Выжившая

Мне кажется, что я особенная… Я не идеальна. Я не настолько красивая, как могла оказаться. Я не имею кучу денег… Я не отличница. Я никогда не выделялась из толпы. Я не родилась в роскоши и шоколаде… Я имею много комплексов. Я невнимательная. Я потеряла огромное количество друзей. Я не добилась многих целей. Я склонна к суициду. Однако… Что-то во мне живет. Или кто-то… может быть, ангел-хранитель? Возможно. Тогда бы я дала точное оправдание тому, что пережила кучу внешних и внутренних войн в стране и во всем мире. Из-за них мое детство было весьма тяжелым и светлых воспоминаний практически не осталось. Многие родственники и друзья так и не вернулись с полей боя. Я осталась одинокой в кругу выживших родителей, которые в этот момент находились в совершенно другом месте. Я бы сказала, в параллельной реальности. Правда, их напугал тот факт, что моя физиономия продолжила смотреть на них после ядерных бомбежек. А что сейчас? Ничего не изменилось. Каждый год что-то трагическое случается в этой ужасной стране. Люди изобрели новые способы уничтожения поколений, но ничто не может убить меня. Массовый терроризм, убийства… Что может быть прекраснее! Так, получается, я действительно особенная?.. Хотелось бы в это верить. Что ж, может быть, действительно проверить? Семнадцать лет как-то прожила на этой земле, шансы выжить есть. Но не хочется, чтобы Бог услышал мои слова. У нас только началось спокойное время, люди не успели и свежим воздухом подышать. И об этом всем я размышляла в вагоне метро, наблюдая за странным типом, который начал снимать куртку, осторожно оглядываясь по сторонам. Его тело было в проводах, каких-то непонятных вещах и антеннах. Что, взорвать нас хочешь? Какая же я каркуша… Перестраховавшись, я села в самый дальний угол, немного вжавшись в кожаное сиденье. Людей начало трясти от нарастающего шока. А меня? Я лишь усмехнулась, встретившись взглядом с этим человеком. «Если все-таки особенная, то останусь в живых…» – подумала я про себя, после чего улыбка на моих губах лишь растянулась. Может, написать родителям о том, как я их люблю? Еще не время… Взглянув краем глаза на террориста, я увидела уже лишь яркую вспышку и, закрыв лицо руками, легла на сиденье. Возможно, волна взрыва пройдет прямо по моему телу, но пол может обвалиться. Крики невинных, наполнившие вагон, навсегда останутся в моей памяти. Это было слишком душераздирающе. Дикий огонь, который коснулся и меня, заставил понервничать. Получается, умру? Что ж, еще есть шансы. Считаю секунды… Стекла выбиваются, осколки падают около меня, проваливаясь вместе с полом. А я предугадала это, поэтому молодец, что осталась на сиденье. Люди отлетели в разные стороны, расчленяясь на куски. О, черт, этого и не хватало. Наконец, поезд останавливается, и в этот момент взрываются двери. Из-за дыма не могу понять обстановку. Запах крови, горелого и невинного вагончика продолжают меня преследовать. Аккуратно сев, я посмотрела на себя: бежевое пальто осталось чистым, лишь на руке оказалось две легкие царапины, похожие на ожоги. Лицо было невредимым. Я узнала это, посмотрев в оставшееся стекло. Работники метрополитена, отдельные граждане и обычные прохожие начали помогать вытаскивать трупов. Так что, я единственная осталась в живых? Бог, это злая шутка? Что происходит? Однако никто не видел меня. Может быть, я умерла в конце концов и сейчас спокойно наблюдаю со стороны? Нет, ощущения более человеческие. Когда вагон стал чистым, оставив лишь дым и легкий пожар, я услышала скорбную речь какого-то пожилого старика, сопровождающуюся слезами и криками. Поднявшись, я осторожно покинула вагон, увидев удивленные взгляды народа. Многие восхищались мною, опустившись на колени. Кто-то и вовсе начал целовать мне руки, обнимать за ноги и что-то говорить. Обернувшись, я кинула последний взгляд на место терроризма и спокойно произнесла: – Та какой-то незнакомец решил взорвать нас, странный такой… Ко мне вмиг подбежали врачи, работники и другие люди, истерически спрашивая: – Но как выжила ты? Как?! – Я особенная… – прошептала я, пытаясь выплакаться. Но не получилось из-за шока. – Особенная… – кто-то продолжил тихо говорить за моей спиной. Я повернула голову к источнику звука и увидела призрака того самого незнакомца. Мои губы сжались. Через несколько минут мне удалось покинуть чертово подземелье и вдохнуть уличный воздух. Огромное количество прессы, камер и журналистов набросились на меня, расспрашивая о случившимся. В данный момент я спешила лишь к родителям, чтобы удостовериться, что все хорошо. – Джессика! Это был голос моей мамы. Спустя мгновенье я оказалась в крепких объятьях. Но даже здесь мне не удалось заплакать. Словно кто-то заставлял меня держаться хладнокровной ко всей ситуации. Обняв маму, я прошептала: – Все хорошо, мамочка. Я выжила, я, кажется, особенная… – Ты всегда выживала во время войн, бунтов, бомбежек, терактов… – ее всхлипы заставляли мое сердце обливаться кровью. – Ты ребенок Бога! – Я бы тогда находилась на небесах… – засмеялась я. – Где папа? – Папа… – женщина всхлипнула… – Папа… папа… он был в метро в тот момент… ехал по делам… – Только не говори, что он… – я замолчала. – Подожди. Оттолкнув маму, я побежала обратно, однако власти не дали возможности проникнуть мне в метрополитен. Ударив и растолкав каждого, кто пытался задержать меня, я кинулась на поиски второго родного человека. Последнее, что слышала за спиной – слова о том, что прямо сейчас погибну. Как же это наивно… – Но папа не ехал со мной в одном вагоне… я бы увидела его вмиг… Осмотрев людей, на меня вновь набросились люди, обнимая и поклоняясь моей персоне. Это уже надоедает. Мои руки оказались в плену бабулек, которые прижимали меня и продолжали что-то шептать. А некоторые и вовсе перекрестились, увидев мою физиономию. – Папа! – крикнула я, вдалеке заметив пожилого мужчину. Он улыбнулся краешками губ и побежал ко мне навстречу. – Я думал, что ты не выжила… – заплакал он. – Джессика… – Все хорошо, успокойся! Когда-то моя дальняя родственница говорила, что я обладаю необыкновенным даром. Каким именно – не уточнила. Но, как только я обняла отца – он перестал плакать и лишь заулыбался, прижавшись ко мне. Я что, могу успокаивать и уничтожать моральную боль других? Я что, целительница?! Да кто я такая вообще?!