Погладь меня, я помурлычу.

Питер Паркер садился в автобус в весьма смешанных чувствах. Дорога в пять часов его не пугала. Накануне он загрузил в свой планшет несколько фильмов, несколько сезонов любимых сериалов и даже пару книг, которые ему надо прочитать за лето для учебы в университете. В плеере все его любимые композиции и альбомы разных исполнителей. В рюкзаке — большую сумку с вещами он сдал в багаж — термос с чаем, бутылка воды и пачка крекера. Он готов к дороге. Но вовсе не к тому, что его ждет по приезде. А ещё он убегал. Вполне банальная история - просто отношения не с тем человеком. Влюбился неосторожно в парня, который меньше всего для этого подходил, и с Рождества пребывал в иллюзии идеальных отношений, а на самом деле просто оказался «перевалочным пунктом» и ничего особо не значил для объекта своей любви. Так, удобный вариант для хорошего времяпрепровождения. Ничего нового. С кем не бывает? Правда больно резанула не только по сердцу, но и по самооценке, которая и так не слишком высокая была. Ведь он не такой. И пусть американцы на всех углах кричат о толерантности, отец Питера толерантным не был. Поэтому Питер сбегал и от натянутых отношений с отцом, и от желания прийти к объекту своей любви в слезах, умоляя его вернуться. Полный финиш. А так…. Он будет находиться далеко от них обоих. Проветрит голову, чтобы вернуться к новому учебному году более собранным, чем есть сейчас. Потому что по ощущениям казалось, что он разваливается на части. А автобус переехал Бруклинский мост, пропетлял между маленькими домами, выехал на трассу, проезжая промышленный район с его заводами и, наконец, выехал на хайвэй и прибавил скорости. В автобусе почти не было людей, и первые два часа Питер занимал целых два места. Всматриваясь в пейзаж за окном под любимые песни в ушах и невеселые мысли в голове, он задремал, откинув спинку кресла. Чем дальше они отъезжали от больших городов, тем природа становилась разнообразнее. То луга такие большие, что едва их охватывал глаз, то густой лес, то пустыня с неровной кромкой гор у самого горизонта. Питер ехал вперед, укачивая под мерный ход автобуса свое раненое сердце. Впрочем…. Каждое лето в детстве он вместе с родителями ездил к дяде Бену и тете Мэй. Они жили в маленьком городке, что ютился между горной грядой и густым лесом. Огибая город по краю, шла бурная река, заканчивающаяся водопадом. Питер прекрасно помнил, как ему там нравилось. Простор, свежий воздух и бескрайнее небо над головой. Около города располагалось несколько ферм, которые поставляли свою продукцию в города побольше. Не в Нью-Йорк, конечно, но фермеры на доход не жаловались. Бен и Мэй работали ветеринарами в местном заповеднике. Следили за популяцией животных, выхаживали тех, кого приносили местные лесничие. Бедные животные, пострадавшие от нерадивых охотников, которые не могут убить животное быстро. Или, что еще хуже, пострадавшие от браконьеров, которым приносило особое удовольствие преследовать раненую жертву. Они занимались всем по чуть-чуть. А потом Бена не стало. По словам Мэй — она позвонила им практически сразу — вот Бен пьет кофе, а через минуту упал на пол с сердечным приступом. Он умер за считанные минуты, скорая не успела бы в любом случае. Родители Питера не могли поехать на похороны. Впрочем, Мэй и не настаивала, оставшись наедине со своим горем. Она ударилась в работу, как Питер знал. И как-то держалась эти полгода. То, что он едет к тете на лето, сообщили Питеру постфактум. И это не обсуждалось. Но он даже не возражал, понимая, что Мэй нуждается в его присутствии. А еще он хотел видеть Неда - друга, который жил постоянно в том городе. Полный приятный парень, немного помешанный на компьютерных играх. Они переписывались все это время, и Нед был в полном восторге от того, что Питер приезжает на лето и уже строил планы по их совместному времяпрепровождению. Однако Питер осадил его энтузиазм. Он едет не только отдохнуть и разбавить одиночество Мэй, но и помочь ей по работе. Молодой человек смотрел на это с позитивной стороны: деньги ему нужны. И вряд ли Мэй поручит ему что-то действительно тяжелое. Автобусы с каждым годом становились все более комфортабельными. Тот, в котором ехал Питер, был прекрасно оснащен: удобные кресла, кондиционер, телевизор, розетка. Даже интернет, когда они въезжали в города, указанные в маршруте. На остановках можно было выходить на пятнадцать минут размять ноги. К концу пути молодой человек даже не устал. Мэй встречала его на остановке, припарковав машину неподалеку. Она обняла Питера, мазнув сухими губами ему по щеке. На вид, да и на ощупь, Мэй похудела. Под глазами залегли темные тени. — Мне так жаль, — шепнул ей на ухо Питер. Мэй только качнула головой в ответ. Ее дом находился от города в пятнадцати минутах езды. Старый небольшой грузовичок был одновременно служебным и личным транспортом - Питер прекрасно помнил его еще с детства, - только водил его дядя Бен. Они уже выехали на проселочную дорогу, делясь последними новостями, как рация на приборной панели ожила, мигнув зеленым огоньком. — Эй, Мэй! Ты где сейчас? — Еду домой, Хэппи. А что? Рация зашипела, ловя помехи в эфире, женщина досадливо поморщилась. Питер с любопытством прислушивался. — Я на ферме Райанов, — снова ожила рация, помехи стали реже, и можно было разобрать слова. — Тут опять корову задрали. Приедешь? Мэй коротко посмотрела на Питера. — Я домой еду. Завтра никак? — Домой? — мужчина хохотнул. — Сейчас только девять. Ты же раньше одиннадцати вообще не уходишь. Давай, ты должна на это посмотреть! — Ко мне племянник приехал, — ответила Мэй, явно не желая продолжать разговор, в котором всплывает распорядок ее последних месяцев. — Везу его домой. — Так по дороге же, — не унимался мужчина. — Ничего страшного, если мы заедем, — вмешался Питер. Еще не хватало отвлекать Мэй от работы. Он, вообще-то, приехал помогать. — Я не так уж и устал. Мэй кивнула, решив что-то для себя. — Хорошо. Минут через десять буду. — Жду! — рация мигнула зеленой лампочкой и затихла. Они проехали по асфальтированной дороге еще несколько метров, и Мэй свернула влево на грунтовую дорожку, которую в темноте было не видно. На повороте Питер увидел вывеску на невысоком столбе: «Ферма Райанов». — Хочу сразу предупредить тебя, Питер, у нас сейчас неспокойно. Дикие животные редко нападают на домашний скот, да и вообще к людям не выходят. Но за последнюю неделю это уже вторая корова. И для наших мест это много, — Мэй вздохнула. — Люди злятся, теряя скот. Иногда доходит до неосмотрительных решений. Питер кивает, показывая, что понимает о чем речь. Впрочем, неосмотрительные решения его конек. — Я не хочу, чтобы озлобленные фермеры начали охоту на всех подряд. Ты знаешь, у нас в горах еще живут пумы, а в лесу видели, помимо волков, семейство медведей. Мы боремся за сохранность животных в их естественной среде обитания. И кто бы ни задрал корову, это может помешать нашей работе. У дома фермера их встретил плотный мужчина с фонариком в руках. На нем была черная парка — с наступлением темноты температура резко упала. Он осмотрел Питера сверху вниз, ничего не сказав, повернулся и повел Мэй в сторону. Питер, не зная что ему делать, пошел вслед за ними. — Слушай Мэй, — доносились до парня слова, — зрелище такое себе удовольствие. Райан-старший рвет и мечет. Корова хорошей была. Ты же знаешь, они у него все породистые. Он не схватился за ружье только потому, что сейчас темно и на зверя идти опасно. Хотя самое время, пока он сыт и медлителен. Поэтому я тебя и вызвал. У тебя с ним, вроде, отношения неплохие. Вправь ему мозги, а? — Я хочу посмотреть на корову, — ответила Мэй. — Мне самой понять хочется, что за чертовщина тут творится. Питер уже видел вдалеке неясные лучи фонариков. В темном поле они, казалось, висели в воздухе, так как самих людей было не видно. Зрелище было ужасное. Питер, никогда с таким не имевший дела, судорожно втянул воздух, в котором четко слышался запах крови. Тяжелый, медный запах, от которого по всему телу пошли мурашки. Туша коровы утопала в темноте, Мэй попросила фонарь. Питеру не хотелось смотреть дальше, но сдвинуться с места он не мог, как и отвести глаза. Остальные же, особенно люди с фермы, не выглядели шокированными, разве что злыми. Паркер думает, его сейчас вырвет. Корова, точнее то, что от нее осталось, больше походила на месиво, чем на тушу. Из разодранного брюха на траву вывалились кишки и зловеще блестели в свете фонариков. Задняя нога была обглодана чуть ли не до кости, из разодранного горла продолжала течь кровь. Туша была свежей, от нее еще шел пар. — Передняя нога отсутствует, — сказал кто-то из мужчин. — Видны следы волочения. Зверь в лес ее унес, про запас. — Что думаешь, Мэй? — спросил Хэппи тихо. Питер услышал только потому, что стоял рядом. — Да трудно пока что-то сказать, — ответила женщина, продолжая водить лучом фонаря по туше. — Я бы сказала, что это сделала кошка. Но для пумы слишком сложно корову не то, что загрызть, да и просто ногу оторвать. Был бы баран, я бы еще засомневалась. Но корова? — Медведь? — предположил кто-то из мужчин, закуривая. — Может и медведь, — Мэй пожала плечами. — Хотя перегрызать горло больше для кошек характерно. Я пока мало что могу сказать. Завтра осмотрю еще раз при свете дня и дам более точную информацию. И мне надо сделать фотографии. — Да? — раздался голос у всех за спиной. К ним шел высокий мужчина в джинсах и байковой куртке. — Привет, Райан, — поздоровалась Мэй, полоснув по нему лучом фонаря. — Кто заплатит за тушу, Мэй? — Слушай, — начала женщина, — нам надо разобраться, что происходит, согласись? Главное, не поднимать панику. Возможно, животное ранено, ослаблено, вот и вышло к людям. — Ты знаешь, сколько эта корова стоила? — ответил мужчина. — А теперь ее нет. И мне, честно говоря, плевать на то, из-за каких обстоятельств какая-то дикая тварь решила ей пообедать. А если она нападет на человека? А, Мэй? Ты так же будешь ее защищать? — Еще не было ни одного случая, чтобы дикие животные нападали на жителей города. — холодно заметила Мэй. — И да, животные никогда не виноваты. — Вторая корова за короткий срок, — напомнил Райан. — Ты считаешь, это нормально? Не я, так кто-то другой потеряет терпение. Фермы должны приносить прибыль, а не кормить диких зверей. И это ваша работа: беречь нас от них. — Скорее их от вас, — не скрывая злости, ответила Мэй. Ее тон удивил Питера. Раньше женщина так не говорила. — Ладно, — мужчина сдался. — Завтра приезжай, поговорим. Я сейчас устал и слишком взвинчен, чтобы вести адекватный диалог. — Спасибо, — Мэй кивнула. И, обернувшись, увидела Питера. — Я думала, ты остался у машины, — она нахмурилась. И лучше бы он так и сделал. — Накройте брезентом, — распорядился владелец фермы и направился в сторону дома. Мэй тяжело вздохнула, словно вся ситуация ее очень утомила. — Пошли и мы, — обратилась она к Питеру и по дороге к машине сказала: — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. — Все нормально, — заверил ее молодой человек, при этом чувствуя, как запах, если он способен на такое, покрывает все открытые участки кожи тонкой пленкой. Хотелось встать под душ и хорошенько помыться с мочалкой, смыть с себя медный запах свежей крови. — Мяса еще не скоро захочется, — попытался пошутить он. Мэй хмыкнула, показывая, что оценила шутку, и завела машину. Их дом стоял в полной темноте, только над дверью горел маленький фонарь. Как Мэй может ориентироваться без света — загадка. Хотя она так долго здесь живет, что наверняка может делать это с закрытыми глазами. К ним навстречу вышла собака, приветствуя хриплым лаем. — Спайди? — изумился Питер. — Он еще жив? — Пятнадцать лет всего, — усмехнулась Мэй, вылезая из машины и вытаскивая вещи Питера. — Спайди! — позвал Питер, приседая на корточки. Пес сначала замер, шумно втягивая воздух, принюхивался настороженно. Но потом завилял хвостом и кинулся облизывать лицо Питера, радостно поскуливая. Спайди был рыжей австралийской овчаркой с белой от седины мордой. Его еще дядя Бен принес щенком, когда они с Мэй переехали сюда. Дяди уже нет, а пес еще жив. Мэй передала вещи Питеру и пошла включать в доме свет. Паркер немного постоял на крыльце, всматриваясь в небо. На темное полотно словно рассыпали горстку мелких бриллиантов, и они образовали замысловатые узоры. Созвездия. В Нью-Йорке такого не увидишь. А в какую сторону ни посмотри — темно. Это тебе не большой город с вечными огнями. — Ты пока неси вещи в свою комнату, а я быстро на ужин накрою. Есть, наверное, очень хочешь. — Если это только не бифштекс, — отозвался Питер, поднимаясь на второй этаж. Маленькая комнатка изначально была закреплена за ним. Бен и Мэй любили, когда он приезжал. Не имея своих детей, считали его своим сыном и соответственно к нему относились. В комнате ничего не поменялось, но было заметно, что Мэй провела тут уборку. Проветрила помещение, постелила свежее постельное белье, помыла полы. Но все вещи Питера, которые он тут оставил два года назад, были на своих местах, даже плакаты висели на стенах. Ничего не поменялось. Паркер переоделся в домашние штаны и футболку, спустился вниз, где Мэй уже накрыла стол. После ужина (довольно плотного, потому что Мэй сказала: «ты слишком худой») Питер собирался подняться к себе. Женщина остановила его у основания лестницы и обняла еще раз. — Я так рада, что ты приехал. Нед про тебя уже спрашивал. Завтра жди в гости с утра пораньше, — она усмехнулась. — Я в шесть просыпаюсь и в семь уезжаю в город. Хочешь, составляй компанию за завтраком. Дам тебе выходной, а потом на работу. Если не передумал, после того, что увидел. — Нет. Я очень рассчитывал на подработку,— признался Питер. — И я тоже рад, что приехал. Женщина посмотрела ему в глаза, видимо, уловив что-то в его голосе. Питер на самом деле надеялся, что ему станет здесь лучше. Отвлечется работой, новым местом, и в груди перестанет так больно щемить. Он принял душ, как и мечтал, стараясь экономить горячую воду, а потом лег в свою постель, выключив свет. На потолке тут же вспыхнули фосфорные звезды, которые они вырезали вместе с дядей Беном и приклеивали на потолок, кажется, когда Питеру было лет десять. Прислушиваясь к новым звукам, Питер не заметил, как заснул.

***

За окном запел петух, возвещая, что начался новый день и пора просыпаться. Питер заворочался в постели, пытаясь понять, откуда в Нью-Йорке петухи, пока не открыл глаза. Ах, да. Мэй, уже одетая в джинсы, футболку и расстегнутую рубашку, сидела на кухне, отпивая кофе из глиняной чашки. На кончике носа у нее покоились очки: она читала что-то в телефоне. Выглядела она куда лучше, чем сам Питер, который не привык так рано вставать. Обычно он просыпался не раньше девяти. — О! Дорогой, кофе еще горячий. Доброе утро! — Доброе утро! — отозвался Питер, почесывая шею. — Кофе — отличная идея. А с каких пор у тебя петух? — Не только петух, но и несколько несушек. Вон уже яйца собрала. Яичницу? — она указала на пять белых яиц, лежащих на столе. — Нет. Пока только кофе. Парень не мог объяснить, что как-то сразу из-под птицы яйца есть было... противно, что ли. Хотя вроде они ничем не отличались от магазинных. Это как с мясом: мало кто задумывается, откуда оно берется. А как узнают, то коровку сразу жалко. Питер с удовольствием налил себе полную чашку крепкого напитка, чуть через края не пролил. Первый глоток казался божественным. — А кто еще новый у тебя появился? Или только куры? — Да никого. Ты же знаешь: у меня времени совсем нет. Мои животные все, кто живет вокруг нас. — А лошадей еще держишь? В прошлом он обожал конные прогулки с дядей. Они объезжали заповедник, проверяя лесничих. Или просто ехали вдоль реки, пока та не срывалась вниз водопадом. — Конечно! Я думала, что тяжело без Бена с ними будет. Но продать их не смогла. Они, бедные, совсем в стойлах застоялись. Но с тобой им радостнее будет. Да, сейчас Питер достаточно взрослый, чтобы ездить одному. Он так мечтал, что однажды подъедет к Лиз на гнедом жеребце и та обратит на него внимание. Лиз жила в городе. Ее отец владел строительной фирмой и был весьма состоятельным по местным меркам. В городе, да и на фермах, всегда была для него работа. А Лиз была очень красивая, и Питер влюблялся в нее каждое лето, в которое приезжал. Точнее думал, что влюблялся. У Мэй были гнедой жеребец по кличке Кумир и пегая кобыла Чуйка. Дядя Бен всегда садился на Кумира, а Питеру доставалась спокойная Чуйка. Тогда он, конечно, злился, потому что хотел сидеть на красивом Кумире, и чтобы тот гарцевал, когда он на нем подъедет к Лиз, таким образом став крутым в ее глазах. Но Бен запрещал брать строптивого Кумира, и с Лиз у него не получалось каждое лето. А потом он не приехал, и вот недавно окончательно принял тот факт, что парни ему нравятся больше. И он иногда думал: а как бы все вышло, ответь Лиз ему взаимностью. Или не встреть он… Нет, Питер не хотел упоминать имя объекта своей любви даже в мыслях. Паркер вышел на крыльцо, вдыхая свежий чистый воздух полной грудью. Тут же к нему подошел Спайди, виляя хвостом, тычась седой мордой в ладонь. Здесь было так спокойно. За домом, почти на линии горизонта виднелись горы, которые называли старым индейским названием «Шесть камней». Этому названию было какое-то объяснение, но никто уже не помнил какое. Даже старожилы города. Перед домом — равнина, покрытая высокой травой, заканчивающаяся лесом. До города меньше пятнадцати минут, а такое ощущение, что на Земле они одни. — Милый, задай лошадям корм, ладно? — Да, Мэй. — Мне жаль, что приходится уезжать. Но надо разобраться со вчерашним инцидентом. Обещаю, мы обязательно проведем время вместе. — Ничего. Я приехал помогать, так что смело излагай, чем помочь. Я буду только рад. — Ох, мальчик мой, за кого ты меня принимаешь! Я не эксплуататор! Отдыхай, еще успеешь наработаться. И Неда жди. Наверное, уже крутит педали в эту сторону. Питер засмеялся. И даже немного искренне и счастливо. Нед действительно появился несколькими часами позже. Питер уже успел накормить лошадей, отмечая, что Кумир все такой же себе на уме. А Чуйка спокойная, покладистая. Она сначала водила ушами, принюхиваясь к нему. А потом дала себя погладить, получив за это сахарок. Кумир только фыркал на него, отходил к дальней стене стойла, и даже сладкое лакомство его не заинтересовало. Но Питер дал себе обещание, что исполнит мечту детства — прокатиться на Кумире. Не перед Лиз, конечно. Интересно, она еще живет в городе? Нед вырос, как и сам Питер, и раздался вширь еще больше. Он приехал на велосипеде, радостно улыбаясь издалека. Питер знал, что Нед плотно сидел на компьютерных играх. А что еще делать в такой глуши? Учился он в соседнем городе, и друзей у него не было ни там, ни здесь. Летом они таскались исключительно вдвоем, заработав репутацию ботанов. И, конечно же, как абсолютно некрутых ребят, их никуда не звали. Но ладно Питер, он уезжал в Нью-Йорк, где быть одиноким довольно трудно. А Нед оставался здесь. Его отец имел в городе бизнес и Нед грустно признавал, что этот город он не покинет никогда. Лидс обнял его чересчур крепко, не отпускал долго, словно не мог поверить, что Питер здесь. — Это будет крутое лето! — Заявил он. Питеру только оставалось на это надеяться. В гараже нашелся старый велосипед Питера, который был в приличном состоянии. Даже цепь и «звездочки» были смазаны, а шины накачаны. Опять Мэй позаботилась? Переговариваясь, они неспешно ехали в сторону города. Оказывается, в это лето все решили вернуться в город. И Лиз приехала, и мерзкий Флэш, который всегда доставал их — Мы больше не маленькие, — заметил Нед. — И в этот раз все будет по-другому. Питер сомневался. Ярлыки, приклеенные в детстве, так легко не оторвать. И, если быть честным, Питеру было параллельно до этих ребят. Каждое лето ему хотелось быть вхожим в их компанию, а сейчас это кажется чрезвычайно глупым. Паркер больше не маленький угловатый мальчик, чья самооценка зависит от посторонних. Впрочем, он не будет против с ними нормально пообщаться. Но не расстроится, если нет. В городе была одна главная улица. На ней располагался большой магазин, где можно было купить абсолютно все. Рядом ютились магазинчики поменьше. Боулинг и бургерная под названием «Частицы Пима». Кажется, вывеска на бургерной не менялась никогда. Чуть ниже по улице по-прежнему находился кинотеатр со странным названием «Халк» и бар «Муравей и Оса». Вот, собственно, и все развлечения. Нет, можно поехать в соседний город, всего-то час на автобусе. Город больше, там иногда концерты проходят даже, выставки породистого скота. Но Питера это не интересовало. Они с Недом остановились у «Халка», купили по большому милкшейку и сели за столик под зонтиком, что находился на улице. Мимо них проходили люди, проезжали редкие машины. Нед болтал, даже не замечая, что диалог перешел в монолог. А Паркер наслаждался покоем, теплом, вкусным напитком. Рядом с ними сидела компания девчонок, которых Паркер не помнил. Он обратил на них внимание, потому что они громко зашептались и захихикали немного раздражающе. Нед закатил глаза. — Что? — ничего не понимая, спросил Питер. Вместо ответа Нед кивнул в сторону, Паркеру пришлось обернуться, чтобы посмотреть, на что он указывает. За столиками, аккурат напротив бара «Муравей и Оса» остановился пикап Гранд Чероки цвета мокрый асфальт. Машина казалась просто огромной на небольшой улице. Дверь со стороны водителя открылась, и из машины вышел мужчина. Одетый, как и большинство в этих краях: джинсы, клетчатая рубашка, на шее платок, на глазах темные очки. Он хлопнул дверцей, обошел машину, вытащил из кузова коробку и с ней зашел в бар. — И? — Питер повернулся к Неду, ожидая пояснений. Девушки за соседним столиком быстро засобирались и пересели за столик, самый близкий к машине. — Это наша местная звезда, — наконец ответил Нед. — Приехал с месяц назад. Занимается ремонтом мелким, он кто-то типа механика. Но берется за любую работу. Технику починить, машину перебрать или лошадь подковать - все сделает. Мама говорит, он берет за работу немного, а чинит даже безнадежные варианты. А еще в него втюрилась вся женская часть нашего захолустья от пятнадцати до пятидесяти. Таскают ему всякое барахло, лишь бы повод найти к нему прийти. Он живет в старом доме, черт, не помню… Сейчас он выйдет, спектакль тот еще будет. Питер, заинтересованный, пересел так, чтобы видеть, когда мужчина выйдет из бара. Девушки все подобрались, заметно было, что они не первый раз такое вытворяют. Нед шумно тянул молочный коктейль через соломинку. Мужчина появился минут через десять. Он уже было направился к своей машине, как группа девушек в один голос протянула: — Привет, Тони! Мужчина притормозил, скользнул взглядом поверх темных очков по их столику. — Дамы! — он улыбнулся. — Нет, ты только посмотри, — шептал Нед, но Питер в упор не понимал, на что смотреть. Мужчина был обычный. Разве что бородка весьма оригинальной формы привлекала внимание. Однако девичьих восторгов он не разделял. Мужчина заметил, что они с Недом на него смотрят тоже, и усмехнулся. Питер отчего-то смутился. Ну, в самом деле, зачем так пялиться на незнакомого мужика! Паркер поспешно уткнулся в свой стакан с молочным коктейлем. Когда мужчина уехал на своей огромной блестящей машине, а девушки ушли, явно недовольные тем, как все прошло, Питер сказал: — Я чего-то не понимаю, но… — Да, ты ничего не понимаешь, — прервал его Нед. За два года переписки, особенно последние шесть месяцев, Питер многим делился с Недом. Особенно тем самым. Поэтому этот пухлый мальчик был в курсе его ориентации, хотя открыто они это не обсуждали. И Питера немного смутил тот факт, что Нед так легко предложил ему оценить мужчину, словно он как те девушки. Паркер и сам пока не разобрался, как это работает. Но явно не так, как предполагает Лидс. Он не западает на всех парней. Или мужчин. В сердце по-прежнему только один образ. — Ладно, поехали, — сказал Нед, поднимаясь. Он неловко задевает стол и его стакан падает на бок, а все, что в нем осталось, оказывается на футболке Питера. — Ох, черт! Прости, пожалуйста! — Нед тут же протягивает салфетки, но они вряд ли тут помогут. Мокрое пятно противно липнет к коже. Питер ничего не может придумать лучше, чем снять с себя футболку. Все равно жарко. — Питер? Паркер крутит головой, не понимая, кто его позвал. У выхода из кинотеатра стоит Лиз. Рядом с ней, если Питеру не изменяет память, Мишель с вечным покерфейсом и Бетти. Блондинка, в которую был, а возможно и до сих пор влюблён Нед. У них темные очки на глазах и совершенно непонятно, с каким выражением лица они на него смотрят. Паркер мнет футболку в руках отчего-то смущенный, в каком виде они его застали. Лиз все такая же красивая, но теперь в душе на ее внешность отклика нет. Просто констатация факта, не более. — Привет, — откликается Питер. — Привет! — вторит ему Нед со своего места, но на него внимания никто не обращает. — Не думала, что ты приедешь, — отвечает ему девушка. — Опять все в сборе, да? Кто это «все» Питеру непонятно. Потому что он и Нед с ними вместе никогда не был. Так, привет и пока. Поэтому парень пожимает плечами. — Мы завтра на карьер едем. Знаешь, где обычно все купаются. Присоединяйтесь. Паркер чувствует, как маленький мальчик, мечтавший о таком много лет, визжит от восторга. Но на самом деле предложение девушки он воспринимает ровно. — Не знаю. Я днем буду помогать Мэй в ветклинике, так что ничего не могу обещать. — Мы придем! — снова подает голос Нед. На этот раз на него смотрят все. — Хорошо. Просто имейте в виду. Была рада видеть, Питер, — и они пошли выше по улице, где, как оказалась, была припаркована машина Лиз. — Охренеть, — выдал Лидс — У нее машина? — Питер перестал смотреть вслед девушкам, поднимая свой велосипед. — Слушай, я бы на твоем месте все время ходил без футболки, — Нед поднимает свой велосипед тоже. Питер усмехается. У Лиз машина, а они на велосипедах. Ну разве могла она воспринимать его всерьез? Он знает, что выглядит отлично. Все благодаря объекту его любви. Спортивный парень и его заставлял держать себя в форме. Питер готов был умереть в зале, только быть на должном уровне. И когда, казалось, низкая самооценка осталась в далеком прошлом, выясняется: ни черта подобного. Питер думал, что отвлечется в этом городе от своих проблем. Но на самом деле он словно вернулся назад. Ему четырнадцать и он снова не дотягивает до уровня человека, который ему нравится.

***

Мэй возвращается домой раньше, чем думал Питер. Уже около семи ее машина тормозит под окнами. — Ты рано! — Питер выходит на крыльцо. — Не хочу бросать тебя одного. — Все нормально. — Помоги мне с пакетами. Мэй выглядит уставшей. — Как дела? — Питер подходит к машине, принимая покупки. — С коровой. — Не хочу о работе, — вздохнула женщина, Питер решает больше не спрашивать. — Все равно завтра все узнаешь. Паркер немного нервничает из-за завтрашнего дня. Волнуется, как все пройдет. Он ненавидит вливаться в новый коллектив. И хотя там будут взрослые люди, его это не успокаивает. — На выходных поедем на лошадях к холмам? — спрашивает она. — Или слишком далеко для первого раза? Ты давно не сидел в седле. Питер прекрасно помнит, как от долгой конной прогулки может болеть зад. — Может, не так далеко. Они зашли на кухню, поставили пакеты на стол. Юноша стал доставать продукты и складывать их в холодильник. — Пошли в конюшню зайдем, — предлагает Мэй. — Хочу подковы их проверить, а то накроется наша поездка. Питер кивнул. В конюшне он был всего час назад, подкинул сена обоим коням. Чуйка уже не пугалась его, даже без сахара дала себя погладить. А вот Кумир чуть не укусил его, стоило только руку протянуть. Ничего, Паркер терпеливый. И, конечно же, к Мэй жеребец сразу подошел. Повернулся боком, давая себя погладить. — Так, сейчас посмотрим, — проговорила Мэй, заходя в стойло. Кумир нервно перебирал ногами, фырчал, но дал осмотреть все четыре копыта. Мэй в благодарность хлопнула его по крупу. Чуйка же и вовсе стояла на месте, только зажевала край рубашки, когда женщина подошла близко, чем вызвала смех Мэй. Питер не смог удержаться от улыбки. Отчего-то ему думалось, Мэй нечасто смеялась. — Так и знала, — произнесла женщина, задумчиво рассматривая заднее левое копыто кобылы. — Шатается. Не критично, но будет плохо, если отвалится в поездке. — И что теперь? — Питер расстроился, так как уже загорелся конной прогулкой и провести время вместе с тетей. — Давай завтра поправим, — Мэй вышла из стойла, отряхивая руки. — Я сама не смогу, но знаю, кто сможет сделать. Ты помнишь дальше по дороге жил охотник? — Старик Стейн? — Что? — Ну, мы его звали старик Стейн. Про него истории страшные ходили среди подростков. — Да, он. Так вот, он дом свой сейчас сдает. Уехал к детям, с ними теперь живет. У него там мужчина сейчас проживает, я к нему с велосипедом твоим обращалась. Да иногда и с грузовиком. С лошадью поможет тоже. На все руки мастер. — Хм. Мне Нед рассказывал про него. Новый парень, который всем нравится? — Прямо-таки и всем, — отозвалась Мэй, но Питер заметил, как у нее слегка покраснели щеки. — Хотя привлекательность мужчины бесспорная. Они вошли в дом. — Тогда план такой. Ты с утра на Чуйке к нему съезди. Он ей подкову поправит, а потом на велосипеде ко мне в клинику. Ты же помнишь, где она находится? Питер кивает. — По-другому никак. — Я съезжу, — заверил ее Питер. Ради Мэй и конной прогулки он готов съездить куда угодно. После ужина они сидели на крыльце, слушая, как стрекочут кузнечики, а на равнину опускается тьма. Сидели они молча, и молчание это было уютным. Каждый думал о своем, но мысли их были схожи. Паркер смотрел на звезды, думая о том, что в Нью-Йорке совсем другое расположение звезд. Ему было досадно, что мыслями он раз за разом возвращается к тому, от чего уехал. Но помнил, что избавиться от тоски сразу не получится. Приходится надеяться, что время лечит, как бы глупо это ни звучало. Люди называют это разбитым сердцем, но Питер порой чувствовал такую боль, словно у него кости сломаны. Он знал, что это пройдет. Не он первый, не он последний. Такое случается и надо только пережить, перетерпеть. Стискивая зубы, перебарывая желание написать смс или позвонить. Мэй сейчас куда хуже. Вроде и времени прошло много, а болит все так же. Он обнимает женщину и целует ее в висок. С тяжелым вздохом поднимается и уходит спать. Завтра первый рабочий день.