Undead

— За спокойную жизнь! — восклицает Юнги, прежде чем вылить в себя бокал с соджу, которого, впрочем, в его стакане было ничтожно мало по сравнению с другой тёмно-красной жидкостью. — Господи, кому пришло в голову смешать дешёвый соджу с кровью? Дермище, — ворчит он, однако продолжает пить, вызывая смех у Чимина, что сидит рядом и прижимается к боку своего вампира. Они сидят в небольшом заведении, которое специально подбирали для празднования своей победы над Ёнуком. Пришлось повозиться, чтобы отыскать место, где «особенным» клиентам подаётся кровь, а нормальным — мясо с соджу. В итоге с выбором им помог Тэхён, посоветовав свое любимое заведение, владельца которого знал лично. — Спокойная жизнь начнется только у тебя, Мин, и то не факт, — хмыкает Юнун, вгрызаясь в плохо прожаренное, почти сырое мясо. «Оборотни», — мысленно фыркает Юнги, обращая внимание на то, что и мясо Тэхёна почти не прожарилось — вот-вот возьмёт да с тарелки убежит. — Кто тебя вообще пригласил? — кривится Юнги, обращаясь к Ли. — Мне помнится, что ты чуть не угробил моего парня. Не очень хочу видеть твою рожу здесь. — Юнги-я, я его простил, и ты тоже обязан, — заявляет с важным видом Чимин. Чонгук, сидящий между собратом-охотником и Тэхёном, совсем не по-волчьи мурлыкающим ему в плечо (почти как кот, ну правда), согласно кивает. Из-за полученных ранений Чонгук не участвовал в финальной битве, а потому не видел своими глазами происходящего там. Однако когда узнал о том, кто расправился с Ёнуком — внезапно зауважал Пака и теперь во всём с ним соглашается. Маленький подхалим. И его даже не смущает, что у Чимина бы и выстрела сделать не вышло, если бы не Юнги. Квон ослаб из-за ранений и потерял бдительность, вымотанный и разгневанный, лишь поэтому его удалось убить. Но всё же Юнги не приписывает все лавры себе — если бы не объявился Пак, Мин бы мог распрощаться с жизнью тогда. Так что можно считать, что убийство Ёнука — их общая заслуга. — Жаль, что не все сегодня здесь… — произносит с тоской в голосе Намджун, вызывая внезапное молчание. Все присутствующие поднимают мрачные взгляды на следователя; каждому было понятно, о ком идёт речь. Эти слова произносится за вечер Намджуном далеко не первый раз, однако голос его всегда дрожит, всегда полон скорби, а лицо столь печальное, что невольно начинаешь верить — Намджун правда скорбит из-за утраты Сокджина, который приходился ему не только коллегой, но и примером для подражания. — Помянем, — кивает грустно Мин. Юнги восхищается другом, правда, Намджун кажется ему гением — так стебать Сокджина надо уметь. — Кто-нибудь, скажите ему уже, что я не умер! — со злостью в голосе требует Сокджин, не выдерживая этого цирка. — И, Юнги, какого черта ты ему подыгрываешь?! Мин смеётся злорадно, получая гневный взгляд охотника. По его мнению, Сокджин также внёс неоценимый вклад в победу — без него они бы и близко не подобрались к Квону. И Мин благодарен Киму за его помощь и жертву, однако Намджун его мнения не разделяет, и его можно понять. Одного взгляда на Сокджина достаточно, чтобы почувствовать боль — загипсованная рука, обклеенное пластырями тело, скрывающие самые крупные раны, виднеющиеся из-под одежды бинты, а также многочисленные мелкие синяки и ссадины. Намджун был в ярости, когда узнал, как глупо ринулся в бой охотник, о чьей хитрости слагаются легенды в Ассоциации. И по Намджуну видно — шутки на тему смерти Сокджина (который и вправду был на волоске) он не намерен прекращать ещё долгое время, предпочитая игнорировать существование коллеги. — Прости, Сокджин-хён, но из того, что я видел, могу сделать вывод, что ты и вправду был более безрассуден, чем… от тебя можно было ожидать, учитывая твою репутацию. И не стоит сердиться из-за этих шуток. Мы просто искренне переживали за тебя, — подаёт голос Чимин, сладко улыбаясь. — Охх… Ты вгоняешь меня в краску, — ворчит охотник. — Учитель! — зовёт Чонгук. — Я тоже хочу называть вас хёном! — Не дорос, — отрезает Сокджин, и раздаётся смех. А после разговоры начинают литься рекой, заполняя собой все помещение, заглушая даже звон стаканов и шкворчание мяса. Юнун о чем-то громко спорил с Тэхёном, Чонгук и Намджун обменивались историями о Сокджине под ворчание оного, Сухван, впервые на памяти Юнги нежно улыбаясь, наблюдал за своей правой рукой, истерично вопящей что-то о волчьей чести, а Чимин в это время тихонько перечислял Юнги вещи, которыми они будут заниматься в будущем, создавая в глазах вампира прекрасную картину о мирной жизни с любимым человеком. Конечно, им не избежать опасных приключений, учитывая, кем они являются и с кем дружат, однако Юнги всё же твердо намерен сократить число этих приключений до минимума — ему на всю жизнь хватило. Теперь у него одно желание — спокойно жить с Чимином и всячески его лелеять, исправляя ошибки прошлого. И, раз уж у них теперь вся жизнь впереди, Юнги твёрдо намерен исполнить все мечты Пака, будь то спокойная жизнь без ссор и с регулярным сексом или даже звезда с неба (гипотетически, он бы и вправду мог отправиться в космос и…) — Хосок-хён! — радостный возглас Чимина оглушает вампира с его тонким слухом, моментально выбивая все мысли из головы. Юнги поворачивается к выходу и улыбается, заметив двоюродного брата и стоящую рядом Синхе, с недавнего времени носящую его фамилию — Мин. Видимо, Юнги слишком расслабился, раз не почувствовал их приближения. Или почувствовал, но не обратил внимания. — Синхе, Хо, присаживайтесь, — улыбается паре Намджун, который их и пригласил на празднование. — Вы же познакомите нас с вашими друзьями? — спрашивает Хосок, усаживаясь рядом с Кимом. Синхе молча опускается на соседнее от Чона место, оказываясь соседкой Сухвану. Вампир прищуривается, очевидно, учуяв сестру по крови. Юнги открывается занимательная сцена — Сухван долго пялится на его подопечную, а после уже вампирша переводит на Шина хмурый взгляд, показывая свое недовольство. Юнги может её понять — никто не любит, когда тебя так нагло разглядывает. И только вампирша собирается открыть рот, на её плечо опускается рука Хосока, что тянет в свои медвежьи объятья. Девушка тут же очевидно млеет — еле заметная улыбка касается её губ, а бледные щеки трогает румянец. — Ух ты, — хмыкает Мин, не в силах сдержаться. — Это, оказывается, так забавно, когда замечаешь чужие чувства к кому-то. — Они слишком очевидны, — хмыкает следом рядом сидящий Чимин. — По ним сразу видно, что они парочка. Юнги присматривается к брату и согласно кивает. «И когда только успели?» — думается ему. — Ну, а Юнги вы знаете, — заканчивает предоставлять всех присутствующих Намджун; до Юнги только сейчас доходит, что всё это время во всю шло знакомство. — А что с рукой? — интересуется Чон у Сокджина. — Это длинная история, — смеётся охотник и внезапно начинает рассказ с того дня, когда впервые услышал о Мине. Юнги решает отказать себе в удовольствии послушать историю Сокджина, которую и без того знает — вместо этого он переводит взгляд на Пака, принимаясь им любоваться. Чимин был румяным от выпитого им алкоголя, его губы манили своим малиновым цветом, смех ласкал не слух, а сердце вампира, а аромат… аромат ласкал желудок, тут уж ничего не поделать. Юнги хочется уткнуться в шею парню и канючить обнимашки, подобно ребёнку, но его сдерживает факт чужого присутствия. Однако нежность к возлюбленному, неожиданно обуявшая вампира, лилась через край, поэтому Юнги всё же приобнял человека за талию и уложил голову ему на плечо. Сокджин прервал свой рассказ, чтобы поглумиться над чужим проявлением чувств, его примеру последовали остальные. Но Юнги был настолько счастлив из-за присутствия любимого человека рядом, что ему было всё равно на чужие глупые шутки. «Они просто мне завидуют», — открыто ухмыляясь, думал вампир, ощущая странно приятное превосходство над другими, которое бесспорно грело и подпитывало его самомнение. Себялюбие — неотъемлемая часть каждого вампира, тут уж ничего не поделать. И поэтому всё, что нравится Юнги — лучшее, и всё что он выбирает — тоже лучшее. И Чимин лучший. И его. Только его. — Серьёзно?! Ты чуть не погиб?! — в шоке восклицает Хосок, обращаясь к Чимину. — Да, но всё обошлось. — Его спас мой Чонгуки, — встревает Тэхён, заставляя своего парня покраснеть. Юнги же принимается выводить большим пальцем круги на чужой талии, ощущая себя почти пьяным от тепла и счастья. Он уже давно прекратил слушать чужие разговоры, этим вечером всё его внимание посвящено лишь одному Чимину. — Ва-а… — тянет Чон, когда история подходит к концу. — Я бы так не смог… Чимин-а, я правда горжусь тобой. Честно говоря, когда вы с Юнги только начали встречаться, я и подумать не мог, что однажды ты спасёшь его жизнь, рискуя собственной. Это заслуживает восхищения. — Слушай, хён! — громко восклицает порядком захмелевший к этому моменту Чимин; времени прошло достаточно с начала истории Сокджина, учитывая то, насколько она насыщена подробностями и ненужными уточнениями. — Я был так зол тогда, что и думать забыл о страхе! Он буквально сбросил Юнги с крыши! С пятидесятого, мать его, этажа! Я думал, мой парень умрёт! — Но он встал и пошёл, — возражает Тэхён. — Тут нечего и думать, — игнорирует друга Пак, — я обязан был застрелить ту сволочь. Юнги смеётся Чимину в плечо, и тот невольно улыбается. Просто потому что ему всегда хочется улыбаться, когда его хён смеётся. — То есть, Чимин теперь охотник, да? И ему придётся убивать нечисть? — интересуется Хосок. — Иногда, — отвечает Юнги. — Я бы не хотел, чтобы он этим занимался в будущем, но кто знает, может он займет место Сокджина… Светлая ему память. — Я, блять, тут! — напоминает охотник, громко ударяя стаканом по столу. — Press F to pay respect, — присоединяется к шутникам Чонгук, вызывая у кого смех, а у кого хрюканье в стакан. — Тебе не кажется, хён, что нам пора покинуть компанию? — интересуется Чимин еле слышно. — Что-о?! Покинуть?! Вы хотите покинуть нас?! — возмущается Тэхён, но оказывается быстро заткнут рукой Чонгука. — Знаешь, — Юнги посылает Киму хмурый взгляд. — Пожалуй, думаю. Через полчаса-час пойдём. — И займёмся… — начинает Чимин, но вовремя замолкает, — тем, что нашим друзьям с нечеловеческим слухом лучше не знать, — и улыбается неприлично. Юнги хочется заняться этим прямо сейчас. Повалить любимого на пол на глазах у всех и любить-любить-любить, пока не кончатся силы (что мало вероятно — вампиры бесконечно выносливы). — Обязательно, — отвечает он Паку, оставляя ласковый поцелуй на носу. — А ещё я угощу тебя кое-чем вкусным… — Чимин улыбается уже Мину практически в губы, игнорируя осуждающие взгляды не готовых к подобной картине друзей. — Спермой? — Кровью! — возмущенно восклицает Пак, ударяя вампира по плечу под смех оного и выдохи облегчения других. — Но спермой тоже, если, конечно, ты хочешь… — добавляет чуть тише и уже сам получает по шее, но уже от Тэхёна. — Как бы тихо ты ни говорил, половине присутствующих всё слышно, и мне в том числе! — Ким звучит по-настоящему недовольным, и Юнги даже на долю секунды становится стыдно. На долю секунды.  — Знаешь, я всё-таки возражу: абсолютно всем абсолютно всё слышно, дорогие мои, — заявляет Сокджин. — Чонгук, а ты знаешь, что теперь будет с имуществом Сокджин-хёна после его смерти? — поворачивается Чимин к Чону. — И ты туда же?! — Иногда мне кажется, что я слышу его голос… — присоединяется Намджун. — Я НЕ УМЕР!

***

Препирательства Сокджина и Намджуна, по мнению Юнги, можно слушать бесконечно, однако терпеть и дальше всю эту шумную компанию было невозможно для него, интроверта и мизантропа, а потому, когда выдаётся удачный момент, Мин хватает Пака за руку и сваливает под шумок. Чимин пьяный и весёлый, и от его улыбки Юнги тоже хочется улыбаться. Наверное, именно такое счастье ощущают герои сказок перед тем, как прозвучит фраза «И жили они долго и счастливо». Мин поднимает взгляд в небо, ожидая, наверное, титров или закадрового голоса, однако натыкается лишь на бездонное полотно, усыпанное звёздами. — Красиво, да? — Чимин, по-видимому, проследил за взглядом Мина и, уподобившись ему, стал разглядывать небо. — Красиво, — соглашается Юнги. Немного подумав, он решает быть таки откровенным и озвучивает слегка смущающие мысли:  — Как думаешь, этот день — наше «долго и счастливо»? — Да, — без сомнений в тот же миг даёт ответ Чимин. — Долго, счастливо, с потрясающим сексом, но не без ссор, конечно, — и переводит взгляд на Мина, улыбаясь ему глазами, в которых Юнги неожиданно для себя видит звёзды, сияющие ярче тех, что на небе. Они продолжают идти. — Да, так больше похоже на нас, — кивает он спустя некоторое время. — Но мы уже придумали как быть во время ссор, верно? — Ты про тот раз, когда побил меня и довёл до того, что я навёл на тебя пистолет? — хмурится Пак, поджимая губы. — Чёрт, нет. Прости за тот раз. Я говорю про тот случай, когда мы зачем-то после каждой фразы передавали друг другу слово. Вслух. — А… а у нас много смешных ситуаций происходят регулярно, да? — Чимин тихо смеётся. — Да. — Например, твоя жизнь. Юнги снова останавливается и переводит на Чимина недоумевающий взгляд. — Моя жизнь — смешная ситуация? — Да. Знаешь, если бы мы были в фильме… то сюжет звучал бы так — «Жизнь Мин Юнги — одна сплошная смешная ситуация», — сказав это, Чимин переводит на Юнги любопытствующий взгляд, пытаясь понять его реакцию, и видит, что тот тихонько смеётся. — Согласен, значит. — Ага. Трагикомедия. — И экшн. — А ещё что? — Ммм… Эротика? — То, чем мы займёмся по возвращению домой, — кивает Мин и ловит хитрый взгляд Пака. Он снова вспоминает о своей идее привести своего парня однажды в «Бездну». — Мне нравится твои идеи, Мин Юнги. — Мне тоже.

***

— Слушай, — Сокджин еле идёт; его ноги заплетаются, и он чувствует себя как никогда пьяным. Намджун идёт рядом, поддерживая коллегу на ходу и смотрит вперёд, продолжая молчать. — Ты слушаешь? Слушай… Я не хочу быть мёртвым… мне не нравится, слышишь? — На это и был расчёт, — отвечает Намджун, сдаваясь грустному и пьяному Сокджину. — Не игнорируй меня… — Я уже прекратил. — Мне просто так обидно, а ты молчишь и… — Сокджин, кажется, не замечает чужих слов, а после и вовсе выдает: — Простишь меня, если я дам тебе возможность написать на своей руке? — На гипсе? — уточняет Намджун и улыбается коллеге и его неожиданно милой стороне. — Хорошо. Сокджин тут же здоровой рукой достаёт ручку из внутреннего кармана пальто и протягивает следователю. — Вручаю! — и садится на близстоящие ступеньки. «Романтика» — проскальзывает в голове у Намджуна мысль, на которую он не обращает внимания — слишком пьян. — Что же написать? — Ким садится перед старшим на колени, кладя руку на чужую, загипсованную. В конце концов он рисует сердечко, пишет несколько глупых фраз на подобие «Здесь был Намджун», «Намджун one love» и «Ким Сокджин дурак», а после оставляет последнюю — «Undead». — Ох, только не английский… — хнычет охотник. — Всё в порядке: я переведу, — Намджун поднимает глаза, встречаясь взглядом с выжидающим Сокджином. — Это значит «восставший мертвец». Таких нежных ударов по затылку Намджун ещё не получал.