Теневой союз

      — Теперь я не могу дозвониться до нашей младшей дочери!       Офелия Криссил в сердцах бросила телефон на диван и отошла к высокому арочному окну. Она отодвинула в сторону темно-фиолетовую портьеру и несколько минут созерцала поток машин, стремительно мчавшийся по проспекту.       — А, брось. Малия всегда поступает с нами несправедливо, — ворчливо отозвался Карвер, не отвлекаясь от книги.       Он сидел за столом из черного дерева с темно-синей суконной поверхностью. Перед ним лежала внушительных размеров книга. Рукой ведьмак водил по поверхности листа, выписывая в блокнот имена и даты.       — Ты недооцениваешь ее.       — Она опозорила меня перед Верховной Лисандрой! Открывать рот на светском приеме, не думать о том, в какое положение она может поставить нашу семью! И это ты называешь «недооцениваю»?! О, я наоборот переоценил ее готовность к раутам. Хелиан в этом возрасте была куда смышленей.       — Хелиан было двадцать один, когда ты впервые представил ее Верховным. Ей оставался год до выпуска, ее дважды номинировали на премию «Подающая надежды». Малия — домашняя девочка.       — Домашняя, — фыркнул Карвер Криссил. — Домашняя девочка не стала бы говорить Лисандре, как бы она поступила на ее месте в отношении демонов. Указать Верховной ее место! Это же надо…       — Надо иметь смелость, чтобы осадить Лисандру, — перебила мужа Офелия. — И Малия это преспокойно сделала. Тебе у нее немного поучиться, когда в следующей раз будешь выслуживаться перед Верховной.       Карвер хотел ответить, но встретился с презрительным взглядом жены и решил не испытывать судьбу. Ведьмы и ведьмаки никогда не создавали семьи. Да, дети получались сильными в плане магии, но понимания в этих редких семьях было крайне мало. Карвер встретил Офелию поздно, когда его пробуждающая трагически погибла. Офелия пришлась ему по душе: яркая, озорная, с ней всегда можно было поговорить обо всем на свете. Со временем она остепенилась, приобрела гордость за себя и свою семью, стала матерью и воспитала двух похожих внешне, но разных по характеру, дочерей.       Офелия Криссил была высокой и статной. Светло-русые волосы она забирала в многоярусную прическу, которую украшала сеткой с черным жемчугом; одевала длинные платья, на руке обычно позвякивала пара-другая браслетов, а в ушах таинственно переливались серьги с изумрудами. Она ценила свое и чужое время, говорила коротко и по существу, только с мужем ее природная говорливость давала о себе знать. В обществе она подавала пример молодым ведьмам: ею восхищались, она служила образцом ответственной и уверенной в себе, сильной ведьмы.       — Итак, — Карвер отвлекся от работы с книгой, — с две тысячи сорок пятого года всего четыре случая одержимости. Этот будем считать пятым, или подождем официального признания Верховных?       — Условно, будем, — откликнулась Офелия, садясь рядом с мужем. — Что мы имеем?       — Беглого мага по имени Кандис. Пока это все, что мы знаем наверняка. В реестре не зарегистрирован, а это значит, что отследить не получится. Вряд ли он «наш».       — Прибился после прошлой зачистки с Границы? — задумчиво переспросила Офелия. — Да, такое вполне может быть. Перепись населения только закончилась. И он об этом прекрасно знал.       — Кто-то продавал ему эфир, — напомнил Карвер.       — Да, и в приличном количестве. Мы могли бы попросить оборотней Ард разузнать об этом. Как думаешь, Дамон согласится? Они с Малией так и не встретились.       — Возможно.       — Сэйр и его друзья были бы кстати.       Карвер отложил в сторону очки, которые стал носить пару лет назад, и положил ладонь на руку жены.       — Не переживай, они объявятся. Все наладится. Гораздо важнее то, что мы не смогли предотвратить случившееся. Сначала демон, призванный в обход защиты, теперь вот это. Одержимость. Впервые за семь… восемь лет?       Офелия посмотрела на мужа. Они поженились давно, сорок лет назад. Никогда не любили друг друга, скорее притирались, терпели недостатки каждого в коротких ссорах, часто не сходились во мнениях. Оба считали себя людьми разумными, вскоре мирились и продолжали жить как раньше, без любви, без чувства. Единственной их любовью были дочери. Хелиан всегда была независимой, а Малия рано проявила бунтарский характер.       Теперь у них и дочерей нет.       — Меня беспокоит то, что мы до сих пор не доложили Верховным о произошедшем. Не думаю, что удастся долго скрывать одержимость. Сейчас он мирный, а что будет завтра? Послезавтра? Мы даже не знаем одержим ли маг или кто из людей, с улицы? Он вообще может быть не один.       — Мы справимся, — поджал губы Карвер. — Мы это затеяли, нам и расхлебывать. Что сделает та же Лисандра, если узнает, что мы виноваты?       — Криссил перестанут существовать, — угрюмо заметила Офелия. — Без ковена мы не будем иметь ни власти, ни уважения. Малии можно будет забыть о пробуждении в принципе. Я не могу этого допустить.       — Как и я. Мы найдем и Хелиан, и мага, и одержимого. Верь мне.       Офелия тяжело выдохнула. Ей очень хотелось верить, потому что последние десять лет она всецело полагалась на мнение мужа, на его уверенность в том, что все будет именно так, как он сказал. Но теперь… теперь они незаметно теряли свою власть, свой авторитет, уважение среди ведьм. Старый род больше не имел той цены, что раньше. Она заметила упадок за много дней до того, как пробудилась сила Хелиан, за много дней до того, как неизвестный маг призвал в обход защиты Разлома демона. Офелия желала любой ценой удержать то, что они имели, но похоже возможностей оставалось не так и много.       — Поисками Хелиан занимаются лучшие наши разведчики, поэтому давай сосредоточимся на маге. — Карвер поправил очки на переносице и посмотрел на жену поверх стекол. — Нужно отослать запрос в официальные архивы, может быть, у них найдется что-нибудь на этого человека.       — Да, конечно.       Офелия фыркнула, поджала губы.       — Чтобы отправить запрос, мы должны указать причину, — считал выражение ее лица Карвер, согласно кивая. — Верно. Пустим слух, что маг заинтересовался пробуждением Малии. Отведем подозрения на время, за эти пару дней может всплыть и другая информация.       — Малии это не понравится.       — Фели, Малии никогда и ничего даже в принципе не может понравиться. О чем ты переживаешь? Она Криссил, а с этим именем, между прочим, приходят ответственность и… должно же у нее хоть когда-то проснуться самопожертвование?       Офелия обхватила руками плечи и тяжело выдохнула. Всю жизнь она отстаивала интересы дочерей перед мужем; причина крылась в ее собственном опыте взросления в семье ведьмаков, где требовательный отец не считался с желаниями своих детей, девочек, точнее. Хелиан рано научилась говорить и защищать, аргументировать себя. Малия долгое время росла под крылом Карвера. Ей позволялось изначально то многое, что не было доступно для Хелиан. Последние годы не были простыми ни для семейства в целом, ни для младшей дочери и отца. Офелия по привычке заботилась прежде о моральном благополучии своих девочек, и идея Карвера никак не могла ей понравиться.       — Я считаю, что мы просто обязаны посвятить в нашу… проблему.       — И я по-прежнему с тобой не согласен. Послушай, я знаю, что участие Малии для тебя очень важно, но она не пробужденная, а это накладывает определенные… ограничения, что ли. Их устанавливал не я. И даже не Лисандра, и даже не ее мать. Мы не можем рассказывать Малии, как бы нам этого не хотелось. Как только черный песок станет золотым, пожалуйста — я не стану тебя останавливать.       Офелия машинально бросила взгляд на четыре штуки песочных часов, стоявших на видном месте в гостином зале. Песок внутри куполообразных частей отражал были ли ведьмы в семье пробуждены или нет. Цвет песка Карвера был пепельно-голубой в знак того, что его пара была мертва; песок Офелии — кроваво-серебристый — признак того, что некогда активная сила угасла, и пара была вынуждена прекратить сотрудничество. Двое других песочных часов отражали сущности Хелиан и Малии. Золотой песок старшей сестры и…       — Карвер! — встревоженно ахнула Офелия. — Карвер, посмотри!       Криссил обернулся.       Обычно черный песок Малии медленно кружился золотым вихрем.