрузки. Стоило мне разблокировать экран и открыть гугл карты (которые не смотря на шедшую вокруг войну успешно работали и даже отображали местность в реальном времени), как Мику решила задать мне вопрос: — Нам ещё далеко? Я быстро нашел нашу позицию на карте благодаря включенной геолокации и мог с уверенностью сказать: нам оставалось пройти буквально один двор. Это меня приободрило, отогнав тем самым неприятные воспоминания, которые так и лезли не смотря на то, что это совершенно другой город. — Буквально один двор и будем на точке сбора. Я снова запихал телефон в подсумок и перехватил свой P90 поудобнее. Поискав глазами нужную нам арку, я с радостью обнаружил, что она не была заперта или заблокирована. Лишь пара "Тигров" затрудняли проезд, но для нас с Мику это не было преградой. — Готова? Вместо ответа Мику сложила сошки у своего Mg42 и привстала с асфальта. С момента нашего сюда попадания Мику вела себя необычайно тихо. Впрочем, я мог её понять, так как сам не отпустил ни единой шуточки за весь тот час блужданий по брошенным городским кварталам. Я отсчитал до трех, ещё раз осмотрев улицу, и рванул вперед к покрытым пулевыми отверстиями машинам. Как только я оказался за относительно безопасным бортом броневика, я тут же прицелился в сторону пустой улицы, прикрывая Мику от возможного неприятеля. Нам повезло: никаких снайперов тут не было, а даже если и были, то посчитали нас слишком незначительной угрозой, что бы тратить драгоценный боезапас. — Теперь нам осталось пройти этот двор и можно будет перевести дух. Последний рывок, так сказать... С губ сорвался нервный смешок, когда я ещё раз глянул на улицу. Никого по-прежнему не было, лишь ветер гонял по улицам какой-то мелкий мусор, да стреляные гильзы. Хотя и было тихо, но все равно было страшно. Дома смотрели на нас своими выбитыми окнами, в каждом из которых мог прятаться солдат противника. — Пожалуй ты прав. Давай двигать дальше. — Ага. Мику уже успела уйти в глубь арки и теперь осматривала из-за борта разбитого внедорожника двор на наличие врага. Я же немного задержался на середине пути. Взгляд зацепился за какие-то мазки белой краски на стене и что-то в этих мазках мне показалось знакомым. Приглядевшись повнимательнее я понял, что это надпись и то, почему она мне знакома. На потрескавшейся стене арки была нанесена достаточно крупная надпись: Добро пожаловать в ад! Всего четыре слова, а сколько в них смысла... В горле тут же появился неприятный привкус крови, а в ушах зазвучали многочисленные крики вперемешку с треском многочисленных автоматных очередей, которые не могли заглушить даже мои наушники... Больно ударившись об бетонный обломок, я наконец перевожу дыхание и перезаряжаю свой автомат. На соленый привкус в горле я уже не обращал никакого внимания, как и на перепачканный в чем только можно бушлат. Бронежилет пришлось снять из-за его непригодности для дальнейшего использования, так что на мне осталась только РПСочка, которая держалась на честном слове и все. Над моим укрытием свистят многочисленные пули. Боевик поливал всю улицу из пулемета и при том патроны он явно не жалел. Ублюдок открыл огонь слишком неожиданно, и потому большая часть двигающихся за мной солдат не успела залечь. Тяжёлые пули жадно впивались в тела десантников и те падали замертво. Кому-то везло — они умирали сразу. Другие же успевали ещё и помучатся. Пулемёт всё грохотал и грохотал, без устали отправляя всё новых и новых десантников к праотцам. Всего триста метров улицы, триста метров смерти и свинца... Я высовываю из своего своеобразного укрытия автомат и начинаю не глядя отстреливаться. Магазин опустел буквально за секунды, а потому я снова залегаю и начинаю перезарядку. Пустой магазин оказывается быстро заменён на новый, а на мою голову оседает бетонная крошка. Боевик понял, что я всё ещё живой, а потому сосредоточил огонь на этом куске бетона. Уцелевшие десантники уже смогли спрятаться за укрытиями и начали отстреливаться, пока я старался опустить голову как можно ниже. Тем временем, в радиоэфире творилась полная неразбериха. Солдаты орали о засадах и потерях, офицеры в панике раздавали приказы и смолкали под грохотом автоматов, а наше командование молчало. Поднимаю взгляд вверх и вижу грохочущие в небе вертолёты. Они пролетали слишком высоко, но активно поливали землю из бортовых орудий. Где-то вдалеке прозвучали новые взрывы, походившие на гром. Как бы не прискорбно это было, но именно туда мне и надо. Из одной жопы прямо в другую... — ... Коль! Да очнись ты уже, гад! Меня активно трясла за плечо Мику, вырывая из плена трагичных видений. Тут же смолкает раскат пулемёта, пропадает привкус крови в горле и я снова оказываюсь на улицах неизвестного мне города. Город "молчит", и все в порядке... — А? Прости, что-то я задумался. Максимально спокойно смотрю на взволнованную пионерку и даже пытаюсь выжать на лице улыбку, но выходит слишком натянуто. Она смотрит на стену арки и тут же беспокойство сменяется пониманием. — Все хорошо, Коль. Все хорошо... Она обняла меня и похлопала по спине, окончательно прогоняя мою печаль. Нельзя долго грустить в компании с этим азиатским чудом, даже по таким поводам... — Спасибо, мне стало лучше. Я отстранил от себя пионерку, придерживая её за плечи, и по доброму улыбнулся. На этот раз улыбка была искренней и потому она улыбнулась мне в ответ. — Ладно, давай двигать от сюда, а то я уже есть хочу...***
В частном секторе города уже давно не велись бои, но возвращаться никто туда не спешил. Трупы были убраны с улиц, а остатки подбитой техники растащили по краям улиц, давая возможность проехать новой технике. Периодически тут проходили патрули, но в данный момент было тихо. Этим и пользовались Алан с Ульяной. Пионерка сидела на крыше дома и просматривала подходы к этому самому дому, а канадец накрывал тентом их машину. — Ты уверен, что её здесь не найдут? На этот вопрос Алан лишь усмехнулся. В надёжности своего тайника он не сомневался сразу по нескольким причинам: Первая. Он специально искал такой дом, который уже однозначно успели обнести и при этом у него был бы гараж. Вторая. Машина была накрыта тремя различными тентами, которые они на пару нашли в ещё трёх гаражах. Третья. Постоянные патрули военных явно не давали мародёрам успеть придумать план угона машины без ключей. Ну и четвертая. Он выкрутил из мотора свечи зажигания и аккумулятор, так что эту машину при всем желании даже с места сдвинуть не смогут. Такую схему Алан выработал ещё во время гражданской войны. За долгую жизнь канадца, она ещё ни разу не дала осечку, так что в её работоспособности он вообще не сомневался. — Точно не угонят. — Я не столько из-за машины переживаю, сколько из-за пулемёта. Его не спиздят? Алан снова усмехнулся. Учитывая, что она упомянула какой из пулемётов могут украсть, то это вполне можно было расценивать как оскорбление... Точнее, можно было бы, если не история пулемёта висящего у канадца за спиной. Сколько он раз его терял или забывал? Раз пять по своей глупости и неопытности и ещё столько же из-за особо наглых воров. Короче, целых десять раз. Поэтому-то Алан и промолчал, даже не послав наглую малявку. — Только если разобьют бронестекло. Успокойся ты уже, я не в первый раз машины прячу! Ульяна лишь обречённо вздохнула. Её немного пугала самонадеянность Алана, так как она сама видела как подобные качества приводят людей к... преждевременному выходу из её профессии. Не то что бы её волновала судьба этого конкретного янки, просто она боялась за успех всей операции. Как бы ей не печально было это признавать, порой грубая сила была единственной вещью, способствующей успеху операции. Опять же, личный опыт... — Если что, то виноват будешь ты. — Уль, я это знаю, а потому и перестраховался. Даже если кто-то и проберется в салон, то ему придётся вспомнить как собирать ПКС. Не парься, все будет okey. — Как скажешь... — Ты, вместо того что бы возмущаться, лучше бы наметила нам маршрут по карте. — Уже. Наконец Алан закончил возится с тентом и осмотрел результат своей работы, довольно улыбаясь. Машина теперь напоминала кучу каких-то коробок. Куча тряпок полностью покрывали машину так, что даже колес не было видно. Пулемёт не выпирал, так как хитрый канадец разобрал его и сложил детали на задних сиденьях, предварительно смазав их и завернув в промасленную бумагу. Ну а пока он любовался "коробками", Ульяна посмотрела на записку с их маршрутом. Сверяться с ней было относительно просто, а запутаться тяжело, так как расписано все было для самого настоящего дегенерата. Это явно было лучше, чем сверяться с огромной бумажной картой на бегу. — Класс, и как нам далеко топать? — Как до Берлина в 45-ом. Нас с тобой забросило в самый, сука, настоящий глубокий тыл. Это всё равно, если бы мы были в Москве во время Берлинской операции. Ульяна перевела ствол винтовки вправо, пока Алан начинал возиться с воротами гаража, поймав в прицеле медленно идущую группу из трех человек. Должно быть это один из патрулей. Весьма неплохо экипированные бойцы: тяжелые штурмовые бронежилеты с воротниками и встроенными подсумками, одинаковые серые бушлаты, тактические брюки той же расцветки, шлемы "Алтын" с забралами и новенькие Ак-74. Издалека пионерке было немного тяжело сказать, но судя по всему это были Эмки*. — Прям настолько всё плохо? Алан нерадостно усмехнулся, наконец совладав с одним из двух навесных замков. Ульяна же подумала, что им навряд ли удастся пройти мимо всех патрулей, при том ни разу не выстрелив. — Прям настолько. Только мы с тобой не советские, а немецкие солдаты. — Могла бы и соврать. Второй замок занял своё законное место и теперь Алан перетаскивал пару полупустых бочек с дождевой водой к воротам. Чисто для подстраховки, а не из-за паранойи... — Чтобы ты потом всю дорогу ныл? — Вот теперь специально, на зло тебе буду ныть всю дорогу. Наконец, все попытки затруднить доступ незваных гостей в гараж были завершены и теперь канадец со спокойной душой брал в руки свой печенег. Он высунулся из-за угла дома и увидел ту же компанию, что и Ульяна, при этом не забыв сказать колкость в адрес своей напарницы. "На хера вы, товарищи идиоты, надели противоосколочные броники в глубоком-то тылу?" Подумал Алан, убирая заготовленную сигару обратно в подсумок. Хотя он и сам-то был не лучше. Мало того, что у него был крайне тяжёлый пулемет, который вместе с боезапасом весил ещё больше (к слову, Алан таскал у себя на поясе три запасных короба по 75 патронов каждый, плюс ещё один заряженный), так на нем тоже был противоосколочный бронежилет. Вообще, к своей защите Алан подошёл весьма основательно: сам по себе бронежилет мог выдержать пулю СВД в упор, так Блэк добавил ещё один слой из сверхпрочной керамики. Стандартные пластины он не менял, так как посчитал их достаточно надёжными. Горло защищал весьма высокий ворот, бока защищала все та же керамика, так же присутствовала защита паховой зоны и бёдер. На самом деле напашник защищал не... "мужское достоинство", а нижнюю часть живота. Кишки, иными словами. Наколенники и защита голеней были естественным дополнением. Ну и со спины его защищал тяжёлый тактически рюкзак с сухим пайком, патронами и парой запасных бронепластин для бронежилета. Ульяна тем временем не собиралась сдавать позиции в словесной перепалке. Вообще, стороннему наблюдателю могло показаться, что если этой паре что-то и грозит, то это исключительно они же сами. — Ну а я просто сдам тебя ближайшему патрулю. Весомый аргумент не ныть? — Весомый. Ладно, как там, чисто? Алан не считал её угрозы чем-то значительным, ну или же просто не хотел. Вообще, для полковника внешней разведки, он слишком опрометчив и самонадеян. Вот и сейчас Ульяна подумала так же. Эта самоуверенность в несерьёзности её намерений бесили пионерку, а вопрос бесил ещё сильнее. Она точно знала, что Ал видел этот патруль, но как будто бы специально бесил её. — Вижу патруль в начале улицы. У тебя все? — Да, выдвигаемся сразу, как они пройдут. Алан притаился в кустах у крыльца, взяв улицу под прицел и надеясь, что его "цифра" не слишком сильно выделялась на фоне. Стоит отметить, что в нежелании встревать в перестрелку оба диверсанта были солидарны...***
Запах в канализации стоял соответствующий, но это точно было лучше, чем идти по мёртвому городу и натыкаться на следы наступления недельной давности. Лена первая предложила пойти именно по канализации, ну а Всеволод не возражал. По крайней мере до тех пор, пока не спустился вниз. Воняло тут просто невыносимо. В начале оба диверсанта считали, что это все из-за застоявшейся воды, но пройдя где-то с четыреста метров от точки входа поняли, что ошибались. Прямо в туннеле была установлена разорванная в хлам баррикада. Трупы солдат из-за благоприятной к разложению обстановки воняли так, как будто бы пролежали здесь целый месяц. — Ну, тут хотя бы снайперов нет... Слабое утешение, но зато правдивое. Гнездов успел настрадаться в предыдущей своей жизни от этих любителей бить из далека, так что он бы все равно решил идти по коллектору, даже если бы знал о подобном "сюрпризе"... Баррикады были раскурочены взрывами, защитники лежали тут же. Одному парню снесло половину головы, а вторая успела оголить алые, от совсем недавнего "оформления", кости. В животе у ещё одного копошились какие-то черви, поедая прогнившие кишки бедолаги. Совсем рядом с ним лежал, по всей видимости, полевой врач, ему вообще оторвало ногу. В стоячей воде барахтался парень, у которого и вовсе не было нижней половины тела, а на противоположной стороне коллектора сидел похожий жмурик, только у этого не было уже верхней половины тела. Оставалось лишь гадать: это недостающая часть "барахтающегося", или же другой солдат? Всеволод от подобной картины непроизвольно сглотнул, перекрестившись. Вообще, Гнездов никогда не был особо верующим человеком, да и за свою жизнь убедился: Бога нет, зато есть Дьявол. Тем не менее, картина действительно была жуткой и навевающей определенные воспоминания о службе бывшего сержанта ВСРФ. От увиденного у него даже появился рвотный рефлекс, но он смог успешно его подавить. — Тоже верно... Лена явно переживала увиденное не в первый раз, о чем говорило её показательное равнодушие к трупам. Хотя она могла и просто прятаться за этой маской, но Гнездов все же склонялся к версии с опытом. Эта девушка нравилась ему внешне, но вот её поведение, да и история рассказанная Ильёй у костра, откровенно говоря заставляла держаться от неё на расстоянии. Она остановилась у одного из трупов и вытащила из его разгрузки какой-то свёрток. Присмотревшись, Всеволод понял, что это какая-то фотография, при том весьма старая. Края были опалены, а сама фотография пожелтела. — Что-то интересное? Лена оторвалась от разглядывания фотокарточки от старенького палароида и сложила её в четверо, убрав в карман брюк. — Нет, просто мусор. Лена не особо хотела говорить об этом, по крайней мере так показалось Гнездову. То как девушка отвела взгляд и то как быстро она спрятала фотографию ясно говорило о том, что это что-то личное. Вполне возможно, что это и вовсе был её парень, а на фотографии они где-нибудь на набережной, или что-то вроде того. — Как скажешь... В личные дела Всеволод лезть не любил, тем более таких вот неоднозначных личностей как Лена Тихонова. Что-что, а нож в печени ему точно был не нужен. Да и Лена вполне может отмазаться от обвинений в убийстве, ведь в туннеле никто не услышит твой крик... — Может немного передохнём? Бывший сержант уже было направился дальше по туннелю, но Лена остановила его своим вопросом. В этот момент он немного напрягся, так все же побаивался её. Обернувшись, Всеволод увидел как пионерка стояла в стоячей воде и оббирала тамошний труп. — Здесь? Компания, не располагающая к отдыху. — Ну, в том помещении никого быть не должно. Лена указала на закрытую дверь, видимо ведущую в какие-то технические помещения. Навряд ли там никого не было, но в крайнем случае можно было вытащить труп и разместиться на отдых. А отдых им может понадобиться, так как Лена специально сделала максимально уставший вид. Всеволод не решился перечить девушке, да и сам он тоже начинал чувствовать усталость. Пускай не сильную, но все же она была. Да и переспорить девушку у него навряд ли бы вышло. Поэтому он, тяжело вздохнув и покосившись на "червивого", к осмотру которого приступила Тихонова, сдался. — Ладно... Пойду пока осмотрю комнату. Лена что-то сказала ему в спину, но он этого все равно не услышал, а потому не придал значения. Дверь поддалась легко и, к счастью для бывшего солдата, на него тут же не вывалился трупак. Внутри было темно и пахло сыростью, как и во всём туннеле. Однако тут не было ни трупов, ни крови. Это действительно оказалось помещение с какими-то трубами, а так же письменным столом с кучей просыревшей и прогнившей бумаги. Разобрать что тут было написано не представлялось возможным, а потому Гнездов и не стал заморачиваться. Вместо бесполезных попыток прочитать не читаемые отчёты (больше всего это походило на отчёты о неисправностях труб, но это было не точно) он снял со спины свой рюкзак и достал пару мясных консерв. Следом из рюкзака были извлечены следующие вещи: бутыль простой питьевой воды, две металлические ложки, маленькое полотенце, коробок спичек, горелка и сухое топливо в количестве двух пластинок. Пока первая консерва разогревалась, Всеволод протёр ложки полотенцем и сделал глоток воды. Основная часть припасов была в машине, а это так — набор выживания. Если бы Гнездов собирался в долговременный поход или, не дай бог, в полевой выход, то он бы взял как минимум двадцать таких вот баночек, а бутылка действительно была бы только одна. Дело в том, что чаще всего воду он кипятил в котелке, а бутыли чаще всего лежали в рюкзаке мёртвым грузом. — Перекусить решил? Спросила вошедшая в комнату Лена. В руках она держала чью-то металлическую флягу и керамбит. Новые ножны из под этого ножа теперь висели у нее на РПСе. Вид ножа в руках пионерки особо не напугал Гнездова, так как если бы она хотела его убить, то для этого у неё на поясе висел прекрасный тактический топорик. — А почему бы и нет? Да, запашок неприятный, но бывало и хуже. Угощайся. В отличии от многих, Всеволод действительно имел право говорить, что бывал в ситуациях похуже. По крайней мере он считал, что есть в канализации полной трупов не хуже, чем проснуться в братской могиле. Да, это определенно лучше... — Спасибо. Лена взяла разогревшуюся консерву и открыла её своим новым трофеем. Тут же запах теплой тушенки с овощами разбавил трупный смрад из-за чего его даже стало не так противно вдыхать. Пионерка вдохнула приятный аромат еды, но пока есть не начинала. Всеволод не стал расспрашивать её из-за этого, а просто стал разогревать свою порцию. — Приятного аппетита. Сказала пионерка, когда Гнездов открыл свой разогретый обед. Ему досталось овощное рагу с жареной курицей, а у Лены, если ему не изменяет память, должна была оказаться свинина. — Спасибо. Тебе того же. Оба диверсанта принялись за свою скромную трапезу с радостью уминая консервы. Всеволод просто любил вот такое питание, а Лена банально давно не ела. Ели они молча, сосредоточившись на еде. По крайней мере Лена действительно была увлечена едой, а вот Гнездов рассматривал лицо пионерки. — Слушай, а как тебя уговорили стать частью команды? Вопрос прозвучал неожиданно даже для бывшего солдата, тем более он стал неожиданностью для пионерки. За все время тренировок Гнездов показал себя как крайне необщительный тип и единственным с кем он часто говорил был Коля. И то они скорее ругались по поводу и без. А тут он взял и резко решил поговорить. Действительно немного странно. — Не поняла вопроса. — Ну, ты же, насколько я понял, была против Юли, так ведь? — Ну... в какой-то степени, да. — Так как ты оказалась в этой ситуации? — Илья же рассказывал ту историю. — Да, но я хотел бы узнать продолжение. Исходя из той истории, тебя должны были убить и при том не очень-то гуманным способом. Но сейчас я вроде как говорю с живым человеком. Так как так получилось-то? — И зачем тебе это понадобилось? — Просто хочу знать твои мотивы, ничего более. — Врать бы хоть научился... Лена показательно замолчала, не желая говорить об этой теме. Впрочем Гнездова её нежелание вообще не ебало, а потому он и стал пилить её суровым взглядом. За время службы в армии сержант научился так смотреть на собеседника, что многим становилось не по себе. Впрочем Лена явно к ним не относилась. Она спокойно продолжала есть, вообще не обращая никакого внимания на Гнездова. Когда он уже собирался завязывать со своей игрой в гляделки, как вдруг она тяжело вздохнула и заговорила: — Ладно, я тебе расскажу, что случилось, но хватит на меня так пялиться... Два цикла назад... В тот самый момент, когда умирающего Илью затаскивали в автобус, Лена пыталась отползти до лесополосы. Рано или поздно её должны были спохватиться, а умирать Тихонова сегодня не планировала. Пуля задела её по касательной и единственное, что ей сейчас угрожало — кровопотеря. Просто царапина, ничего более. Пока трупы Ульян падали на асфальт, сносимые потоком свинца, Лена смогла отползти до травы. Тут её уже не могли подстрелить, а потому она подскочила с земли и побежала. Бежала она достаточно не долго, так как у неё попросту кончились силы. Остановившись у одного из домиков, пионерка завыла от боли и усталости. Такое явно не было нормальным для "простой царапины", а потому она решила все же взглянуть на рану. Оказалось, что она была куда серьёзней, чем могло показаться на первый взгляд. Пуля действительно пробила бок, но была остановлена благодаря аптечке на поясе. Из-за этого пуля осталась в ране, да и крови набежало много. — Чёрт... Лена попыталась достать пулю сама, подручными средствами, но естественно ничего не вышло. Рана только стала шире, а этот мелкий кусок свинца по-прежнему был в её боку. Аптечка для подобных ран не подходила, так как у нее там были её таблетки от головы и ампулы с обезболивающим. Ну и шприц, само собой. От пули большинство ампул разбилось, осталась лишь две, и то одна была наполовину пустая. Её содержимое не вылилось только из-за того, что трещина была слишком маленькой и Лена быстро приняла положение тела, при котором лекарство не вытекало. Шприц тоже треснул, но повезло что хотя бы игла не сломалась. Лена вскрыла упаковку с иглой и вставила её в шприц. С каждой секундой боль от раны становилась всё более ощутимой, так что действовать нужно было быстро. Она набрала дозу обезболивающего и вколола её себе в руку, перед этим выпустив воздух из иглы. Эффект был не сразу, но все же боль немного отступила. Шприц тут же оказался на земле, так как теперь был ей не нужен. Пионерка оторвала рукав от своей формы и попыталась перевязать рану, что бы хоть как-то остановить кровь. Естественно она не остановилась. Просто замедлилась в своём стремлении покинуть организм пионерки. Прям как в первый раз... Только сейчас она не хотела умирать, а потому направилась в сторону медпункта, придерживая рану. Это было рискованно, но выбор был не велик: умереть сейчас, или попытаться спастись. Умирать Лена сегодня точно не собиралась. Осторожно осмотрев площадь на наличие охотников и никого не заметив, Тихонова из последних сил добежала до медпункта. Зайдя внутрь, она так же никого не увидела и потому сразу же начала искать инструменты. Пулю надо было вытаскивать, при том быстро — усталость становилась все сильнее и сильнее. "Ну да, сейчас мне станет холодно, а затем я захочу спать... Нужно спешить." Подумала пионерка хватая что-то отдаленно напоминающее скальпель. Для начала ей нужно было расширить рану, так как пуля зашла глубоко. Было больно, но жить хотелось, а потому Лена терпела. Сразу как только она посчитала рану достаточно широкой, Тихонова взяла пинцет и полезла выковыривать пулю. Это было ещё больнее... В глазах уже начало темнеть, а руки сильно похолодели. Пионерка чувствовала, как вместе с кровью её вены покидает и жизнь, а пуля всё никак не находилась. Становилось всё холоднее и даже начало темнеть в глазах. "Плохо, могу не успеть перевязаться..." Пронеслись фаталические мысли в её голове, но Лена старалась о них не думать. Нет лучше способа проиграть, чем думать о поражении с самого начала... Наконец, она почувствовала, что наткнулась на что-то твердое. Резкой боли она не почувствовала, а потому это наверняка была пуля, а не кость. Да, это оказалась именно пуля. Маленький свинцовый заряд только чудом не разбился на крупные осколки и потому пионерка облегчённо вздохнула, когда вытащила пинцет с зажатой в нем кровавой пулей. Она с звоном упала на кафельный пол медпункта и из самых последних сил Лена начала готовится к перевязке раны. Еле дойдя до холодильника она начала искать там спирт. Нужная баночка была припрятана за пачками каких-то лекарств. Вымочив в этом спирте кусок бинта, Лена облокотилась об стенку и медленно съехала на пол, не решаясь приложить этот кусок к ране. Пионерке было банально страшно. Она понимала, что это попросту необходимо, что бы дезинфицировать рану и остановить кровотечение, но страшно от этого меньше не становилось. Наконец, страх смерти победил и Тихонова, скрипя зубами, приложила бинт к ране. Тут же закричав от боли, она, тем не менее, не убрала бинт. Последние силы пионерки ушли на этот крик и сейчас она уже ничего не могла сделать. Бинт очень скоро стал красным. Рука уже не удерживала его, он держался только из-за липкой крови. "Вот я и померла..." Последняя мысль затухающего мозга, перед тем как провалится в последний сон, вызвала горькую улыбку на лице пионерки, и она из самых последних сил вытащила из кармана юбки фотокарточку. Взглянув последний раз на счастливую пару на фотографии, она наконец-то потеряла сознание...***
Лена не знала, что с ней случится после смерти сейчас, а потому смерть пугала её. Но если спросить у неё, чего она боялась больше — "действительно умереть, или снова проснутся в проклятом икарусе " — она бы не ответила. По крайней мере теперь. Уже черт знает сколько циклов подряд она бы ответила что хотела умереть, но теперь что-то изменилось. "Почему я всё ещё думаю? Разве после смерти так должно быть? Или я настолько ущербная, что даже в ад не взяли?" Сразу несколько вопросов звучали у неё в голове и эти три были самыми громкими из них. Помимо собственных мыслей Лена ощущала ещё кое-что: тепло утреннего солнца. "Конечно же. Из этого чёртового лагеря так просто не выбраться. Уже ведь пыталась..." Теперь пионерка отчётливо ощущала всё своё тело и точно могла пошевелить каждой из конечностей. Моторика пальцев тоже нарушена не была, что все же не могло не порадовать Лену. Хоть она и вернулась в ненавидимый всеми фибрами души лагерь, но хотя бы живая. Всё было как обычно: чудовищная жара, духота и пение летних птичек вперемешку с ароматами луговых трав. Ничего нового, но есть одно маленькое но очень заметное отличие от очередного начала очередного цикла — она лежала. Да, вроде не такое уж и огромное отличие, но все же оно было отличием. Каждый раз всё начиналось с кресла и стекла старенького икаруса, но не сейчас. Если что-то Лена и поняла за время своего заточения, то это то, что перемены в Совёнке никогда не ведут ни к чему хорошему, даже такие казалось бы незначительные. От этого Тихоновой очень сильно не хотелось открывать глаза. Она понимала, что рано или поздно эта духота заставит её открыть глаза, но она максимально долго оттягивала этот неприятный момент. Но как было подмечено раньше — вечно продолжаться это не могло. Лена открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Она выставила вперёд руку, прикрывая глаза и сразу же ей что-то показалось странным. Приглядевшись по внимательней, Лена сразу же поняла, что конкретно её смутило: на руке отчётливо виднелся шрам от очень длинного пореза по венам. "Мне это уже не нравится..." Осмотрев себя Лена точно убедилась — ей не семнадцать. Мало постаревшего тела, так ещё и рана на животе была зашита. Не зарегенирирована из-за перехода на новый цикл, а именно зашита! Это было очень странно, но куда интересней для неё оказалось само место её пробуждения. Медпункт. У двери стоял стул, на котором сидел мужчина с короткими седыми волосами. Он был весьма мускулистым, хоть и старым. По крайней мере, старше пятидесяти лет точно. Правое ухо было надорвано, а вместо правой руки было что-то на подобии металлического протеза с рисунком костей, выглядело весьма прикольно. Он сидел в очках и читал журнал, периодически перелистывая страницы с характерным шелестом. Рядом на тумбе лежал до боли знакомый бронежилет с очень "оригинальными" нашивками. "Охотник. Значит Шура все же не смог... Так и знала." Наличие в помещении одного охотника сильно её нервировало, так как от этих парней стоит ждать вообще чего угодно. Убить для них это всё равно что выкинуть пакет с мусором. Единственное что их взволнует: куда прятать труп, если это необходимо. Хотя конкретно этот сидел отвлёкшись, да ещё и не в своём непробиваемом бронежилете. "Стоит попытаться, все равно уже попалась..." На столике рядом с её койкой лежал скальпель. К нему и потянулась пионерка, стараясь делать это максимально тихо, что бы её охранник ничего не заметил. Если ей удасться достать скальпель, то она как минимум сможет попытаться убить его... — Даже не думай. Лену прервал тяжёлый голос охранника, от которого она вздрогнула. Охотник положил журнал себе на колени и пронзительно посмотрел на неё своими янтарными глазами. Что-то в этом взгляде заставляло нервничать, а если учесть, что на поясе у мужчины висела кобура с пистолетом, то становилось даже страшно. Очевидно, что её попытка провалилась и дальнейшая попытка быстро схватить скальпель и метнуть его в бойца закончится парой новых отверстий в её голове. Поэтому, тяжело вздохнув, Тихонова снова легла на свою койку. Охотник никак это не прокомментировал, возвращаясь к чтению. Казалось бы что он охраняет не опасную психопатку, а обычный мешок гнилой картошки. Это задевало самомнение Лены, но с другой стороны она была рада, что этот бугай не застрелил её на месте. Так они и находились в медпункте: Лена молча лежала на койке, а охотник молча читал журнал о машинах, запрокинув ногу на ногу. Попыток заговорить не было. Мужчина был слишком увеличен чтением, а Лена банально боялась. Охотники ребята непредсказуемые, а этот ещё и бессмертный в придачу. Иначе объяснить как он пережил нож в боку Тихонова не могла. "Вот Алиса точно что-нибудь придумала бы..." Да, Алиса обязательно что-нибудь бы придумала. Она, в отличие от своей унылой подруги, встречалась с охотниками и при том не раз. Только вряд ли бы она попала в схожую ситуацию, так как брали бы её только мёртвой. Охотники в принципе не любят, когда их товарищей по несчастью убивают, а у Алисы на руках была кровь как минимум четырёх избранников Юли. И это после знакомства с Леной, до этого их могло быть ещё больше... — Как я здесь очутилась? Нужно было что-то делать, а просто лежать и ждать второго пришествия Лене откровенно не хотелось. Её пугал не сам факт того, что она находится в одной комнате с охотником (хотя это, безусловно, тоже вносило свою лепту), сколько неизвестность. Насколько она знала, эти ребята в принципе пленных не берут, а тут на те: пленили так ещё и подлечили. Да и надо бы было уточнить одну мале-е-енькую деталь — знают ли они, кто именно лежит на этой койке? Охотник нехотя оторвался от журнала и ошарашенно глянул на пленницу. Этот взгляд было легче перенести, чем предыдущий, но все равно что-то в нем напрягало, казалось... не естественным. — Ничего не помнишь? — Нет... Ответила Лена стараясь выглядеть жертвой в данной ситуации. Косить под дурочку сейчас было для неё наилучшим решением, да и её все же волновало где она находится. Так она рассчитывала прибить сразу двух зайцев, но естественно что-то пошло не так. Охотник усмехнулся и подобрал со стола рацию. — Юль, зайди на минутку, это важно. Не дожидаясь ответа, Охотник тут же положил рацию обратно на стол и вернулся к чтению своего журнала, бросив перед этим: — Сейчас придёт главная, всё тебе прояснит. Сказал он это так, что пионерка поняла: он знает кто она. Смысла прикидываться больше не было, а ещё одна попытка его разговорить может кончится очень плохо. Так они и сидели молча в здании медпункта, пока дверь не открылась, и тут Лене стало очень страшно. Вроде бы ничего особенного не произошло: в медпункт вошла маленького роста девушка с длинными каштановыми волосами. Но вот только у этой девочки были кошачьи уши и хвост. Пионерка узнала в ней Юлю и вот именно этот факт напугал её до чёртиков. Охотник мог знать чем она занималась, но всего списка он знать не мог, им просто не дают подобной информации. А вот Юля знала всё... — Что случилось? Только войдя в комнату, она не заметила проснувшейся пионерки, а потому обратилась к читающему. Он, не отрываясь от журнала указал на койку, где лежала побледневшая от страха Тихонова. "Интересно, меня просто убьют, или четвертуют?" Страх был не без основательным. У Тихоновой был очень богатый список опустошенных лагерей и в добавок к этому шли две успешные попытки побега из её личной темницы. Один раз за ней даже высылали охотников, но она с ними разминулась. Юля все это знала и сейчас от неё зависла жизнь пионерки. Стоит ей только сказать, как Охотник тут же застрелить её без лишних вопросов. Это был факт, она могла наблюдать схожую картину лично. — Уже очнулась? Прекрасно. Кошкодевочка села на противоположную койку в позе лотоса и пристально посмотрела на пионерку. Хотя она и была гибридом кошки и человека, но даже её взгляд переносился куда легче, чем взгляд охотника. "Да даже у неё взгляд естественнее!" — Она не пыталась сбежать? Обратилась Юля к всё так же сидевшему у двери охотнику. Единственное, что изменилось в его позе — расстёгнутая кобура. Теперь что бы выхватить пистолет ему хватило бы нескольких секунд. Мужчина закрыл журнал и убрал его на стол, немного наклонившись вперёд. — Нет, всё было спокойно. Могу выйти? Ответил охотник куда более мягким тоном чем до этого, лениво смотря на кошкодевочку. Юля утвердительно кивнула, чем удивила Лену. Мужчина же вытащил пистолет из кобуры, дослал патрон в патронник и положил его на стол, рядом с бронежилетом. Затем он встал и вышел на улицу, достав из кармана серебряный портсигар. "Что это сейчас произошло?" — Ну а теперь — может поговорим? Сказала ушастая хозяйка лесов, облокотившись спиной о стену. Говорила она так же расслабленно и можно было бы подумать, что она сейчас нальёт себе чайку. — Ну давай... Тихонова была, честно говоря, в шоке от подобного поведения второго по всемогущности существа всея Совёнка. Либо она настолько часто говорила "не знаю", что действительно всё забыла, либо была даже более самоуверенной чем этот Илья. — Славненько. Ты же помнишь, что натворила? Тон развалившейся напротив девочки стал серьёзней, явно показывая, что она ничего не забыла. Лена же до сих пор толком не собралась с мыслями, но все же ответила. — Да... — Думаю ты понимаешь, что с тобой следовало бы сделать за подобное? Теперь жесткий тон Юли окончательно привёл пионерку в порядок и она начала думать. Ситуация была странной, но один вывод напрашивался сам собой. Если Юля до сих пор не прикончила её, то ей что-то нужно от пионерки. Только что же такого могло произойти, что кошкодевочка пошла за помощью к своим врагам? — Да. Но тебе же что-то нужно от меня, так? — А ты всё так же проницательна, как и раньше. Да, я хочу предложить тебе работать на меня. — Стать охотницей? — Да. "Охотницей, значит? Я что-то пропустила походу... Как долго я там спала?" Тихонова всерьёз началась сомневаться в своём здравомыслии, так как подобную ситуацию иначе как бредом назвать было нельзя. Слишком мало данных и слишком много разных выводов. Юля увидела сомнения пионерки и решила немного прояснить ситуацию. — За последние два дня ситуация с твоими друзьями сильно ухудшилась. Они перешли в активное наступление и сейчас у нас острая нехватка кадров. — В смысле? Вчера же мы ещё были в подполье? "Мда уж... Песец подкрался незаметно. Странно, что все началось именно сейчас. Насколько я помню, мы даже просто объединится не могли из-за разногласий и жёсткого контроля со стороны охотников, а тут на те... Что, черт меня побери, произошло?!" — Ты пролежала без сознания три дня. Два дня назад они начали наступление. Если прошлая информация просто удивила Лену, то вот это попросту выбило её из колеи. Нет, безусловно, были весьма харизматичные личности в рядах "неправильных" пионеров, но чтобы объединить всех в одну армию и ударить по врагу этого явно было мало. Большая часть из них вообще ничего не мыслила в военном деле от слова совсем. При том наиболее харизматичной была именно погибшая Алиса, по крайней мере из тех, кого знала Лена. Но теперь ДваЧе мертва и объединять всех было попросту некому. "Видимо пришёл сильный лидер, раз эти козлы решили объединится. А это начинает становиться интересным..." — Всё ещё не признаешь, что не всем нравится Совёнок? — Сейчас не об этом. Так ты согласна? Тон Юли не предусматривал отказа и сначала Тихонова действительно собиралась согласится, но затем она поняла свою ошибку. Не успев произнести ни слова, она ещё раз все обдумала и решила рискнуть. — С чего бы вдруг? Сама же знаешь, что любой труд должен оплачиваться... — У тебя сейчас выбор один: умереть или присоединится к нам. "Блефуешь. Слишком у вас там всё плохо, раз даже меня запрячь решила." — Убивай. Тихонова демонстративно легла и уставилась в потолок, давая понять, что свой выбор она сделала. Юля явно подобного не ожидала. Она опешила, замотала хвостом и захлопала глазами. Тем не менее, кошкодевочка быстро успокоилась и стала поглаживать свой хвост. Юля никогда не была глупой девочкой и поняла свою ошибку. Тихонова прочла её как лист бумаги и решила воспользоваться ситуацией. Тихо промурчав что-то однозначно грубое, она сложила руки домиком, облокотив их об коленки, и пошла на попятную. Конечно идти на соглашение с террористками — себя не уважать, но ситуация была патовой, так ещё и до Князева с Советовой не достучаться... — Ладно, что же ты хочешь за свои услуги? — Свободу. Мне и моему Семёну. Юля помрачнела, серьёзно глянув на пионерку. Обе девушки понимали, что это условие придётся принять, но кошкодевочка все равно не спешила соглашаться. Дело было даже не в цене, а немного в другом... Впрочем, если бы всё не было настолько плохо, то Юля бы ещё подумала. — Ладно. Как только всё кончится, вы сможете уйти. — Тогда я согласна... Наши дни... — Как-то так. Оба диверсанта по-прежнему сидели в техническом помещении городской канализации, только они уже закончили трапезу и просто отдыхали. Всеволод внимательно слушал историю пионерки и не прерывал её на протяжении всего рассказа. — И всё? Лена удивлённо посмотрела на своего напарника и, выпив глоток воды, спросила. Они явно друг друга не понимали, но по совершенно разным причинам. — А разве этого мало? Гнездов не понимал позицию Лены. Он считал что нет ничего важнее друзей и что именно благодаря им жизнь человека обретает смысл. Бывший армеец даже и подумать не мог о том, что бы предать своих друзей, не то что Лена. С трудом подбирая слова, он все же решил задать свой вопрос. — Да нет, просто... Ты же своих предала ради этого. Оно того стоило? Лена горестно усмехнулась, ставя себя на место своих знакомых. Во всех случаях, никто бы не раздумывая поступил так же, даже Алиса. Это вызвало ещё одну горькую ухмылку и Тихонова так же тяжело ответила: — Знаешь, среди моих тогдашних "друзей" абсолютно все поступили бы так же, если бы им выпал этот шанс. Все хотят выбраться из этой тюрьмы и я не исключение. — Неужели ты настолько ненавидишь этот лагерь? Пионерка не отвечала. Она мрачно глядела на потухшую плитку и о чем-то думала. Гнездов её не торопил, так как понимал — она всё равно ответит. Обоснований у этого не было, просто внутреннее чутьё, которому армеец привык верить, говорило об этом. — Как долго ты здесь? Вопрос поставил его в тупик своей неожиданностью, ведь до этого Лена молча думала. Да и рассчитывал он на простой ответ, а не ответный вопрос. — Не понял. — На каком ты цикле был? — Ну... на тринадцатом... вроде. — Ты только попал сюда, а я разменяла первую тысячу... Это ещё сильнее удивило парня, от чего он и вовсе потерял дар речи. За тринадцать своих циклов он начал немного уставать от лагеря, а тут тысяча! Ему было тяжело даже представить столь долгий период. — Оу... — Ага. Я успела распробовать эту жизнь так, что абсолютно потеряла к ней интерес. Я просто существовала, а когда лагерь понял, что со мной уже не интересно играть, он подсунул ко мне Семёна... — Я понял. Новая горькая усмешка от пионерки и с её глаз срываются маленькие слезинки. Солёная капля падает с ресницы, разбиваясь об бетонный пол комнаты. Вытерев вторую наворачивающуюся слезинку, Лена продолжила. — Да ни черта ты не понял... Я полюбила его уже на третий цикл, а он ответил мне взаимностью. Пока мы были вместе, всё было прекрасно. Я снова полюбила это место и свою жизнь. А затем, мы приехали в райцентр... Я уж подумала, что вот оно — освобождение. Не современность, да и черт с ней. Все равно уже привыкла жить в СССР. Было тяжело, но мы справлялись, проходили все трудности вместе и у нас была семья. Точнее, должна была быть... Когда я обрадовала Семёна, что беременна, он тоже был на седьмом небе от счастья. Засыпали мы преисполненные счастья, а затем... Первую часть своей речи Тихонова рассказывала улыбаясь приятным воспоминаниям. Теперь же она снова начинала плакать, а так же принялась грызть ногти от волнения. Впрочем и без этого Всеволод мог понять, что произошло. — ... затем... этот лагерь напомнил, что мы лишь его игрушки. Все началось сначала, только уже без Семёна. Это место — самая страшная тюрьма из всех существующих, ведь она играет с чувствами своих заключённых, как паук со своей добычей. Когда-нибудь ты это поймёшь... Рассказ закончился и продолжения не требовал. Всеволод не хотел расстраивать пионерку тяжёлыми воспоминаниями, а Лена не хотела посвящать в детали относительно незнакомого ей человека. Что бы хоть как-то оправдать это, и при этом не раскрыть свою слабость, она посмотрела на часы. — Ладно, что-то мы засиделись. Всеволод и не собирался её расспрашивать, тем более что у них ещё была поставлена боевая задача, значит нужно вернуться к её выполнению как можно скорее. — Да, наверное ты права. Пошли? — Пошли.***
* В данном случае Ульяна не может понять — либо у солдат Ак-74 или же Ак-74м (чаще всего отличия в складном прикладе).