Зависима

Шок… Наверное, так можно было назвать мое состояние. И ты не дал мне опомниться. Ты показал, что это лишь начало. Разве дальше может быть лучше, если начало такое страшное?

***

Они ехали в тишине, которую нарушали лишь всхлипы Бетти. Казалось, Джагхеда это совсем не волновало. Он сидел в расслабленной позе, полностью спокойный и невозмутимый. Он даже не смотрел на нее. — Успокойся! — приказал его твердый голос, и Элизабет вздрогнула. Она подавила слезы, навернувшиеся на глаза от страха, понимая, что ему ничего не стоит убить ее так же, как тех мужчин. Картина их смерти четко врезалась в ее память, смешиваясь с памятью о смерти матери. Кровавые лужи так и всплывали перед глазами. Его пиджак, который висел у нее на плечах, казалось, отдавал смертельным холодом. На теле уже стали появляться синяки от грубого обращения, но она этого даже не замечала. Он положил руку на ее голое бедро, и Бетти опять вздрогнула. — Расслабься! — все тем же твердым голосом произнес он, чувствуя рукой, как даже самые маленькие, почти невидимые волоски на ее ноге наэлектризовались от напряжения. — Я… — Тише, Ангел, — он повернулся к ней и сжал подбородок рукой, заставив посмотреть ему в глаза. — Эти мерзавцы заслужили такую участь. Так должно быть. Это истинный мир. И тебе стоит привыкнуть к нему.  — А если я не смогу? — тихо, с прерывающимся дыханием спросила девушка, страшась его ответа. — Ты привыкнешь, — с улыбкой ответил он. — Отпусти меня, Джагхед, пожалуйста! Она смотрела на него такими невинными глазами. Видя столько крови, она до сих пор могла так смотреть. Это удивило его и только сильнее распалило. Он мог бы взять ее прямо сейчас, но подавил в себе это желание. Проведя пальцем по ее губе, которая была немного рассечена, он вытер каплю засохшей крови, чувствуя, как к желанию снова примешивается гнев. — Поздно, Ангел. Ты моя, — прошептал он ей прямо в губы. — Твоя? — все так же дрожа, переспросила Купер. — Да. Моя. Моя любовница, моя игрушка, моя рабыня. — Боже мой, ты сумасшедший! — воскликнула она, отпрянув от Джонса и вжавшись в сиденье. — Нет, дорогая. Просто сейчас я владею этим миром. Меня все боятся, пытаются убрать, но еще ни у кого не получилось. А твоя ошибка заключается лишь в том, что ты слишком привыкла к тому миру, слишком расслабилась и помогла незнакомцу, не задумываясь о последствиях. — Что в этом плохого? Помочь человеку… — Бетти смотрела на Джонса большими глазами, полными страха. — Помогла. И вот результат. Платье порвано, тело в синяках, тушь размазалась по лицу, губа изранена, почти изнасилована и все такая же невинная. Ты забавляешь меня, Ангел, — засмеявшись, произнес он. — И поэтому ты не хочешь меня отпустить? Потому что я тебя веселю? — не веря его нелепым словам, спросила она. — Нет, милая. Потому что я хочу тебя до безумия, — Джонс смотрел ей прямо в глаза, видя, как сильнее она вжимается в сиденье, — и ты будешь моей. Будешь таять под моими руками, раздвигать ноги по моему приказу и принимать меня полностью. Я доставлю тебе столько удовольствия, сколько не доставлял ни один мужчина. Будешь купаться в мехах, в драгоценностях, и у тебя будет все, чего бы ты ни пожелала. Этого тебе достаточно, чтобы дать согласие. Мужчина прожигал ее взглядом, заглядывая в самую глубь ее глаз, и получал такое безграничное удовольствие от того, что видел там. Нет, ее не привлекали ни драгоценности, ни богатство, ни власть. Сейчас в ее глазах были лишь страх и презрение. О да, так много презрения. Он был счастлив. Безумно счастлив. — Мне не нужно ничего! Я не продаюсь, — резко произнесла Бетти, поддавшись чувству гнева. — Отпусти меня, пожалуйста. Дай забыть об этом кошмаре, а самое главное — о тебе. Реакцией на произнесенные девушкой слова, был его громкий смех. — Ангел, ты еще не поняла. Ты моя! А свое я не отпускаю и не отдаю никому! — В голосе его звучала непоколебимая твердость. После его слов в машине воцарилась тишина. Джонс улыбался. Купер еще не понимала истинного значения его слов, но скоро у нее не останется ни кусочка свободы. Она будет его. А это означает полное владение. Но она еще поборется за свою свободу — Джагхед видел это в ее глазах, таких затравленных, но не сломленных, в позе, в страхе перед ним и в том, как она забывает об этом страхе, когда его слова перечат ее принципам. Сейчас девушка еще заполнена пережитым, и Джагхед дал себе слово, что позволит ей отдохнуть. До завтра. Ведь он все же Дьявол, и не в его правилах ждать. — Куда мы едем? — спросила она, в мыслях пытаясь свести вместе все его слова и действия, боясь открыто с ним воевать. — Домой. — Мой дом в другой стороне. Рука Джонса, лежащая до сих пор на ее бедре, казалась такой тяжелой, как будто была подтверждением оков, в которые она попала. — Если ты имеешь в виду свою квартиру, так она сдана другому человеку, некоторые твои вещи перевезены в наш дом, — хищно улыбаясь, произнес он, видя, как напряглась девушка. — Сдана? — с дрожью спросила она, не желая верить, но понимая, что его слова — правда. — Ты не имел права! — Ангел, пора тебе привыкать к тому, что я имею право на все, и на тебя в первую очередь, — с ухмылкой добавил Джагхед, смотря, как Бетти обхватывает себя руками. — А университет? — тихо спросила она, сознавая всю трагичность ситуации и то, что фраза «В его руках — моя жизнь», мелькнувшая в ее голове, воплощена и прямо, и косвенно. После всего, что она увидела, Элизабет понимала, что убить ее не составит для Джонса никакого труда, но тогда мысль о том, что он захочет полностью забрать ее жизнь, сделав своей игрушкой, просто не приходила. А сейчас Элизабет даже не знала, что страшнее: умереть или стать его рабыней. — У тебя, так сказать, академический отпуск по семейным обстоятельствам. Но вряд ли ты когда-нибудь вернешься. Да и зачем? Я и так знаю, что ты у меня очень образованная. А история тебе точно не пригодится в жизни. И зачем было выбирать такой неактуальный факультет? Он так легко разрушил ее жизнь, без малейших усилий, как будто Бетти и не жила все эти годы, а просто дожидалась его. Ей хотелось заплакать, но сил не было. Казалось, из нее ушла вся энергия. Девушка лишь молча уставилась в окно, не замечая пробегавшего за ним пейзажа, просто ушла в себя. Машина остановилась, что вывело ее из этого состояния. Она даже не заметила, как вышел Джагхед и обошел машину, встав с ее стороны. Ее взор был устремлен на великолепный дом в готическом стиле. Он смахивал на замок. Достойное жилье Дьявола. — Выходи, — твердо произнес Джаг, открыв дверцу. Бетти вышла из машины, и холодный ночной воздух окутал ее почти оголенное тело. Джагхед сильно, не причиняя боли, отодвинул край пиджака, взял ее за локоть и повел за собой. Позади шли Малакай и еще двое мужчин. — Малакай и мои всадники живут здесь, — словно читая ее мысли, сказал Джагхед. — Джаг, приказать приготовить комнату для девушки? — спросил Малакай, когда они вошли внутрь. — Нет, она будет спать в моей комнате, — ответил он и посмотрел в расширенные от ужаса глаза Элизабет. — Я же сказал, что ты моя игрушка, а игрушки держат возле себя. Успокойся, сегодня я тебя не трону. Пошли. Мужчина подвел ее к лестнице, и они поднялись наверх. Чтобы не думать о его комнате и своем новом положении, Купер стала разглядывать дом. Интерьер дома прекрасно соответствовал Джонсу: в нем преобладал черный цвет, все было тусклым и нагоняло ужас. Или же это ей казалось в связи со всем пережитым за сегодня. Точно Бетти ответить не могла. Они вошли в комнату, и Джаг мягко подтолкнул ее к кровати, на которую Бетти практически упала, так как силы уже покинули ее и ноги заплетались. — Вот та дверь ведет в ванную. Приведи себя в порядок и ложись спать, у меня еще парочка незаконченных дел, — произнес он и направился к двери. Возле нее остановился и обернулся к Бетс. — И не думай о побеге. Повсюду камеры и мои люди, к тому же тебе уже некуда бежать. Элизабет сидела на кровати, глядя в одну точку. Его слова звучали как приговор. Некуда идти, некого просить о помощи. В один миг ее жизнь рухнула, точнее, была разбита им. Не в силах так просто сидеть, желая смыть с себя всю грязь, она медленно встала и направилась в ванную. Зайдя туда, девушка остановилась, рассматривая поистине шикарную комнату, которая размерами не уступала спальне и так же была выполнена в черном цвете вперемешку с белым. Она медленно подошла к большому зеркалу, что висело на стене возле огромной круглой ванны, к которой пришлось подняться по ступенькам, и посмотрела на себя. Сейчас, когда его пиджак остался в комнате, она увидела все следы жестокости на ее теле: разодранное платье, синяки, засохшую кровь, которую хотелось содрать. Купер быстро стала стягивать с себя тряпки, оставшиеся от платья, чувствуя, как по телу снова пробегает дрожь, становясь все сильнее. Содрав все до последней, она залезла в ванну, опустилась на корточки и открыла воду. Сейчас единственной связной мыслью, бившейся у нее в голове, было желание поскорее смыть с себя все это. Она взяла первый попавшийся гель, что стоял на ванне, и стала намыливать себя, несколько раз протирая те места, которых касались руки мужчин. Когда кожа уже покраснела, Бетти наконец успокоилась и просто закрыла глаза, отдаваясь теплой воде. Она не знала, сколько времени просидела так, но когда голова уже стала кружиться и ее потянуло в сон, девушка решила: пора. Медленно она вышла из ванны, кое-как вытерлась полотенцем, накинула халат, висевший на вешалке, и, чувствуя головокружение, вернулась в спальню, упала на кровать и отдалась такому желанному сну. Когда Джагхед наконец зашел в комнату, он нашел своего Ангела укутанного в его халат, свернувшегося калачиком и мирно спящего. Аккуратно присел возле нее, ощутил запах своего геля, и в душе проснулось первобытное чувство собственника, присущее больше животному. Она носила его запах, словно сама заклеймила себя, и ему это безумно понравилось. Он встал, тихо разделся догола, подошел к спящей девушке и медленно развязал халат, раскрывая его. Она что-то пробормотала во сне, но так и не проснулась, от всего пережитого впав в глубокий сон. Тогда Джонс аккуратно снял с нее халат, достал еще одно покрывало и лег рядом, сжав своего Ангела в объятиях и накрыв ее легкой тканью. Теперь только так они будут спать каждую ночь, решил он, чувствуя, как Бетти придвинулась ближе, ища его тепло. Как только она уютно устроилась в коконе его рук, Джонс тоже закрыл глаза, отдаваясь манящей темноте.