Ледяные пределы

В мире существует множество легенд совершенно разного толка. Какие-то из них настолько шиты белыми нитками, что веры им нет, другие кажутся такими реальными, что выйди за порог — и окажешься в одной из них главным героем. А были и такие, что и хочется поверить — да в голове не укладывается. Такими были легенды о драконах, исполинских ящерах, способных как творить добрые дела, так и уничтожать целые города и страны. Но именно эти легенды и любил мальчик Брок, именно их сначала просил почитать свою мать. Время шло, Брок рос, учился, принял стезю наемника и забыл о легендах, которые читала ему мать. Он жил одним днем, потому что его в любой момент могла позвать к себе Морана-душегубка, богиня смерти. И каждый день Брок проводил как последний, не отказывая себе ни в праздности, ни в ласках гетер, ни в боях. Он так и жил на широкую ногу, когда получал на руки деньги за службу, и прозябал в трущобах, когда деньги заканчивались, а нового контракта не предвиделось. И так бы он и скончался или в бою, или в кабацкой драке, если бы не странная печать с силуэтом дракона. Сначала Брок даже не обратил внимания на подобную находку, которая досталась ему в одном из небольших походов, хотел продать подороже, но что-то его остановило, словно приросла к нему эта штуковина. И однажды ночью, когда Брок лежал без сна, разглядывая в свете луны этого дракона, казалось, покрытого инеем, штуковина словно замерзла в его ладони, и он услышал зов. Брок перепугался не на шутку, потому что видел таких же, как он, наемников, которые сходили с ума от проклятий, выпивки или просто сами по себе, от того, что по голове много прилетало. В ту ночь Брок отложил штуковину, которую окрестил печатью, и не брал ее в руки более месяца, но зов, тихий, иногда почти плачущий, иногда грозный, приказывающий, все не шел у него из головы. И Брок решился. Собрал весь свой нехитрый скарб, нахлобучил на голову кожаный шлем, который, он был уверен, скоро оставит ему только одну извилину, подхватил заплечный мешок и вышел в ночь, закрыв за собой дверь очередной таверны, которая была ему домом последний месяц. Он не знал, куда идет и зачем, просто чувствовал, что надо, что там ждет его что-то важное и большое, новое открытие, новая жизнь, и Брок надеялся, что эта новая жизнь будет лучше прежней. По дороге Броку вспоминались сказки, которая рассказывала ему мать когда-то очень давно. Он даже не знал, жива ли она сейчас, так далеко закинула его жизнь от родного дома. Дорога стелилась под ногами, Брок шел привычным упругим шагом, а над головой то светило яркое, жаркое не по-весеннему солнце, то набегали обещающие дождь тучки. Сколько идти и куда, Брок не знал, он просто шел вперед. Идти было далеко, в этом Брок был абсолютно уверен, но он собирался пройти этот путь, чего бы это ему ни стоило. За спиной послышался размеренный топот копыт и поскрипывание телеги, и Брок остановился, чтобы пропустить возницу. — Эй, парень, — позвал его возница, сухонький дедок в соломенной шляпе, — давай подвезу. — Спасибо, отец, — и Брок залез на возок рядом с дедом, принял вожжи и шлепнул пегую лошадку, которая резво заперебирала ногами. — Далеко идешь? — спросил дед. — Не знаю, — честно ответил Брок, — но думаю, что далеко. Очень далеко. — Ну я тебя до деревни подкину, отдохнешь у меня ночку, да дальше пойдешь, — предложил дед. — Спасибо, отец, — Брок задумался, но все же решил остановиться у деда, даже если тому придется помочь с его домом или огородом. Брок не чурался работы и не привык попрошайничать, а значит, у деда точно задержится на день-два. Это было не страшно, ведь он все равно не торопился. Они проболтали с дедом до самого вечера под мерный топот копыт. Говорили о жизни, погоде, урожае на следующий год, о том, что сподвигло Брока на такое путешествие, что он даже не знает, куда идет. Брок ответил, что и сам не знает, но душа зовет в дальний поход. — Знаю я такие походы, — проскрипел не хуже своей телеги дед. — Когда-то и я отправился далеко-далеко, за Малахитовый кряж, думал искать там счастья… — И как, отец, нашел? — спросил Брок, потому что дед замолчал. — Нашел, — кивнул дед. — Жену свою нашел, Эрику. Ничего нет лучше семьи и доброго дома. А ты, видать, уже дорогу к родному дому позабыл? — Да, отец, — кивнул Брок. — Есть грех, да и не ждут меня уже там. — А ты, значит, тоже за Малахитовый кряж собрался, — Брок кивнул. — Далековато отсюда, пару месяцев, если пешком. — Я дольше ходил, — ответил Брок. Он не чувствовал, что устал от дороги, ему, наоборот, хотелось идти, бежать куда-то, чтобы понять, что же, или кто, ждет его там. — А давай, — дед прищурился, — ты у меня погостишь пару дней, а то я стар уже, а дети разъехались, помочь старику некому. Поможешь, а я тебя подкину еще на дневной переход, чего ногами землю топтать, когда можно на телеге ехать. — Хорошо, отец, — тут же согласился Брок, уверенный, что ему и поесть предложат, и баньку. Может, еще и молодуху подкинут, но Брок бы предпочел молодца, вот только если в городе о таком еще и можно было заикнуться, то в деревне точно никак нельзя. Деревенька оказалась небольшая, но чистая и опрятная, со своей таверной и добротным домом с каменным фундаментом старосты. Дом деда, который представился Оставом, был на окраине деревни, но казался крепким и ухоженным. Во дворе сидела девчушка с белыми косами лет восьми, которая подскочила и побежала открывать ворота. Оказавшись во дворе, Остав закрыл ворота, а Брок решил, что пора помогать, и пошел распрягать лошадку. — А ты кто? — подошла к нему девочка. — Я Анитка. — Марш в дом, — грозно сказал Остав, но девочка только заулыбалась, да и Остав тоже не сдержал улыбку. — Это дочери моей малявка. Померла в родах, вот и пришлось девчонку себе оставить. Жена моя тоже померла, но соседи помогают. — Меня Броком звать, — ответил он Анитке. Она заулыбалась, но все же побежала в дом, а Брок отвел лошадь в конюшню и принялся ее чистить, чтобы сразу начать помогать Оставу. Вечером его пригласили за стол, а ближе к ночи Анитка попросила рассказать какую-нибудь историю, ведь у чужеземцев должны быть интересные истории, и Брок не нашел ничего лучше, как вспомнить историю о драконах. — Когда-то, давным-давно, на земле жили драконы. Разные-разные, золотые, серебряные, черные и белые, голубые и красные, медные и латунные. Они парили в небесах на своих огромных крыльях, и не было у них врагов, — Брок говорил и говорил, рассказывая о том, как драконов поработили, а те, кого не поработили, спрятались, чтобы никогда не показываться людям. — Вот такая вот история. — Здорово, — захлопала в ладоши Анитка. — А ты у нас надолго? — Как получится, — не стал ни огорчать, ни радовать Анитку Брок, а дед только хмыкнул в усы. У Остава и Анитки Брок провел три дня, помогая с делами, с которыми сам дед Остав бы точно не сдюжил, но Брок чувствовал, как зовет его дорога за Малахитовый кряж ли, нет, но зовет, жжет ледяной стужей от печати, и нужно идти. Как и обещал, Остав отвез Брока еще на дневной переход, но ночевать в той деревне Брок не остался, решил идти до рассвета, а потом остановиться в лесочке. Тракт этот был безопасный и хорошо хоженый, и можно было запросто прокатиться на телеге с таким же вот дедом Оставом, добрых людей в миру было много. Брок шел и думал, почему именно сказку о драконах он решил рассказать Анитке, при чем тут вообще эти драконы? Но печать не давала покоя, лежала за пазухой, гнала и гнала. И Брок то шел, то ехал на телеге, то нанимался в охрану каравана, чтобы хоть какие-то деньги были, но двигался вперед. Вперед-вперед-вперед, к Малахитовому кряжу. Он бывал за Малахитовым кряжем, там были еще горы, выше, страшнее, неприступнее, их называли Злыми горами, но до них Броку дойти было не суждено. Похоже, в этот раз он дойдет до Злых гор, а что будет дальше, он не знал. Никто не знал, что за Злыми горами. До подножия Злых гор Брок добирался, казалось, бесконечно долго. Давно закончилась весна и наступило жаркое в этих краях лето, за которым также неумолимо пришла дождливая осень, солнца стало меньше. Было холодно, промозгло, и так хотелось остаться в очередной деревне, переждать студеную в этих краях зиму и вернуться обратно, забыть про все эти сказки, которые гнали Брока вперед, но он не стал. Только запасся провизией да теплой одеждой и двинулся дальше в путь, покорять Злые горы. Говорили, что горы неприступны, особенно зимой, но Брок надеялся, что найдет то, что ищет, найдет и вернется обратно, выживет, перетерпит все и будет жить дальше. Брок поднимался на перевал, шел вперед и вверх, смотрел на ледяные торосы, которые манили к себе, звали подняться и покорить их, и Брок поднимался, цеплялся за ледяные покровы, оставляя едва заметные шрамы на нетронутом человеком льду. Злился на себя за идиотизм, но лез и лез все выше и выше, чувствуя, как обжигает льдом печать за пазухой. Поднимаясь все выше, Брок вспоминал всех этих Оставов и Аниток, которых встретил на своем пути, думал о том, будут ли его помнить, если он сгинет тут, в ледяных пустошах, так и не найдя то, что искал. Незаметно для себя, когда уже совсем иссякли последние силы, когда казалось, что он не сможет сделать уже ни шагу, Брок выбрался на скрытое в ледяных торосах и пиках плато. Огромную гладь почти идеально ровного льда, словно замерзшее озеро, а может это оно и было. Сердце отстукивало сумасшедший ритм, еще не веря, что его хозяин остановился отдохнуть, что можно больше не бешено колотиться, перегоняя кровь, а успокоиться и пульсировать в ровном, мерном ритме. Брок тяжело дышал, уперевшись руками в колени, все тело его дрожало от напряжения, и он даже не верил, что наконец-то дошел, хотя и не знал, почему был так в этом уверен. — Боги, — прошептал он, — неужели все? Но боги ему не ответили, все, что тут было слышно, — завывание ветра во льдах. Немного переведя дух, Брок осмотрелся, но ничего не изменилось. Заснеженные пики были словно короной вокруг озера, и это было невероятно красиво, наверное, Брок не видел ничего более красивого и опасного, чем эта картина. Внезапно за пазухой ожила печать, становясь еще холоднее, чем обычно, Брок достал ее, развернул из тряпицы, в которую заматывал, чтобы не холодила грудь, и уронил, так она обожгла ладонь. Печать покрутилась на ребре, повалилась на бок, еще покрутилась и замерла на льду. Внезапно все замерло, казалось, даже ветер перестал дуть, позволяя прозвенеть ледяной тишине, и Брок было выдохнул, но тут лед, на котором он стоял, пошел трещинами с жутким звуком, словно лопались жилы богов. Брок успел отпрыгнуть на самый край, где еще можно было стоять, когда вся ледяная гладь пошла трещинами и посыпалась вниз. Брок думал, что вот теперь точно уже все, но нет, внезапно ветер завыл с новой силой, словно хотел сбить Брока, лишить его последней опоры, но тот крепко ухватился за выступ и держался изо всех сил, зажмурившись, поэтому не увидел, как из ледовой дыры выросло нечто. Исполинских размером дракон, весь словно созданный из льда, инея и снега, расправил могучие крылья, тряхнул ими, осыпая Брока колкими льдинками, и поднял голову, нос которой был точно напротив Брока. — Человек! — раздалось у Брока в голове. — Ты разбудил меня… Брок распахнул глаза, не веря в то, что видит, но дракон был вполне себе плотский, живой и чего-то от него хотел. — Да… — несмело ответил Брок, хотя не боялся и слуг двуликого Адверса, бога лжи и обмана, любившего шутить со смертными на их жизнь. — Зачем я тебе понадобился? — рокотал дракон где-то в подкорке Брока. — Ты пришел с печатью, говори, что тебе надо. Брок понял, что он ничего не понимает. Оказывается, легенды, рассказанные матерью, не врали, и драконы существовали на самом деле. Но что теперь делать, Брок совершенно не представлял. — Я… — Брок снова опешил, оробел пред такой мощью, исполинскими размерами. Казалось, ожил один из торосов, заговорил с ним, а Брок не знал, что говорить стихии. Но дракон говорил, что-то от том, что ему, Броку, надо. Может стоило спросить условия? И Брок решился. — Ты можешь спустить меня вниз? — Ты пришел с печатью, теперь я служу тебе, — ответил дракон, фыркнув в Брока мириадой снежинок и обдав ледяным ветром, а на носу у него лежала та самая печать. — Значит, ты спустишь меня вниз так, чтобы я при этом не пострадал? — уточнил Брок, потому что от таких существ можно было ожидать всего, чего угодно. По крайней мере, так говорили сказки. Да и Брок не был уверен, что это добрый дракон. Этот ледяной исполин совершенно не выглядел добрым. — Спущу, — раздалось в голове у Брока. — Это все, чего ты от меня хочешь? Брок не увидел, но словно услышал ехидную усмешку. Он чувствовал, что дракон словно издевается над ним, несведущим в таких делах, в самих драконах, да и не понимал Брок особо, куда попал и что теперь делать. И что значат слова дракона о том, что тот теперь ему служит? Брок сейчас не мог даже вспомнить толком, рассказывала ему мать о чем-то подобном, или нет, хотя та знала множество легенд, сказаний и побасенок. Она была хранителем деревенской мудрости, училась у бабки-повитухи, была прекрасной матерью, женой и человеком, вот только была ли она еще жива, Брок не представлял, слишком давно он не был в родном доме, а сейчас он забрался так далеко, что, казалось, уже и не сможет вернуться обратно. Даже не знал, куда это — обратно. — А что, ты еще можешь что-то для меня сделать? — Брок не знал, верить ли дракону или не верить. Он шел сюда, потому что его звала печать, указывала путь в эти далекие дали, куда даже самые рисковые путешественники не решались заходить. И теперь, стоя перед легендарным чудовищем, о существовании которого не помышлял даже в самых смелых мечтах, Брок не представлял, что делать. — Могу, — усмехнулся дракон, — но вот захочу ли… — Ты только что сказал, что служишь мне, — напомнил Брок, внимательно относящийся к тому , что ему говорят. — Или я тебя неправильно понял? — Нет, ты понял меня правильно, но кто из нас сильнее? — дракон явно издевался над Броком, но тот сдаваться не собирался, хотя и не был уверен, что сможет вывести этого древнего ящера на чистую воду. Но попытаться он был обязан. — А что ты мне сделаешь? — расхрабрился Брок. — Говорил, что служишь мне, так служи! Нет — я ухожу, и делай что хошь. Брок схватил печать с ледяного носа и снова был обдан не просто холодным, а ледяным воздухом. Поежившись, Брок почувствовал, что больше не хочет тут морозить свою задницу. И он бы ушел, но дракон пошевелился, оглашая окрестности звуком скребущих по льду когтей. Брок понял, что выбрал правильную нить разговора. — У тебя печать, я обязан служить тебе, — ответил дракон, а потом ехидно добавил: — Только что мне мешает отобрать ее у тебя? — Мог бы — уже бы отобрал и слопал меня, — расхрабрился Брок. — А так… полетели вниз, холодно тут у тебя. Дракон ничего не ответил и на это хамство, только развернул свои крылья, и Брок обмер, понимая, что, кажется, влюбился. Его всегда завораживали крылатые твари, но дракон был просто выше всяческих похвал, он был эталоном красоты. Крылья казались сотканными из тонкого ледяного кружева, словно морозные узоры на окнах, только ещё красивее, и были совершенно не хрупкими, а словно перетекали из одного положения в другое. — Что же, залезай ко мне на шею, человек с печатью, — снова усмехнулся дракон, подставляя свою голову так, чтобы Брок мог по ней пройти. Идти по голове было почти удобно, она даже не была скользкой, хотя казалось, что каждая чешуйка — это осколочек льда, синего-синего льда, а выступы, украшающие голову словно короной, были ледяными на ощупь, но снежно-голубыми, как бывает снег еще в сумерках перед закатом. Брок пробирался по драконьей шее аккуратно, держась за невысокий здесь гребень, такой же холодный, как и корона из выростов на голове. Брок даже решил, что отморозит себе все на свете, пока они будут лететь вниз, но выбора не было: у него кончились припасы, топливо, хотелось пить, но вода кончилась еще вчера. Брок понимал, что найти дракона, да еще такого, который будет ему служить — величайшая удача, видать Фаура-удача поцеловала его в лоб как-то ночью, раз ему настолько повезло. — Ну что, устроился, человек с печатью? — усмехнулся дракон, казалось, он вообще насмехается над ним, даже когда молчит, но сделать с этим Брок ничего не мог, приходилось терпеть, раз хотел выбраться отсюда живым. — Да, — сказал Брок, кое-как устроившись между двумя гребнями. Промежность и жопу холодило, но он решил не думать сейчас об этом. Нужно было убираться из этих гор как можно дальше. К людям, к теплу. — Тогда держись крепче, — скомандовал дракон, привстал на лапы и взмахнул крыльями, поднимая мириады снежинок вокруг. Брок даже глаза закрыл, чтобы колкие снежинки не резали ему глаза, а открыл только когда дракон уже взлетел. Поднялся ввысь над короной из снежных пиков, и Брок мог увидеть огромный кратер там, где раньше был дракон. Спал ли он там, или был заточен, Брок не знал, да и знать не хотел, по чести говоря. Он был так заворожен открывшемся ему видом, что позабыл обо всем на свете. Мечтал ли Брок когда-нибудь взлететь и увидеть мир с высоты драконьего полета? Он настолько твердо стоял на земле обеими ногами, что даже мальцом не мечтал ни о чем подобном, и только сейчас понял, сколько потерял в этой жизни. Сейчас, в холоде и голоде, он все равно наслаждался открывающимися ему видами, был поражен, как прекрасен мир для птиц, какой он завораживающе стелящийся под крылами огромного дракона. Брок смотрел, как простираются внизу горы, казавшиеся неприступными, но Брок нашел дорогу вверх, и теперь смотрел и смотрел, как они остаются позади — опасные ледяные вершины. Спускались они долго, Брок успел промерзнуть до костей и пожалеть обо всем на свете, еле сгибая пальцы на руках, и поражаясь, как они у него не отмерзли напрочь. Но вот дракон приземлился, мягко опустившись на задние огромные лапы, прильнул горлом к земле, без слов предлагая слезать нафиг с его шеи, и Брок не стал заставлять себя ждать, еле-еле разогнувшись, он почти скатился с шеи и стал приплясывать, чтобы согреться. Дракон, глядя на это, морозно фыркнул и зевнул, демонстрируя Броку огромные клыки и нежно-розовый зев с глоткой. Тогда, на вершине, Броку было не до того, но здесь, внизу, немного согревшись, Брок почувствовал, что от него явно воняет, так давно он не мылся, а вот от дракона пахло морозной свежестью раннего утра, а сам он свернулся кольцом, уложив свою здоровенную, увенчанную короной наростов голову на не менее неудобный, но просто шикарный хвост, и разложил крылья, словно впитывал в себя солнечное тепло. — И что дальше, человек с печатью? — спросил дракон, и Брок снова услышал усмешку в его голосе. — Ты собираешься тащить меня в деревню? Или ты еще не придумал никакой план? Вот это его дракон хорошо осадил, хотя Брок еще ничего и не сказал. Но дракон был прав, у Брока не было никакого плана, он не представлял, что делать дальше, куда идти, как жить. Он лез в горы, потому что его гнали туда, а вот получив такое приданое в этих самых Злых горах, Брок теперь не знал, что с ним делать. — Ну… Я могу тебя оставить здесь… — замялся Брок, понимая, что не хочет отпускать от себя дракона, этого прекрасного ледяного исполина. — Или ты можешь донести меня до ближайшего города. — И как ты себе это представляешь? — дракон улыбнулся, первый раз выражая эмоцию не телепатией, и лучше бы Брок этого не видел. Ему показалось, что дракон хочет его сожрать прямо сейчас, при этом брезгует, считая полным идиотом. — Я… Я не знаю, — вздохнул Брок, соглашаясь с доводами дракона, хотя он не высказал еще ни одного из них. — Эх, — дракон вздохнул так, что крылья приподнялись, — измельчали люди, ничего-то они не знают о том, что в мире творится. И надо же было попасть печати в руки такому олуху, как ты. Кстати, как тебя зовут-то? — Брок, — ответил Брок, решив не обижаться на дракона, ведь тот он действительно ничего не знал, так, только припоминал древние сказания, но знать наверняка не знал. Вот и попал впросак, заимев себе дракона, да как с ним управляться, понятия не имел. — А меня можешь звать Баки, все равно мое настоящие имя ты выговорить не сможешь, — милостиво представился дракон. — Ладно, Брок, знаешь, сколько отсюда до города? — Пешим дней пять, — припомнил Брок, как добирался до Злых гор, но где они сейчас были, он точно не знал. — А деревни по дороге есть? — Баки открыл глаза и теперь, развернув морду, смотрел на него невероятными глазами, в которых лед переливался серебром ртути. Это было так красиво, что Брок засмотрелся, забыв, о чем его спросили. — Брок? — А, не, деревень нет, тут холодно очень и местность холмистая, — ответил Брок. — Тогда полетели, — скомандовал дракон. — Доставлю тебя за дневной переход до города. А то будем тащиться твоим черепашьим шагом, умрем с голоду, особенно ты. Залезай давай. И Баки снова милостиво позволил Броку забраться ему на шею. Тот не стал сопротивляться. Брок не мог понять, нравится ему летать, или нет. На шее Баки было холодно, ветер дул в глаза, ревел в ушах, но виды, открывающиеся внизу, были просто невероятные. Здесь это были горы и леса, настолько густые, что ходить по таким было тяжело. Брок видел, как текли с гор реки, одна из которых звалась Чухранка, а других он не знал. Кажется, еще были реки Белала и Стоица, но Брок уверен не был. Он видел поляны, не тронутые никем, болота, маленькие озерца лежали в лесу россыпью, словно кто-то исполинский раскидал жемчуг бус. И Брок чувствовал, что летать, даже несмотря на неудобства, ему нравится, ведь он мог видеть то, что было недоступно абсолютному большинству людей, кроме магов, которые, говорят, тоже могли летать, но Брок не видел ни одного мага. А дракона вот повидал. Да не просто, а этот дракон обещал ему служить. Баки, похоже, не уставал, он летел, мощно взмахивая могучими крыльями, глядел вперед и молчал, задумавшись, наверное, о чем-то своем. По крайней мере, Броку так казалось. Но он не мог предположить, о чем может думать дракон. Наверное, костерил на чем свет стоит идиота-человека, который разбудил его и заставил куда-то лететь. Но ведь до города Баки сам предложил его подкинуть, так что тут взятки гладки. Сам Брок всю дорогу радовался тому, что у него остались кое-какие деньги, для того захолустья, куда они попадут, деньги даже были немалые, на таверну на недельку. Помыться-побриться, прикупить припасов и вперед, обратно в наемники. А дракон Баки… А что дракон? Пусть идет своей дорогой, Брок его не держит. Долетели быстро, хотя Брок чувствовал, что может не пройти этот переход, хотя с высоты уже видел город, но от голодухи живот начало сводить, а руки потряхивало, но Брок отчего-то совершенно не хотел напрягать своими неприятностями Баки, не дожил еще до того, чтобы подачки принимать, однако Баки все понял сам, от того, как Брок скатился с его шеи и еле поднялся на ноги, так его мотало от голода. — Почему молчишь, что жрать хочешь? — строго пророкотал Баки где-то под сводами черепа Брока. — Ничего, до города дотерплю, — отмахнулся Брок. — Дотерпит он, — фыркнул Баки. — Сейчас, поймаю тебе кого-нибудь. Они остановились у реки, как раз той самой Чухранки, которая здесь уже была уже глубокая и медленная, не то, что в горах, и Баки с ловкостью заправского рыбака надергал из этой воды несколько здоровых форелин. — Огонь, я надеюсь, ты сумеешь развести сам? — усмехнулся Баки, легко притащив из леса целое сухое дерево, разломав его на куски поменьше своими передними лапами. — Все, Брок, теперь сам справишься? — Справлюсь, — кивнул Брок, принимаясь за разведение костра, а сам подумал, что надо бы и обмыться перед приходом в город, чтобы совсем уж не шпыняли и не гнали с порога, как иной раз бывало. Поев, Брок пошел отмываться, чувствуя, что засыпает. Он устал, очень устал, а горячая еда прибавила усталости. Но холодная, даже ледяная вода быстро взбодрила, только вот не надолго. Брок расстелил свой спальник, сунул под голову рюкзак и прикрыл глаза. Он успел почувствовать, что начинается дождь, хотел уже открыть глаза и переместиться под сень деревьев, вдруг повезет, но резко стало чуть темнее, а дождь прекратился. Брок приоткрыл один глаз и понял что это Баки расправил крыло, укрывая его от непогоды. — Спасибо, — пробормотал он, и в голове у него мягко усмехнулись, выражая, наверное, понимание. Брок проспал всю ночь, словно в объятиях матери, так было хорошо, спокойно и тепло, хотя спал он рядом с ледяным драконом. Было так хорошо, что даже не хотелось просыпаться, но пришлось, укрытие Брока куда-то делось, подул холодный ветер. Тот открыл глаза, поднялся и не обнаружил Баки, вместо него на поляне, которую они заняли, стоял рыцарь в покрытых ледяным узором доспехах. Рыцарь снял глухой шлем, тряхнув головой, и на спину упала длинная, толстая совершенно белая коса. Кожа на лице, да и, наверное, на всем теле, была бледная, красивая, Брок сразу решил, что она очень нежная на ощупь. Захотелось потрогать, погладить загрубевшей ладонью эту прекрасную щеку. Но Брок не представлял, кто перед ним, пока не увидел эти льдисто-ртутные глаза, смеющиеся, хотя губы улыбка не тронула, пухлые, розовые, четко очерченные, манящие губы. Перед ним стоял Баки, его дракон в теле молодого крепкого и просто прекрасного мужчины, такого прекрасного, что Брок готов был сделать все, лишь бы Баки оставался с ним. Хотя бы просто рядом. — Чего уставился, человек? — рассмеялся Баки. — Драконы и такое умеют. А ты и не знал. Пошли. Нужно успеть до вечера. — А, да, сейчас, — Брок кинулся собирать свои вещи, думая о том, что надо умыться и позавтракать, но Баки отчего-то хотел идти уже сейчас. Ладно, пусть. Собрался Брок быстро, постоянно косясь на Баки, который снимал свои доспехи и складывал их в небольшую сумочку, и они там словно исчезали. Когда доспехи были сняты полностью, Брок увидел, что левая рука у Баки синяя, покрытая морозными узорами инея, стало интересно, почему, но спрашивать Брок не стал, просто смотрел, как Баки одевается в простую добротную одежду, вытащенную все из той же сумки. — Я готов, — сказал он своим каким-то невероятным голосом, Брок не мог понять, почему этот дракон, или человек, этот Баки так завораживает его, что Брок готов влюбиться без оглядки, быть рядом только для того, чтобы просто ощущать присутствие, верить, что Баки не наплевать на него. — Давай пожрем, что ли, — предложил Брок, не представляя, что ест Баки. — Давай, — легко согласился тот. — Слушай, а… Как ты человеком стал? — не выдержал Брок и спросил. — Магия, — пожал плечами Баки. — Все драконы так могут. А то как бы мы среди вас жили? — А вы живете среди нас? — удивился Брок. — Ну… Сейчас я уже не знаю. Какой сегодня год? — спросил Баки, наворачивая печеную форель с большим удовольствием, как отметил про себя Брок, назвав нынешний год. — О, так я был заточен уже около восьми сотен лет, — подсчитал Баки, — давненько даже для меня. Будешь вводить меня в курс дела по дороге. У тебя деньги-то хоть есть? — Есть кое-что, — кивнул Брок. Они доели, и Брок собирал остатки вещей. — Если без шика. — Без шика — это хорошо, — задумчиво сказал Баки, а Брок все никак не мог привыкнуть к тому, что перед ним не просто человек, а целый дракон, который резко стал очень обыкновенным и каким-то даже родным, если не считать белоснежной гривы, заплетенной в тугую косу, которую Баки зачем-то засунул под одежду. — Расскажи мне о мире, пока будем идти, чел… Брок, — попросил Баки без своей привычной ехидной насмешки. — Маги еще правят миром? Или они схлопнулись, зарвавшись и перейдя все допустимые пределы? — Говорят, что маги есть, — начал рассказывать Брок, когда они пошли выбираться на тракт до города, — но я ни одного из них не видел, и думаю, что это все сказки. — Про драконов ты тоже думал, что сказки? — ехидно полуутвердительно сказал Баки, глянув на Брока своими невероятными глазами. — Уел, — согласился Брок. — Но мне, правда, только мама про магов рассказывала, ну и слышал я, что где-то их еще можно найти. Просто лет пятьсот назад, если я не ошибаюсь... Вернее, это тоже мать рассказывала, про какую-то войну магов, когда все они изничтожили сами себя, и магии в мире практически не осталось. А ты как оказался там, где я тебя нашел? — Это долгая история, — отмахнулся Баки. — А я никуда и не тороплюсь, — пожал плечами Брок. — Так что давай, рассказывай, дракон. Говорят, вы были всесильны, непобедимы и прочая болтовня. Но как-то же ты там оказался. — Я тебе об этом потом как-нибудь расскажу, — пообещал Баки, но Брок услышал: отвали, не буду я тебе ничего рассказывать. В целом, Брок и не ждал откровений, тем более от исполинского ящера, который превратился в человека. В невероятно прекрасного, вроде и тонкого, хрупкого, но Брок видел, что это лишь обманка. Баки был крепок, как столетний дуб, прекрасен, просто невероятен. Броку он напоминал легкий гибкий клинок из серебряной стали, которую добывали где-то в Малахитовых горах, но копи эти были в большом секрете. У Брока был такой клинок, до сих пор был с ним, спасал жизнь исправно, но волшебного в нем ничего не было. А вот в Баки волшебным было все. Абсолютно все. Они шли по дороге, споро переставляя ноги, и миля за милей оставались позади. Иной раз они переговаривались о чем-нибудь, когда Баки задавал вопросы о том, как сейчас живут люди, а Брок решил вопросов больше не задавать, ему не хотелось получать очередной отказ, и он решил, что проще не спрашивать, дождаться, пока у Баки будет настроение поговорить, если такое вообще может быть. Но надежда, как говориться, умирает последней. Было странно от ощущения Баки рядом, потому что даже в обличии человека Брок чувствовал его силу и мощь, и это сбивало с толку и думалось, неужели каждый, кто будет к Баки достаточно близко, чувствует то же самое, ведь это было палевно, и Брок решил уточнить. — А люди от тебя не будут шарахаться? — спросил он. — Что ты имеешь в виду? — похоже не понял Баки. — Ну… От тебя веет прямо, что ты не человек, — как мог объяснил Брок. — Мощью, силой. — А, это должен чувствовать только ты, — легко ответил Баки. — Чтобы не потерять меня, даже если ты слепой. Наверное, это потому, что ты носишь печать. Я, сказать по правде, не очень в этом разбираюсь. Просто потому, что никогда особо этим не интересовался. А теперь, наверное, поинтересоваться-то и не у кого. А что ты сам знаешь о драконах? — Немного, — честно признался Брок. — Только легенды и сказания, да и то из детства. Мама рассказывала, что вы благородные создания, величественные и своенравные, но иногда приходите к людям, к избранным, и остаетесь с ними до конца их дней. — А ты пришел ко мне, — усмехнулся Баки, — значит, будешь со мной до конца моих дней? — Может и буду, — насупился Брок, ему надоело, что Баки считает его несмышленым мальчишкой, ведь он давно вышел из этого возраста, да и был закален в боях. — А тебе что-то не нравится? — Ну, ты упорный, боевой, выносливый, — стал перечислять Баки. — Смышленый, в тебе есть частичка магии, иначе ты бы меня никогда не нашел. Это пока все, что я о тебе знаю. А, еще ты неразговорчив, а это, как по мне, большой плюс. — А ты, значит, разговаривать не любишь? — спросил Брок, пнув по дороге какой-то камушек. — Дай мне составить о тебе мнение, а потом может и поговорим, — Баки улыбнулся чарующей улыбкой, от которой у Брока потяжелело в паху, а во рту пересохло. — Составляй, — выдохнул он. — Расскажешь, кем ты был? — предложил тему Баки. — Хотя… Позволь догадаться самому. Ты… воин, как мне кажется, недавно вошел в полную силу. Вот только не знаю, наемник ты или нет. — Наемник, — не стал продолжать догадки Баки Брок. — Не знаю насчет полной силы, но я плюнул на работу и пошел искать тебя, потому что чуть с ума не сошел от этого мерзкого ощущения в затылке. — Я не знаю, как это ощущается, — признался Баки. — Мне всего полторы тысячи лет, восемь сотен из которых я проспал, с печатью ко мне приходили только три раза. Ты — четвертый. — А как появилась печать? — решил спросить Брок, надеясь, что Баки ему хоть это расскажет. — Это было задолго до моего рождения, — начал Баки, и глаза его подернулись пеленой воспоминания. — Тогда еще не были знакомы мои родители, драконы вообще проводят свою жизнь очень уединенно, если только к ним не приходит человек с печатью. Печати создал один правитель древности, бывший искусным магом, ему понадобилась помощь дракона, но тот отказал ему, будучи, как и все мы, очень своенравным и заносчивым, и тогда он создал печать, обязующую дракона служить этому человеку. Это все, что я знаю. Похоже, мы с тобой оба не особо образованные в некоторых вещах. Баки рассмеялся звонким, переливчатым смехом, немного грустным, но от этого еще более прекрасным, и Брок понял, что влюбился. Вот так вот, ничего не зная, имея обо всем только теоретические представления, взял и влюбился в создание, которое его старше и могущественнее не просто в несколько раз, а несопоставимо. Брок был для Баки букашкой, которая нарушила его покой, ничтожеством, посмевшим посягнуть на прекрасное. И Брок захотел стать если не любимым, то близким, нужным. Только как этого добиться, он не знал.