Undead

Громкая музыка, бьющая по ушам и отдающая вибрацией в мебели, оказывала на Юнги расслабляющий, даже слегка усыпляющий эффект. В этом клубе он гость частый. Настолько частый, что чувствует себя здесь уютней, чем в собственном доме. Мужчина обхватывает ножку бокала длинными пальцами и возносит его на уровне глаз. Ровная гладь золотистого напитка отражает свет и окрашивается то в яркий розовый, то в кислотный зеленый. Мин делает глоток, забывая тот же час о всех своих проблемах. Не место мрачным мыслям и сожалениям там, где люди развлекаются, не разбирая границ дозволенного, выпуская наружу кто внутренних демонов, кто диких животных. Цепкий взгляд чёрных глаз скользит по толпе танцующих, пытаясь отыскать наиболее симпатичную девушку. Что же ещё делать в клубе, как не искать приключений на ночь, верно? Юнги замечает красавицу, сидящую на соседнем сидении, скользит взглядом по стройным ногам в черных высоких сапогах, с усмешкой подмечая, что ярко-красное платье еле-еле что-то там прикрывает. Грудь у девушки небольшая, но вырез оттого не менее глубокий. Блондинка нервно тарабанит черными коготками по барной стойке и, кажется, высматривает кого-то в толпе. Если у них одна и та же цель на эту ночь, возможно, они ищут именно друг друга. — Кого-то ищешь? — спрашивает Мин, и незнакомка переводит на него взгляд. И её алые губы тотчас изгибаются в улыбке. Значит, он был прав. — Уже нашла, — говорит она, смотря на мужчину. — Заказать милой даме выпить? — старается быть галантным он. — Не стоит. Я ценитель дорогого алкоголя. Вряд ли у них здесь есть что-то достойное меня, — Мин усмехается, услышав эти слова. Ну да, ну да, конечно. Сама, небось, снимает дешевую однокомнатную квартиру в районе Хондэ. — Как скажешь, милая, — всё же говорит он. Судя по тому, что она буквально не отрывает взгляда от Юнги, в нем определенно заинтересованы. Не в его привычках сидеть в ожидании непонятно чего, когда красивая девушка сама так и просится в руки. Ну, или в постель. Поэтому парень сразу приступает к более смелым действиям. — Итак, что же здесь делает такая очаровательная девушка, как ты? — Пришла угостить не менее очаровательного парня выпивкой. — Оу, так угощать будут меня? — Юнги усмехается, стараясь не выдать своего огромного удивления. Но он не откажется. Кто вообще в его положении будет отказываться от халявной выпивки? — Как обычно, — говорит она бармену, и тот ей подмигивает. — Так ты здесь не впервые, — делает вывод Юнги. — Нет. А ты? — Я здесь частый гость. Но почему же мы раньше не виделись? — Я прихожу сюда только по четвергам. — Но сегодня пятница. — Я знаю, — говорит она, улыбаясь. — Вчера не получилось прийти, — и снова начинает тарабанить по стойке ногтями. Она явно нервничает. Меняет позу постоянно, кусает губы изнутри, оглядывается, будто вот-вот куда-то опоздает. Когда она в очередной раз хочет сменить позу, Юнги кладёт свою руку ей на колено, тем самым привлекая к себе внимание и стараясь отвлечь от её странных переживаний. — Как же очаровательную девушку зовут? — Сохви. — Юнги, — говорит он и проводит вверх по стройной женской ноге, но тут девушка неожиданно убирает его руку. Юнги хмыкает, пытаясь уместить в голове всю информацию об этой девушке как об одном человеке, что выходило с трудом. Пьёт только дорогой алкоголь, но вечера проводит в дешёвых клубах; одевается так, что не остаётся места для фантазии, но трогать себя запрещает. Где логика? Чего она добивается всем этим? Мин бросает эту непосильную задачу, делая вывод, что таких девушек ему просто не дано понять, и хватает незнакомку за затылок, притягивая к себе и впиваясь в её пухлые губы. Оттолкнет — значит, не она его судьба на эту ночь, и время на неё тратить более он не будет. Блондинке это явно не нравится, и вместо того, чтобы оттолкнуть, как ожидал Юнги, она больно кусает его за губу. Лишь почувствовав солоноватый привкус собственной крови, Мин начинает раздражаться. Она ведь явно с ним заигрывала, а теперь что? И он так же, как и она секунду назад, прокусывает мягкие губы зубами и продолжает сминать чужие губы, одновременно слизывая кровь. В какой-то момент, когда ему это надоедает, он отстраняется от девушки и с усмешкой подмечает её перекошенное от гнева личико. — На, лучше выпей. Кто, блин, так сразу целоваться лезет?! — спрашивает она, пододвигая к Юнги напиток, что заказала ему несколько минут назад. Мин хмыкает и за несколько секунд опустошает содержимое бокала. — Раз ты сюда не целоваться пришла, то зачем? — спрашивает он. — Ты знаешь, зачем. Идём, — говорит девица, вставая со своего места. «Что с ней не так?» — очень хочется спросить ему, но он молча поднимается с места, следуя за странной девушкой. Вроде бы она заигрывает, а потом вдруг ни с того ни с сего начинает стесняться. А потом вдруг раз — и пошли. Некоторые женщины определенно не знают, что такое логика. В этом Юнги убеждается, когда новая знакомая заводит его в парк. Вот что ей тут понадобилось? Она серьезно хочет, чтоб её трахнули в кустах? В начале февраля? Или что? Кажется, да, судя по тому, что девица усаживает Мина на лавку и уже в следующую секунду оказывается на его коленях, сминая его губы. Юнги снова кусается, ибо нехрен быть такой неопределенной, но девушке на это, кажется, плевать. И вот, когда Юнги уже который раз прокусывает чужую губу до крови, он неожиданно понимает, что хочет спать. Чёрт, серьезно? Что его организм с ним творит? Ему мало того, что Юнги и так спит целыми днями? Да ладно, он не может её послать в этот момент и пойти домой спать. Только не сейчас…

***

Юнги уже привык просыпаться в незнакомых ему местах, рядом со спящими красотками, а потом хватать свои шмотки и сваливать. Но это впервые, когда он просыпается в куче мусора рядом с явно не спящими крысами, а потом пытается вылезти из мусорного контейнера. С некоторыми усилиями ему это удается. Как он здесь вообще оказался? Последнее, что парень помнит — он целовался в парке с очередной девицей, которую подцепил в клубе. Так… Юнги же почти ничего не пил, какого хрена он ничего не помнит? Солнце вовсю палит и, если Юнги не изменяет память, то по прогнозам погоды не должно быть так жарко, ибо февраль. Под палящими лучами Мин чувствует себя как на сковородке. Слава богу, это знакомые места, и он совсем недалеко от дома, поэтому доходит до него всего за несколько минут. Снимает с себя грязную одежду и идёт в душ отмываться. Приходится проторчать там целый час, чтобы избавиться от ужасающего зловония. Пахло от него как от гнилого мяса, честное слово! Юнги выходит из душа, вытирает волосы полотенцем, подходя к зеркалу, а потом чуть в обморок не падает. Белые. У него, сука, белые волосы. Почему? Какого хрена? Как?! О боже, что вообще вчера было? Ох, ладно, не имеет смысла гадать и пытаться выяснить. Что-то было, у этого есть последствия, и их не изменить. Ну, с волосами ещё что-то можно сделать, но Мину так лень, если честно. И всё же, почему он проснулся в мусорном контейнере? Как он туда попал? — Ох, блять… — вздыхает Юнги, замечая, что его кожа стала ещё бледнее, чем была. Казалось, куда уж больше? Это что на неё так повлияло? То, что он целыми днями спит дома, а выходит лишь ночью и то в клуб? Непонятно… Юнги в очередной раз вздыхает, идёт в спальню, чтобы натянуть одежду на влажное, плохо вытертое полотенцем тело, а после отправляется на кухню. Кушать не хочется, но Юнги себя отлично знает. Не поест сейчас — забудет поесть потом, а к вечеру в обморок падать будет. Ему надо есть сразу, как просыпается. Так он хотя бы ест один раз в день. О боже, узнай родители о том, как живёт их сынок сейчас, забрали бы Юнги домой и не отпускали бы. Вообще-то парень приехал в Сеул ради учёбы. Грёзы о сказочной жизни в столице перестали быть таковыми, когда Юнги поселился в дерьмовом общежитии, так ни с кем не подружился, а потом и вовсе стал прогуливать пары из-за вечных подработок. С деньгами ему помогали и родители и двоюродный брат, но они у него вечно куда-то исчезали, а на еду и одежду их не хватало. Двоюродный брат Мина, Чон Хосок — первый его друг в городе. Он сын маминого старшего брата. И самый лучший друг Юнги. До сих пор. Позже Юнги познакомился и с Ким Намджуном, забавным, слишком строгим и слегка неуклюжим парнем с красивой мечтой — служить закону и защищать обычных людей от всяких плохих парней. Жизнь Юнги стала интереснее и ярче спустя три года в городе, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что с ней сотворил будущий парень Юнги — Чимин. Он сделал Мина самым счастливым человеком. А потом, в будущем, он же — самым несчастным. Но Юнги сам виноват, что его бросили. Вечно ныл, ворчал, всегда всем был недоволен; его больше заботил он сам, нежели все остальные. И, естественно, он со временем стал всё меньше заботиться о своем парне, при том, что тот не прекращал холить и лелеять Мина, словно тот был божеством. Юнги легко впадал в депрессии даже от мелких неудач и его с легкостью можно было назвать трусом. Человеком, плывущим по течению и не желающим что-либо делать и предпринимать в своей жизни. С тех пор, как его бросили, прошло пару лет. Сейчас ему уже двадцать шесть, и Юнги остался всё тем же бесхребетным нытиком, которому слишком лень даже мыть за собой посуду. Он безработный, питается один раз в день и то — рамёном и рисом быстрого приготовления. И живёт Юнги одними лишь случайными связями на ночь. Не то, о чём мечтали родители, и вовсе не то, о чём мечтал он сам. Но это как проклятье. С тех пор как Чимин сказал: «Надеюсь, ты почувствуешь себя таким же дерьмом, как чувствовал я себя в последнее время благодаря тебе», Юнги каждый день чувствовал себя как дерьмо. Он понимал, что он жалкое ничтожество, но ему было лень что-то менять в себе. Возможно, от этого он становился ещё более жалким. Юнги ставит тарелку на стол, слышит, как кипит чайник, чувствует, как болит голова от неожиданно очень громкого звука, резко дергает рукой, чтобы поскорее дотянуться до предмета шума и выключить его. И случайно сталкивает чашку со стола. Понимает, что произошло, Юнги только тогда, когда обнаруживает себя склонившимся над полом с той самой чашкой в руках. Он её поймал? Со своей-то реакцией и рефлексами? Но как? А чайник всё кипит, и Юнги кажется, что у него сейчас кровь из ушей пойдет. Поэтому он ставит чашку на стол и наконец выключает чересчур шумный чайник. В ушах продолжает звенеть, и Мину это всё кажется странным. Скорее всего, вчера он выпил намного больше, чем он думает. Возможно, они потом снова вернулись в клуб. Это неизвестно. Ясно лишь то, что сейчас у него такое жесткое похмелье, какого у него не было никогда. Хотя, и это спорно. Вот голова вообще не болит, но лишь минуту назад она раскалывалась от шума чайника. Который казался куда громче, чем раньше. Раза в три, наверное. Если не пять. Юнги наконец садится за стол и принимается есть. Еда совершенно не лезла, но такое для парня не редкость, поэтому он упорно пихал её в себя. Кушать надо, иначе он помрёт с голоду. Но, так и не доев, Юнги несётся в туалет из-за сильного привкуса тошноты и неприятных ощущений. Как и ожидалось, его рвет только съеденной едой в тот же момент, когда он садится на колени перед унитазом. Встав с колен, Юнги направляется к умывальнику, чтобы умыться и прополоскать горло, но поскальзывается на луже воды, которую оставил здесь не так давно и поленился убрать. Удар головой об холодную грязную плитку ванной ощущается неожиданно резко, и у Мина в тот же момент всё темнеет в глазах. Счастливчик, блять.

***

Юнги очнулся тогда, когда за окном уже стемнело. О боже, он серьезно?.. Лох. Просто лох. Поскользнуться на луже воды в собственной ванной и проваляться без сознания целый день, приложившись головой, может только он. Но, что удивительно, голова почти не болит. Юнги привстаёт на локтях, осознавая, что он вполне мог умереть. Но не умер. Повезло или нет? Ну, во-первых, он упал, поскользнувшись на луже, и это удачей явно не назовёшь. Не повезло. Однако он вполне мог умереть. Но не умер, жив — повезло. Юнги решает, что он неудачник, но жизнь его ещё отпускать не собирается, и с этими мыслями встаёт и идёт к умывальнику. И снова чуть не падает. В обморок, на этот раз. Днём Юнги обычно свет не включает, ведь есть окна и солнце, а лёгкий полумрак парню всегда нравился. Но сейчас ночь. И в ванной темно, как в заднице. Но это вовсе не мешало Юнги всё чётко видеть. С его то куриной слепотой. И всё же, парень по своей глупости не обратил на это внимание. И потом бы не обратил, если бы не увидел себя в зеркале. Точнее, не совсем себя, а два светящихся льдисто-голубых глаза. Мин пятится назад, видя в зеркале отражение своего шокированного лица. И голубых глаз. Светло-светло голубых, неестественно светящихся в темноте. Мин, чуть ли не вереща от ужаса, кидается к включателю. Комната в миг освещается ярким светом, и Юнги снова боязливо подходит к зеркалу. Черная радужка, никакого таинственного свечения и голубого цвета, которого там точно быть не должно. Всё как всегда. За исключением белых волос. По коже пробегают мурашки, и парень неожиданно ощущает холод во всём теле. Холод, пронизывающий до самых костей. Он прислоняется спиной к холодной стенке, выложенной некогда белой плиткой, и сползает по ней вниз с громким выдохом. Что за чертовщина сейчас была? Длинные пальцы непроизвольно зарываются в белые пряди. Он ударился так сильно, что провалялся без сознания весь день. Разве у него не должна сейчас болеть голова? Юнги помнит, как читал не один раз о том, что люди ударялись головой, а потом, даже не подозревая, что у них там какие-то растущие гематомы и тому подобное, умирали через несколько дней. Скорее всего, стоит сходить к врачу, а то вдруг… Вау. Юнги мог умереть. И до сих пор может. Он был так близко к смерти. А если бы он умер, то… то что? Что бы изменилось? Родители бы погоревали немного, но у них всё равно есть его старший брат, Джунки. Юнги нигде не работает, ничего полезного не делает и никому толком не сдался. Ну, Намджун и Хосок явно грустили бы. Но ведь и им от его смерти стало бы… лучше. Да, без Юнги было бы лучше. Он ведь только и делает, что занимает денег. И даже не возвращает. А какое ему удовольствие приносит жизнь? Однообразные дни, случайные партнёрши на одну ночь. Это ж разве жизнь? Юнги понимает, что нет. Это не жизнь. Он просто дерьмо, которое существует. Не об этом он мечтал. Не этого хотел. Ему не нравится так жить. Стоило бы уже давно признаться, что он сам себе отвратителен. Самое мерзкое, бесящее, раздражающее существо — это он сам. Он гниль, которая мешает другим жить. Он всегда знал это. Но ему хотелось жить, несмотря ни на что. Поэтому он пытался скрыть от себя правду. Но ведь ощущение, будто он кусок дерьма не пропадало ни на секунду, напоминая, кто он есть. Зачем Юнги живёт? Какая у него цель? А причины жить какие? Их нет. Юнги встаёт с холодной плитки, и, вытирая подступающие слёзы, идёт в комнату. Берёт мобильный телефон и ищет номер. Неважно какой. Хосока, матери, Намджуна. Кого-нибудь, кто сейчас мог бы успокоить его сладкой ложью, сказать, что он нужен, что он не дерьмо, каким себя сейчас ощущает. Но натыкается на номер Чимина. Самое прекрасное, что было в его жизни. Юнги до сих пор втайне сожалеет, что он вёл себя тогда как мудак. Но дай ему сейчас Чимин второй шанс, разве не стал бы он себя вести точно так же? Юнги, позабыв о своей изначальной цели, лезет в старые переписки. Их первые с Чимином сообщения друг другу такие невинные. А вот, где-то с этого момента они начинают встречаться. И всё так хорошо. Чимин был его первой любовью. Больше Юнги полюбить не смог. Он читает, читает и читает, захлебываясь слезами. Ничтожество, жалкое дерьмо. Почему он такой? Он бы хотел быть другим, чтобы… О, вот оно. Те самые сообщения, где он начинает более холодно относиться к Паку. Меньше внимания ему уделять. Игнорировать всё чаще. И кульминация. Чимин пишет о том, что им надо поговорить. После этого — ничего. Никто больше друг другу не написал. Юнги вздыхает, вытирая слёзы, и чувствует себя чуть лучше. Будто бы камень с души упал. Ему всегда становилось лучше после того, как он плакал. Тогда мысли прояснялись, и Мин наконец мог понять, что делать. Как и сейчас. Юнги резко подрывается с кровати и выбегает из дома, оставив дверь открытой. Ему не нужно её закрывать. Больше не нужно. Парень бежит так быстро как раньше никогда не бегал. Бежит, задыхаясь, но продолжает бежать. В метро он ненадолго переводит дыхание, но только для того, чтобы сойти на нужную станцию и снова побежать. Юнги выбегает на проезжую часть и бежит по краю дороги, выбегает на мост и останавливается на середине, падая на колени и тяжело дыша. Мимо на огромной скорости проносятся машины, внизу чернеет река Хан, отражая в себе огни города. Красиво. Юнги редко обращал на такое внимание. Дыхание выравнивается на удивление быстро, и Юнги вдруг понимает, что совсем не устал. И бежал недолго. Зато так много, как никогда в жизни. Может, у него талант? Как-то поздно этот талант показался. Сейчас у него уже есть цель. Которой он точно добьется. Впервые в жизни. Мин перелезает через ограду и замирает. Так красиво. Так хорошо на душе. В кои-то веки он счастлив. Почему именно — он не знает. Просто счастлив. На лице улыбка, а перед глазами — туманная дымка. Он плачет. Но это от счастья. Возможно, он просто очень давно мечтал об этом. И вот, он всего в шаге от мечты и… а чего тянуть? Потом смелости может не хватить. Нужно действовать сейчас. Сейчас или никогда. И Юнги делает шаг вперёд и падает. Падает в темноту, в ледяные объятья черной воды, которая заполняет собой всё. Окутывает тело парня, заползает под одежду, в нос, в рот, в лёгкие. В мысли. Всё происходит быстро. И Юнги рад. Потому что теперь его больше не будет.

***

Юнги чувствует, как и так влажной щеки касается чей-то мокрый язык, нагло лижет нос, глаз парня и даже рот. Юнги морщится, отворачивается, а потом неожиданно чувствует воду, идущую наружу. Он отплевывается, тяжело дыша. И открывает глаза. Перед ним пёс. Бигль, кажется. Такой милый. Юнги собак любит. Всегда хотел. Но ему слишком лень было бы за псом ухаживать, поэтому он… Так, стоп, где он? — О Боже, вы живы?! — к нему подбегает молодой парнишка, видимо, хозяин собаки. — Да, всё в порядке, — хрипит Юнги и откидывает мокрые пряди назад. Всё в порядке, а так быть не должно. Юнги должен был умереть. Но не умер. Почему? Это уже не первый раз. Но сейчас тут нельзя сказать, что ему повезло. Он должен был умереть. Должен. Его не могло просто чудом выбросить на берег, тем самым спасти. Нет! Он должен был быть уже мёртв. Вода в лёгких — и всё! Ты труп! Юнги встаёт с земли, и, не обращая внимания ни на пса, ни на его хозяина, устремляется домой. Что ж, в мире есть не один способ умереть. Он своего добьется. Юнги врывается в квартиру, ни капельки не уставший от долгой беготни. Чувствует он себя прекрасно, и это нужно исправлять. Он вообще сейчас ничего чувствовать не должен. Юнги подходит к тумбочке в спальне, чтобы достать оттуда нужные предметы, но отвлекается от очередного оповещения на телефоне. Ого, куча пропущенных от Хосока и Намджуна. Куча — это одиннадцать от Намджуна и сорок три от Хосока. Это они что, ему весь день звонили?.. Стоп. Какое сегодня число, ещё раз? Эмм… Шестое февраля, окей. Но. Разве в тот день, когда Юнги шёл прыгать с моста не было третье февраля? Так он что, несколько дней дрейфовал по волнам реки Хан? И он ещё умудрился выжить?! Почему-то этот факт Юнги не столь сильно удивляет, сколь злит. Поэтому он снова возвращается к тумбочке и достаёт оттуда все таблетки. Хватает бутылку минералки с пола и начинает распаковывать таблетки. Запивает сначала пять таких, потом пять других и ещё, и ещё, и ещё, пока все несколько разных видов таблеток не оказываются у него в желудке. Итак, теперь он точно сдохнет. Вот-вот ему должно стать плохо, он должен грохнуться в обморок. Или что там обычно случается? Но ничего. Проходит час, два, три… Десять часов. А ему не лучше, не хуже. — Да блять! — ругается Мин и идёт в ванную, пихает пробку в сливное отверстие ванны и включает воду. Теплую. Юнги так дико холодно сейчас, что он уж лучше умрёт, чем ляжет в холодную ванну! Так, стоп. Он сейчас как раз таки занят подготовкой к смерти, так что это как-то не звучит… Да, он лучше будет жить, чем ляжет в холодную ванну! О, вот теперь всё правильно. Пока вода набирается, Юнги идёт на кухню за самым острым ножом. Берёт маленький ножик и возвращается обратно. Ждать слишком долго и страшно. Всё тело дрожит, и Мин чувствует странное волнение. Как будто ему сейчас идти выступать на сцену. А где же слёзы счастья, а? Он же скоро умрет. Ладно, не скоро, а когда наберётся ванна. А пока что парень возвращается в комнату, берёт телефон и пишет прощальное сообщение Хосоку. Сейчас именно он самый близкий человек для Юнги. А писать всем Мин не хочет. Хочет написать Чимину. Просто чтобы напомнить о своем существовании. Которое собирается прервать. Но Чимину он не напишет, потому что напомнить о себе — значит причинить боль бывшему. Так что нет. Юнги прощается с Чоном, желает тому счастья, извиняется, что так и не вернул долг. А потом возвращается в ванную. За окном светит солнце, и это совсем не та погода, которая располагает к смерти. Но Юнги нравится. Умереть солнечным днём в собственной ванной. Звучит уютно. Юнги чокнутый человек, намеревающийся себя убить. Для него такие слова звучат именно уютно. Мин снимает с себя уже подсохшую после долгого купания в реке одежду и ложится в теплую воду ванны. Окунается на пару секунд с головой, а потом выныривает и откидывает мокрую белую челку назад. Подбирает нож с пола и чувствует себя странно. Хотелось безболезненной смерти. Но так, видимо, не получится. Что ж… Теперь Юнги точно покончит со всем. Покончит с собой. Холодная сталь касается кожи, лезвие давит, и на бледном запястье появляется алая полоска крови. Больно. Но Юнги продолжает давить с куда большей силой, рана углубляется, нож входит всё глубже, и кровь уже обильно течёт по руке. Кровь. Тёмно-красная, завораживающая, такая красивая… Юнги опускает руку в воду, кидает окровавленный нож на пол и закрывает глаза, принимаясь ждать. Слёзы текут по щекам, но парень их упорно игнорирует. Он наконец умрет. Юнги боится открыть глаза, боится увидеть розовую воду, в которой лежит. Боится. Потому смиренно ждёт. И дожидается. Теряет сознание. И прекращает чувствовать боль. Просто прекращает чувствовать. Наконец-то.