Его женщина

      Люси стояла напротив Лаксуса в его спальне, всё ещё укутанная в его пальто, и не знала, что делать. В её голове не было ни одной мысли — только звенящая пустота, и хотелось просто не быть. Лаксус тоже стоял растерянно, не решаясь сказать ни слова, боясь даже прикоснуться к ней. Но тишина давила с неимоверной силой.       — Хочешь чего-нибудь?       Люси слабо мотнула головой, медленно прошлась уставшим взглядом по комнате и выдохнула, так и не придумав, что сказать или сделать. Усталость давала о себе знать: всё тело болело, голова трещала и ноги дрожали так, что ей едва удавалось держаться на них. Поддавшись усталости, она опустилась на кровать, всё так же укутанная в пальто, с трудом подобрала ноги и свернулась калачиком. Лаксус решил, что она скоро уснёт, и хотел было выйти из комнаты, но Люси издала слабый звук, очень похожий на его имя, и он замер.       — Останься.       Он сначала растерялся, не уверенный, сесть ли ему в кресло или рядом с ней, и в итоге, заметив её взгляд, прикованный к нему, опустился возле кровати и взял её руки в свои. Люси заметно расслабилась и закрыла глаза, слегка сжала его ладони, а потом очень тихо, только немного подрагивая плечами, заплакала.       Он посмотрел на неё взглядом, полным ужаса, не имея ни малейшего понятия, что ему делать. И тут же разозлился на собственную беспомощность.       — Спасибо тебе, — надтреснуто произнесла Люси, и Лаксус уставился на неё удивлённо.       — За что?       Она не ответила, только жалобно шмыгнула носом и потянула его руки на себя, перекатываясь на кровати. Он подался вперёд, понял, что она хочет, чтобы он лёг рядом, и сделал это — очень осторожно, боясь совершить хотя бы одно неверное движение. Люси прижалась спиной к его груди, переплела их пальцы и ещё немного поёрзала, ища удобное положение. Он приобнял её за плечи, прижимая сильнее к себе, и почувствовал, как она перестаёт дрожать и успокаивается. Только убедившись через некоторое время, что она уснула, он немного расслабился и тоже погрузился в тревожный сон.

***

      Когда Люси с трудом разлепила глаза, он всё так же лежал рядом и обнимал её за плечи. Она чувствовала успокаивающую тяжесть его руки, но теперь чувствовала и боль в натёртых запястьях, уставших и сбитых до крови ногах, тяжелой голове и на душе, понимая, что этот день оставил навечно шрам. Двигаться не хотелось, но и плакать тоже, хотелось продолжить жить и оставить случившееся в прошлом.       Решив, что для начала стоит умыться и принять душ, Люси попробовала, не разбудив Лаксуса, высвободиться из его объятий, но было бы глупо надеяться, что непобедимый убийца драконов с безотказными рефлексами этого не заметит. Лаксус тут же напрягся и открыл глаза, и Люси повернулась к нему лицом, нерешительно прижимаясь сильнее.       — Привет, — слабым голосом произнесла она.       — Привет, — сонно ответил он, стараясь понять, что происходит, и поймать эмоциональный контекст. — Ты в порядке?       — Буду, когда помоюсь и что-то съем.       Лаксус недоверчиво уставился на неё. Она ответила на его взгляд, и вдруг осознала, что ей совсем не страшно лежать так близко к нему. Она почувствовала, что всё наконец-то правильно.       — Спасибо, что не ушёл. И что примчался меня спасти. Снова.       Лаксус ничего не ответил, пристально следя за девушкой, смотрящей на него с непередаваемым спектром чувств и очень нежно гладящей его по щеке.       — Не знаю, что бы делала без тебя.       Он понял, что она говорила не о спасении от бандитов, а о спасении бандита от нее. И о чём-то ещё: очень важном, но пока неуловимом для Лаксуса.       — Жила бы спокойно.       — Это было бы невыносимо.       Люси не лгала: размеренной жизнью, такой, какая была в её семейном поместье, она была сыта по горло. И потому свобода, которую она обрела в гильдии, была для неё бесценна. И теперь, когда Лаксус столько раз спас её, она бы её ни на что не променяла.       — Я всё ещё хочу в душ.       Лаксус убрал с неё руку, и Люси тут же лёгким движением соскочила с кровати. Он смотрел на неё: она замерла возле зеркала, придирчиво разглядывая своё отражение, перекинув волосы вперёд через плечо, аккуратно расчесала их пальцами, покрутилась, изучая своё тело на предмет синяков, бросила трепетный взгляд на связку ключей на столике. От этой картины Лаксусу стало одновременно и тепло, и как-то опустошающе больно.       Она скрылась за дверью, и через несколько мгновений он услышал шум воды из ванной. Вдруг подумал, что вся её одежда грязная и рваная, встал, пошарил в шкафу в поиске какой-нибудь своей футболки, справедливо полагая, что та будет смотреться на заклинательнице, как платье. Зайти в ванную не решился, даже зная, что она могла задвинуть шторку, чтобы вода не капала на пол: просто повесил футболку на ручку двери, ведь когда-нибудь Люси выйдет и найдёт её.       Лаксус потерянно спустился в кухню, думая заварить чай, пока она в душе. Естественность этих действий его немного пугала, было в новинку для него заботиться о ком-то, да ещё и так искренне. Впервые он так сильно боялся ошибиться и сделать что-то неправильно. А ещё он впервые влюбился, но с некоторых пор это перестало казаться чем-то ужасным.       Звук кипящего чайника отвлек от мыслей, Лаксус снял его с плиты, открыл шкаф в поисках заварки. В такие моменты раздражало, что на его кухне буквально все ориентируются лучше чем он. Даже Фрид.       Заварка нашлась и полетела в заварник, Лаксус поколебался, а потом щедро залил её кипятком. Заглянул в чайник, выругался и налил туда ещё воды, которой в нём оставалось катастрофически мало. Снова поставил греться.       В том, что Люси принимала душ наверху, было что-то правильное. Именно в том, что она начинала чувствовать себя здесь, как дома, ведь Лаксус этого и хотел: чтобы она осталась. Хотел, к своему удивлению, настолько сильно, что готов был бросить пить, начать ходить в магазин за продуктами каждый вечер, делать что-то по дому. Отказаться от заданий со второго этажа и выполнять с ней вместе задания попроще. Даже терпеть Нацу, если потребуется. По крайней мере, иногда.       Чайник кипел, заглушая все остальные звуки в доме, поэтому, когда снял его с плиты и, обернувшись, увидел Люси, Лаксус на мгновение замер. Мгновение продлилось вечность: вода с мокрых, перекинутых вперед волос стекала, оставляя следы на серой футболке, которая действительно смотрелась, как платье, и доходила до середины бедра. Люси стояла, облокотившись о перила и слегка свесившись вперед, смотрела изучающе и как-то даже довольно. Лаксус заметил раны на её запястьях, мысленно выругался и продолжил наливать чай.       — Разбавить тебе?       — Нет, спасибо. И спасибо за футболку, она пришлась кстати.       Лаксус кивнул, не глядя на неё, налил заварку и залил в чашки кипяток, потянулся за сахарницей: Люси любит с двумя ложечками сахара. Повернулся к ней и протянул чашку, она осторожно взяла её из его рук, едва заметно хмурясь. Лаксус заметил, но не понял почему.       Он сел за стол, предполагая, что она сядет рядом или напротив, но она забралась с ногами на подоконник, словно сохраняя дистанцию, созданную им, и его не оставил равнодушным участок её бедра, выглянувший из-под соскользнувшего края футболки. Он отвернулся, вперив взгляд в чашку.       Лаксус услышал, как Люси осторожно потягивает чай, развернувшись и глядя в окно. Убедившись, что ей его не видно, слегка развернулся и зафиксировал взгляд на ней. Её запястья, на которые сама девушка не обращала никакого внимания, никак не давали ему покоя, разжигая в нём чувство вины и ощущение поражения. В конце концов, он должен был защитить её лучше.       С грохотом подорвался со стула, обращая на себя её внимание, полез в ящик, предназначения которого Люси не знала, пошарил там несколько секунд, направился к ней. У него в руках была небольшая баночка, и заклинательница узнала её: в ней была заживляющая мазь. Не совсем понимая, что происходит, она подалась вперед, а он взял одну ее руку — осторожно, чтобы не задеть рану — и ещё более осторожно, с отголоском волнения начал покрывать следы от веревки слоем мази. Рану защипало, Люси пискнула, но руку не убрала.       — Прости, — произнёс Лаксус, продолжая, забирая из другой её руки чашку, ставя её на подоконник, принимаясь за второе запястье.       — Спасибо, — тихо отозвалась она, наблюдая за его неуверенными и очень ласковыми движениями. Ощущения радости и беспечного счастья захлестнули её с головой, но она всеми силами старалась не выдать этого.       Лаксус внимательно осмотрел плоды трудов своих и на мгновение замер, держа её руку, а когда хотел вернуться обратно за стол, почувствовал, что Люси сжала его ладонь. Вырывать её ему и в голову не пришло: так и остался стоять, не глядя ей в глаза. Она развернулась к нему, свесила ноги с подоконника, подалась ещё вперед и заключила его в объятия. Он помедлил, попробовал придвинуться к ней, но её ноги мешали: тогда она развела их, подпуская ближе, прижимаясь к нему всем телом.       Теряясь в догадках, что бы это могло значить, Лаксус осторожно обнял её в ответ.       — Я больше не хочу отпускать тебя, ясно? — сказала Люси.       — Ясно, — ответил Лаксус.       Тут же отстранившись и соскочив с подоконника, оставив убийцу драконов в недоумении, граничащем с шоком, Люси распахнула холодильник, надеясь, что в нём есть хоть что-то, но обнаружила такое количество еды, которым можно было накормить всю гильдию. А потом поняла. Помедлила и достала миску, содержимое которой напоминало салат.       — Ты будешь? — поинтересовалась заклинательница, попутно доставая тарелки и приборы.       — Да.       Лаксус сел обратно за стол и вдруг снова почувствовал, что всё так, как и должно быть, хотя и с лёгким привкусом недосказанности. Как будто надо сделать что-то ещё.       Люси поставила перед ним тарелку, положила вилку, перенесла свою чашку на стол, села напротив и принялась за еду. Он наблюдал за ней какое-то время, а потом и сам почувствовал непреодолимый голод. Несказанные слова висели над ними, как дамоклов меч, и потому они не разговаривали, словно ждали подходящего момента.       Люси откинулась на спинку стула, сделала глоток из чашки, пристально уставилась на сидящего напротив убийцу драконов.       — Как ты понял, что меня надо спасать? — вдруг спросила она.       — Фрид был на миссии недалеко от места, где на тебя напали, и предупредил меня об опасности.       — Но как ты узнал, что я пойду туда?       — Кана сказала.       — А зачем ты спрашивал про меня у Каны?       Люси выглядела удивлённой, Лаксус начинал злиться.       — Да просто так спросил, какая нахрен разница.       Люси пожала плечами, начала убирать со стола, но ни у одного из них не было ощущения, что разговор окончен. Она помыла посуду, замерла возле стола, решаясь поднять неприятную тему. Она не знала, что она чувствовала сильнее: злость или боль.       — Ничего, что я тут? — она задала вопрос очень тихо, словно надеясь, что он не услышит и у неё получится снова спрятаться, а потом сбежать.       — В смысле? — было слышно, что он заметно напрягся.       — Мира может узнать, — всё так же тихо и с досадой.       — Хорошо, — сказал Лаксус и почти сразу добавил: — я как раз собирался с ней порвать.       Люси резко обернулась, в глазах её плескался гнев. Лаксус стоял очень близко к ней и ей пришлось задрать голову. Она не заметила, как он подошёл к ней.       — Какого чёрта ты вообще делаешь? Нельзя же так. Девушки — не игрушки. Нельзя избавиться от одной, когда она надоест или когда подвернётся вариант получше. У нас же есть чувства: у Миры и у меня. Как ты можешь так легко говорить о том, чтобы их ранить?       При виде слёз, хлынувших у неё из глаз, Лаксус испытал непередаваемый спектр эмоций: чувство вины, злость на себя, сочувствие и стыд. И прежде он испугался бы, отгородился, спрятался за непробиваемой стеной надменности и гордыни. Но сейчас он хотел это чувствовать. Потому что заслужил. И прятаться было больше некуда.       — Вчера я пришёл в гильдию, чтобы найти Миру и расстаться с ней, но нашёл злую, как чёрт, Кану, которая явно нарывалась, но в итоге сказала мне, куда ты поехала. Тогда я понял, что ты в опасности. И прежде чем ты снова спросишь: это Фрид меня уговорил. Это было не сложно, потому что Мира никогда не значила много. В отличие от тебя.       Лаксус придвинулся к ней, и Люси отступила бы назад, но ей мешал стол. Подумалось, что вжимать её в стену на кухне становилось доброй традицией. Лаксус не выглядел опасно, скорее уязвимо, думая, сломается ли, если закончит свой монолог.       — Но ты же мне отказала.       Не сломался, выдержал нанесенный самому себе удар, а Люси задохнулась от негодования, но сказать ничего не успела.       — Мира меня любила, и мне это было нужно. Но ты права: мерзко этим пользоваться. И я решил не пользоваться, но не успел всем об этом сообщить.       Лаксус стоял, нависнув над ней, прижав к столу, лишив пути к отступлению, прекрасно понимая, что отступить хочет не она, а он сам. Она смотрела ему в глаза как всегда гордо и упрямо, его это всё ещё восхищало, но в ту секунду он надеялся увидеть что-то ещё. На дне её глаз, в глубине её души, в самом дальнем уголке сердца — где угодно. Это было нужно, чтобы не отступить.       — Я тебе не отказывала! — возмутилась она, и Лаксус опешил.       — А что тогда это было? — почти прошипел он. — Ты пришла сюда, напилась так, что тебя едва ноги держали, залезла мне в душу, поцеловала и свалила. Ни черта мастеру не сказала про гильдию, словно думала, что победила. Скакала на сцене на этом дурацком конкурсе, не обращая на меня ни малейшего внимания, а теперь стоишь тут и рассказываешь мне, как делать не надо.       Он смерил её пристальным, тяжёлым взглядом, но Люси выдержала его.       — Я спряталась в кустах, — медленно, почти по слогам произнесла заклинательница, читая удивление и непонимание на его лице. — Я думала, ты заметил, и чувствовала себя полной дурой. После конкурса, на котором я тебя, к слову, видела, я пошла к тебе, но, видимо, я шла медленно, и Мира меня обогнала. Когда я пришла к твоему дому, вы вышли на крыльцо, совершенно недвусмысленно поцеловались, а я, чтобы вы, чёрт возьми, меня не заметили, прыгнула в розовые кусты в соседском саду. Так что я тебе не отказывала, Лаксус! Я думала, это ты отказал мне.       Последние фразы прозвучали слишком сломлено, Люси зажмурилась и отвернулась, пытаясь оттолкнуть его руку и высвободиться из заточения. Ничего у неё не вышло, и она разозлилась.       — Ты так легко вступил в связь с Мирой, решив, что я тебе отказала, как будто всё это ничего не значит! Но я отказалась спать с тобой в тот конкретный момент и не потому, что не хотела. И не потому, что потом жалела бы. Просто я не хотела быть с тобой пьяной. И вообще ты не имеешь никакого права говорить, что я тебе отказала, ведь ты ни в чем не признавался мне. Ты просто хотел потрахаться.       Лаксус стоял настолько ошарашенный, что Люси всё же удалось вывернуться, отступить обратно к подоконнику. Она замялась, вернулась к столу, налила в чайник воду и поставила его на плиту. Лаксус наблюдал за ней очень внимательно, а она старательно отводила взгляд.       Мысль о том, что Люси его хотела, лихорадочно вертелась у него в голове. И всё же это было не то, что ему было нужно.       Вода закипела, Люси сделала два чая, одну чашку поставила рядом с ним, со своей вернулась на подоконник. На этот раз она не отворачивалась, а сидела к нему лицом, свесив ноги.        — Прости, что накричала, — вдруг сказала она, и Лаксусу сразу стало легче. Он представления не имел, что делать, когда она злится. В такие моменты он начинал злиться на себя. — Я дала неправильно себя понять, а потом неправильно поняла тебя. Мне очень важно то, что ты сказал, теперь надо об этом подумать.       Лаксус стоял, не зная, стоит ли ему что-то ответить или лучше промолчать. Промолчать не получилось.       — Ты тоже прости, я действовал грубо и ранил тебя. Я не хотел.       — Знаю.       На самом деле Люси не знала, чего он хотел. Даже с интерпретацией собственных желаний были проблемы. Ей очень хотелось чем-то с ним поделиться, но её словно сковывало изнутри: сковывало страхом, сомнениями. И в то же время накрывало с головой.       — Когда я пришла к тебе в тот раз, ну, когда спряталась в кустах, — Люси повертела в руках чашку и приковала взгляд к остаткам чая на дне. — Я хотела поговорить. Я дала себе слово: если ты окажешься таким хорошим, как я думаю, то я смогу тебе сказать. И ты оказался таким хорошим — но не стал ждать, пока я решусь. И тогда мне пришлось убеждать себя в обратном, бороться с чем-то внутри. Теперь всё это выглядит так странно. А ты, оказывается, ещё лучше, чем я думала, и я совсем не могу этого теперь сказать.       Люси посмотрела на него почти отчаянно, и Лаксус, не поняв ни слова, подошел к ней, устроился между ее ног и осторожно обнял, надеясь, что ей станет лучше.       — Не понимаю, где ты разглядела хорошее во мне.       — Я тоже не понимаю.       Она оплела его талию руками и устроила голову у него на плече. Он принялся перебирать её волосы пальцами. Люси вдруг стало очень спокойно и возникло ощущение, что ещё один шаг — и всё получится разложить по полочкам.       Если подумать, ничего сложного не было. Только Лаксус и слова. которые ей надо ему сказать. Только слова, которые ей надо от него услышать. Она отстранилась и посмотрела на него: не пристально, не с ожиданием, а с трепетом и нежностью, и он на мгновение потерял дар речи. Увидел то, что всё время искал в её глазах, выражении лица, словах, а теперь наконец-то нашел. Взаимность. И вдруг подумал, что в его чашке с чаем плавает долька лимона.       — Наверное, это сложно, — сказал он. — Мне было сложно. Если тебе нужно время, я подожду.       Люси медленно мотнула головой, не отводя взгляда от его лица.       — Я всегда перекладывала ответственность на других, обещая себе, что справлюсь в следующий раз. Находила себе оправдания каждый раз, чтобы просто оставаться слабой. Мне нравилось быть спасаемой. А потом я нашла тебя, того, кому понравилось меня спасать. Залезла в этот порочный круг и решила, что можно остаться в нем навсегда. И вот ты снова идешь на поводу у моих эмоций: я изо всех сил сбегаю, а ты позволяешь мне. С одной стороны, если бы я так не делала, то не встретила бы тебя, но с другой: пользы значительно меньше. Я очень хочу сделать всё правильно, не боясь того, что ты ответишь, — она на мгновение сделала паузу. — Я никогда раньше этого не говорила, но я думаю, что чувствую именно это, Лаксус. Я люблю тебя. Сильно. Я хотела это тебе сказать, когда была пьяная, и поэтому же на самом деле хотела с тобой переспать. И не один раз. Я просто решила, что не хочу признаваться пьяной, хочу, чтобы всё точно было правильно. А потом решила не признаваться, когда увидела Миру, и спряталась в кусты. Но я шла, чтобы сказать тебе это. Просто мне было очень страшно. Сейчас тоже страшно, но знаешь, я слишком сильно хотела это тебе сказать. Сильнее, чем боялась того, что услышу в ответ.       Она резко выдохнула последнее слово и, казалось, совсем перестала дышать, смотря прямо в его глаза. Он спрятался от этого взгляда, уткнулся носом в её шею, обнял её значительно крепче, теряя осторожность и благоразумие. Скользнул рукой вверх по бедру с сжал с такой силой, что можно было не сомневаться, что от его пальцев останутся синяки. Люси дернулась, прижалась сильнее, вздрагивая от ощущения его дыхания в её шею.       — Я знаю, тебе наверняка часто такое говорят, может, я теряюсь на фоне всех остальных, — заговорила Люси, силясь заполнить тишину и паникуя. — Но я всё равно это чувствую, так что…       Она задохнулась, почувствовав, как он укусил её в плечо, стянув рукав футболки.       — Что ты думала, что можешь услышать в ответ на эти слова? — прошептал Лаксус, и Люси зажмурилась. — Думаешь, я стал бы спасать тебя, будь ты мне безразлична, переживать за тебя, пытаться тебя заменить? Я тоже сбегал, потому что не хотел это чувствовать. Твои чувства взаимны, Люси. Я тоже больше не хочу тебя отпускать, ясно?       — Да, — ответила Люси, зарылась пальцами в его волосы, выгнулась, почувствовав его губы у себя на ключице.       Подняла голову и втянула его в длительный и глубокий поцелуй, запуская руки под футболку, шаря пальцами по широкой спине. Потом положила руки ему на щеки, поцеловала нос, легонько укусила за подбородок, оставила три невесомых поцелуя на лбу, положила голову обратно она плечо и прикрыла глаза.       — Давай сегодня никуда не пойдем, — пробормотала она ему в шею.       — Давай, — отозвался Лаксус, снова начиная перебирать её волосы. — Что будем делать?       — Обниматься весь день и пить чай, — она сделала паузу, словно задумалась. — Или вино.       Лаксус хохотнул и оставил поцелуй у неё на макушке.       — Я должен сходить в гильдию, — Лаксус замялся.       — Поговорить с Мирой. Ладно, я тут подожду. Может, посплю немного. Всё ещё чувствую себя уставшей, — она поерзала и вдруг коснулась губами его уха. — Только возвращайся скорее.       Лаксус вздрогнул и на мгновение подумал, что сложно будет куда-то сегодня пойти, ведь для этого придётся отпустить её. И он не был уверен, сможет ли. И всё же он тоже хотел сделать всё правильно. Они стояли так ещё какое-то время, дыхание Люси выровнялось, и Лаксусу показалось, что она уснула. Он осторожно подхватил её и понёс наверх. Опустил её на кровать, убедившись, что она действительно уснула, спустился обратно и окинул взглядом кухню, хранившую запах чая и её волос. Он остановился взглядом на своей чашке: в ней осталась лежать долька лимона.       Он усмехнулся и направился в гильдию, думая, что рад, что не уничтожил её, ведь путь к счастью был намного проще. Теперь надо только постараться не потерять его. И, может быть, хотя Люси и выглядела замечательно в его футболке, успеть на обратном пути захватить вещи из её старого дома.