Своенравность

— Ы, этот жуткий мужик, и почему такая большая часть девушек от него без ума? — парень забрал газировку из автомата, недоуменно всплескивая руками, — вот ты знаешь его фамилию? — Не, бро, он же никому её не говорил, даже на сайте прочерк, он криповый, но выглядит горячо, тут не поспоришь. — И как к нему вообще обращаться? — Профессор. Или просто Ридиус. Кстати, у нас сейчас с ним пара, погнали. *** — Таким образом, энтропия изолированной системы может только возрастать, — Ридиус оперся бедрами на рабочий стол, скрещивая руки на груди, — либо оставаться постоянной. Убывать энтропия изолированной системы не может. Вопросы есть? Отлично. Ах, мисс Стурлусон, будьте добры, останьтесь и помогите мне разобраться с тестами, ваш староста ведь заболел? Остальные свободны. Брысь. Он нашел глазами светлую макушку и ясные глаза, приветливо улыбаясь спокойному лицу. Поддразнивать молодых студенток, играя в заинтересованность, было весело. Иногда весьма чревато, так что Рид черту не переходил, но все еще весело. Но с этой было что-то не так. Что-то в ней явно не позволяло идти его развлечению как обычно, потому что этот холодный образ уже третье занятие не трескался под его напором. Точно с ней что-то не то. И это что-то… — Профессор, вы некорректны. Я парень, ко мне логичней обратиться «мистер». Ох. Твою мать. — Ну что же, мистер Стурлусон, — Ридиус закатал рукава рубашки и небрежно поправил жилет, еще шире растягивая улыбку, — поможете с тестами? Ну, не отступать же теперь, правильно? *** — Мистер Стурлусон, — Рид снимает с себя пиджак под томные выдохи парочки девиц на первом ряду, вытягивает стул из-за стола и садится посреди аудитории, откидываясь на спинку, — я хотел бы обговорить ваш последний доклад, мне кажется, в нем есть некоторые неточности, не могли бы вы зайти ко мне после обеда? Я сверил ваше расписание, кажется, у вас в это время окно? Ирр молча кивает, будто у него на самом деле был выбор. Декабрь в этом году их совсем не радовал спокойной погодой. Половина университета была на больничном, а вторая упорно таскала с собой на занятия таблетки и термосы с чаем, дабы не окоченеть, но, разумеется, только не этот профессор. Прошла целая осень с разрушения мифа о «мисс Стурлусон», так что теперь Ирр официально «мистер», а неофициально «красотка, ты снова ко мне? Давай помогай». Профессор Ридиус (он так и не сказал никому свою фамилию) постоянно находил повод привлечь его к какой-либо деятельности. Неважно, разбор папок, отнести документы в деканат, поговорить о реферате, Ирр был задействован во всем и почти всегда. Разве что первое время его место иногда занимали разные девушки с потока, но и те в итоге незаметно отсеялись, а вот он стал полноценным помощником. К рождеству хоть эльфийский колпак натягивай. На самом деле, все это было весьма странно. Типа, было бы ясно, если бы вся эта помощь, практики, дергание студенток и студентов вели к преподавательской постели и парочке зачетов за красивые глаза, но… Нет? Серьезно, сколько бы Ирр не прислушивался к болтовне в коридорах или кафе вблизи университета (он сам не знал, для чего вообще прислушивается), он ни разу не слышал чего-то про «переспала», «за зачет» и «Ридиус» в одном предложении. Вообще-то, куда чаще он слышал, как девчонка щебечет, что уж на нее-то эта причина прекращения движения молекул (ну вы поняли, при максимально высокой температуре они так делают) точно запала. А спустя полторы недели гневные бормотания о неизлечимой импотенции у мужчин, близких к сорока. В конце этого года Ирр планировал сдать экзамены экстерном и перескочить второй курс (где Ридиус не ведет), сразу перейдя на третий (где Ридиус ведет), и что-то ему подсказывало, что постоянно его дергать во время окон и на переменах не перестанут. — Ваши документы из деканата и ваш кофе, профессор. — Моя подружка передавала? Спасибо, ты просто душка. Эй, стой, ты зачем к двери подошел? У меня в термосе с собой горячий шоколад, иди сюда, я поделюсь, а ты за это посидишь и попьешь со мной, договорились? Ирр, как и всегда, просто молча кивнул, принимая из рук дымящуюся кружку с оленями в тупых свитерах и присаживаясь на первый ряд. Ему не оставалось ничего другого, кроме как молча наблюдать, потому что профессор разговор первым не начинал. К зимней сессии проблем прибавлялось не только у студентов. Знаете, на самом деле, зачастую вообще не у студентов. Ридиус, лощеный и самоуверенный во время лекций, постепенно стал превращаться в уставшего и растекающегося по столу мужчину в мятой рубашке и с пятном кофе на рукаве. Стурлусон, разумеется, сделал вывод, что это именно завалы на работе позволяют ему, наконец, перестать походить на кинозвезду хотя бы в часы отсутствия лекций, семинаров и прочих столкновений с группами студентов. А Ирр ведь всего один, перед ним можно и не актерствовать. Профессор отпил кофе, кажется, просто влив его себе в глотку, а затем снова зарылся носом в бумажки. На его подбородке уже темнела недельная щетина, галстук висел на спинке стула, постепенно стекая на пол, один ботинок лежал перед преподавательским столом, а на переносице краснели следы от мостика и носоупоров. Где же тот холеный красавчик, что заставлял бегать к себе в кабинет толпы девчонок с самых разных курсов? Да и парней, ладно, что за тупые гендерные стереотипы. — Твой взгляд во мне дыру просверлит, красотка, — Рид поднял голову, мягко улыбаясь уголками губ и салютуя замершему Стурлусону картонным стаканчиком, — что за кислая мина? Скоро праздники, ты номер один по успеваемости во всем университете, так почему я должен довольствоваться вот этим? — Простите? Ридиус поднялся из-за стола, на ходу разминая затекшую спину, а затем уселся на парту перед Ирром, разворачивая к нему корпус. — Я хочу, чтобы ты улыбнулся. Серьезно, ни разу не видел улыбку сногсшибательной красотки, как я жив остался? — Вы что, скрытно флиртуете со своим учеником? — Что?! Красотка, как ты мог, я делаю это открыто, — он подмигнул, протягивая руку и приподнимая большим и указательным щеки Ирра, — давай, ты должна быть хорошей девочкой и делать это самостоятельно, смекаешь? Стурлусон отстранился в замешательстве, впрочем, ничем не удерживаемый. Ридиус тут же вскочил со стола, медленно отходя обратно к рабочему месту, а затем лениво махнул рукой, так и не повернувшись к Ирру. — Ладно, красотка, не смею тебя больше задерживать, надеюсь, шоколад был вкусным. Беги по своим делам. Ирр молча поднялся и вышел из аудитории, лишь за ее дверьми неловко потирая щеки. *** — Ну и что твой мальчик? — Мой мальчик? Сандра, господи, — Ридиус устало закрыл лицо ладонями, впрочем, усмехаясь, — ты про кра… Стурлусона? И с чего он мой? — Ну, — их декан, строгая собранная женщина, сейчас сидела на собственном столе, отпивая газировку прямо из двухлитровой бутылки, тыча ею в своего коллегу, — он дольше всех продержался как твой интерес, если твои развлекушки вообще можно так назвать. Я будто слащавый роман читаю, сорокалетний мужик влюбился в молодую девушку, как романтично. — По моим граблям ходишь, подружка, моя дама сердца все еще парень. Сандра Коэлью только фыркнула, забрасывая ногу на ногу и бросая в Ридиуса папкой. — Мне напомнить, что между вами двадцать лет разницы? Пацаненку всего восемнадцать, Рид, не гробь ему жизнь. И себе тоже. Ничего хорошего не выйдет. — Мм, милая, — мужчина поймал документы, подошел к Сандре и оперся руками на стол, на котором она сидела, ухмыляясь, — моему мальчику не «всего», а целых восемнадцать. Он уже достаточно взрослый и достаточно умный, чтобы самостоятельно решать, с кем ему и что делать. Да и ты мне просто завидуешь, ведь я в тридцать восемь выгляжу лучше, чем ты в свои семьдесят три. — Мне тридцать четыре, придурок. — Я тоже тебя люблю, милая, не кошмарь мне студентов. Я пошел, моя красотка меня заждалась. Эй, — в дверях он обернулся, по-доброму улыбаясь, — спасибо за заботу. Не переживай. Это же меня не убьет. *** Очевидно, убило. Спустя бесчисленное количество стаканчиков кофе от Сандры, а затем «от Сандры», часы поисков необходимых докладов, разбор рефератов самого Стурлусона и простую болтовню ни о чем Рид все же понял — его убило. Соблюдение полнейшей субординации, ну, как ее понимал сам Ридиус, превратилось в попытки соблюдать её неполную версию. Он с каждым разом подсаживался все ближе, все дольше задерживал руку на плече, флиртовал все более явно. И все более напропалую. Конечно, он не позволял себе похабных жестов (только шуточки), но нужно было быть дураком, чтобы не увидеть его заинтересованности. Или же нечто большее. А Ирр дураком не был. — Ах, красотка, в этой научной работе полностью попираются все основы механики, почему ты опирался на нее? — Этим она и интересна, потому что законы Ньютона исследование выдерживает, так можно ли сказать, что работа попирает механику? Ридиус усмехнулся, поднимая лицо и вглядываясь в серьезные глаза. — Туше, туше. Я допускаю, что данная работа может оказаться в выигрыше. Красотка уверена? — Разумеется. К счастью, сам Ридиус тоже дураком не являлся. И если со стороны Стурлусона был не интерес в его светлой персоне, то точно любопытство, а это уже хороший знак. Если бы не это, они бы не сидели поздним февральским вечером в аудитории, обсуждая очередной реферат. Нет, ладно, разумеется, обсуждали бы, отношения ученика и преподавателя никто не отменял, но то, как они сидели и как разговаривали… Обсуждение физики все чаще скатывалось на совершенно посторонние темы, а каждый из них придвигался к другому все ближе, а говорил все тише. Слегка пододвинется Ридиус, наклонившись через стол — подастся вперед Ирр, будто отвечая и поддерживая игру. И это знатно распаляло интерес. — Знаешь, красотка, — а раз играть, то только ва-банк, — мы много времени проводим вместе в последнее время. — Разумеется, ведь вы все чаще нуждаетесь в моем обществе. — Ауч, скрытно дерзишь преподавателю? — Что вы, профессор, — Ирр заправил волосы за ухо, поднимая глаза, в которых лисьим хвостом проскользнула лукавость, — я делаю это открыто. — Ох, — Ридиус широко улыбается, обнажая зубы, а затем подается вперед еще больше, опираясь на собственный стол локтями и сокращая расстояние между ними, — очень остро для такого малолетки. — Отлично подходит для перечницы вроде вас. Ридиус смеется, заправляя волосы Стурлусона с другой стороны и задерживая руку, мимолетно поглаживая висок и тонкую кожу за ухом пальцами. — Вы мне в отцы годитесь, — но взгляд глаза в глаза и горячий, ждущий, опасный. — О, разрешаю называть меня папочкой. Ирр странно дергается, а потом его тонкие аккуратные пальцы цепляются за черный галстук, накручивают на себя, Ридиус удивленно выдыхает, вынужденно склоняясь к столу и Ирру, их губы сталкиваются, его губу больно царапают чужие зубы, а Рид даже не может сказать, что это было случайно. Его целует его студент, что на двадцать лет младше, притянув к себе за галстук, и ему все чертовски нравится. Когда Ирр уже хочет отстраниться и выпускает из ладони кусок ткани, Ридиус не позволяет. Он кладет большую горячую ладонь на чужой затылок, зарываясь в волосы, а затем целует тонкие губы так, как надо. Прикусив нижнюю губу, он с силой провел языком между ними, вынуждая приоткрыть рот и дать углубить поцелуй, пока хватка Стурлусона все слабела на чужом запястье. Ирр поддался. И это было восхитительно. Если целовать лишь чуть теплые шершавые губы было для Ридиуса достаточно горячо, чтобы считать день удачным, то ответ, уверенный и будто бросающий вызов, обещал многое. Рид давно не пытался все оправдать глупыми заигрываниями и попытками себя развлечь за неимением альтернативы. Потому что альтернатива была. Но сейчас он медленно поднимался со своего места, чтобы лишь на короткое мгновение прервать поцелуй. Перетянув Стурлусона к себе, прижав за талию и скользнув ладонью по стройному бедру, Ридиус склоняется, скользя губами по скуле, ниже, к шее, чтобы дернуть ворот надоедливой рубашки, получить шлепок по руке и смотреть, как тонкие пальцы расстегивают мелкие пуговки, целуя висок, скулу, прижавшись носом к волосам и бедрами к бедрам. — К черту, — рычит Ридиус сквозь зубы, толкая Ирра к столу и сбивая с него все тетради, конспекты, ручки, бумаги, что градом посыпались на пол. Он подхватывает парня, усаживая его на столешницу, господи, как хорошо Ирр смотрелся на его столе, дергает за ноги на себя, вставая между и охватывает взглядом. Растрепанные светлые волосы, тяжелый взгляд, руки, расстегивающие рубашку и остановившиеся на уровне пупка, разведенные бедра и икры, требовательно давящие, заставляющие встать ближе и прикоснуться. Рид склоняется, помогает выпутаться из рубашки, обхватывает талию Ирра и касается губами голой шеи, прикусывая, облизывая и целуя, целуя, целуя. Рид прижимается ртом к молочной коже, кусает ключицы, Ирр вздрагивает, когда горячий язык ведет по груди ниже, Рид прикусывает сосок, прижимает его зубами, а затем к животу, горячо выдыхая на покрытую мурашками белизну. Ирр особенно жарко задыхается, когда пальцы оглаживают пах прямо через ткань его выглаженных до стрелочек брюк. Зубами зацепить собачку и потянуть вниз, спешно расстегивая пуговицу, стягивая штаны с длинных ног. Сорвать с шеи галстук, а после стянуть рубашку через голову, оторвав две верхние пуговки, потому что оторваться на секунду дольше — значит умереть. Белье спадает к заметкам по эссе о термоядерном синтезе. В ящиках стола судорожно находится крем для рук. Увлажняющий и на вазелиновой основе. Чужая пятка больно бьет по зашитому когда-то боку. Рана на плече горит с новой силой. Ридиус шикает, массируя низ живота, ниже, пока ребро ладони не задевает напряженный член и Ирр не вздрагивает, резко хватаясь за край стола. — Какой чувствительный мальчик. Рид видит, как дергается его член, как выступает еще капля смазки, которую он размазывает большим пальцем и целует лодыжку, забрасывая ногу Ирра на плечо. Он оттягивает смазанными пальцами ягодицу, надавливая пальцами на вход и не переставая прокручивать второй рукой от основания до головки. Ридиус толкает внутрь средний и безымянный, чуть разводит их, растягивая все внутри. Ирр закрывает лицо ладонями, и зажимает себе рот, прячась. — Нет. — голос Рида звучит низко, бархатно и опасно, — Не закрывайся. Я хочу видеть твое лицо. Румянец лишь слегка тронул скулы, но губы были карминовые и блестящие, наверняка зудящие от поцелуев, рот приоткрыт, видно темный кончик языка. Рид зашипел и на секунду зажмурился. Шов брюк неприятно давил на возбужденный член, но, если как следует не растянуть, ничего хорошего у них не выйдет. Ридиус засаживает пальцы до костяшек, и Ирра выгибает, он стонет сквозь сомкнутые накрепко зубы, ударяя кулаком по столешнице. — Черт, очаровательно, Ирр, — и каждый рычащий звук как резонанс внизу живота. В нем уже три пальца, Ирр смотрит в зеленые глаза нетерпеливо и почти яростно, рвано дыша и изредка всхлипывая, а обладание Рида идет глубокими трещинами. Он вытаскивает из Ирра пальцы, стягивает брюки вместе с бельем, приставляет головку ко входу и наклоняется, снова целуя замершего парня. А затем медленно толкается внутрь, чертыхаясь в искусанные губы. Внутри тесно и горячо, до сжатых костяшек и скулежа хорошо. Когда он входит до конца, они все еще целуются, одна рука крепко сжимает талию, а вторая поддерживает под колено. Рид мелко толкается внутрь, давая время привыкнуть, а потом вдруг ведет бедрами, и Ирр тихо стонет, подаваясь навстречу. Стол ходит под ними ходуном, тонкие руки цепляются за столешницу, за плечи, царапая кожу, за руки и снова к дереву, в попытках зацепиться за что-нибудь, пока комок внутри разрастается и Ридиус будто точно знает, как запустить пальцы в самый сгусток нервов и помассировать изнутри. — Эй, придурок? Ты там живой еще? — Сандра бьет чем-то по двери, кажется, коленкой, ее слышно глухо из-за двери. Они резко замерли, удивленно уставившись друг на друга. Господи, их что, застукает их декан, пока они трахаются в пустой аудитории? Господи. — Да, подружка, не жалей, — Ридиус смотрит Ирру в глаза, на его губах медленно расцветает улыбка. И это не сулит совершенно ничего хорошего. Совершенно. Он медленно выходит почти до конца, накрывая чужой член ладонью и придавливая его к дрожащему животу, — ты хотела что-то еще? — и он снова толкается внутрь, пока его бедра не столкнутся с ягодицами, а пальцами мягко массирует ствол. — Разве что напомню, что ты мне нужен завтра на собрании. У тебя ведь готова презентация? — Конечно, обижаешь, — снова толчок и прикушенная ладонь Ирра, — может, после собрания поедим пиццы? Рид стискивает чужие бедра пальцами, не отводя взгляда от лица парня и впитывая каждую его эмоцию Гневно сведенные брови и возмущенные глаза, так сладко зажмуривающиеся, когда он входит до конца, прикушенная нижняя губа, румянец, расползающийся все больше и больше. — А ты мне расскажешь про своего мальчика? — Конечно, о моей красотке мы поговорим в первую очередь. — Ладно, тогда я домой, не забудь отдать ключи охраннику. — Как скажешь, милая, — он утыкается губами в колено, улыбаясь, — до завтра. Быстрое цок-цок-цок за дверью стало спасением для Ирра. И последней красной тряпкой для Ридиуса. Поудобней перехватив свою красотку, Рид с силой толкнулся внутрь, задавая быстрый и четкий ритм. Пружина скрутилась в животе Ирра, сжалась, разлилась жаром по всему телу и парализовала его в краткий миг. Каждая его мышца превратилась в желейную массу, пальцы покалывало током. Горячие брызги оказались на животе и груди, Ридиус толкнулся еще в податливое расслабленное тело, а после вышел, тоже кончая Ирру на живот и благодарно оглаживая его ребра. — Ты просто восхитительный, — Рид обтер влажными салфетками всего Стурлусона, выцеловывая его лицо и никак не отпуская от себя, — ты в порядке? Ирр мягко толкнул Ридиуса в плечо, вынуждая сесть на кресло и отдалиться от него, наконец, но у того вновь были другие планы. Потянув тело парня за собой, он усадил Ирра на колени, кладя ладони на голую влажную поясницу. Руки Рида медленно поглаживали все тело, касаясь буквально везде. А хищные зеленые глаза вновь ловили каждую эмоцию. — Знаешь, — горячие мозолистые пальцы провели вниз по позвоночнику, массируя выпирающие косточки, — красотка, я тут на досуге читал твое личное дело… Значит, конный спорт? Ирр кладет руки на чужие крепкие плечи и склоняет голову к плечу. Слушает. — Очень сексуально. И, знаешь, мы так случайно оба снова возбуждены, — он обнажает зубы, улыбаясь, — не хочешь решить проблему? — Профессор? — Ну, красотка, старайся сама. Ты же умеешь. Он на долю секунды притирается пахом, так, что их члены сталкиваются, а затем только смотрит выжидающе. И это очень раздражает. Ирр поворачивается, хватает со стола крем, выдавливая на руку чуть ли не половину от тюбика, и смотря в приятно шокированные глаза обхватывает вымазанными пальцами чужой член, направляя в себя. Кажется, у кого-то только что дрогнули плечи и зубы вонзились в мягкую нижнюю губу, сдерживая стон? — Я не впервые на ком-то настолько нетерпеливом, — он насаживается до конца, впиваясь ногтями в загорелую кожу, а сам шепчет прямо на ухо, так, что Рид сжимает подлокотники стула до треска древесины, — забавно, правда, профессор? — Да, да- Твою мать! — Ридиус запрокидывает голову и хрипло стонет, когда Ирр медленно рисует бедрами восьмерку, предельно медленно поднимаясь и опускаясь, — Боже, красотка, твой темп… — Вы так нетерпеливы, профессор, что-то не так? Рид, зарывшись носом в шею Ирра, что-то бессвязно пробормотал, начиная горячим языком вылизывать ключицы. Господи, это было чертово соревнование. *** — Профессор, профессор, — толпа девушек после пары скучковалась у его стола, наперебой друг другу щебеча одно и то же, — а какие девушки в вашем вкусе? — Люблю платиновый блонд, — уверенный взгляд прямо в глаза Ирра с приподнятым уголком губ, — и своенравность. Первый учебный год близился к завершению, Стурлусон успешно сдал все необходимые для перевода экзамены, ему оставалось только подписать соглашение, для чего он, собственно, и пришел, а тут куча студенток не дает ему пройти к… преподавателю. — Итак? Соглашение. — А? А-а. Мистер Стурлусон, прошу меня простить, — Ридиус усмехнулся, разворачиваясь к нему на стуле и начиная грызть ручку, — ваше соглашение у меня дома, если вы подождете до завтра… А, ч-черт, завтра выходной, ну, скажем, до понедельника… — Я зайду к вам домой. Спасибо. — Чего? И он реально зашел. Едва оказавшись на пороге большой двухкомнатной квартиры, он требовательно протянул руку, мол, я жду, я не так просто сюда тащился, дай сюда согласие. И Рид даже позволил, посмеиваясь, подписать его в коридоре, на тумбочке для обуви, но только Стурлусон собрался уходить, Ридиус дернул его к себе. — Ты такой восхитительный, — Ридиус вжимается носом в висок, бережно сжимая Ирра в своих руках, — как? — Сломав мне ребра ты не сделаешь меня более восхитительным, — но сам сжал объятья чуть крепче. Профессор пробурчал в его волосы что-то подозрительно заканчивающееся на «блю», но Ирр не стал переспрашивать. Он прекрасно знал, что именно сказал Ридиус, ведь он сам прижался щекой к чужой широкой груди.