Либидо, мортидо, смешать, но не взбалтывать

Кто-то говорил, что бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работают другие люди. Брок не во всём с этим кем-то соглашался. Мало что могло заставить его полностью переключить на себя внимание, и уж точно не огонь и вода. Но вот третья часть этой истины… Эта часть полностью отвечала насущной проблеме Брока, заставляя отыгрываться и за первую, и за вторую. “Другие люди” были двумя по-настоящему “другими” — скорее гуманоидами в стане обычных гоминидов, сверхсуществами, полубогами из древних легенд. Кто-то вроде Тора, но не настолько карикатурные, если вы понимаете. Брок понимал. Разница была очевидна. Тора создали боги для богов, а этих двух — люди для — а скорее против — людей. Небольшой, но весьма ощутимый нюанс. Брок его весьма ощущал. Обеими своими ипостасями. В первой, когда он — Брок Рамлоу, командир “УДАРа” как тактической боевой единицы “ЩИТа”, начальник боевой поддержки в сольных выступлениях Капитана Америки, — терялся в затапливающем по маковку восхищении сверхъестественной силой и скоростью, превосходящими боевыми навыками и пугающей своей идеальностью красотой. И во второй, когда он — Брок Рамлоу, командир “УДАРа” как тактической боевой единицы “ГИДРЫ”, начальник боевой поддержки в сольных выступлениях Зимнего Солдата, — терялся в затапливающем по маковку ужасе и трепете перед невероятными тактическими и боевыми навыками отмороженного полукиборга, чья классическая красота лишь добавляла кошмара тому, кем этот Зимний Солдат был. Брок был рядом с ними обоими, и перед каждым терялся в пугавших своей силой ощущениях. Лишь изредка, позволяя себе расслабиться и помечтать, сплавлял этих двоих в одно сверхсущество, окружавшее его сильными телами, мощными руками и рельефными торсами. Эти минуты, проведённые Броком в бесплотных мечтаниях, казались выдуманными его больным сознанием. Но Брок предавался им с болезненной самоотверженностью — настолько, что иногда полностью выпадал из жизни. — Рамлоу! — Фьюри мог материализоваться, казалось, из тьмы, настолько бесшумным был, когда хотел. Не вовремя расслабившийся в своём кабинете Брок едва не рухнул на пол, пытаясь одновременно вынырнуть из своих фантазий и встать по стойке. Фьюри хмыкнул, увидев его лицо, закрыл дверь, экономным жестом по хитрому пульту из своего арсенала выключил всю прослушку и стал самим собой — старым добрым Ником. Тем Ником, с которым Брок широко шагал по карьерной лестнице вверх, прикрывая начальскую задницу ещё с Боготы. Пирс локомотивом тащил за собой Фьюри, Фьюри держал на прицепе маленький, но важный вагончик с фамилией Рамлоу — и этим кортежем они добрались каждый до своей высоты. — Как у нас дела? — спросил Ник, по-хозяйски открывая верхний ящик узкого шкафа. Там, за тремя папками с какой-то хернёй, Броком был припрятан очень вкусный — и очень редкий — виски, к которому он прикладывался в моменты особенных душевных терзаний. А Фьюри прикладывался просто так, зная, что в каморке Брока его никто не засечёт. — Смотря у каких “нас”, — уклончиво ответил Брок, принимая от Ника второй стакан. Виски дурманяще пах: пшеницей и дубом, крепким сном и искрами восторга, расцветавшими под языком после первого глотка. — У нас-”нас”, — не сдавался Ник, привыкший шифровать всё так, что трудно было понять, как он сам себя понимает. — Вернулись из Венесуэлы, — коротко сообщил Брок. — Сначала зачистили всё с другими нашими друзьями, поэтому гастроли Кэпа слегка провалились. Видишь, обиду вымещает. Брок кивнул в сторону стекла, отделявшего спортзал команды от его каморки. В лучших традициях стекло было зеркальным со стороны зала, а самому Броку всё было видно, как на ладони. Ник подошёл ближе, уставился на то, как Кэп мочалил в труху боксёрскую грушу, и хмыкнул. — Не дали парню разойтись во всю силу. Едва пена не летит. Брок встал рядом и тоже уставился на Кэпа. Это становилось у него дурной привычкой. Мокрый, будто только из воды вынырнул, тот молотил по груше так, что Брок почти наяву слышал её жалобные стоны и крики о помощи. Но Кэп был неумолим, вымещая на несчастной бесцельную операцию, закончившуюся громким пшиком. Брок смотрел на то, как движутся мощные руки, как Кэп пританцовывает вокруг груши, выбирая место, чтобы сделать ей очень больно, как подпрыгивает его задница от каждого движения. Брок всё смотрел и смотрел, не замечая, как за всем этим с усмешкой наблюдает Фьюри. — Сильно прижало? Брок быстро посмотрел на него и тут же отвёл взгляд. — Когда ты ему расскажешь? — ответил он вопросом на вопрос. — О чём именно? — Например, о любви всей его жизни, сгинувшей во льдах и мраке суровых Альп, — с издёвкой уточнил Брок. — Не вижу смысла. Отключать такую ценную боевую единицу? Не в моих правилах. Пусть сначала разберётся с “Озарением”, а потом уже… Как-нибудь… — Ты мне, конечно, друг, — Брок сложил на груди руки и уставился на Ника так, чтобы было удобнее унижать его презрительным взглядом, — но всё же гад редкостный. — Поэтому мы всё ещё вместе, — хохотнул Ник. — А ты бы хотел, чтобы он узнал? Это был удар ниже пояса. Брок не знал ответа на этот вопрос. Слишком многое связывало его с этими двумя, и ещё больше связывало их. Но то, что стояло между… Брок не находил верного ответа на вопрос Ника. — Разберёмся с “Озарением”, — повторил Ник, — и будем думать дальше. Сейчас это просто опасно. Брок в душе не соглашался с ним, но верил в гений Ника. Ещё будучи сопляком двадцати двух лет, едва завершившим вторую командировку на Ближний Восток, он попал в поле зрения Фьюри, а после девяносто пятого и Боготы вовсе стал его левой рукой. Оба предпочитали об этом не распространяться, но оба же знали, кому могут доверять в условиях тотальной опасности. Ничего удивительного не было и в том, что Фьюри не то, что одобрил, а благословил Брока на вступление в “ГИДРУ”, не зная, к чему это может привести. Сейчас же, после четвёртого года на лучших должностях и внутри “ЩИТа”, и внутри “ГИДРЫ”, Брок от всей души проклинал своего гениального патрона. Не таких страстей собачьих он желал себе в начале пятого десятка весьма непростых лет. Совсем не таких. Смотреть на Зимнего Солдата было мучительно и прекрасно. Он завораживал скупыми движениями, мимикой казавшегося безжизненным лица, меткостью и выдержкой. И неисчерпаемым запасом сил, питавшихся сывороткой и болью, что причиняли ему лишь по факту существования. Брок следил за тем, как плавно двигался Солдат сквозь строй “гвардейцев” Гальярдо, слишком надеявшихся на свою меткость и тупую силу, превращавшуюся в ничто против самого Зимнего Солдата. Солдат танцевал. Никак иначе нельзя было назвать его движения. Плавный, размеренный, менявший партнёров после каждого скупого удара ножом, после каждого меткого выстрела, он всё шёл и шёл к укрытию Гальярдо. Броку и его банде оставалось лишь вовремя подносить автоматы и винтовки, и следовать за Солдатом шаг в шаг. Солдат был барракудой в стае мелких рыбёшек, трепетавших перед ним. Он плыл в ореоле собственной мощи и безразличия, едва лишь понимая, что уничтожает людей, а не призрачные угрозы. В чёрной коже страткостюма он казался великаном, давящим клопов. Оружие оживало в его руках, “гвардейцы” валились к его ногам, с этого мгновения превращаясь лишь в удобрение для непролазных колумбийских джунглей. Солдат в одиночку мог справиться с сотней — и справлялся. Солдат двигался, а Брок, успевая командовать его прикрытием и поддержкой, тонул в ослепляющем восторге. Внутри расцветало что-то, круто замешанное на страхе и вожделении, и Брок выл внутрь себя от одуряющего по силе желания. Спустя два дня, вылетев в Колумбию уже с Капитаном Америкой, Брок лишь наблюдал за тем, как кручинится опора и надежда демократии, вместо десятков врагов находя лишь бренные останки, как недовольно морщит нос и прищуривает глаза. Роджерс по-стариковски поджимал рот, что его, на удивление, не портило, а придавало лёгкую сучливую изюминку. Брок же вылизывал взглядом всё богатство, что даровала Роджерсу родина и сыворотка, и думал, что ему, наверное, в чём-то, может быть, даже повезло. «Должность с видом на задницу Капитана Америки», сокрушался он Роллинсу за парой пива по возвращении. Роллинс только хмыкал и молчал. — У тебя идеальный удар. Умением подкрадываться Роджерс мог посоперничать с самыми скрытными существами планеты: Романовой и Солдатом, будто всех троих на одной фабрике делали. Бесшумный, когда хотел, он словно из воздуха воплощался позади Брока, лишая выдержки одним лишь дуновением воздуха от скупых движений. От звука низкого шёпота Брок каждый второй раз зажмуривался и незаметно прикусывал изнутри щёку, прогоняя непрошенный дурман. — От тебя это звучит лучшим комплиментом. Брок отпустил грушу, придержал её и только после этого обернулся. Роджерс стоял за ним монолитом силы и превосходства, а сложенные на груди руки усиливали это ощущение. — Это и был мой лучший комплимент, — против чуть смущённой полуулыбки Роджерса не было противоядия. Жар отравы растекался в крови, полностью парализуя тело, и Брок лишь настороженно наблюдал за сменой гримас на лице Роджерса, не сводившего с него глаз в ответ. — Лучше уже не будет. Брок постарался, чтобы его тяжёлый вздох остался незамеченным. Тяжело было противостоять выкрученному на максимум обаянию, было оно натуральным или наигранным. По нему никогда было не понятно, шутит тот или на самом деле дурак, подкатывает или просто хвалит по дружбе. Это же был Роджерс. Патриотизм и отвага в звёздно-полосатой упаковке. Брок смотрел на него, ожидая продолжения разговора, но Роджерс молчал, и это томило. В глубине души и тела расцветало что-то, отдававшее огнём от диафрагмы и южнее, что-то отвратительно похожее на бабочек. Брок, уже не скрываясь, вздохнул и посмотрел на Роджерса из-за упавших на лоб прядей из растрепавшейся чёлки. Мимолётный румянец на щеках показался лишь миражом. — Как насчёт спарринга? — вдруг спросил Роджерс, а Брока передёрнуло. По первости он, будучи наивным и самонадеянным дураком, соглашался на такие предложения, но спарринги незаметно перетекали в избиения. По крайней мере, именно побитым младенцем чувствовал себя Брок, распластанный на матах и вжатый в них превосходящей все мыслимые пределы силой противника. — Дураков не здесь ищите. Мне моя старая туша целой дорога, а не лохмотьями. Роджерс сделал полшага назад, демонстративно осмотрел Брока с ног до головы и хмыкнул. От этой полуулыбки по коже продрало огнём. — Старая туша? Мальчик, сколько тебе? Сорок? — Роджерс хохотал. Брок против воли тоже рассмеялся, и разделённый на двоих смех, к его сожалению, сделал их ещё немного ближе. — Ладно, вставай, — Брок мотнул головой в сторону учебного “загона”. Роджерс отправился сразу туда, а Броку пришлось потерпеть несколько минут, чтобы размяться. Он старался смотреть в одну точку, чтобы ненароком не встретиться с изучающим взглядом. Брок очень их боялся. Из-за себя и непрошеных желаний, которые растекались под кожей от одних только фантазий, что смотрел Роджерс не просто так. — Брок. Тот вздрогнул. Голос у Солдата был тихим и медленным, иногда он долго подбирал слова, будто забывал, на каком языке нужно говорить. Иногда и вовсе мог переплести в одной фразе итальянский, немецкий и русский, добавив в конце незамысловатое, зато знакомое “fuck”. И ни на одном языке не было понятно, спрашивал ли он, утверждал или просто повторял что-то. — Брок. Брок обернулся, почти врезавшись в стоявшего на расстоянии выдоха Солдата. Уперевшись взглядом в выемку между ключиц, Брок с трудом заставил себя поднять взгляд выше. — Побрей меня. И снова было непонятно, просил Солдат или приказывал, его слова могли быть чем угодно. Брок посмотрел на густую тёмную щетину, спускавшуюся от выпиравших скул до крепкой шеи, и кивнул, зовя Солдата за собой. Это было их маленьким ритуалом, священнодействием, в котором не было места третьему. Только Броку Солдат позволял приближаться к себе со спины. Даже просто приближаться, не говоря уже об опасной бритве, которая другим людям могла воткнуться в глаз или горло. Солдат замер на стуле, выпрямился и положил руки на бёдра. Без страткостюма он казался бесплотным, и белая полупрозрачная кожа только усиливала сходство с призраком. Брок аккуратно взбивал пену, наблюдая за тем, как Солдат пялится в стену. Это были тайные скрытные секунды фантазий, которые Брок себе позволял. Сила и мощь Солдата завораживали. Брок ещё подростком стирал себе руки, мучительно дроча на отцовских сослуживцев, казавшихся огромными и слишком сильными в боевой или парадной форме. В учебке дела пошли совсем хреново. Обилие потных разгорячённых — и огромных — мужских тел превращало девятнадцатилетнего парня в сгусток похоти. Брок сражался с этим как мог, становясь таким же, как они: тренированным, быстрым, сильным. Но тёмное удушающее желание, охватывавшее его от созерцания чужой превосходящей силы, никуда не исчезло даже за двадцать лет. Солдат полуобернулся, наблюдая за замешкавшимся Броком, и тот подошёл к нему, обхватил за подбородок и заставил поднять голову. Щетина под ладонью была колкой и хрусткой, колючей и жёсткой. Брок и сам знал, как хреново темноволосым мужикам справляться с растительностью, а у Солдата и щетина, казалось, пропиталась сывороткой, настолько не поддавалась бритве. Солдат распахнул глаза, посмотрев снизу вверх, и Брока снова опалило тем жаром, что стал его постоянным спутником вблизи от самого Солдата и его звёздно-полосатого дружка. Солдат смотрел напряжённо и не моргая, а Броку пришлось сглотнуть противную горькую слюну. Солдат проводил это движение горла взглядом, затем снова посмотрел Броку в глаза. У Брока задрожали руки от того, насколько пугающим и возбуждавшим одновременно был этот взгляд. Роджерс был живым. Солдат был мёртвым. И Брок мысленно удивлялся, насколько его внутреннее ощущение от обоих перекликалось с их настоящей историей. Интересно, Пирс хотя бы подозревал о том, кто именно попал ему в руки? — Джеймс… Солдат всё смотрел на Брока, не реагируя на имя. Брок мастерски орудовал над его щеками бритвой, снимая щетину с отливавшей синевой белой кожи. С каждой обнажённой полоской Солдат становился моложе — слишком похожим на себя из фильмов и фотографий. Но его имя ничего ему не говорило. Брок, с пугающим азартом решивший добраться до нутра Актива, ляпнул то имя, под которым сержант Барнс и вошёл в историю: — Баки… Тот моргнул, и на миг показалось, что его взгляд стал более осмысленным. Теперь Солдат не пялился на Брока, а словно смотрел внутрь себя, и это странно пугало. — Солдат! Привычный оклик вернул того в реальность. Он продолжил наблюдать за отточенными скупыми движениями Брока, мечась взглядом от его губ к глазам, и Брока продирало от того, насколько осмысленным был этот взгляд. Брок не был дураком или наивным юнцом. Он знал, что этот взгляд значит. Будь его воля, он бы и сам посмотрел на Солдата так откровенно и жарко, как мог бы, если бы они встретились вне пятифутовых стен подвала закрывшегося банка. Если бы лицо Солдата не покрывалось инеем на глазах Брока, скрытое за толстым мутным стеклом, когда Актив уходил на гибернацию, как называли это «халаты». Если бы Брок не хранил свою завёрнутую в несколько слоёв правду. — Ты должен ему сказать, — настаивал Брок, укладывая снаряжение, Фьюри, пришедшему с проверкой перед заурядной операцией. Ничего особенного: судно, захваченное пиратами где-то в Атлантике, Капитан Америка и Чёрная Вдова в качестве солистов — дело на одну сигарету. Брок больше волновался за то, что Ситвелл попадёт под удар или Батрок разболтается не в том месте и не тем людям. — Ты должен. Ему сказать. — Ты, кажется, забыл, Рамлоу, что здесь командую я, а не ты. Брок ненавидел, когда Ник включал мудака при звании. Не-на-ви-дел. К счастью, он знал, что это бывает лишь изредка — и в те моменты, когда Ник был не уверен в своих словах и действиях. Быть мудаком для него означало защищаться, и в первую очередь — перед самим собой, отстаивая своё право всегда быть правым. — Следи за Ситвеллом, — снова начал инструктаж Фьюри. Брок только кивал и застёгивал форму, проверял обвес и патроны. Фьюри повторил это уже в сотый раз, Брок мог повторить его слова даже с интонациями, поэтому думал только о своём. — Расскажи Роджерсу про “Озарение”. Чёрт возьми, Ник, это же долбаный Капитан Америка! Ты обязан ему сказать! — О чём? Свежепомянутый Капитан нарисовался в проёме приоткрытой двери, и Брок чертыхнулся про себя. Его будто снова за мгновение поделило надвое: один он выученно продолжал собираться, методично проверяя карманы и кобуры, а второй… Второй привычно залип взглядом на широченных плечах, затянутых бронированной тканью стелс-костюма. Брок иногда подозревал, что кто-то из оружейки сильно сохнет по Роджерсу, ничем иным нельзя было объяснить его кэт-сьюты. И странно было, что сам Роджерс будто не замечал того впечатления, что производил на людей вокруг. Наверно, только Фьюри оставался равнодушным, хотя даже Хилл иногда недобирала с маскировкой и изредка косила глазами в сторону кэповского зада. Брок был размазан внутренне, но собран внешне. Никакой эрекции перед вылетом. Никакой. Пожалуйста. — Рассказать о чём? — повторил Роджерс, полностью входя в тесную даже для двоих каморку. С его появлением та будто сжалась, как бумага в кулаке. Броку пришлось протискиваться между Роджерсом и косяком двери, чтобы оставить Кэпа и Фьюри наедине. Но промежуток оказался настолько тесным, что Броку пришлось практически проехаться грудью по груди Кэпа. И будь он проклят, если не услышал за эту долю секунды шум сорвавшегося дыхания и полоснувшее огнём чуть ниже живота желание в глазах. — Кое о чем, — донеслось до Брока, уже шедшего по коридору. — Важном. Но предлагаю обсудить это, когда ты вернёшься, потому что времени потребуется очень много. Команда отслушала брифинг и споро готовилась к десантированию, когда Роджерс снова подошёл со спины и почти вжался в неё грудью. — Фьюри сказал, что когда мы вернёмся, то кое-что расскажет. И я подумал, что было бы неплохо тоже рассказать кое-что. Тебе. Брок с трудом обернулся, уставившись на Роджерса, чей взгляд отдавал решительной обречённостью. Брок с трудом проглотил вставший поперёк глотки ком и спросил: — О чём? — Возможно, о нас, — загадочно сообщил Роджерс, кивнул Романовой и споро выпрыгнул в раззявившуюся пропасть бесконечного падения. Романова шмыгнула за ним. — Он что, сиганул просто так? Без парашюта? — Брок будто магнитом притягивал массивных дебилов — любителей поприжиматься со спины. Но хотя бы от Роллинса он не ждал подлянки. — Он ему не нужен, — хмыкнул Брок, глядя в черноту за бортом, где ему мерещилась яркая белая звезда на щите. — Зато тебе бы не помешал, — сообщил Роллинс, как настоящий друг-мудила, знающий о твоей жизни больше, чем ты сам. Брок напрягся, но Джек проигнорировал это, добавив: — Потому что ты, мужик, кажется, сиганул в самую глубокую пропасть, и тебе бы следовало затормозить это падение. Слова Роллинса стали пророческими, потому что ровно с того момента, как Брок десантировался на корабль, всё пошло… по наклонной. Брок недооценил идиотизм Пирса, который, казалось, был несвойственен такой шишке, как господин секретарь. Хотя, стоило признать, этот идиотизм был лишь производной запредельной паранойи, сжигавшей Пирса. Потому что ничем иным не объяснялось его глупейшее решение отправить на задание Капитана Америки и Чёрной Вдовы одного их общего знакомого. Вторым, кого Брок увидел, приземлившись на палубу, оказался Актив, размеренно и плавно уничтожавший всех, кто стоял на его пути к Стиву Роджерсу. Брок чуть было не рассмеялся от тонкого сарказма судьбы, но сдержался — и очень вовремя. — Солдат, стой! — Брок закрыл собой уже напрягшегося и чуть не рванувшего в атаку Капитана. Актив всего на треть секунды затормозил, пока приказ дошёл до глубин его промороженного мозга, а потом его взгляд просветлился узнаванием. Брок трижды проклял Пирса, отправившего Солдата без поддержки знакомой группы бойцов (на удивление, полностью состоявшей из солдат “СТРАЙК”), четырежды — Фьюри со всеми его вавилонскими тайнами, и даже немного успел проклясть Капитана Америку, рвущегося из-за его спины. — Смирно, Солдат! — заорал Брок, удерживая Роджерса за спиной, когда Солдат снова пошёл в атаку на цель. Брок чертыхнулся, поминая семейство Пирса до седьмого колена. Идиотский приказ, вдолбленный в голову Актива, был сильнее, чем прямые приказы Рамлоу, которые Солдат был обязан исполнять безоговорочно. — Джек, все на палубу, — крикнул Брок в комм, откуда донёсся малоразборчивый мат. Но спустя три минуты все бойцы явились, повылезав на палубу из разных мест. — Солдат, доложи! — Цель — Капитан Америка, — послушно отозвался тот, но в его голове что-то снова перемкнуло, и он двинулся на Роджерса, который в этот раз не стал терпеть. Оттолкнув Брока, он рванул на Солдата, и Броку пришлось командовать своим отступить, чтобы никто из бойцов не пострадал. Когда на тебя бегут взбесившиеся носороги, лучше не стоять на их пути. Обалдевая и не находя слов, Брок и его команда торчали на палубе, создав круг с центром в виде дерущихся Капитана Америка и Зимнего Солдата. Посмотреть было на что. Оба были слишком — и поровну — сильны и безумны в драке. Брок уговаривал себя успокоиться, но внутри словно пекло от того, какое желание будили в нём эти двое, столкнувшиеся, как поезда на полном ходу. Щит против металлической руки, синее против чёрного, взъерошенные блондинистые вихры лишившегося шлема Капитана и художественный беспорядок в локонах Солдата. Брок чуть не хихикнул, но вовремя осёкся, увидев укоризненный взгляд Джека. — Разнимать их будешь? — спросил Роллинс. — Нах… Зачем? — удивился Брок. — Если Пирс послал сюда Солдата, значит, велел ему покрушить корабль в труху. Не планировал наш добрый босс нашего возвращения. Решил сразу похоронить всех: и Актива, и Кэпа, и нас с Романовой, и свои милые секретики. Сам не понял разве? По лицу Джека было видно, что нет, не понял, но после такого объяснения всё стало яснее солнечного дня. — Поэтому дождёмся, когда Кэп его скрутит, и поедем домой. Пусть Фьюри разбирается. Главное, Романову не забыть. Где она там? Вдова явилась, словно по волшебству. Но появление её, не подготовленной к созерцанию Зимнего Солдата за работой, преподнесло сюрприз. Только увидев металлическую руку, занесённую над уже упавшим к этому времени Капитаном, она издала крик, похожий на боевые вопли команчей, и рванула в драку. Железному захвату бёдер Вдовы не мог противостоять никто — и Зимний Солдат в том числе. Захрипев через маску, он отпустил Капитана и схватился за Наташины ноги, пытаясь разжать их хватку на своей шее. Наташа же продолжала его душить, одновременно целясь в глаза. Солдат пытался согнать её, прикладывая спиной к переборкам корабля, дважды уронил, но Вдове всё было нипочём. Она схватилась за маску, решив, что та помогает противнику дышать и оставаться в сознании, вырвала её из креплений и отбросила, предвкушая победу. Брок, понимая, какая херня сейчас произойдёт, приготовился и обернулся к едва отдышавшемуся Роджерсу, который поднимался с палубы, удерживаясь за стену. — Баки, — едва прохрипел он, и Брок почувствовал себя на премьере слёзовыжимательной мелодрамы: лицо Роджерса страдальчески искривилось, глаза заблестели ангельским светом, а из груди речитативом неслось сплошное “бакибакибакибаки”, от которого проняло даже Романову. Ослабив хватку, Вдова выпустила уже не сопротивлявшуюся жертву, и Солдат замер на палубе, готовясь подняться. Его лицо чуть посинело от нехватки воздуха, глаза были мутными — и этим мигом бессознательности воспользовался Роджерс, рванувший к любви своей жизни так яростно, словно ему в зад пальнули перцем. Броку было немного обидно, но кто он такой, чтобы вставать на пути чувств длиной в сто лет. Чуть вздохнув, он обернулся к Джеку и скомандовал отступление. “СТРАЙК” собрал весь экипаж из выживших — и Брок с удовлетворением заметил среди них Ситвелла, — сгрузил в кучу вырубленных пиратов, украсив этот торт из тел самим Батроком. Вскоре прибыл и транспорт. Единственной загвоздкой было погрузить сопротивлявшегося Солдата, уже очнувшегося достаточно, чтобы снова и снова нападать на Роджерса, который лишь едва защищался, повторяя остопиздевшее “бакибаки” после каждого слова. “Бакибаки” в это время лупил своего закадычного друга руками, ногами, ножами и частями разрушенной к чертям палубы. Брок понаблюдал за этим с едва заметным злорадством и только после этого скомандовал: — Отставить, Солдат! Новые вводные: грузимся в вертушку, едем на базу. Цель должна быть доставлена живой. Как понял? — Слушаюсь, — недовольно отозвался Солдат, и Брок поразился тому, сколько внезапного чувства было в этих словах. Солдат выглядел как пёс, у которого отобрали сахарную кость, но послушно отправился в транспорт, толкая перед собой огорошенного Роджерса, который прожигал Брока взглядом. — Рамлоу?.. — едва только произнёс он, как Брок скривился. — Все вопросы к Фьюри. — Рамлоу!.. — К Фьюри! Брок двинулся в транспорт, зная, что Солдат занесёт туда Роджерса на щите или со щитом. Весь обратный полёт он хмурился и поскрипывал зубами, глядя на то, как Роджерс прожигает Солдата влюблённым взглядом и не двигается, чтобы не спровоцировать новую атаку. “Ёбаные попугайчики-неразлучники”, — ругался про себя Брок. Хуже всего было то, что, привычный к обычной безэмоциональности Солдата, он видел, как в том трескается вмороженный за десятилетия лёд беспамятства, и закатывал глаза. Добрый друг Роллинс не оставил это без внимания. — Парашют? — светским тоном осведомился он. Брок лишь послал его к чёрту, но снова про себя. Брок понимал, что остаётся живым, пока командует Солдату направление на базе «ЩИТА». Роджерс призраком высшей справедливости шёл за ним и Солдатом, прожигая спину Брока взглядом. Солдат был тих и послушен, лишь изредка косясь на шагавшего чуть позади Капитана. Он не понимал, почему вводные изменились на половине задания, почему вместо привычной базы они прибыли в неизвестное место. К счастью, задавать вопросы было не в характере Солдата. Зато в характере Роджерса. — Я за всё с вас спрошу, Рамлоу, — цедил тот в спину, заставляя Брока нервно дёргать плечом. — У меня скопилось очень много вопросов, и я задам вам каждый из них. — К Фьюри, — замученно отвечал Брок, про себя молясь, чтобы этот долбаный день скорее закончился. Очень хотелось умереть. Хотя бы часов на шестнадцать. Романова, следовавшая в арьегарде, лишь хмыкала, слыша этот ответ. Фьюри и Хилл встречали всю группу в лифтовом холле. Брок не сводил с приятеля глаз, а когда подошёл, первым, что сказал, было: — Хочу на день рождения футболку. С огромной надписью: Я ЖЕ ГОВОРИЛ. Фьюри лишь вздохнул. — Что ж, Капитан, думаю, у вас есть некоторые вопросы. — Некоторые — несомненно, — в тон ему ответил Роджерс. — И я требую ответов немедленно. — С радостью, — Фьюри приглашающе взмахнул рукой в сторону личного лифта, куда шагнули Роджерс и Романова. Брок, не получивший ни приказа, ни приглашения, остался стоять. — Рамлоу, вы пока можете отвести мистера Барнса в больничное крыло. Думаю, врачам стоит осмотреть его. — Разрешите исполнять, полковник? — Брок не скрывал сарказма. — Разрешаю, первый лейтенант, — тон в тон ответил Фьюри. — Я протестую, — вмешался Роджерс. — Баки пойдёт со мной. — Вряд ли присутствие мистера Барнса поможет в нашем разговоре. К тому же, он действительно нуждается в помощи. Рамлоу! Брок уже скомандовал Солдату следовать за ним, притворившись, что не заметил страдальческую гримасу обеспокоенного Роджерса, глаз не сводившего с дружка. Брок невозмутимо прошёл по холлу дальше, ведя Солдата в окружении своих бойцов. Броку хотелось, чтобы эта канитель быстрее закончилась. Встреча Роджерса и Барнса, какой бы странной ни была, оставила у него на душе болезненную рану. Даже мягкий вопросительный взгляд Солдата, которым тот смотрел, пока они поднимались в лифте, нисколько эту боль не смягчил. Брок прекрасно понимал, что на шестнадцатом этаже всё закончится: и его мучения, и его короткие мгновения опасной влюблённости. Может, так было и к лучшему, но самому Броку лучше от этого не становилось. Брок сдал Солдата врачам с коротким приказом пройти медобследование и ждать дальнейших приказов, а после позорно сбежал, прихватив Роллинса. Уже ближе к утру, когда они добрались до квартиры Брока, тот спихнул с ног берцы, завалился на диван, баюкая в руке ставшую тёплой бутылку пива, и погрузился в меланхолию. Было обидно: и за то время, что Солдат был рядом, изредка осмысленно и жарко глядя на него, и за то время, что рядом был Стив, явно имевший определённые намерения, о которых забыл, едва увидел своего Баки. Было чертовски обидно! Джек поначалу пытался разговорить друга, но бросил бесполезные попытки, а через полчаса и вовсе свалил, оставляя Брока наедине с обидой на несправедливость жизни, поманившей эфемерной близостью самых горячих парней планеты, а после сунувшей дулю под нос. Брок дулся сам на себя, на Фьюри, на Роджерса с Барнсом, на идиота-Пирса, попавшегося по такой дурости, как паранойя, — вообще, на всё и всех, и это чувство было таким приятным, тёплым и уютным, что Брок позволил себе погрузиться в него с головой. Лишь ближе к полудню, очнувшись от боли в спине на неудобном диване, он понял, что в сорок жизнь только начинается, и к моменту выхода из дома стал почти нормальным человеком. Изредка даже слышался мелодичный перезвон яиц при ходьбе, и этот звук безмерно Брока радовал. Кто не радовал, так это Фьюри, велевший Броку немедленно подниматься на шестнадцатый для серьёзного разговора. Брок, снова скрипнув зубами (и заглушив этим звон яиц), незамедлительно поднялся. Фьюри он нашёл у окна палаты, в которой лежал напряжённый и пялившийся в потолок Барнс. Рядом с Ником торчал факелом свободы Роджерс, которого в палату не пускали, чем очень бесили. Увидев Брока, Роджерс вспыхнул, что тот факел, и Брок приготовился было к обороне, но Роджерс не сделал и шага по направлению к нему, подчинившись взгляду Фьюри. — Обо всём поговорили? — Обо всём, — подтвердил вместо Фьюри Роджерс. — И я до сих пор не могу понять причин твоей скрытности. — Приказ начальства, — пожал плечами Брок и обратился к Фьюри: — Чего звал? — Барнс не реагирует. — На что? — Ни на что, в этом и дело! — Снова рявкнул Роджерс, но тут же осёкся. Брок ему даже посочувствовал. У него самого от такого взгляда Ника иногда внутренности скукоживались. — А я при чём? — Тебя он помнит. Думаю, и слушаться готов тоже. Так что войди туда, — Фьюри ткнул пальцем в стекло, — и заставь нашего стойкого оловянного солдатика начать жить. Во имя мира на земле и показаний против Пирса. — Смеёшься? Или издеваешься? — прищурился Брок. — Я им уже достаточно накомандовался. Может, оставишь мне хотя бы немного самоуважения? Думаешь, я так рад был им командовать? Фьюри пожал плечами. — Тогда спаси его. Сделай хоть что-нибудь, чтобы он ожил. А то у нас Капитан страдает. Капитан страдающим не выглядел. Он лишь излишне внимательно посмотрел на Брока, будто впервые видел, и это нервировало. От такого взгляда хотелось забраться подальше — и палата Зимнего казалась вполне подходящим местом. Напоследок глотнув воздуха для храбрости, Брок вошёл внутрь и тут же мстительно опустил жалюзи, закрывая палату от излишне любопытных глаз. — Как жизнь, Солдат? — спросил Брок, и тот — стоило уже начать называть его хотя бы Барнсом, - дёрнулся от звука. — Голова болит, — скрипуче признался он. — Как насчёт вкусного укольчика или таблетки? Барнс кивнул на тумбочку, где стоял десяток мерных стаканчиков, и на одинокую ненужную капельницу с выдранным катетером. — Не берёт, — признался Барнс. — От этого ещё хуже. Я бы сам согласился на обнуление, лишь бы больше не пекло в мозгах. — От обнуления же у тебя мозги не кипели, конечно, — Брок поморщился. Он прошёл через палату, придвинул к койке Барнса стул и сел. Солдат следил за его передвижениями, лениво водя головой, но не двигая глазами. Брока это нервировало. Он уселся, взгляд Барнса сфокусировался и так застыл, заставляя Брока нервничать ещё сильнее, но по другому поводу. Чуть двинувшись на стуле, он закинул ногу на ногу и откинулся на спинку, стараясь не показать, что столь пристальное внимание заставляло его слегка, но весьма заметно, возбуждаться. Наконец, когда Брок замер, Барнс снова раскрыл рот, словно решил выговориться за все годы молчания. — Я ведь вспомнил его. Броку не нужно было уточнять. Он лишь понадеялся, что Роджерс схватил сердечный приступ, услышав это признание от своего муженька. Наивно было полагать, что палату не оснастили миллиардом жучков и камер. Брок наивным не был. Только лишь иногда, когда мозг отказывал в опасной близости от Зимнего Солдата или Капитана Америки. Всего на миг Брок представил, каково ему будет теперь видеть их вдвоём, — и решил сразу подать в отставку. Его тело, разум и душа не выдержали бы массированной бомбардировки возбуждением, которое не подчинялось законам космоса и являлось само по себе при одном взгляде на этих… Этих. — Сколько тебя не обнуляли? — Пока тело жило своей жизнью, сила воли всё же оставалась при Броке и даже позволяла ему почти нормально соображать. — Месяц, полтора? Барнс скривился. Он не знал времени, не особенно понимал в смене часовых поясов, времён года и прочей ненужной ерунде. У Солдата всегда был только приказ, и выполнять его он был должен, невзирая на снег, град, палящий зной или отсутствие твёрдой опоры под ногами. Если бы Пирса не держали в камере, Брок бы сам его убил. Подонку просто повезло, что его арестовали. Даже не жалость, а обычное человеческое сочувствие, которое, казалось, давно Брока покинуло, оживало рядом с обесчеловеченным, но всё же таким живым Солдатом. Броку и романтика была чужда, всегда казалось, что его реакция вызвана силой и сокрушительной гибельностью Солдата — Танатос и Эрос, вся эта херня, — но всё же чувства, которые когда-то Зимний Солдат, а теперь Джеймс Барнс в Броке будили, были явно густо замешаны на чём-то романтическом. Возможно, именно из-за своих старческих сантиментов Брок и ляпнул: — Могу я для тебя что-нибудь сделать? И тут же проклял сам себя, когда Барнс вдруг застыл, вперился немигающим взглядом в Брока, и протяжно, даже вальяжно, кивнул. — Побрей меня. Брок сглотнул. На негнущихся ногах, удерживаясь за спинку стула, он поднялся, кивнул, показав, что понял просьбу, и вышел, чтобы передать её. Сразу это сделать не вышло. За дверью в одинаковых позах: сложив на груди руки и чуть наклонив головы, стояли Роджерс и Фьюри, сверлившие Брока взглядом. И если на лице Ника была глумливая ухмылка, Роджерс весь пылал — вплоть до ушей. — Как это понимать, Рамлоу? — просипел он, едва сдерживаясь. — Что это за просьбы? Брока это достало. Он не подписывался на нагоняи от символа свободы и семейных ценностей, особенно в отношении его новообретённого возлюбленного. — А ты что думал, Роджерс? — кинулся в атаку Брок, вместо холодного оружия используя палец, которым тыкал Кэпу в грудь. — Ты думал, я мразь какая-то? Живодёр? Насильник? Нацист? — Это не я в “ГИДРЕ” прохлаждался, — не сдавался Роджерс, надвигаясь на Брока. Для того, чтобы предотвратить драку, пришлось вмешаться Нику. — Шаг назад, Капитан, — скомандовал он, — и держи себя в руках. Брок работал на “ЩИТ”, и то, что твой парень не помер и не лишился остатков мозгов, только его заслуга. Поэтому держись подальше. Как понял? — Понял, — чуть не сплюнул Роджерс, но отошёл, да ещё и отвернулся. Брока снова будто ножом по сердцу полоснули, настолько стало обидно и за несправедливость, и за то, что мужик, который до охренения его заводил, вёл себя сейчас, как ревнивая жёнушка в борделе, где застала муженька. Несправедливо. Решение подать в отставку из малоосязаемого превратилось в весьма существенное. Брок тоже отвернулся, дождался, пока ему найдут опасную бритву, мыло и плошку, и вернулся в палату. Барнс внимательно следил за ним, снова двигая вслед лишь головой. Глаза будто застыли в одном направлении, и это выглядело кошмарно. Брок, стараясь оставить злость за порогом — в жизни Солдата её и так хватало с избытком, — по дороге прихватил полотенце у раковины и подошёл к нему. Барнс смотрел, не отрываясь. Брок привычно взбил пену, накинул полотенце на плечо и постарался разместиться на койке, чем заслужил ухмылку. Непривычный пугающий звук диссонировал с внешностью перекачанного кукольного Кена. Брок подвинулся, кое-как примостился на краю, а Барнс, не отводя глаз, обхватил поперёк спины живой рукой. Брок, стараясь не смотреть ему в лицо, аккуратно нанёс пену, легко провёл по щеке лезвием, снимая первый слой щетины. Кожа под ней снова отливала льдистой голубизной, отчего-то делая ещё белоснежнее. Барнс смотрел, длинные пряди, выбившиеся из пучка на затылке, упали на лицо, и Броку пришлось отвести их и заправить за уши. Вопреки собственному прозвищу, Зимним этот Солдат был с большой натяжкой. Уши, щёки, рука, словно прожигавшая одежду, — всё было слишком горячим. По затылку и между лопаток потёк пот, пальцы чуть дрогнули, и Броку пришлось на секунду зажмуриться, чтобы заставить себя очнуться. Барнс смотрел. Где-то там — Брок чувствовал загривком — точно так же пялился Роджерс через узенькие щели между планками жалюзи, чуть не сливаясь с заляпанным оконным стеклом. Брок едва дышал, проклиная свою нежданно проснувшуюся чувственность и дурацкие желания, копошившиеся в тёмной гнили остатков его души. Барнс моргнул, заставляя продолжить, и Брок будто в полынью окунулся, чувствуя вместо ледяной воды лишь жар. Брок брил Солдата — Барнса… Джеймса — и аккуратно водил вслед за лезвием большим пальцем, стирая пену и чувствуя гладкость и мягкость кожи. Брок вёл лезвие вокруг красных пухлых губ и отчаянно хотел сдохнуть так, как не хотел даже в плену. Брока трясло, особенно когда он видел, как подрагивали уголки губ Барнса, словно оживавший Солдат вспоминал, каково это — улыбаться. Закончив и вытерев бритву, Брок собрал все принадлежности и отправился на выход. — Ты ведь ещё вернёшься? — странно дрогнувшим тоном спросил Барнс. — Ага. Завтра же, — бросил через плечо Брок. Хрена с два. Заявление легло на стол Фьюри через сорок семь минут. Экземпляр в электронном виде отправился в отдел кадров за семь минут до этого. Когда Брок решался, он был неостановим. Сейчас Брок решился. ** ** ** Было слишком тихо. Даже птицы не чирикали в каштане напротив дома, сверчки не звенели в кустах. Брок замер на пороге, осторожно поставив бумажный пакет с едой на пол, дотянулся до ножа на голени и медленно выпрямился. Он шёл бесшумно, пытаясь услышать чужое дыхание, но слышал только собственное — и противный, пусть и едва слышный, скрип половиц. Брок осторожно выглянул из-за косяка арки, ведущей в кухнегостиную, прищурился, но в темноте не было видно даже самой темноты. Всё казалось привычным, вплоть до запахов, но интуиция Брока никогда не обманывала. За открытой на всякий случай дверью на улицу послышался шум машины, и Брок дёрнулся на звук — как раз вовремя, чтобы суметь увидеть, как отсвет фар ближнего света мазнул по мертвенно-бледному знакомому лицу. — Обманывать нехорошо, — скрипучим из-за долгого молчания голосом укорил Брока Барнс. — Я ведь ждал. — Блядь, — выдохнул Брок и на подогнувшихся ногах почти на ощупь добрался до дивана, куда и рухнул. Барнс тут же соткался из темноты в опасной близости, Брок чувствовал тепло его тела, хотя даже не касался. — Блядь. Заикой оставишь. Всё остальное договорить не получилось, потому что на последнем миге, пока Брок матерился, Барнс придавил его, вмяв в диван, накрыл собой, как удушающе тяжёлым одеялом, схватил за волосы и заставил замолчать. Брок не поверил в реальность происходящего. Наугад, выпростав из-под десятитонного Барнса руку, он запустил её в длинные волосы, отросшие уже по плечи. — Твою мать, — выдохнул Брок, когда Барнс выпустил из укуса его нижнюю губу и лизнул приоткрытый рот. — Твою мать! Брок издал постыдный скулящий стон, дёрнулся, пытаясь высвободить ноги из-под массивной туши Барнса, развёл их и сцепил на его спине. Барнс довольно хмыкнул ему в рот. Брок хватал его за плечи, тянул за волосы, притягивал к себе и отпускал в тщетной попытке вдохнуть, и всё это время елозил под ним, как заведённый, притираясь членом к члену. Барнс не сдавал преимущество, сам хватал Брока, куда дотягивался, вминал собой в жалобно скрипевший диван. Воздуха отчаянно не хватало, под Барнсом было душно, общее дыхание оседало на коже. Брок тёрся о Барнса, как бешеный. Тело, лишённое радостей близости с другим человеком, ныло от восторга, член давил на джинсы изнутри, пачкал ткань трусов натёкшей смазкой. Брок не находил ничего умнее, чем плотнее вжиматься в пах Барнса, стонал и хрипел на вдохах, чувствуя, как вся кожа покрывается огненными мурашками. — Не… мо… гу… — напоследок выдохнул Брок, и его тут же выгнуло под Барнсом. Кончать в штаны было позорно, но так удивительно радостно, что перехватило дыхание. От силы оргазма на глазах выступили слёзы, дышать было всё труднее, и Брок наконец понял, почему. Барнс окончательно навалился на него, не давая шелохнуться, и дрожал, вжимаясь членом в бедро. Такого страшного и опасного бывшего Зимнего Солдата трясло от оргазма, и тихий скулёж в плечо Брока лишь завершал картину. Дыхание постепенно возвращалось, от чего приходилось лишь хуже, потому что обессиленный Барнс оказался тяжелее, чем Брок мог только представить. Поняв, что ещё пара секунд промедления — и тело под ним начнёт остывать, Барнс скатился на бок, но не удержался на краю дивана и рухнул на пол. Брок захохотал. Он никогда не видел ничего смешнее, хотя в темноте было не рассмотреть лица Барнса, лишь воображение подсказывало, насколько обиженным тот выглядел. — Бля, — простонал Барнс, и по шороху Брок понял, что тот поднялся. Ещё через мгновение в комнате зажёгся свет, от которого резало глаза. С трудом прикрывшись локтем, Брок протестующе застонал, а Барнс, пощёлкав выключателями, нашёл нужный. Теперь свет включился на кухне, от чего по гостиной части разлился приятный сумрак, в котором можно было что-то рассмотреть. И Брок рассмотрел. Вполне приличного Барнса в обычной кожаной куртке и джинсах, чёрной футболке и кроссовках. Обычный такой Барнс — и как раз это было необычно. Потому что видеть угрожающего Зимнего Солдата в таком обыденном виде Брок был не готов. Барнс же в свою очередь рассматривал Брока, чуть склонив голову, и чем дольше смотрел, тем довольнее улыбался. — Что-то нравится, Солдат? — поддел Брок. Барнс вздрогнул и обиженно посмотрел на него. — Не называй меня так. — А как? Барнс? Джеймс? — Друзья зовут меня Баки, — предложил тот. — Мы уже друзья? — медово-горьким тоном осведомился Брок. Барнс — Баки — посмотрел на свои джинсы, где расплылось небольшое, но весьма откровенное пятно. Брок сглотнул. — Надеюсь, мы ими и не будем, — хмыкнул Баки, и Брок вдруг замер, понимая, что никогда до этого не видел настоящей человеческой усмешки, такой странной на лице бывшего Зимнего Солдата. — Это как предложение руки и сердца, но наоборот? — Что-то вроде, — шире улыбнулся Барнс. — Имею я хотя бы сейчас право получить то, что хочу? — Хочешь? — повторил Брок севшим голосом. От открывшейся перспективы перехватывало дыхание. — Нет, конечно, — оглушил Баки. — Это я так здороваюсь — оргазмами. Он ржал, вытирая слёзы с глаз, и Брок утратил бдительность, за что и поплатился, когда одним незаметным движением Баки снова оказался на нём. — Так что, командир, — вкрадчиво шептал Баки, касаясь губами мочки уха Брока, из-за чего тот снова начал дрожать, как желе, а член — наливаться. — Пойдёшь со мной на свидание? Брок не был бы Броком, если бы не испортил всё к херам. — А тебя муж на свидания с другими отпускает? У вас такие развлечения? — Кто?.. — Баки внимательно посмотрел на него и только потом понял. — Ну, бля… С протяжным вздохом он снова поднялся, протянул Броку руку и рывком усадил его на диван. — Кажется, нам стоит поговорить. Брок промолчал, потому что рациональная его часть этому противилась, а нерациональная, отвечавшая за самоуничтожение, вопила от восторга. В этой ситуации Брок сделал лучший выбор. — У нас, видимо, есть проблема, — сообщил Баки, отходя за барную стойку и наливая себе воды. — Такая большая и белобрысая проблема, как считаешь? Брок пожал плечами. Ему до смерти стало интересно, как именно Баки его сейчас похоронит вместе со всеми надеждами и глупой влюблённостью в обоих суперсолдат. — Я не знаю, кто пустил байку, что у нас со Стивом роман. Сложно трахаться с человеком, которого водил поссать, пока тот задыхался от чахотки так, что был не в силах собственный член держать, и это приходилось делать за него. Баки выпил залпом половину стакана, треснул им о столешницу так, что оставил кратер. — Сложно трахаться с человеком весом с курицу. Сложно считать привлекательным человека, по телу которого можно изучать количество и строение костей. Не такие у меня чувства к Стиву, понимаешь? Брок кивнул, хотя понимал ровно половину от нихуя. — Нет, не понимаешь, — вздохнул Баки. Он запрокинул голову, попялился на лампочку несколько секунд, вздохнул и снова посмотрел на Брока. — Я ведь и правда не могу понять, откуда у людей такое мнение о нас. Неужели дружба ничего не значит? Даже на войне, когда Стив был с Пегги, про нас всё равно болтали. Думали, что мы не узнаем? Но это было просто… — Стив — натурал? — задал Брок вопрос, с гарантией бы разбивший ему сердце любым ответом. Баки хотел было ответить, но вдруг замер, подозрительно глядя на Брока. — Вот оно что… — с тяжёлым вздохом сказал он. — В Стиве всё дело? Брок хотел было отмазаться, сказать, что Баки его не так понял, но не смог. Осознание бесплотности его чувств к обоим, особенно сейчас, когда Баки довёл его до оргазма, как восьмиклассника — потирушками на диване, придавило словно десятком атмосфер. Брок устал от непоняток, завлёкших его в этот странный треугольник. — Нет, — честно ответил он. — И да. Баки всё с тем же напряжением смотрел на него, ожидая продолжения ответа, но не дождался. Ему уже было не нужно. — То есть, — с опаской начал он, — ты запал на нас обоих? Брок, в восторге от собственной честности, кивнул. Лицо Баки неожиданно просветлело. — Ясно. Он помолчал ещё с минуту, и Брок послушно ждал, что будет дальше, а пока ковырял проступившее и уже подсохшее белесое пятно на штанах. — Ясно. Баки вышел из-за стойки и пошёл к арке выхода. — Ба… — окликнул было Брок, но осёкся, встретившись с непонятным взглядом. Возражать было сложно. Баки ушёл, не попрощавшись, и Брок не знал, что дальше делать. Это было дежавю. Та же тишина, сгустившаяся в безмолвном доме. Молчание птиц и сверчков. Шорох шин за спиной и мазнувший по гостиной свет фар. Только в этот раз нежданных гостей в доме было двое. Брок, уже не таясь, включил свет, прошёл в гостиную и сел на диван, внимательно глядя на незваных гостей. Баки сидел в том же кресле у окна, а Стив — на барном стуле, опираясь спиной на столешницу. — Добрый вечер, — вежливо поздоровался Брок. — Может быть, чаю? Гости быстро переглянулись, но молча, заодно дав Броку возможность рассмотреть себя. И увиденное повергло в настоящий шок. У Барнса была располосована левая щека, и шрам этот, почти затянувшийся, слишком напоминал след от полоснувшего кожу острого края кэповского щита. С правой же стороны лица Роджерса расплывался уже пожелтевший синяк, и можно было только предполагать, каких размеров он был совсем недавно. Очевидно, никакие суперсыворотки не помогали, когда дрались их носители. У Брока отчего-то повело в животе. — Да, налей нам пару чашек поговорить, — ответил Баки, поперемигивавшийся с Роджерсом и озвучивший их общее решение. Брок только позавидовал такому взаимопониманию. С другой стороны, у него никогда и не было такого Баки или такого Стива, чтобы с первого взгляда и навсегда. — Ладно. Брок откинулся на спинку дивана, расставил ноги, уперевшись пятками в пол, скрестил на груди руки и уставился на гостей. Плевать было на то, что поза его была больше защитной — зато ноги развёл по-альфачески, это должно было сыграть в обратную. Только вот странный взгляд Роджерса, проехавшийся по его бёдрам и паху липко, как скотч, чуть было не заставил сжаться. Было что-то пугающее в этом взгляде из далёких первобытных времён, а Броку чувствовать себя самкой оказалось непривычно. — Мы тут кое-что обсудили, — сообщил Барнс. — У вас протоколы этого заседания на лицах не зажили, так что я понял, — встрял Брок. Он пытался одновременно смотреть и на Баки, и на Стива, но получалось плохо. С одной стороны слепило, со второй в глазах темнело. Лучше всего получалось смотреть между, от того-то Брок чуть не пропустил короткий миг, в который уголки губ Роджерса дёрнулись вверх. Баки же вздохнул. — Не перебивай. И так хуёвая ситуация. — Мне не рассказывай, ок? Я уже на низком старте. Были бы вы хоть на фут ближе, я бы уже рвал до канадской границы, стирая в кровь пятки. Не каждый день таких гостей увидишь. — Что ж… — вступил в разговор Роджерс. — Тогда лучше сразу договоримся, что ты дослушаешь. Баки прав — это было тяжело. — Чем дольше вы болтаете, тем проще мне оставаться на месте. Брок дёрнул плечом, заставляя мышцу под лопаткой перестать тянуть. Ощущение было не из приятных, а надвигавшийся разговор одновременно пугал и… И тоже пугал. Возможными перспективами, в которые Брок не хотел верить. Лучше настаивать на том, что эти лебеди додумались до понимания истинной природы своих отношений, и вскоре улетят ворковать в своё гнездо, оставив старого ворона горемычно каркать о нечаянном горе. — Для начала мы бы хотели кое-что тебе объяснить. Баки не выдержал, поднялся из кресла и отошёл за стойку, оказавшись у Стива за спиной. Так было проще смотреть на обоих сразу, но хуже в том, что смотреть на них было больно. Брок старался делать это незаметно, но херово получалось под перекрестьем двух направленных на него взглядов. Даже смотреть на Стива и Баки рядом было больно. У него перехватывало дыхание от того, какими совершенными, какими невероятными они оба были, пусть и каждый по-своему. Брок метался между ними, не в силах понять, как его так угораздило. И как потрясающе они смотрелись вместе. Будь он художником, то написал бы их общий портрет именно таким: угрожающе-расслабленный Роджерс, чуть подавшийся вперёд, и говоривший за них обоих открытый, но напряжённый Барнс. Брок сглотнул жадную слюну. Некстати вспомнилось всё то дурацкое порно, по которому он мог бы сдавать экзамены, настолько хорошо выучил тему тройничков. Особенно тот раздел, где один стоит на коленях и поочерёдно сосёт два члена, дружелюбно тыкающихся в нос и щёки. Брок всё же сдвинул ноги, пытаясь прикрыть наливавшийся силой член. — Мы с Баки никогда не были вместе, — сообщил Роджерс вчерашние новости. Брок только бровью дёрнул в ответ на это. — Никогда даже не пробовали. И никогда не… — Не? — подтолкнул было Брок замолчавшего Стива, но вместо него продолжил Баки. — Никогда не западали вдвоём на кого-то одного. Должен сказать, это сложно. Баки протянул Стиву воду, и тот выпил её залпом. Брок смотрел на двигающийся кадык, натянувший кожу на шее, и внезапно утонул сам в себе. — У нас возникли проблемы, когда стало понятно, что никак иначе из этого дерьма не выбраться, — продолжал тем временем Барнс. — Как выяснилось, уступать никто из нас не хочет. Судя же по твоей реакции, ты тоже выбирать не намерен. Брок ушам своим не верил, слушая это. Вступление, конечно, затянулось, но то, что оно собой предвещало, было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Возможно, Брок слишком спешил с выводами — или его проклятый оптимизм вспомнил, что существует, — но пока Брок находил только подтверждение своей догадке. — С другой стороны, у нас никогда не было причин что-то скрывать друг от друга… — Или не делиться, — Стив и Баки продолжали дополнять мысли друг друга, а Брок на мгновение выпал из реальности, представив, что могло бы быть, окажись он между ними в кровати. Это понимание без слов, слаженность, мысли в одном направлении — идеальность взаимодействия Роджерса и Барнса уже творила с Броком страшное. Если бы только попробовать это в сексе… Если бы. Брок мотнул головой, прогоняя дурман, и снова уставился на ожидавших его ответа мужчин. По их виду стало ясно, что Брок многое пропустил, пока представлял себя между двумя сверхтелами. — Что? — чуть грубее, чем нужно, спросил он, понимая, что слегка облажался. Стив и Баки переглянулись, одинаково скривив гримасы, но снова обернулись к нему. — Брок, я хотел бы внести ясность. Возможно, ты не помнишь, что я хотел поговорить с тобой после возвращения с того задания… — Помню. Брок слишком хорошо это помнил. Обещание Роджерса, в котором было что-то про “них”, забыть оказалось трудно, и Брок часто представлял, что могло бы случиться, не попадись им на корабле Зимний Солдат. — Я хотел пригласить тебя на свидание. Это было так мило, словно Брока облило котятами из ведра. Слово “свидание” в устах Роджерса превращалось во что-то романтичное из чёрно-белых комедий, во что-то многообещающее. — Но потом, когда… — Стив откашлялся, сбившись, зато Баки оказался на высоте. — Когда ты пропал, у Стиви съехала крыша. Он слишком много навоображал себе, когда смотрел, как ты меня брил в больнице. — Это было странно! — Стив словно защищался, обернувшись к Баки, а тот смотрел на него в упор, лишь выгнув издевательски бровь. — Это было странно. Это казалось очень интимным, и я не знал, что думать. Брок откинулся затылком на спинку дивана и уставился в потолок. Читать мысли он никогда не умел, и понять по виду Роджерса, о чём тот на самом деле думал, наблюдая за ними с Баки в палате, не смог бы никогда. Вернее, думал, что догадывается, приписав старым друзьям излишне романтические отношения. Слышать правду было странно. — Я немного ревновал, — признался Стив, глядя на Брока. Тот следил за изменением выражений его лица из-под полуопущенных ресниц и не торопил, намереваясь раз и навсегда внести ясность во весь этот пиздец, которым обернулась его жизнь после встречи с парочкой суперсолдат. — Тебя, потому что… Мне казалось, что ты ко мне неравнодушен, — наконец сказал Стив. — Но вы казались слишком близки тогда. И Баки… Пойми, как мне было сложно, — это же Баки! Который не признавал меня, но подпустил к себе тебя так, будто так и нужно было, будто никого ближе у него не было. Только представь, что со мной было! — Представляю. Короткое слово заставило обоих в недоумении взглянуть на Брока, и он продолжил: — Вполне представляю. Я чего только не напридумывал про вас, пока был вынужден таскаться за вашими задницами по всем пиздецам планеты. Каждый раз себя по рукам бил и язык прикусывал, лишь бы не ляпнуть что-нибудь. Вы хоть на секунду можете представить, каково мне было думать, что с вами случится, когда вы встретитесь? Что для вас не существует никого, кроме вас же? Баки отмер первым. — Ты был недалёк от правды. Брок похолодел. — У нас и не было никого ближе друг друга. — Но не так, — завершил его мысль Стив. — Не в… романтическом плане. — У нас и сейчас есть только мы. Брока бросало из крайности в крайность, пока он слушал эти оды друг другу. Настал черёд закипеть. Он поднялся, понимая, что кто-то должен покинуть его дом, пока в нём не взорвался вулкан. По всему выходило, что гнать нужно было эту парочку неразлучников. Баки словно уловил его эмоции, выставил перед собой левую руку и заставил помедлить с гневом. — Мы оба хотим быть с тобой. И никто не будет уступать. Либо оба, либо никто. Надеюсь, ты сможешь это принять. Манёвр удался. Брок захлебнулся гневом, мгновенно перекипевшим в нём в опалившее всё тело возбуждение. Не веря осуществлению самых смелых фантазий, он внимательно посмотрел на Баки, следом — на Стива, и тот кивнул. — У нас не будет проблемы в этом, мы слишком хорошо знаем друг друга. Вопрос в тебе. Согласишься ли ты? — Да, — выдохнул он и сразу повторил, чтобы не осталось вопросов, уже громче: — Да. Да. Лицо Баки разгладилось, и Стив заметно успокоился, напряжённые плечи чуть опали. — Это не шутка, Брок, — до конца расставил точки Баки. — По-настоящему с обоими. Мы не будем уступать. Только пополам. — Да, — утвердительно сказал Брок. — Всё пополам. Я согласен. Он всё ещё не мог поверить в то, что сорвал такой джекпот. Даже когда Стив и Баки оказались с ним рядом, зажав между собой с обеих сторон, даже когда рука Баки оказалась на пояснице, а рука Стива — на животе, задирая футболку. — Более чем. С Брока сдёрнули куртку, сдавили плотнее между двумя телами, и он чуть не сгорел, чувствуя, как Стив и Баки оказались слишком близко — настолько, что их дыхание опаляло лицо. Стив задрал футболку выше, по-хозяйски обнял за бок, и Баки повторил это, но уже со спины. В следующий момент Стив наклонил голову Брока к себе, медленно, словно пробуя, поцеловал, позволяя Баки в то же время присосаться к шее Брока с противоположной стороны. Стив не торопился, хотя Брок чувствовал дрожь его пальцев, а Баки уже сжал правую ягодицу Брока, отвлекая его на себя. Теперь целовались они, а Стив играючи прикусывал мочку уха Брока, заставляя того стонать Баки в губы. Пока Баки терзал Броку рот, Стив всё же додумался провести ладонью ниже, накрыв ей пах. Брок снова застонал, уже громче и несдержаннее, заставляя поторопиться, и Стив сжал его полутвёрдый член в джинсах. Баки гладил Брока от поясницы и ниже, чуть сминая ягодицы, тёр ребром ладони шов джинсов, заставляя Брока вздрагивать и подаваться назад, ближе к ладони. Брок ничего не видел, но из-за этого чувствовал больше, чем мог. Сенсорная перегрузка вопила сиреной, заливала красным маревом глаза, а четыре руки, хозяйничавшие по телу, заставляли задыхаться. Он пытался заставить себя поверить, что всё это не по-настоящему, просто сон — слишком горячий и несбыточный, но получалось плохо. Его трогали, щупали, гладили и надавливали, влажные губы скользили по коже шеи, а два пышущих жаром тела сжимали между собой, как под прессом. Брок выгнулся, пока его поддерживали под спину, вытянулся вверх, подставляясь под ласки, и схватил обоих за загривки, притягивая к себе. — Мы слишком торопимся, — некстати заметил Стив, противореча себе тем, что вылизывал Броку шею. Баки шумно угумкнул Броку в ухо, поддерживая друга, но не торопился выпустить задницу Брока из рук. — Я проснусь завтра, а всё это окажется сном, — невнятно сказал Брок. — Поэтому лучше поторопиться сейчас. Стив хмыкнул ему в висок, взлохматив волосы, и чуть отстранился. — Тогда торопимся, — решил он за всех, стянул с плеч куртку и сразу за ней футболку. Брок почти навалился на Баки, наблюдая за тем, как раздевался Стив, и не слышал ничего, кроме своего пульса. Сердце словно набирало скорость, чтобы вылететь из груди и рвануть на орбиту. Брок протянул руку, не веря себе, провёл ладонью от шеи Стива вниз, задерживаясь на груди, и прищемил пальцами сосок, заставив его заостриться. — Боже, — услышал Брок невнятный выдох и не смог понять, он ли это сказал или услышал от чуть быстрее задышавшего Баки. — Не гони, мелкий, — раздался над ухом хриплый голос. — Мне нужно отвернуться, а то твой решительный вид меня в краску вгоняет. Стив скорчил Баки рожу, а тот хмыкнул Броку в шею и едва слышно засмеялся. — Несколько поздно для смущения, не находишь? — Роджерс словно провоцировал, одновременно с этим расстегнув джинсы и позволив им сползти до бёдер. — Учитывая, что наши члены скоро окажутся слишком близко. Брок беспомощно застонал, услышав это, толкнулся в руку Баки, которую тот успел опустить ему на пах, и Баки ответил на это крепким сжатием, от чего колени Брока подогнулись. — Разденься, — попросил Брок, но Баки не торопился исполнять просьбу. Вместо этого он стащил с не сопротивлявшегося Брока футболку, бросил её Стиву, и тот медленно, заставляя Брока смотреть, поднёс её к лицу и глубоко вдохнул. — Блядь, — простонал Брок, понимая, что достиг края. — Блядь, зачем так… Баки снова засмеялся, пряча лицо у него за ухом. Он единственный сейчас остался полностью одетым, и Брока это здорово злило. Но вместо того, чтобы сорвать с Барнса худи, он позволил ему расстегнуть на себе джинсы. Роджерс тут же пришёл на подмогу, стянул их с ног Брока к лодыжкам, расшнуровал ботинки и заставил вышагнуть из них. На Броке остались только трусы и носки, и ему казалось, что выглядел он весьма комично, но то, с каким трепетом Стив встал перед ним на колени, обхватил за лодыжки, поднимая ноги, чтобы поочерёдно стянуть носки, смеха не вызывало. Брок смотрел вниз: на свой вздыбившийся член, на лицо Стива возле него, на руку Барнса, пальцы которого оказались под резинкой белья, и чувствовал, как стены вокруг них троих сжимаются. Голова кружилась, в груди было тесно — так же, как и в трусах, и когда Стив снял их с него, Брок почувствовал только облегчение. Ровно до того момента, как Баки обхватил его член, провёл пару раз кулаком, открывая и снова закрывая головку, а потом направил её в рот Стива. — Блядь, бля-я-ядь, — завыл Брок, хватая Стива за волосы и утыкая в свой пах. Тот держал за бёдра, не давая Броку упасть, позволил члену медленно въехать себе в рот, и Брок на секунду отключился, чувствуя влагу вокруг открывшейся головки. Баки отпустил его, отступил за спину, где и разделся. Брок пропустил это полностью, очнувшись только когда Баки подошёл ближе и шлёпнул его по ягодице членом. Стив успел вытянуть вверх руки, давая ему поддержку, лишь поэтому Брок не завалился на него, открывая задницу перед Баки. — Горячо, — признался тот и едва заметно провёл членом между ягодиц. Брок почти кричал. Ему одновременно хотелось вжаться в Баки задницей, сжать его член между ягодиц и тереться об него, доводя себя до безумия, и также хотелось держать Стива за волосы, впихивая свой член ему в рот, и схватить обоих за шкирки, чтобы утащить в спальню, но… Вместо этого он сам встал на колени, и не разбить их ему помогло лишь то, что кости стали мягкими, и он не рухнул, а буквально стёк на пол. Стив, получив выразительный шлепок по руке, поднялся, Баки придвинулся следом, влекомый рукой Брока. Теперь они стояли рядом: обнажённые, возбуждённые, почти соприкасавшиеся головками членов у рта Брока. Брок смотрел на них, не мигая: на бледно-розовую, полностью открытую, на тёмно-красную, ещё полускрытую крайней плотью. Он поднял голову в тот момент, когда Стив, глядя туда же, вдруг сипло выдохнул, а его член дёрнулся вверх, задевая щёку Брока. Стив посмотрел на Баки, удивлённо открыв мокрый покрасневший рот, а Баки смотрел на него, ничего не говоря и даже не двигаясь. Брок же был награждён видом того, как член Баки становится ещё толще, почти соприкасаясь с головкой члена Стива, как мажет по ней выступившей смазкой. Стив странно вздрогнул всем телом и почти обмяк, но был вовремя пойман протянутой металлической рукой. С благодарностью ухватившись за неё, Стив устоял, а вот с Баки творилось что-то дикое. Он держал Стива, сжимая пальцы до боли, и тянул его к себе, словно не понимал, что делал. Стив не сопротивлялся. — “Мы просто друзья”, — с ухмылкой процитировал Брок и тут же оказался пронзённым двумя абсолютно одинаковыми безумными взглядами. Чувствуя себя хозяином ситуации, Брок обхватил оба члена у своего лица, немного поласкал их тугими движениями кулаков, а потом, хитро глядя снизу вверх, прижал головками друг к другу. Текли оба. Смазка Стива и Баки смешивалась на мокро-глянцевых вершинках, члены дёргались в кулаках от переполнявшего возбуждения, а Брок ликовал. Томно нагнувшись, он чуть склонил голову так, чтобы правым глазом наблюдать за безумием наверху, и лизнул обе головки, не размыкая их друг с другом. Баки захрипел, но сдержался, лишь сжал кулаки, а Стиву оказалось хуже. Он-то и озарил всю комнату гортанным стоном. — Стив, бля… — выдохнул Баки, — Только хуже делаешь. Он крепко сцепил зубы, не давая посторонним звукам покинуть своё горло. Но Брока было уже не обмануть. Придержав член Стива, он наклонился к его мошонке и медленно, рисуясь, втянул в рот одно яичко. Баки не отводил глаз. Брок пососал его, выпустил с влажным чмоком, и только тогда Баки зажмурился. — Поцелуй его, — велел Брок, влажно дроча Стиву по своей слюне. Баки понял, что обратились к нему, но слушаться не спешил. — Поцелуй его, или ничего не будет. Баки недоверчиво взглянул на Брока, снова не торопясь подчиниться, но Стив, которому стало уже невмоготу в хватке пальцев Брока, схватил Баки за плечо, дёрнул на себя и присосался к его рту, заставляя открыть губы. Баки чертыхнулся, и Стив воспользовался этим, впихнув в его рот язык. Дальше никаких приличных звуков уже не было. Держа Баки за плечо и толкаясь членом в кулак Брока, Стив целовал Баки так, будто от этого зависела его жизнь. Он тянул его за волосы, заставляя откинуть голову, чтобы было удобно, хватал за шею, удерживая в нужном положении, и трахал его рот языком. Брок в это время позволил его члену скользнуть в своё горло и сосал, не забывая глядеть на то, как перед ним рушились тщательно возведённые бастионы самозащиты обоих. Наконец, когда Баки сам схватил Стива за затылок и удержал, перехватывая инициативу, Брок отодвинулся и со всей горячностью обратил внимание на истомившийся и потемневший член Баки. — Пиздец, — выдохнул Барнс Стиву в губы и сразу посмотрел вниз, где его член мерно двигался между покрасневших и чуть засаднивших в уголках губ Брока. — Так мне больше нравится, — признался Брок, освобождая горло от члена. Он медленно дрочил обоим, изредка потираясь о головки щеками, и радовался, как полоумный. Что-то в его голове, видимо, с щелчком встало на место, и теперь он просто наслаждался. — Брок, — позвал Стив, и когда тот поднял к нему голову, запустил пальцы в растрепавшиеся волосы. — Брок, ты уверен, что хочешь продолжать здесь? Броку было всё равно. Здесь на полу, там на кровати, хоть на потолке — он не просто был уверен, он хотел. Но сомнения Стива были оправданы. Брок с трудом поднялся и пошёл вперёд, слыша за спиной неровный шаг обоих мужчин. До спальни было рукой подать (в этом доме всё было на расстоянии вытянутой руки), но шли они отчего-то слишком долго. Баки догнал Брока на середине узкого коридора, где пришлось затормозить, потому что втроём было не разойтись. Брока прижали к стене, снова с обеих сторон, и дальше они просто целовались. Поочерёдно губы Брока терзали то Стив, то Баки, разворачивая к себе так, будто он был невесомым. Баки не выпускал из руки его член, то мягко лаская, забираясь пальцами за мошонку, то жёстко дрочил, пока Стив мял зад Брока, осторожно касаясь между ягодиц кончиком пальца. От осторожных похлопываний по сжатым мышцам те расслаблялись, и Стив тёр их, заставляя Брока скулить Баки в рот. Хорошо, что за спиной оказалась стена, и Брок опёрся на неё всем весом, потому что ноги уже не держали. Стив сплюнул на ладонь, размазал слюну по пальцам и мягко ввёл два на одну фалангу. Брок позорно заскулил, подставляясь под них и выпячивая зад, что было трудно. Баки не выдержал, с хриплым рыком оторвал его от пола и закинул на плечо так, будто это было в порядке вещей. Брок уже не сопротивлялся. Баки уложил его на центр кровати, лёг слева, а Стив, чуть помедлив, приземлился справа. Под затылком Брока оказался металл, слишком тёплый — настолько горел сам Баки. Правой рукой Баки гладил грудь Брока, зацепляя ногтями соски, а Стив, прижавшись ртом к шее, терзал её кусачими поцелуями, заодно давая Броку возможность трахать свой кулак. Губы пекло, тело покрылось тонкой плёнкой пота, а между Стивом и Баки было нестерпимо жарко. Член ныл, требуя больше, чем мягкое сжатие пальцев, и когда Баки аккуратно подтянул ногу Брока выше, чтобы начать ласкать его пальцами, в Броке что-то коротнуло. Он больше не мог издавать осмысленных звуков, за которые считались даже стоны. Он просто позволял трахать себя в две руки, одновременно подставляя губы то одному, то второму. Он терялся в том, кто с какой стороны был с ним рядом, из-за этого разок назвав Стива Баки. Возражений не последовало. Стив лишь рыкнул, впиваясь в его плечо и оставил там болезненный укус. Баки прижался плотнее, тыкался в бедро, и у Брока перехватывало дыхание от того, каким крепким был его член. Стив наконец отпустил Брока, схватил его за руку и положил себе на пах, и Брок послушно дрочил ему, позволяя Стиву тем временем облизывать свои соски. Брок кипел. Он чувствовал, как бурлила кровь, слышал, как шумело в ушах. Два невероятно сильных и идеальных тела возле него горели нетерпением. Стив и Баки полностью оказались поглощены им — только им. И Брок не хотел терять ни единого шанса. Вывернувшись, он сел на кровати, пытаясь отдышаться. Выходило так себе. Баки водил металлическими пальцами по спине, остужая кожу, и это творило с Броком страшное. Полущекотка-полуласка по чувствительному месту заставляла его юлить и — Брок отрицал бы потом как мог, — чуть скулить. Стив присоединился, гладя его бок, и Брок готов был уже выпрыгнуть из кожи, настолько невмоготу ему было. Он с трудом поднялся, отодвинулся к изножью кровати и только там, пусть и с трудом, отдышался. Смотреть было выше его сил, но Брок смотрел — туда, где на его подушках, почти соприкасаясь лбами, лежали Стив и Баки, а их сверхъестественно идеальные тела были выставлены перед Броком во всей красе. — Смазка есть, резинок нет, — предупредил Брок. Стив и Баки переглянулись, одинаково пожали плечами, и Стив сказал за обоих: — В нас сыворотка, так что резинки не особенно важны. Брока ошпарило. Лишь на короткий миг он представил, как принимает в себя два идеальных члена без резинок, и перед глазами всё поплыло. И решило этим всё. — А как ты хочешь? — спросил Баки. Брок ждал этого вопроса. Он медленно выпрямился, сел на пятки и сложил на груди руки, победно глядя снизу вверх. — Вас обоих. Сразу, — без тени сомнения ответил он. Стив и Баки переглянулись снова. — Обоих сразу? — с сомнением переспросил Стив. — Уверен, что это хорошая идея? Мы всё-таки… — Роджерс, блядь. Это лучшая идея из всех, что у меня были, — подтвердил Брок. — И клянусь, это я вас укатаю так, что вы пощады запросите. Он с трудом дышал, глядя на них: таких разных и слишком похожих, таких, о которых он последний год не мог даже мечтать. И вот они, лежали оба в его кровати, голые, возбуждённые, ожидавшие решения. — Что ж, милый, это твоя жизнь и твоя задница, — хищно оскалился Баки, смотря на Брока с плохо скрываемым восхищением. — Иди-ка сюда. Он лёг на спину, уложив под неё подушки поудобнее, схватился левой рукой за раму, а Брок подполз к нему и оседлал. Они соприкасались членами, и Брок ёрзал, чтобы тереться об него, из-за чего у обоих непроизвольно вырвались одинаковые стоны. Стив, присев сбоку, смотрел на это и часто дышал. Его член торчал вертикально вверх, и Брок потянулся к нему, как голодный. Брок покачивался на бёдрах Баки, упираясь в его грудь одной рукой, а правой дрочил Стиву, который словно застыл и просто смотрел на них. — Стив, не тормози, — шикнул Баки. — Ищи смазку! Кое-кто тут должен ответить за свои слова. Брок мотнул головой в сторону тумбочки за спиной Стива, и тот потянулся к ней. Брок же почти лёг на Баки, утягивая его в череду мелких нежных поцелуев, между которыми успел спросить: — Ты уже всё понял? Баки подмигнул. — Пусть Стиви поработает, — хмыкнул он, бросая на него быстрый взгляд. — А я просто хочу понаслаждаться тобой. Брок в награду мягко прикусил его подбородок, и Баки ответил на это протяжным стоном. Подхватив под бёдра, он вздёрнул Брока выше, раскрыл перед Стивом, а потом скомандовал ему из-за плеча: — Давай, Стив, действуй. Баки отвлекал Брока поцелуями, пока Стив аккуратно ласкал пальцами его задницу, обводя по кругу расслаблявшиеся мышцы. Он неглубоко вводил палец, заставляя Брока тянуться за ним, и мучительно медленно добавлял по одному, пока Баки растягивал ягодицы Брока в стороны, беззастенчиво раскрывая его перед Стивом. Брока распластало грудью по груди Баки, задница была вздёрнута и распялена перед жадным взглядом, который Брок чувствовал всей кожей. Промедление казалось годом, но он ничего больше не говорил, передавая себя полностью в руки этих двоих. — Стив, вставь в него мой член, — вдруг попросил Баки, утроив этим температуру в комнате. Даже Брок подумал, что ослышался, не говоря уже о Стиве. — Я не хочу его выпускать. Брок почку бы отдал за то, чтобы посмотреть на это, — и посмотрел. Выгнувшись, он через плечо видел, как Стив осторожно взял член Баки в руку, будто боялся обжечься, но быстро освоился. Добавил в ладонь смазки, провёл по члену и придержал, пока Баки, крепко держа Брока, насаживал его на себя. — Бля-я-ядь, — выдохнул Брок, когда оказался полностью надет на член, — сука, что… О, гспди, — неразборчиво бормотал он, чувствуя в себе толстый крепкий ствол. Баки не шевелился, давая привыкнуть к себе, а Брок едва дышал — больше от осознания реальности происходившего, чем от какой-то невнятной боли или страха. — Бля-я-ядь, — вскрикнул он, получив от Стива шлепок по заду и сдвинувшись из-за этого на члене. — Стив, не тормози! — потребовал Баки. — Если хочешь поучаствовать, то действуй. Стив решительно кивнул, снова вылил на ладонь смазку и растёр её в пальцах. Но едва коснувшись ими задницы Брока, которую распирал член Баки, застыл. Он медленно водил по натянувшейся коже, заставляя мышцы плотнее сжиматься от этого подобия щекотки, и вскоре уже Баки почти завыл. — Да что ты издеваешься! — со злостью выкрикнул он. — Растяни его! Брока продрало от того, что крылось в словах Баки: желания, нетерпения, жажды обладания. Всё это сейчас сжигало и его. Он обернулся, чтобы тоже поторопить Стива, но вместо этого лишь молча наблюдал — за тем, с каким лицом Стив смотрел на член Баки, сжатый в теле Брока. Поймав его взгляд, Стив с безумной решимостью положил ладонь на мошонку Баки и слегка сжал. Тот, поняв, что происходит, дёрнулся, чуть не сбросив Брока с себя, а Стив убрал руку. — Нет, я… — Баки понял, что случилось, и попытался всё исправить. — Так было хорошо, Стив. Просто… слишком. Стив кивнул, хотя Баки его не видел, осторожно провёл пальцем по шву мошонки вверх, коснулся кончиком пальца входа и, чуть помедлив, ввёл его внутрь. Брока пробрало. Он вздрогнул всем телом, сжался, замкнув в себе член Баки и палец Стива, и с половину минуты не мог отпустить их. — Баки, я не смогу, — признался Стив, едва заметно двигая пальцем внутрь и наружу. Брока прошивало огнём на каждом движении. — Мы не сможем. Он слишком узкий. Баки издал совершенно непотребный звук, а Брок почувствовал, как его член дёрнулся внутри. — Стив, драть тебя за ногу, блядь, ты не помогаешь, Стив! Брок почувствовал сильную хватку на бёдрах, а сразу после этого — толчок члена. Баки уже не мог сдержаться. — Или растяни его, или будешь вторым! Стив не хотел сдаваться. Он, преодолевая внутренние сомнения, добавил смазки, а потом толкнулся в зад Брока уже двумя. Стало чуть легче. Стив разводил пальцы, одновременно с этим массируя член Баки, и вскоре Брок расслабился настолько, что послушно пустил в себя третий. — Боже, как хорошо, — протяжно признался Баки, снова хватаясь левой рукой за изголовье. Правую он протянул Стиву. — Смазку. Стив выдавил из тюбика щедрую порцию, и в следующую секунду Баки обхватил правой рукой член Брока. — Давай-ка я это подержу. Тебе сегодня не понадобится, — он хмыкнул. — Стив, не тормози. Баки не отпускал Брока взглядом, заставляя смотреть на себя, и дрочил, отвлекая нехитрой лаской от того, как Стив пытался втиснуть в его задницу второй член. Мышцы были растянуты, Роджерс — долбаный педант — потрудился на славу, но всё равно было слишком много. Брок часто дышал и зажимался, пока Баки пытался его расслабить, не давая члену упасть, а заодно заговаривал Брока: — Тихо, тихо, всё хорошо, смотри на меня, смотри на меня, эй, Брок, вот так, открой глаза, расслабься, смотри на меня. Сейчас этот жеребец поторопится, всё сделает правильно, и мы оба будем в тебе, да, Брок? Ш-ш-ш, слышишь меня, Брок, хэй!.. — Баки, — прохрипел Брок. — Пожалуйста, блядь, заткнись. Он вскрикнул, когда Стив полностью оказался в нём, и теперь оба члена, туго сжатые мышцами, прижимались друг к другу в теле Брока. Именно это и стало настоящей причиной его шока, который Баки принял за болевой. — Он вжимает своим членом твой мне в простату, — сообщил Брок, глядя на Баки. Тот закрыл глаза и зашипел сквозь сцепленные зубы. Брок не соврал. Все долгие две минуты, что Стив впихивал в него свой елдак, Брок замирал только от одной этой мысли. В нём. Оба. Члена. Стив и Баки, Баки и Стив, вдвоём. В нём. Баки слишком туго сжал ладонь, Брока вскинуло, когда стало слишком хорошо, и он отвёл руку Баки. Тот не растерялся, положил её ему на поясницу и чуть привлёк к себе, снова ставя в самую открытую позу перед Стивом. — Давай, мелкий, поработай, — выложил свой план Баки, глядя на Стива через плечо Брока. — Ты в самой выгодной позиции. Стив за спиной Брока лишь хмыкнул. — Тогда держись. Брок знал, что это сказано не ему, но тут же вцепился в Баки, зная, что тот сможет выдержать их обоих. Стив ухватил его за плечи, выгибая перед собой в невероятную загогулину, и начал двигаться — уже по-настоящему, не давая никому из них передышки. Частые выдохи чередовались со сдавленными проклятиями Баки, по чьему члену Стив долбился в задницу Брока. Скоро стало невмоготу даже дышать. Брок тянул громкий крик на последнем издыхании, чувствуя, как, прижатый членом Стива, толкается в простату член Баки. Плечи болели от крепкого сжатия, Брок впился пальцами в грудь Баки, заставляя выть и его — и вся спальня заполнилась только звуками, от которых мешалось в голове. Стив трахал всех троих, и даже Баки лишь принимал его толчки наравне с Броком. Только когда движения Стива начали ускоряться, Баки шлёпнул его по плечу, с большим трудом заставив остановиться. — Притормози, сейчас покажу кое-что. Стив послушно замер, а Баки, словно это не стоило ему никаких усилий, чуть развёл ноги, приподнялся над кроватью, упираясь в неё пятками, и поддал снизу. Теперь он долбился в задницу Брока, послушно подставлявшегося под толчки. Сзади раздавались лишь сдавленные хрипы Стива, продолжавшего сжимать плечи Брока так, словно он хотел стереть их в труху. Брока подкидывало вверх на каждом толчке, член бился в простату, как метроном, заставляя вскрикивать и биться между двумя телами, как птица в силке. Брок едва держался на Баки, почти лёг на него грудью, чтобы не свалиться, а Баки лишь продолжал распирать его задницу толчками внутрь — и по члену Стива. Роджерс был на грани, Брок понял это по долгим приливам дрожи, прошивавшей его всё чаще. Но Стив молчал, позволяя Баки трахать их, и принимал каждый толчок, едва слышно постанывая. Вот только именно он оказался первым, кто на громком несдержанном крике кончил Броку в задницу, и едва дышал, навалившись ему на спину. Всего на секунду Стив опередил Баки, услышавшего этот безумный звук. Брок чувствовал, как внутри потекла сперма, смешиваясь со смазкой, как быстро Баки стал вбиваться в него, и на особенно быстром и глубоком толчке рванул за край оргазма следом за Стивом. Теперь Баки держал их обоих, между их с Броком животами стало скользко, приходилось держаться, вцепившись уже в металлическую руку, и оставаться поддержкой для Стива, который едва дышал, уткнувшись Броку между лопатками. Брок из последних сил сжался, чтобы остановить наконец Баки, и тот, широко распахнув глаза и скривив рот в немом крике, кончил в туго стянувшийся зад. Стив, почуявший это, снова хрипло вскрикнул, и Брока чуть не прошило следом, едва он почувствовал новые порции спермы — уже от Роджерса. — Да вы не люди, — простонал он. — Этого быть не может… Баки, уже привёдший в норму дыхание, вдруг улыбнулся, широко и довольно, а в груди Брока стало горячо. — Ты сам выбрал. Теперь не жалуйся. — Даже не собирался, — в тон ответил Брок, хотя как раз это и хотел сделать. Только Стив понял всё без намёков и первым вытащил из его задницы полуобмякший член. Вильнув бёдрами, Брок снялся с члена Баки, и тот мокро шлёпнул его по животу. — Это слишком хорошо, — простонал Стив, падая лицом в подушку. Его спина раздувалась на каждом вдохе, мышцы играли под плёнкой пота, а Брок залип на этом взглядом. Чуть очнувшись, он посмотрел на глубоко дышавшего Баки, на его грудь и кубики пресса на животе. Броком овладела странная задумчивость. Проверяя сам себя, он ущипнул запястье, вскрикнул от вполне настоящей боли и вдруг всё осознал. По-настоящему. Настолько по-настоящему, что едва не запаниковал. Видимо, это читалось по его лицу, потому что Баки схватил его за руку, не позволяя сбежать, дёрнул на себя и уложил между собой и Стивом. — Что-то задумал? — промурлыкал он в ухо опешившему Броку. — Лотерейный билет купить. Проверить хочу, на самом деле мне так повезло или я в коме, и мне всё снится. — Повезло, — прошептал с другой стороны Стив и обхватил его рукой поперёк живота, прижался сзади всем собой. Брока словно в мёд окунули от того, как сладко стало из-за этой невозможной близости. — Можешь начинать привыкать, — продолжал веселиться Баки, наблюдая за лицом Брока. У Брока на языке крутилось так много ответов, но ни один не был достаточно едким, чтобы приструнить повеселевших засранцев, устроивших ему самый бешеный секс за всю жизнь. Он лишь поджал губы и улёгся удобнее между ними. — Поверю, только когда заставлю вас перепихнуться, друзья мои, — специально выделил он. Стив и Баки вокруг него ощутимо напряглись, а вот Броку стало смешно — мстительно смешно. Вернув себе контроль, он вдруг полностью расслабился, погружаясь в чуть отсроченную послеоргазменную негу и понимая, что иногда мечтать — не вредно, а исполнившиеся желания могут нести с собой только хорошее.