Это всегда все или ничего, Тони или плыви. И я чувствую давление. Никто не слышит, как я кричу Лицом к земле. Kelaska — Smother Me
I
Подготовка к Новому году шла полным ходом. Матильда выписала Поле приговор: он с ней будет вести этот детский утренник. Поля страдал, утопив себя в офисном кресле, стащенном До специально для принцессы из кабинета информатики. Поля уложил локоть на подлокотник и теперь тоскливо смотрел очередную репетицию, подперев голову рукой. Волосы у него были окрашены с одной стороны в розовый, а с другой — в голубой. Поля косплеил Харли Квин. Где-то ходил зеленый До, чтобы спасать Полю от скуки. Они были главной парой Инстаграма и школьных сплетен. Матильда стояла возле ноутбука, разбираясь, куда пропали две песни. Играла музыка. Девочки репетировали танец. Вдруг До выпрыгнул на сцену с воображаемой гитарой, отыграл соло, напялил на себя блестящее боа, спизженное с елки. Вклинился в ряды танцовщиц, кокетливо помахивая хвостиком мишуры. Кто-то остановил музыку. — Слави-ик! — запищали бывшие фрейлины. — Ну сделай что-нибудь! Он срывает репетицию! — Он не мешает. — Нет, мешает! Он все портит. Поле было лень подняться, поэтому он подозвал До к себе, и тот, хмурый-понурый, обиженный и раздраженный, спрыгнул вниз, как слон, подошел и упал рядом в такое же царское кресло. — Че? — Dory, babe, I have no fucking idea what the hell they’re talking about. Please go on. *Дори, детк, я понятия не имею, какого хрена им надо. Пожалуйста, продолжай. До покружился на кресле и злодейски провозгласил: — Я буду во всех номерах! Во всех! — Да ты уже выбил себе свой собственный в самом конце! — И че? — остановился До. — Во мне много энергии. Разочарование расползлось по рядам. До выполнил миссию: деморализовал соперниц. Потом он шепнул Поле на ушко: — Пошли за кулисы. Поля посмотрел на До. Тот расплылся от довольства, надув щеку языком. Поля криво улыбнулся и поднялся с места.II
Но До хандрил. Поля знал по фортам, воздвигнутым в двух квартирах. Один был царский, а второй был грустный. До забирался внутрь, включал баночки с гирляндами, а потом совсем-совсем не двигался и совсем-совсем молчал. Еще он пропадал по вечерам и где-то шлялся. На вопрос, где был, он отвечал, что бегал. От кого на этот раз — не говорил. Как-то Поля притащил коробку кислых «кеглей», положил айпад на подушки и включил мультик про Бэтмена. Они улеглись рядом, и До вскрыл сразу три пачки. Поля забрался под розовую худи ладонью. А До вдруг спросил: — «Хочешь знать, откуда эти шрамы?» Поля решил, что он разыгрывает сценку из «Темного рыцаря», и пожал плечом. До начал по сценарию, но закончил на свой лад: — «Мой папаша был алкаш и изверг»… И когда он напивался вместе с мамочкой, он всех избивал. Рука у мамочки была легче. Так что она предпочитала провода. Поля посмотрел на До. Тот улыбнулся. — Иногда, если я плакал, сестра мне говорила: «Не кисни — на радуге зависни». Я не скис. Вроде сработало? До покачал пачкой конфеток перед Полей. Поля оцепенел. До заржал и пихнул его плечом. — Повелся, да?! Видел бы ты свою рожу. Я все наврал. Моя сестра тогда даже говорить не умела. Это был телек с рекламой. — Блядь, Дори, это стало еще грустнее. До флегматично зажевал претензию конфетой и сказал: — Да ты просто чувствительный, вот и все…III
Снег десять раз растаял, и зима перед каникулами была чем-то средним между сопливой осенью и слезливой весной. У До были владения, которые Поля обошел с ним вдоль и поперек: крыши гаражей и лабиринты между гаражами, разбитые дворы и пыточные детские площадки, где, стоило сесть на карусель, впивалась в жопу щепка, а стоило — взобраться на качели, как поднимался замогильный плач. Еще у До был парк. Парк аттракционов. Заброшенный и раздолбанный, как и все остальное. До пробирался внутрь через дыру в сварной сетке. Первый раз Поля спросил: — Ты меня здесь расчленить собрался? — На. До отдал Поле свои розовые очки в виде сердечек. Ни хрена не изменилось, кроме того, что разруха стала розового цвета. До забрался в отцветшую кабинку «Орбиты», вынул маркер, написал под крышей-зонтиком: «Здесь был До». Поля полез к нему, «Орбита» пошатнулась, чуть поехала. Поля едва не свалился вниз, но До удержал его. — Пиши. Поля написал: «П + Д». До хмыкнул: — Типичная принцесса… Поля сфоткал. Потом сфоткался с До. Где-то сто тысяч раз. Но за все сто тысяч раз ему так и не удалось отловить все позы бровей До. Потом они перелезли через заборчик к цепочной карусели. До решил раскрутить ее вместе с Полей. Поля стоял на сидении и держался за хлипкие цепи. Небо над ним закружилось. Потом До запрыгнул к нему. Поля чуть не умер от разрыва сердца и застыл. До прижался и шепнул, почти касаясь Полиного скелета, повешенного на ухе, губами: — Если эта хрень сейчас развалится, она будет самым меньшим, что развалится из-за меня. Поля сказал: — Будет неловко. — Тебе пофиг, да? — Ага.IV
До полконцерта бегал Дедом Морозом и предлагал вернуть подарки со словами: «Я знаю, ты был непослушным». Обиженные фрейлины стояли в сторонке после его элегантных танцев в виде Деда, который перевоплотился в собственную внучку. Поля зачитывал финальный стих с выражением глубокого похуизма ко всему происходящему. И наконец представил До. Зал засвистел. На слайде появилась радуга. На сцену вышел клоун. Он походил туда-сюда озадаченно. Поставил табуретку. Зрители притихли. Клоун палкой спустил радужную петлю и встал на свой постамент с последней шуткой. Поля сорвался с места. Табуретка опрокинулась.