***
Хосок уже честно начинает волноваться. Юнги, конечно, тот ещё шутник, но это очень и очень редкие случаи в последнее время. А пранки… Вот такого Мин не выкидывал никогда. Скорее, он всерьез решил себя… Чону даже думать об этом не хотелось. Он уже целых несколько часов сидит, представляя труп двоюродного брата и по совместительству лучшего друга. Ему не хотелось приходить сейчас к Юнги домой. Он боялся увидеть это. Он знал, чтo то, что он там увидит, оставит ему травму на всю жизнь. Но он должен был. Юнги не отвечал на сообщения. Хосок, дрожа от паники и нарастающего, липкого страха, встал с дивана. Он должен прийти к другу. Потому что… просто должен. Честно, Чон даже не думал, что Юнги вздумает покончить с собой. До сего момента. Теперь он ясно понимал, что к этому всё шло. С тех пор как Юнги бросил Чимин, тот стал совсем другим человеком. Хосок знал, что Мин в тот день, когда услышал от Чимина «Нам надо расстаться», был разбит. Навсегда. Он вряд ли когда-нибудь смог бы полюбить. Вряд ли смог бы отпустить. Он так и не смог простить себя. И живёт с этим до сих пор. Точнее… жил. Юнги был далеко не лучшим человеком. Его даже хорошим язык не поворачивается назвать. Но он был Хосоку другом. Хосок о нём заботился, любил его, переживал за него, хоть Мин и был старше. Никогда ничего для него не жалел. Всегда был рядом и… Юнги не мог просто взять и бросить его. Не мог, он… это же всего лишь шутка такая, да? Хосок застыл посреди комнаты, стараясь справиться с паникой и страхом, что сковал его тело. С подступающими слезами и комом, ставшим в горле. Но это оцепенение сходит само собой, когда он слышит звон. К нему кто-то пришёл? Он не ждал гостей… Хосок идёт открывать, вытирая слезинки, а потом застывает, завидев перед собой Юнги. Всё такого же бледного, тощего, с круглым личиком, смешным носиком и… живого. Хосок кидается другу в объятья и тут же начинает кричать. — Ты охуел?! Что за сраные шутки у тебя?! Я уж думал, что ты!.. Ты!.. Да тебя выпороть мало, уебок! — говорит он и наконец отстраняется. — Так… ты волосы покрасил, что ли? — спрашивает и всхлипывает. — Не знаю, — честно отвечает Юнги, и только сейчас Чон замечает, что Мин какой-то не такой. На его мрачном лице так много боли, отчаяния и… страха? — Что случилось? — спрашивает Хосок, заталкивая брата вглубь квартиры, параллельно с этим вытирая слёзы. — Всё началось с того, что несколько дней назад я пошёл в клуб… Там встретил девушку, — начинает рассказ Мин, а Чон тем временем начинает заваривать чай. — Мне не делай, я не смогу его выпить. В общем, та девушка вела себя очень странно. Угостила меня выпивкой. А потом повела в парк. И дальше я ничего не помню. На следующее утро я проснулся в мусорном контейнере. — Так… — говорит Чон, кивая. Он бы поржал, если бы Юнги не выглядел таким отчаявшимся. — Я пошёл домой, умылся, а потом отправился есть. Но меня стошнило. А потом я подскользнулся на луже и упал. Ударился головой и потерял сознание. Проснулся уже ночью. — К врачу ходил? — Незачем. — Как это, незачем?! — Дослушай до конца. В тот момент, когда я думал, что надо сходить к врачу я неожиданно… захотел умереть. Я прыгал с моста. — Ты что?!.. — Но через несколько дней меня выкинуло на берег. Живого и невредимого. Я выпил несколько десятков таблеток. Но мой организм вообще никак на это не отреагировал. А потом я перерезал себе вены, — говорит Юнги, и Хосок тут же хватает его руки, чтобы пристально осмотреть. — Вены, говоришь, резал? — хмыкает он. — Дослушай. Я пытался проткнуть себе живот ножом, но ничего не вышло. Мои раны затягиваются прямо на глазах. Которые иногда меняют цвет. — Твои глаза меняют цвет?.. — Да. На голубой. И светятся в темноте. — Говоришь, ударился головой и после этого начались странности… Может, сходим к врачу? — Ты считаешь меня сумасшедшим?! — Эмм… да. Эй, Юнги, ты что?! Положи нож на место! — кричит Хосок. Но Юнги уже вонзает его в свою ладонь. Тот проходит насквозь под вопли друга. А потом Юнги его вытаскивает предмет из своей плоти и показывает ладонь Хосоку. И Чон застывает, не зная, в обморок ему падать или сразу к врачу. Потому что прямо на его глазах рана постепенно исчезала. Лишь остатки крови служили напоминанием произошедшего. — Я не врал. А ещё у меня появились клыки. И я не могу есть нормальную еду. И под солнцем чувствую себя отвратительно. Мне кажется, я… — Юнги запинается, и Хосок видит, как на его глазах выступают слёзы. Всё и без слов ясно. Чон вздыхает и притягивает брата к себе, поглаживая того по белым волосам и спине, пока тот всхлипывал, уткнувшись носом другу в шею. — Хо… Я боюсь… — Я понимаю, ты… — Нет, ты не понимаешь. Я голоден. Очень. — Оу… — Пожалуйста, разреши… — Так, стоп! — Чон хватает друга за плечи и отстраняет от себя и своей шеи. — Я… не знаю как быть… Я ничего не хочу есть, кроме… — Юнги часто всхлипывает и вытирает слезы руками. Он был старше Хосока. Но нередко вел себя как ребенок, вынуждая заботится о себе. Прямо как сейчас. — Подожди меня здесь. Есть у меня одна идея. — Мне же не придется никого убивать? — в панике спрашивает Мин, хватая друга за руку. — Нет, не придется. Доверься мне, — Чон улыбается, берет деньги и выходит в ближайший супермаркет. Ещё давно, лет десять назад, Хосоку впервые в жизни пришла эта мысль. А разве вампирам обязательно пить только человеческую кровь? Разве не могут они питаться кровью животных, к примеру? Хосок надеялся, что могут, покупая два килограмма куриной печени. По возвращению домой он застает Мина уснувшим у него на диване. И улыбается. Вампир, не вампир, а спать он будет любить всегда. Чон рад, что друг пришёл к нему. С проблемами нужно справляться вместе, и они справятся. Обязательно. А начать следует со сцеживания крови из куриной печени. Хосок ставит стакан с кровью на стол и уже хочет разбудить Юнги, но тот и сам просыпается непонятно отчего. А потом смотрит на стакан, хмурится и переводит непонимающий взгляд на улыбающегося Чона. — Это?.. — Кровь. Куриная. С печени. Сцедил с одного килограмма. Купил я два, так что у нас есть про запас. Юнги берёт стакан с кровью и принюхивается. — Ты прав. Она точно не человеческая, — а потом опрокидывает всё содержимое в себя. — Брр! Холодная. Почему ты её не нагрел?! — и переводит возмущенный взгляд на друга. — Ты лучше скажи, хватит ли тебе этого. — Я бы выпил ещё, но голод этим утолить можно. — Вот видишь. А ты уже меня сожрать пытался. — На вкус так себе, если честно. — Не жалуйся. Это куда лучше, чем сосать кровь из меня. — Да, тут ты прав, — мрачно соглашается Юнги.***
Юнги впервые за долгое время наряжается не для похода в клуб, а для поиска работы. Надевает джинсы, футболку и длинную клетчатую серую рубашку, после чего вертится возле зеркала какое-то время и лишь потом, полностью довольный своим внешним видом, выходит на улицу. Чтобы, проклиная солнце, забежать обратно в дом, схватить белый зонт, который по краям был усыпан черными сердечками, и выбежать на улицу уже с зонтиком. Зонтик с сердечками. Очень по-мужски, Юнги. Но зонт так-то изначально спизжен у девушки, так что у Мина есть оправдание. Юнги с улыбкой вспоминает свою полку трофеев, на которой разложены различные предметы, что он украл у своих партнерш на одну ночь. Там есть многое — от резиновой уточки для ванны до дорогого виски (который Юнги выпил уже давно, а сейчас на полке красуется лишь бутылка, что служит напоминанием о самом клёвом алкоголе, который Мин когда-либо пробовал). Если раньше он не мог позволить себе такое дорогое удовольствие из-за проблем с деньгами, то сейчас не может из-за проблем с резкой нелюбовью ко всей нормальной пище. Вообще-то, Юнги даже и не думал, что он может пить какую-либо кровь помимо человеческой. Тогда он был в шоке от осознания этого факта. А сейчас ему немного обидно. Ведь куриная кровь не такая уж и вкусная. Вообще-то, если сравнить, то… Ну, куриная кровь это дешевый рис быстрого приготовления, а человеческая — это омар, подающийся в дорогом ресторане. Или стейк. Просто какое-нибудь изысканное и сытное блюдо, при мыслях о котором у обычных людей текут слюни. Юнги хочет человеческой крови. Но пока что ему приходится питаться куриной. А у Хосока внезапная печеночная диета. Мин надеется, что однажды другу надоест питаться печенкой, и тогда он разрешит Юнги пить сво… чью-нибудь кровь. В принципе, та девушка, которая Юнги обратила, скорее всего, питалась именно человеческой кровью. Сохви. Она ведь определенно была вампиршей. Это объясняет её странное поведение. Она пришла в бар за едой. И наткнулась на Юнги. Но, судя по тому, где он проснулся, блондинка вовсе не планировала его обращать. Скорее, она точно была уверена, что выпила свою жертву досуха и тот точно умер. Кстати, о смерти. Юнги подсчитал и пришёл к выводу, что он должен был умереть уже шесть раз. Точнее, нет. Один раз он всё же умер. А после ожил. Так странно: его сердце бьётся, хоть и так медленно, будто переняло образ жизни хозяина и стало таким же ленивым и неторопливым; его кровь течет по венам, хотя и не совсем уже эта кровь его, учитывая, что частично это куриная кровь… наверное. Он ещё не совсем разбирается в собственном организме после нового обновления. Ясно лишь то, что он не совсем живой. Вообще-то в том, чтобы быть вампиром есть и свои плюсы. Например то, что ему хватает лишь одного литра куриной крови в неделю, чтобы утолить голод и нормально функционировать. А также нечеловеческие рефлексы, острое зрение даже в темноте и слух, позволяющий ему слышать шепот на расстоянии десяти метров. Они с Хосоком проверяли. А ещё нюх. У Юнги обоняние перешло на совершенно иной уровень, и теперь люди для него пахнут… не так, как до этого. Вот Хосок приятно пахнет. Он танцор, следит за своей фигурой и питается здоровой пищей. Мало пьет, так как не умеет. И, возможно, именно поэтому он пахнет так свежо и ароматно. Как овощной салатик. Юнги усмехается собственным мыслям. А потом и вовсе молча смеется. Хосок — овощной салатик. Если бы Юнги ему об этом сказал, как бы он отреагировал? Обязательно надо проверить в ближайшее время. А вот, мимо парня проходит девушка. Совсем молодая. И симпатичная. Но пахнет как сырые яйца, если проводить аналогию. Нет, она вовсе не пахнет сырыми яйцами, просто в сравнении с Хосоком и с остальными, она… О Боже, а это что такое? Юнги переводит взгляд на рослого крепкого парня и облизывается. Вау, так и хочется сож… Кхм. Хосок попросил не думать о людях, как о еде. Так что нужно сдерживаться. И Юнги будет. А вообще, очень непривычно и странно ощущать человеческие запахи, как нечто вкусно пахнущее. Он будто в магазин за едой вышел или стоит у шведского стола на празднике. Так он себя сейчас чувствует, по крайней мере. Вау, так он что, всегда будет окружён теперь ароматом вкусной еды? Круто. Мин садится в метро, ненадолго отвлекаясь на внешний мир, а потом снова погружаясь в свои мысли, внимательным взглядом утыкаясь в пол. Что-то в нём изменилось. После смерти. Можно ведь так говорить, да? В принципе, он ведь умер. Был мертв. У него выпили пару литров крови. И выкинули в мусорный контейнер. Уже то место, в котором он проснулся, даёт понять, что он был мертв. Или был близок к этому. Вряд ли бы его обратительница стала выкидывать тело в мусорку, будучи не уверенной в том, что её жертва мертва. Кстати, Сохви… Каким образом она его обратила? Сделала она это явно ненарочно, что говорит о том, что она ещё совсем неопытный вампир. Если бы она знала, каким образом человека можно обратить в вампира, то Юнги бы сейчас был мертв. По крайней мере, он бы на её месте принял бы все предосторожности, чтобы избежать случайного… потомства? Какие вообще отношения у обращённых с их обратителями? Сохви для него теперь вторая мама? Звучит мерзко, учитывая, что он с ней целовался и чуть не переспал. Кстати, теперь ему понятно её странное неоднозначное поведение. Видимо, она пыталась заманить Мина в ловушку, но вовсе не собиралась реально с ним спать. Ой. Неожиданная мысль: а будет ли хреново Юнги от чеснока? Или серебра? Или от осины? Нужно будет проверить все эти байки. Разрушитель мифов — маленький вампир Мин Юнги! Итак, что ему уже известно? Ему не обязательно пить только человеческую кровь. От всей еды, что не кровь, его тошнит. Его не убить обычными способами. Его раны затягиваются за считанные секунды. Солнечные лучи не смертельны, но оттого Юнги не прекращает чувствовать себя так, будто его жарят заживо. Хоть на коже и нет ни единого намека на ожог, Мину все равно невыносимо под солнцем. Ладно, он может постоять под солнышком часик, если надо. Домой же он как-то добирался после того, как очнулся на берегу реки после неудачной попытки утопиться. А, и ещё. У него есть клыки. И нет, они не появляются непосредственно перед принятием пищи, они просто есть. Постоянно. А ещё у него глаза цвет меняют и светятся в темноте. Так непривычно видеть вместо черной радужки льдисто-голубую. И вообще, разве у вампиров не красные глаза? Почему они у него голубые? А у Сохви они тоже голубые? Или красные? Или ещё какие-нибудь? Ох, так интересно, и вся эта вампирская тема так будоражит. Мин выходит из метро, когда объявляют его станцию. Проходит пару кварталов, а потом останавливается у высокого здания, в котором у него назначено собеседование. Поднимает взгляд на верхушку и с интересом наблюдает за людьми, чьи фигуры мельтешат в окнах. О Боже, у него и вправду нечеловеческое зрение. Он даже может прочитать записку, прикреплённую к стене и видимую в окне восьмого этажа. Это жутко. И круто. Мин усмехается, делает шаг навстречу зданию и с гордо поднятой головой идёт устраиваться на работу.***
Да ну нахер такую работу! Что за нахуй?! Приходить рано утром и уходить вечером?! А спать ему когда?! Ночью, что ли?! Да они издеваются! С хрена ли ему работать там с такими адскими условиями?! Мысленно ворча, Мин снова проходит в метро. Мест свободных на этот раз не было, поэтому он, сложив зонт, хватается за поручень и начинает осматривать людей, что едут с ним. Ну, как осматривать? Скорее, обнюхивать. Вот этот полненький мужчинка неплохо пахнет. Эти мальчишки тоже. Совершенно неприятный запах вон у того щупленького парнишки. Как клёво. Ему определенно нравится. Нравится чувствовать все эти приятные, такие вкусные ароматы. Нравится оценивать. Но на глазах чуть ли не выступают слёзы, когда Мин понимает, что дома его ждет куриная кровь. За что так жестоко? Кого он обидел в прошлой жизни? Хотя, если считать, что сейчас у него новая жизнь, а жизнь до смерти — это его прошлая, то тогда он много кого обидел. И на вершине пирамиды из всех обиженных Мином людей, естественно, восседает его бывший, обиженно дуя свои шикарные пухлые губы. Эх, Чимин… А как пахнет он? — Извините. Мне кажется, или во-он тот парень с зонтиком и белыми волосами воняет? Прям вот так жутко воняет! — улавливает Мин еле слышный шепот какой-то брюнетки, что стояла от него в шести метрах. Он слышит это, при том, что в вагоне довольно шумно. Слышит, и его услышанное оскорбляет. Слышит, и резко разворачивается, чтобы окинуть брюнетку возмущённым взглядом. И та смотрит в ответ. Смотрит прямо в глаза и ухмыляется. Странно. Пахнет она приятно, даже очень. И на вид ничего такая. Но за то, что она сказала — её убить мало. Мин пытается незаметно себя обнюхать. Ну нормально пахнет он. Нор-маль-но! Вполне обычным мужским одеколоном. И даже не потом. Что она несёт? Юнги снова смотрит на брюнетку, но та уже что-то увлеченно пишет в своем телефоне. Ну и ладно. Мин хмыкает и оставшуюся дорогу вглядывается в черные окна. Было бы интересно побродить по туннелям метро. Но это опасно, так как тебя, скорее всего, задавят. Хотя, Юнги теперь бессмертный, ему не страшны колёса. Он больше не боится того, чего боятся обычные люди. Он теперь не человек. Он может гулять где захочет, и никто ему ничего не сделает. Однако Хосок предупредил его, что он не такой уж бессмертный, как ему кажется. И каким-то способом его всё же можно убить. А пока они не выяснят этот самый способ, Юнги надо быть максимально осторожным. Когда Юнги возвращается домой, солнце уже начинает клониться к горизонту, а на часах четыре вечера. В это время он обычно ещё спит. Мин проходит к себе в спальню, хватает ноутбук и включает себе какую-то романтическую дораму. Вот хочется ему посмотреть именно дораму. Хочется — значит, он посмотрит. Но где-то на середине второй серии Мин засыпает.