Undead

Юнги не может пошевелиться — от любого движения серебряные шипы вонзаются в тело с большей силой, заставляя вампира стиснуть зубы. Стул, фиксирующий положение сидящего на нём человека серебряными пластинами с шипами — явно изобретение охотника. Кто бы мог подумать, что в итоге подобное будет использовать против друг друга нечисть. Кровь, стекающая из ушей, неприятно щекочет кожу. Барабанные перепонки, повреждённые зашкаливающим уровнем громкости, уже восстановились. Шум и звон исчез, Юнги может снова нормально слышать. Хорошо, когда ранения быстро регенерируют. Хотя раньше, кажется Юнги, раны у него заживали быстрее. Всё случилось слишком быстро, Мин даже ничего толком осознать не успел. Только сейчас, пойманный в ловушку, он потихоньку складывает пазл в своей голове. Этим вечером Миён позвала его на свидание. Прогуливаясь, они зашли слишком далеко и оказались в одном из тех районов, где регулярно происходит что-то незаконное. И тогда пятый следователь явила вампиру свое истинное лицо. Но перед этим она закричала. Это был нечеловеческий вопль, полный боли, пробирающий до самого нутра, разбивающий стёкла, заставляющий уши истекать кровью. Подобный вопль Мин не ожидал когда-либо услышать вообще. Миён оказалась нечистью. Феей-плакальщицей из ирландской мифологии, предвестницей смерти. Банши. Этот крик оглушил Мина, на некоторое время лишил его ориентации в пространстве и возможности слышать. И тогда будто бы из ниоткуда появились несколько вампиров. Что-то подсказывало Юнги, что он мог бы их одолеть. Что-то внутри вампира кричало об этом. Но в реальности всё было иначе — его избили, нанесли ранения серебром, временно лишили возможности двигаться, связали, загрузили в машину и куда-то повезли. Слух потихоньку возвращался, Мин с каждой секундой всё больше приходил в себя. И когда он учуял сильный запах гнили, увидел поседевшие волосы Миён, её мертвенно-бледную кожу и красные глаза, до него дошло: пятый следователь — нечисть, она заманила его в ловушку, неизвестные вампиры схватили его. Но оставалось неясно — ради чего это всё? Вскоре машина остановилась в дорогом и явно элитном районе. Его вывели из авто, завели в новое современное здание, а после — в лифт. Вышли они на этаже, стилизованном под мрачный особняк. Из-за преимущественно красных цветов в интерьере у Юнги сами собой были проведены аналогии с борделем. После этого в мыслях он именно так это место и называл (хотя и понимал, что это явно не бордель). Его протащили по длинным коридорам к деревянной резной двери. Завели внутрь и усадили силой на стул, созданный для пыток над нечистью. Мин не сопротивлялся всё это время, вопреки желанию, лишь потому, что хотел узнать, что здесь вообще, чёрт возьми, происходит. И он получил ответ. Когда его силой усадили на стул, Мин зашипел и зарычал подобно дикому зверю. Ему хотелось ещё и завыть, но он быстро взял себя в руки, заставил привыкнуть к боли, собрался с силами и принялся осматриваться. Хоть с ним подобное происходит впервые, он не растерян. Обстановка вокруг была как и в коридорах — бордовые тона, мебель будто из музеев украденная, всё сделано в стиле европейских старых особняков. Вампиры, схватившие его, отошли назад, скрылись в тени, чтобы создать видимость своего отсутствия. Миён же, вернув своей внешности прежний вид, уселась в кожаное бордовое кресло напротив Мина, рядом с неизвестными вампиром. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, кто здесь главный. На вид ему было около тридцати. Но не стоит забывать, что он вампир: он может быть и старше. Одет этот парень был самым неоригинальным для вампира образом — бордовая рубашка, черные брюки и лакированные туфли. Лицо — прекрасное, как у статуи, выражение лица — наглое и горделивое, пропитанное высокомерием и самодовольством. Красавчик-вампир проводит рукой по зализанным назад белокурым волосам с выбритыми висками. Глаза сверкают алым цветом. Настоящий вампир, ничего не скажешь. Не то что Юнги, прожигающий его взглядом льдисто-голубых глаз, истекающий кровью и одетый по последней моде бомжей. — Моё имя Квон Ёнук, — приветствуется он. Голос у него такой же, какой бывает у напыщенных молоденьких плохих парней, которые строят из себя чёрт знает что. Такие обычно являются главными антогонистами в фильмах. — Мин Юнги. Знакомству не рад, — отвечает вампир максимально холодным тоном. На лице Ёнука появляется ухмылка. — Я полагаю, тебе знакомо имя Пэ Сохви, — он сплетает пальцы в замок и кладёт руки себе на колени. Сохви. Именно так звали вампиршу, обратившую Мина в ту злопамятную ночь. — Сохви была обращена мной, — говорит Ёнук. — Значит, ты приходишься мне дедушкой? — с улыбкой спрашивает Юнги наигранно восторженным голосом. — Получается, что да, — усмехается парень. — Хуёвый из тебя дед, — неожиданно восклицает Юнги грубо, срываясь на рычание. — Стул нихуя не удобный. — У вампиров болевой порог выше, чем у обычных людей, так что ты можешь и потерпеть эту боль. — Мгм. Эй, Миён, какого хрена? — спрашивает Юнги, поворачивая свой взгляд на следователя. Девушка смотрела в пол, даже не думая поднять взгляд на Мина. — Молчим? Ну и ладно. Квон Ёнук, говоришь, тебя зовут? Что тебе от меня надо? — Всё очень просто, Юнги. Все мои потомки без исключений подчиняются мне, — начинает он, отпивая из бокала алой жидкости. Юнги уже давно учуял аромат крови. Такой сладкий аромат. — Мм… Как интересно. А если я не буду? — Тебя придется убить. Как славно, что Миён доложила мне о тебе, — Юнги снова окидывает девушку недовольным взглядом. — Понимаешь, у тебя попросту нет выбора — ты должен подчиняться. Если мне что-нибудь от тебя нужно, ты это делаешь. Ты не имеешь права обращать других людей. И ты не имеешь права охотиться на чужой территории. Хотя… не думаю, что ты станешь, — неожиданно он усмехается. — Ты же питаешься кровью бедных курочек. Юнги на этих словах губы недовольно поджимает. От него наверное за километр несёт сраной курицей. — Эй… А просто оставить меня в покое — не вариант? Разве я кому-то мешаю? Разве я такое уж заметное бельмо? Ты ведь даже и не знал обо мне, пока тебе не доложили. Я не мешаю тебе. — Это пока что ты мне не мешаешь. Это известный факт: у всех вампиров невероятно раздутое самомнение. И в какой-то момент ты, опьянённый новыми перспективами и новыми силами, захочешь большего. И тогда ты станешь для меня проблемой. Но сейчас я тебя отпущу. Только запомни, что я слежу за тобой. И если мне что-нибудь вдруг понадобится от такого слабака как ты, что спорно, ты должен подчиниться. И оставь в покое Миён, пожалуйста. Я понимаю, она безумно красива, но её трахаю я, — с самодовольной ухмылкой говорит он. Юнги снова поворачивает голову в сторону Миён, и шипы глубже входят в кожу при движении. — Оу, правда? Чего же ты мне не сказала, а, Миён? Спишь с моим дедом… Знал бы, точно не полез бы к тебе с этими своими идиотскими свиданиями. Девушка лишь хмыкает еле слышно, что от чутких вампиров не укрывается, и отворачивается. — Отпускайте этого шута, — командует Квон, и двое из его подручных подходят к Юнги, чтобы освободить его. Раны, естественно, сразу не затянутся. Домой он в таком виде не вернётся — Чимин будет волноваться. Значит, к Намджуну? Мин усмехается, смотря себе под ноги и замечая за собой кровавый след, оставленный стекающей из кровоточащих ран кровью. Он чувствует себя как дерьмо. Его пытались запугать, показать свое превосходство. Юнги, хоть и не испугался ни на секунду, всё равно признал, что он слабак, как и сказал Квон. А ещё шут гороховый. Не вампир, а жалкая пародия. Неприятно. Очень. Особенно от Миён он такого не ожидал. Так та, оказывается, всё это время знала. Мина выводят из здания, заталкивают в машину. Отвозят до того места, где на него напали, и оставляют там. Когда машина скрывается за поворотом, Мин достает телефон, который каким-то чудом ещё остался с ним, целый и невредимый, несмотря на то, что его не слабо так избили, да ещё и на стуле с шипами заковали. Мин проглатывает ком, ставший в горле, ища в контактах тот самый номер. А потом вздыхает облегченно, когда слышит в трубке высокий, такой родной, такой любимый голос, пробирающий до мурашек. — Алло? — Чимини. —  Что-то случилось? — Я… просто… Нет, ничего. — Тогда зачем звонишь? — Мне просто… хочется услышать твой голос… — Неожиданно… Точно всё в порядке? — Вроде да… Просто… просто хочу поговорить с тобой — Только не долго, хорошо, хён? Мне завтра рано вставать. — А… Ну, тогда не надо. — Уверен? — Мгм… — Тогда пока? — Да. Пока, Чимини… — Пока, Юнги-хён. Юнги кладёт трубку. Странно это вообще. Вся эта ситуация абсурдная до смешного. Неожиданное появление в его жизни этого Ёнука… Юнги раздраженно выдыхает и направляется туда, где оставил машину перед тем, как отправиться с Миён на эту дурацкую прогулку. По переулкам, чёрт возьми. Юнги достает ключи, заводит авто и давит на газ, сдавая назад. Едет, открыв окна, едет на огромной скорости, гневно сжимая руль. На сидении определенно точно останется его кровь, но ему сейчас просто плевать. Внутренний монстр в нём сходит с ума. Он оскорблен, он зол, он вне себя от ярости. Ему хочется кого-нибудь убить. Желательно, Миён и Ёнука. По нему будто ногами прошлись. — Блять! — вопит Мин, тормозя и выбегая из машины. — Блять! — смотрит на тело девушки перед его машиной, от которой уже растекалась лужа крови. — Да что это за, блять, день такой?! Какого хрена подобная хуйня случается и с ебучими вампирами?! Какого, блять, хрена?! И что мне, нахуй, делать?! Превосходно! Просто прекрасно! Я сбил какую-то тёлку! Блять, да эта суицидница сама мне под колёса кинулась! Чёрт, она ж школьница на вид! Блять! Ёбаное дерьмо! — восклицает Мин, пиная машину, после чего, выдохнув, усаживается рядом с телом миловидной девчонки, которой на вид лет восемнадцать. Смотрит на неё раздраженно. С обидой даже. Ну нахрена она бросилась именно под его машину? Нахрена вообще решила покончить с собой? Тем более, именно таким способом. Есть куча других, более приличных способов умереть, которыми ты определенно никому не помешаешь. Мин прожигает взглядом миловидное личико девушки, а потом вздыхает, отпуская всю злость. Симпатичная же девушка. Длинные, шелковистые черные волосы, светлая кожа, мягкие черты лица, большие глаза, которые сейчас неестественно смотрели куда-то вперёд. Юнги макает пальцы в теплую лужу крови и слизывает с них алые капли. Вкусно. Намного лучше куриной крови. — Дура. Тебе ж ещё жить и жить… А ты какого-то мне под машину бросилась. Но отчасти Юнги её понимает. Он бы тоже был бы уже мертв, если бы не Сохви. Каким вообще, блять, образом, она его обратила? А может, всё дело в её крови? Юнги определенно помнит, как кусал ту за губы, помнит металлический солоноватый вкус чужой крови. Ах, так вот в чем дело… Мин хмыкает, подносит запястье к своему рту и прокусывает кожу клыками. Надавливает сильнее, не давая ране затянутся, пытаясь выдавить как можно больше крови. А потом подносит руку к чужому рту. К пока что ещё теплым, слегка приоткрытым губам. Кровь, капля за каплей, стекает с его кожи в чужой рот. Иногда попадает девушке на губы, окрашивая их в бордовый цвет. Раны затягиваются, и кровь перестает течь. Мин вытирает руку об итак порванные и запачканные в крови джинсы и принимается сверлить взглядом лежащий рядом труп. В какой-то момент ему надоедает смотреть на труп старшеклассницы, и он откидывает голову назад, на капот машины. Смотрит в черное, беззвездное небо и думает о том, что сейчас он совсем не прочь умереть, потому что жить отвратительно. Вроде бы ещё неделю назад не было этого давления в груди, этого постоянно подступающего к горлу кома. Этой тоски. — Нахуй любовь, — говорит Юнги, тяжело вздыхая. А следом он достает свой телефон и начинает просматривать совсем новые фотографии Чимина. Тот улыбается так мило и игриво. Так счастливо. Что Юнги тоже невольно улыбается. И сразу горло саднит из-за чертового кома, а в груди так больно. — Люблю тебя… — тихонько говорит он, понимая, что готов вот-вот заплакать — так больно. — Кого? — Чимина. А кого ж ещё? — неожиданно хмыкает Мин. — Не тебя же. — Да, это вряд ли. — Стой… что? — Юнги переводит взгляд на девчонку, уже сидящую рядом. — Мы в аду? — спрашивает она, смотря Юнги прямо в глаза. А её глаза светятся ярким зеленым светом. — Нет, на Земле, — отвечает Юнги, выключая телефон. — Как зовут? — Кан Синхе. — Сколько лет? — Девятнадцать. — Зачем под машину бросилась? Делать больше нечего? — хмыкает Мин и, к его удивлению, девчонка кивает. — Нечего, — подтверждает она, смотря куда-то перед собой и коленки к груди поджимая. — Так я умерла? — Считай, что да. — И что теперь? Я больше не смогу умереть? — Ну, это теперь будет посложнее. — Почему я не полностью умерла? — Наверное, потому что я пожалел тебя и решил обратить. — Обратить? — В вампира. — А ты вампир, оппа? — Мгм. — Какой там адрес ближайшей психушки? — вдруг спрашивает она, и Юнги усмехается, треплет её по черным, выпачканным в крови, волосам и говорит: — Это уже не поможет. — А что поможет? — Ничего. — Ну… Тогда я пойду, — говорит она, вставая и оттряхивая окровавленную юбку. — Куда? — Попытаюсь умереть ещё раз. — Ну и нахрена оно тебе? — Мне не нравится жить, — на полном серьезе отвечает она. — Мне тоже. Но давай дадим жизни ещё один шанс? Если не станет лучше — суициднемся вместе. — Мне негде жить. — Ты сбежала из дома? Твои родители наверняка волнуются. — Вряд ли. Им главное, чтобы я хорошо училась и не доставляла проблем. А вообще — им всё равно. — Но тебе в любом случае стоит вернуться. Девушка отрицательно качает головой. — Я завалила итоговые тесты. И теперь не могу поступить туда, куда они хотят. Если они узнают, придушат. Лучше умереть так, чем возвращаться туда… — Ох… сочувствую, — говорит Юнги, вздыхая. В последнее время довольно много детей совершают суицид из-за того, что не выдерживают давления. Учиться по двенадцать часов в день, заниматься с репетиторами, а потом ещё и провалить тесты — это невероятно сильный стресс. Юнги бы на ее месте тоже под машину кинулся. Мин достает телефон, включает и ищет в контактах нужный номер. Всё это под заинтересованно-безразличный взгляд Синхе, что наблюдала неотрывно, но с совершенно беспристрастным лицом. Новообращённая даже села обратно на землю, прямо в лужу из собственной крови. — Алло, Хосок? Можно к тебе? Отлично. Идём, Синхе. Оппа отвезет тебя к одному наивному добряку, он поделится с тобой и домом, и едой. — Едой? — Куриная кровь. Невкусно, но жить можно. — Хорошо… Юнги-оппа, — послушно кивает девчонка. Видимо, её и вправду больше ничего не держит в этой жизни, раз она так быстро смиряется с происходящим бредом и даже соглашается последовать куда-то с первым встречным, да к тому же ещё и психом. А Юнги как-то вдруг радостней становится. И улыбаться хочется. Он жизнь спас. Чужую жизнь.

***

— Ну и? Кто это? — наконец спрашивает Хосок, когда Юнги завязывает узел последнего бинта, что повязал на свое тело. — Я похож на ебучую мумию! Ненавижу серебро! — Да-да, но кто эта девушка?! — повторяет свой вопрос Чон, указывая на юную вампиршу, посербывающую из трубочки куриную кровь. — Синхе. — Ааа, Синхе! Прости, не признал! Что ж, раз это Синхе, то теперь мне всё понятно! Кроме одного. Мне поебать, Синхе это или нет, какого хуя она делает у меня дома?! — Оппа, мне кажется, что твой наивный друг-добряк не очень-то и наивный. По крайней мере, что-то мне подсказывает, что пожить у себя он мне не разрешит, — подаёт голос Синхе. Раз острит, значит, жить будет. — Пожить? Юнги, ты охуел или охуел? Я даже тебе не могу позволить жить у меня! Почему смогу позволить ей?! Ты думаешь, мой арендодатель будет не против, если это будет школьница?! — Во-первых, она уже закончила школу. А во-вторых, ты можешь сказать, что она твоя сестра. — Это ты ее обратил, а не я! Ты и несёшь за нее ответственность! Не я! — Нудила-мудила! — совсем не по-взрослому восклицает Юнги, хватает девчонку за руку и покидает квартиру друга. Нет, в принципе, он понимает, что Хосок вовсе не нудный мудак, что он прав и у него и вправду нет возможности с кем-то делить жилье. Просто… тащить Синхе к себе… Нет, если б Юнги жил один, то он, не раздумывая, отвёл бы девушку в свой дом. Но он живёт не один. Как Чимин отреагирует на девушку — загадка. И все же, Мин все равно не хочет рисковать. К себе он Синхе везти не может, к Хосоку… — Оппа, у тебя телефон звонит. — А, да… — Юнги хватает мобильный и удивляется, когда на дисплее высвечивается имя «Брат Салатик». Он отвечает на звонок и прикладывает телефон к уху. — Хосок? — Поворачивай, я передумал. — Ты уверен? — Побыстрее, а то могу передумать обратно. — Окей, уже еду к тебе, — говорит Юнги, кладя трубку.