Боишься ли ты своего искушения? Нет, не боюсь. Весь страх забрал он. Тот, кто в ночи, не видя спасения, Тревожил итак беспокойный мой сон.
После сладострасного оргазма обоих трясло так, как никогда прежде. Брюнет весь взмокший упал на такого же Тэхёна, что обнял его поперёк спины, пытаясь отдышаться. Его целуют в области шеи, поднимаясь по ней к скуле, и через всё лицо доходя до губ. — Ты превосходный, — шепчет как мантру Чонгук и целует в мочку уха, захватывая её зубками и оттягивая — потрясающий — дотрагивается губами щеки — невероятный — целует в губы и ложится рядом под бок, устраивая Тэхёна на своей груди. Мой — не было озвучено, но проявилось так же, как и все остальные в разных местах, только это — на щеке. И не подумал Тэхён, что в такой же последовательности именно эти же слова были когда-то написаны на его теле. — Ты сказал, что я исцеляю тебя… — вспоминает брошенные слова Тэхён, вырисовывая пальцем на спокойно вздымающейся груди круги. — Чем? Вопрос вводит Чонгука в ступор. И нет, не потому, что он соврал или кинул такое в порыве страсти. А лишь из-за того, что никогда не задумывался чем. Это не передать словами, можно только почувствовать. Эту нужду, дикую привязанность, из-за которой торопишься домой, чтобы увидеть его. Заглянуть в его бездонные глаза и увидеть в них то самое, что так необходимо было за день. Спокойствие. Увидеть в этом человеке спокойствие и свободу. И почувствовать разливающееся тепло от того, как этот человек на тебя смотрит. Не это ли называется любовью? От затяжной тишины Тэхён подумал было, что он сам себе понапридумывал, как всегда, собственно. Сник и хотел замять этот вопрос, но Чонгук, наконец-то, ожил. — Глазами — выдал Чон первое, что пришло на ум. Тэхён удивлённо вскинул брови. — Они приносят внутреннее спокойствие, когда я смотрю в них — может другой подумал бы, что парень несёт какой-то бред, но только не Тэхён. Он знает, что Гуку сложно делиться своими чувствами, мыслями и переживаниями. И то, что он оголяется перед ним сейчас, уже считается подарком. — Я виделся сегодня с мамой. — что удивляет не меньше вышесказанного — Это было… тяжело. Но придя сюда, зная, что здесь ты, твой запах и твои привычки… Твои улыбки, хоть и редкие, — кратко улыбается он сам — возмущения и ворчания. Всё это, кажется, называется домом. А дома, как ты знаешь, ты всегда защищён, в тепле и рядом с семьёй. Тэхён поражён столь пронзительной речью со стороны парня. Причём, говорил он это совершенно спокойно, Ким чувствовал своей лежащей на его груди головой, как ровно билось его сердце. И до сих пор оно не подаёт признаков тахикардии. Неужели, только что его назвали собственным уютным домом? Неужели его настолько рады видеть? И Чонгука не смущает совсем, что на его такую, неожиданно, ровную речь никак не отреагировали, точнее он чувствовал, как ладошка блондина, что покоилась на его животе, постепенно потела. Не это ли самый честный ответ? — Знаешь… — тихо вдруг бурчит Чонгук и начинает шевелиться, тревожа блондина — Как говорится — запретный плод сладок, — вытирает влажными салфетками испачканные тела — Попробуешь раз, — он смотрит заворожено в блеснувшие глаза напротив — не сможешь больше остановиться… — придвигается ближе, выдыхая в самые губы и целуя их после, нависая сверху. — На что это ты намекаешь? — глазки горят озорством, а на губах разливается игривый оскал. Гук заражается его настроем и скалится тоже, хватаясь за его лодыжки. — Мне тебя мало, чертовски мало, блондиночка… — и подтягивает ближе к себе. — Чонгук! — на что парень от неожиданности вскрикивает и хихикает, смотря своими карамельными глазками из-под отросшей пшеничной чёлки. И весь настрой с игривого сменяется на жарко возбуждающий, когда Чон собирает губами все родинки с его тела, доходя до самой последней, что на кончике носа, и падая прямо на мягкие губы, сразу входя в растраханную дырочку и получая заглушенный стон в поцелуй.***
Утро, впервые такое сладкое и уютное, ведь в постели Чонгука лежит спящий принц со спадающими на глаза молочными прядями. Он приоткрывает глаз и сонно улыбается, потягиваясь и почёсывая кончик носа. — Давно ты так пялишься? — спрашивает блондин, а Чонгук не может оторваться от его обнаженного плеча. — Совсем недавно. — хрипит он, в горле всё пересохло. Несколько раз он просыпался от жара чужого тела, а это Тэхён, прижимающийся к его груди головой и забросивший все свои конечности на него. Бурная ночь так же не прошла без последствий, которые россыпью маленьких звёздочек покрыли всё тело блондина, привлекая глаз. У Тэхёна горят щёки от такого пристального внимания к своей персоне, да ещё и обнаженной, но у него даже нет сил на то, чтобы прикрыть свои ягодицы, к которым потянулись Чонгуковские руки. — Убери свои культяпки от моей задницы! — бурчит куда-то в подушку Ким, на что Гук смешно надувает губки бантиком — Она, к твоему сведению, всё ещё горит огнём! — продолжает возмущаться парень. Он лежит на груди рядом с брюнетом голой спиной и манящими ягодицами кверху, уткнувшись в сбитую подушку, отчего все прозвучавшие слова сливаются в какую-то приглушенную и не понятную, но столь милую, кашу, в то время, как сам брюнет, повернувшись набок и опершись на локоть, пускает слюни на Тэхёна. — Ты такой милый с утра — мурчит Чон и ластится к его оголенному плечу, целуя его, поднимаясь к шее, а рукой ведя вдоль по позвоночнику к пояснице и ниже, сжимая сочную мышцу и слыша в ответ рваный выдох. — Только с утра? — предъявляет Тэ и хихикает от щекочущего дыхания прямо на ушко, весь съёживается и поворачивается, чтобы оттолкнуть покушающегося на него брюнета, но ему не дают это сделать, попросту прижимая ладонями, давящими на спину, к матрацу. — Не только — скользкий шепот закрадывается во всё то же пунцовое ушко, продирая спящие мурашки по всему телу. Горячий язык вылизывает мочку и лезет глубже, срывая полустон с истерзанных губ. И кто знает, что было бы дальше, если бы не… — Братик! — влетевшая в комнату Джихё и раскидавшая обоих парней по углам. Оба натянули на себя одеяло, совсем позабыв, что в другой комнате вообще-то всё это время находился ребёнок. — Братик, а почему ты спишь с ТэТэ? — невинно спрашивает ребёнок и лезет на кровать к парням. — Видишь ли, лисёнок, ТэТэ приснился страшный сон, и мне пришлось утешать его всю ночь — «оох, как утешать» — думает Чонгук, Тэхён при этом краснеет только так, как будто малышка поймёт, о чём говорит её братик. — А почему он стал далматинцем? Только пятнышки розовые! — она тыкает пальчиком в шею блондина, который готов под землю провалиться, лишь бы не было так стыдно. — Это аллергия! — первое, что приходит в голову брюнету, и реализуется гениальная идея — Поэтому не трогай пальчиками, а то заразишься ещё. — отчего та со звучным «иу» отпрыгивает на край, то что и надо было парню — Беги пока умывайся и на кухню, а мы сейчас спустимся к тебе. Когда дверь за ребёнком захлопывается, оба звучно выдыхают. А Тэхён закрывает горящее лицо ладошками. Чонгук смеётся и подползает к блондину, целуя в тыльную сторону ладони, и цепляется за неё же рукой, от чего получает по ней шлепок. — Не трогай меня! — вскрикивает Ким — Я же заразный. — а потом убирает руки и хмуро смотрит на Чонгука. — А что я должен был сказать? «Твой братик просто вытрахал ночью всю душу из твоего ТэТэ»? — О Боже, заткнись! — Тэхён кидает в него подушку, покрываясь красными пятнами чуть ли не полностью, но Гук её благополучно ловит и смеётся — И отвернись вообще, мне одеться нужно! — Да чего я там не видел! Вчера вот всё-ё успел рассмотреть! — Прекрати-и-и-и! — блондин затыкает уши, встаёт с одеялом, стаскивая его с брюнета, тем самым оголяя его, хватает свои вещи и еле как натягивает, а Чонгук падает звездой на кровать, открывая все свои достопримечательности, никого не стесняясь, и наблюдает за парнем, замечая на плече надпись «блондиночка». Тэхён открывает настежь окна, ведь вся комната пропахла сексом, что так же не может не смущать. И стоит ему повернуться, как он тут же закрывает глаза руками. — Почему ты всё ещё не оделся?! — Потому что я не стыжусь собственного тела. — Так всё. Я в душ. — И собственного парня! — вдогонку кричит брюнет, сам удивляясь, что сказал это вслух. После душа парни, как и обещали, спускаются на кухню, подшучивая друг над другом. Тэхён шипит от резкой и простреливающей боли, когда присаживается с кофе за стол, грозно смотря на довольного брюнета. Джихё донимает брата вопросами, якобы, почему она тоже не может спать с братиком, от чего Тэхён краснеет в миллионный раз. После завтрака Чонгук собирается в университет, и Тэхён ловит момент, чтобы сообщить о своём скором возвращении. Уходя, Чон прижимает блондина к стене в прихожей и горячо целует. Тэхён, конечно, сопротивляется и шикает. — Джихё может увидеть! — Она играет в гостиной. — не слушается Чонгук и целует снова, сминая сладкие притягательные губы — До вечера, сладкий — шепчет приторно в них и отстраняется, закрывая за собой дверь. А Тэхён что? Тэхён в ступоре с вылетающим из груди сердцем. Кажется, он заработал тахикардию. А был таким смелым вчера просто потому, что забыл про смущение напрочь. И нет, Тэхён не станет после ухода Чонгука и проведённой с ним ночи загоняться по этому поводу. Корить себя за распущенность, ведь ночь была действительно превосходной. И неважно, что после неё его зад нещадно ноет и горит. Он сам не понимает, как его жизнь повернулась в совсем иное русло так быстро. Он бы даже сказал — мгновенно. Вот он, безобразно уничтоженный чужими лептами, в своей квартире такой холодной и мерзкой, совсем один и беспомощен, гибнет и воскресает заново, чтобы потом снова пойти ко дну. Но сейчас… Сейчас он живой, впервые за год с хвостиком. И что самое странное, не понятное и щекочущее — ему нравится быть кому-то нужным. Но, Боже, как жаль, Тэхён… Как жаль, что ты такой доверчивый и наивный.***
Стоит Чонгуку выйти на подвальную парковку, где стоит его детка, как в наушнике раздаётся звук входящего звонка. Он тут же его принимает, думая, что Юнги никак не может дождаться, когда он подвалит свои булки к универу. Но, увы и ах, это не Мин. Настроение тут же летит в тартарары, когда он слышит этот ублюдский голос. — Привет, Сынок! — Фу, как мерзко, прекрати вести себя так, как будто ты мой отец. — шипит Чон, но в ответ он слышит лишь хриплый смех. — Может, ещё спросишь, как у меня дела, для полной картины… — Ладно, хватит шуток, я по делу. — Конечно, ведь просто так ты и не позвонишь. — язвит брюнет, но отец его игнорирует. — В эту пятницу состоится банкет одного инвестора, на который мы приглашены. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? — Мне снова нужно светить своим лицом на нём? — Какой догадливый мальчик! — Чонгук не видит, но слышит в его голосе усмешку. — Выбора у тебя нет, жду в пятницу к восьми часам вечера, адрес вышлю после разговора, понял? — Понял — цедит брюнет, скрипя зубами. Вызов завершается, а после него тут же приходит сообщение с адресом. Чонгуку хочется запустить телефон в стену, от чего он с трудом сдерживается. После того, что рассказала ему мама, он хочет просто придушить отца собственноручно. Как ему теперь жить с мыслью о том, что он покалечил её когда-то, сломал не только её саму, но и её жизнь. Он бьёт кулаком в бетонную колонну, сквозь зубы пропуская утробное рычание. Снова придётся изображать любящую и счастливую семью. Снова улыбаться всем и казаться примерным наследником. Злой он едет в универ и срывается, как всегда, на Юнги, да и, по сути, на всех, кто к нему лезет. Но к вечеру, зная, кто его ждёт дома, он забегает в магазин за сладостями для маленькой принцессы и большим зайцем (он помнит, как визжал Тэхён, увидев мягкие игрушки Джихё) для его теперешнего парня, хоть и знает, что игрушку отберёт маленькая проказница. А ночью, когда девочка уже будет спать, он снова займётся исцелением Тэхёна и будет мучить его до утра, даря всепоглощающее наслаждение.***
Тэхён, как и обещал Чонгуку раннее, плетётся в универ вместе с парнем, заезжая по пути в свою квартиру, чтобы переодеться. И теперь Чон знает, где блондин живёт (не то чтобы, он не знал об этом раньше). Пока тот одевается, Гук осматривает «хоромы» своего парня, от которых ему становится как-то не по себе. Нет, конечно, квартира с хорошей отделкой, приятная на вид, сделана под студию, где спальня отделяется от кухни и гостиной верхним этажом, но не вторым. Всё идеально и даже выглядит богато для студии. Но нет в ней особого уюта, сторона солнечная, но света тёплого и притягательного в ней нет. Лишь затхлый холод, такой вечный, навевающий одиночество, отчего волоски на коже встают дыбом. Они едут под «Into The Storm», громко подпевая колонкам припев и размахивая руками. Чонгук раскрылся для Тэ до конца, показывая свою иную сторону, умеющую так ярко улыбаться и звонко смеяться, не боясь оголить свои выпирающие зубки. Тэхён смотрит на него и понимает, что рядом с этим человеком испаряются все проблемы, страхи и сомнения. Что с этим человеком хочется петь и танцевать. По вечерам закутываться в плед на диване и смотреть комедии и смеяться с них тоже вместе. А потом долго и тягуче целоваться, чтобы до твёрдости в штанах и трепета в груди. Подъезжая к воротам, Тэхён вдруг напрягается. Как давно он здесь не был. Уже забыл, какого это каждый божий день счищать с себя всю скверноту со своего тела. Забыл, как это, слышать в свою сторону смешки и язвительность. Он останавливает Чонгука, когда тот хочет вылезти из машины, и говорит, что им стоит пойти не вместе, ведь наверняка Чона начнут травить из-за Тэ. — Не говори глупости! Мы идём вместе и точка. — возмущается Чон. — Но… — Никаких но, Тэхён. Они не тронут тебя, зная, что ты мой. А уж меня и подавно. Ты мой Успокаивает и придаёт надежды. На них оглядываются студенты, в них летят шепотки. Тэхён безбожно краснеет и опускает голову, как и глаза, в пол. Чонгук же, напротив, идёт гордо, рычит на каждого, кто не так посмотрит, крепче сжимает чужую руку и поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони. И только у деканата они прощаются, ведь оба учатся на разных формах обучения. Чонгук кратко целует парня в губы и говорит, чтобы тот, чуть что, сразу писал ему или звонил. И вот тут-то страх и окатил с головы до ног. Когда он остался один стоять в коридоре. В деканат ему нужно сдать справку о том, что он болел всё это время. Иначе, прощай его стипендия. Шутка, потерять стипендию он не так боится, как вылететь с бюджета. Он вздрагивает, когда одна из дверей в коридоре открывается. Он оборачивается и не видит, кто стоит за открытой деревяшкой, но слышит знакомый голос, что произносит: — Я занесу остальные документы в понедельник, мистер Кан. — слащаво звенит голосок, и дверь после захлопывается, а за ней идёт яростное шипение — Старый пень, какого чёрта вообще! И тогда-то Ким узнаёт в парне знакомого. Он подбегает к Чимину и широко улыбается ему. — Привет, Чимин! Названный, бурча себе под нос, сначала никак не реагирует на приветствие, летая где-то в своих мыслях, но затем поднимает голову и забывает про все свои проблемы, заглядываясь на квадратную улыбку и расплываясь в своей. — Привет! — глаза смешно превращаются в щелочки, что вызывает вопрос, видит ли парень вообще. — Неожидал увидеть тебя здесь. — Да, решил перевестись на очную форму к платникам. До этого на заочке был, вот и не виделись. — Тэхён кивает на убедительный ответ и радуется, что впервые ему здесь есть с кем поговорить. Он забегает к декану, отдавая свою уже немного мятую справку, и затем направляется вместе с Паком во второй корпус, где проходит пара у его группы, а Тэхёну просто нечего делать, ведь у него окно. По пути они забегают в старбакс, покупая капучино, ведь как оказалось, Чимин тоже не может жить без кофе. А потом и вовсе решают прогулять чиминовскую пару, заседая за столиком у окна. Пак рассказывает о своей жизни, как трудно ему жилось с отцом пьяницей и мамой, у которой больное сердце. Что начал работать он с раннего возраста, дабы заработать матери на операцию. Когда Тэхён шепчет милое «Мне жаль», Чимин спешит успокоить парня, что денег на операцию он собрал, и её провели успешно, да и сейчас они живут отдельно от отца в купленной Чимином квартире. — Но сейчас есть тоже проблемы, на которые приходиться пахать, мама на пенсии из-за инвалидности, поэтому подрабатывает по минимуму. — жалуется Пак, и когда замечает это, то спешит исправиться, размахивая маленькой ладошкой — Но мы и так счастливы, ведь отца в нашей жизни больше нет, а где он, мне нет никакого дела. — и это кажется правдивым, но почему-то мысли о том, что в чиминовской жизни не всё так просто, не оставляют в покое Тэхёнову голову. Парень явно что-то не договаривает, а уж у Кима на такое повышенное чутьё. И когда Пак спрашивает про жизнь Тэхёна, то тут же тушуется, слыша тихое «Я один у себя» и бегло извиняясь, переводит тему, лепеча про какие-то панкейки, зефирки и кофе. Как это всё связано, Тэхён не знает, но смеётся с заплетающегося языка студента. Ким удостоверяется теперь точно, что Пак самый светлый человечек на земле, с пухлыми щёчками и милыми щёлочками вместо глаз. Этот комок непринуждённости умеет создавать софтовую атмосферу.***
В день банкета Чонгук едет напряженный, попрощавшись с Тэхёном, который желал удачи и просил не нервничать. Но, кажется, миссия провалена. Как тут не нервничать? Зубы скрипят от сильного давления, когда парень выходит из машины. Из дома, к которому он подъехал, доносится спокойная тихая музыка и голоса уже прибывших гостей. Дом огромен, как и подобает влиятельным людям, облит белым золотом внутри, сделан под стиль барокко, напоминая дворец. Стоит зайти в него, как все сразу же обращают на него внимание, будто он имеет особую ауру. На лице ни единой эмоции, спина ровная, походка статная, как учили, как вдалбливали с детства. Голова гордо вздёрнута, а в глазах всё тот же затягивающий омут. Он видит свою цель и направляется прямо к ней. Как он и думал, отец встречает его с распростёртыми объятьями. Показушно треплет макушку, из-за чего приходится приглаживать волосы снова. Чонгук на это никак не реагирует, стоит спокойно, клонится при каждом новом госте, подходящем к ним с отцом. — Ох, Минсу! Ты всё же вытащил своего наследника в свет! — к ним подходит тот самый инвестор и пожимает руку Чонгуку — Ты сильно вырос, Чонгук, помню тебя ещё ребёнком, было же время — протягивает он. Отец выставляет своего любимого сына в лучшем свете, хвалит так, как никогда. Какое лицемерие… Чонгуку противно. Чонгука тошнит… Хочется сбежать, спрятаться от этих противных взглядов и рук, постоянно дотрагивающихся до него. Столько слов вырезалось на его теле, и все они завистливые. Комплементы, сыплющиеся на каждом сантиметре кожи, совсем не придают гордости и славы. Лишь вызывают рвотный позыв. Чонгук, низко поклонившись, отходит к столикам с фонтанчиком из шампанского, берёт один бокал с рядом стоящим белым вином в такой же стойке и выпивает сразу залпом, чтобы снять напряжение, закусывая прицепленной к краю долькой мандарина. В ушах звенит от злости, и он на секунду прикрывает глаза. А открывая, замирает. Взгляд падает на женщину, стоящую у одного из столиков неподалёку, где сидят люди. На ней белая рубашка, заправленная в чёрную кожаную юбку, от ремня которой идёт чёрная портупея с бантом внизу. Чонгук понимает сразу — официантка. И всё ничего, если бы она не была его матерью. Она фальшиво улыбается гостям, и когда оборачивается, то их взгляды сталкиваются. Вот только нельзя показывать слабость. Уголок её губ приподнимается в улыбке, отчего всю грудную клетку сводит ноющей болью. Он видит надпись, что проявляется на запястье, боль от которой он не чувствует, лишь лёгкое пощипывание, но стоит её прочитать… Я люблю тебя, малыш… И воздуха перестаёт хватать. Но даже при таком раскладе Чонгук не покажет свои эмоции, ведь знает, что за ним наблюдает он, тот, кто привел её сюда специально. Преднамеренно. Ни как работника клининговой компании, а официантом. Это говорит о многом. И Чонгук боится, что его догадки подтвердятся. Он отворачивается, чтобы не смотреть ей в глаза, ставит стакан на стол и берёт новый, так же опрокидывая его в себя полностью. Сладкая жидкость стекает вниз, щекоча рецепторы и вызывая лёгкое головокружение. Вино здесь всегда дорогое, высокого качества, но всегда не то, какое любит покупать Чонгук. Когда на его плечо падает большая и грубая ладонь, он внутренне вздрагивает, но внешне остаётся спокоен. Его крепко обнимают и к уху прислоняются губы. — Уже видел мой тебе подарок? — льётся шипящий голос — Я уверен, что видел. — Чонгук стоит неподвижно, слушая, впитывая в себя информацию — И как тебе? Согласись, хорошо на ней смотрится эта форма. — воздух тяжело втягивается через плотно стиснутые зубы, Чонгук терпит, нельзя срываться на противный смех позади — Расслабься, сынок. — он похлопывает парня по плечу и убирает руку, чтобы в следующий момент шагнуть вперёд и выйти из тени, надменно взглянув сыну в глаза, в которых, он знает, разгорается целый ад — Думал, я не узнаю? — он наигранно вскидывает брови, ласково проводя двумя пальцами по оставленному собственноручно шраму на щеке. — Кажется, я говорил тебе, что мои глаза везде, Чонгук. — брюнет отдёргивает голову от прикосновения и противно морщится, на что отец издаёт смешок и убирает руки в карманы — Я спускаю с рук, что ты трахаешь какого-то мальчишку, хотя я был удивлён, что ты, оказывается, и по мальчикам. Но, да ладно, это всё пустяки, наиграешься ещё — Чон прямо сейчас бы высказал ему всё то, что сидит в глотке, вот только о настоящих чувствах лучше молчать, если он не хочет, чтобы пострадал Тэхён. — Однако, я предупреждаю лишь раз. — он смотрит выжигающе, показывая всю свою власть над сыном — Если ты вновь встретишься с ней, в следующий раз она будет одета только в одну портупею и явно не в этом месте. Ведь здесь она сегодня из-за тебя. Чонгук сжимает кулаки так, что слегка отросшие ногти впиваются в побелевшие ладошки, пуская капельки крови. Минсу скалится довольный своим результатом, похлопывает Чонгука по щеке и клонится проходящему мимо влиятельному гостю. Мужчина хватает с подноса проходящего официанта бокал с шампанским и делает глоток, пока брюнет приходит в себя. — Предполагаю, — начинает он после первого глотка напитка — что она поведала тебе весьма увлекательную историю о том, какой я тиран и изверг, но забыла упомянуть о своих мелких грешках. — ухмыляется он, смакуя игристое на губах. — Грешках? — цедит Чон — Интересно каких? Не тех ли, что она полюбила и связалась с таким как ты? Не тех ли, папочка, что она пыталась забрать меня? И поверь, я назвал только две причины уже ненавидеть тебя, а их столько, что ты никак не оправдаешь себя. — Остынь и контролируй себя, мы всё же на приличном ужине. — спокойно говорит старший, даже не поведя бровью на предъявления. — Ты сам завёл эту тему именно сейчас. — Да, и сделал это не просто так. Она предала тебя Чонгук, будь сильнее этого, не ведись на её нытьё. — слова обжигают, но он не может противостоять ему, по крайней мере, пока что, ибо из-за него пострадает она. — Ты встанешь на моё место в будущем, и я должен быть уверен, что тебя ничто не сломит. Надеюсь, ты понял меня и такого больше не повторится. Развлекайся. — он кладёт ладонь на плечо и сжимает его, фальшиво улыбаясь. Отец отходит к одному из своих миллионных знакомых, а Чонгук находит глазами её. …прости, я не хотел, чтобы всё так вышло. Он не может смотреть на её подбадривающую улыбку, в её глаза, в которых плещется вера и любовь. Разжимает пальцы, что давно в собственной крови испачканы, и убегает прочь, от себя, от своей не сдержанности, чтобы не убить отца прямо сейчас. Эту мерзко и слащаво улыбающуюся гостям тварь. Он отомстит, все документы уже в процессе, все подписи тоже. Он отомстит за всё и за всех. Мысли крутятся с бешеной скоростью, он сталкивается с официантом в главном холе, рявкает на него: «Смотри, куда прёшь!», замечая в лице знакомые отголоски, но не до этого сейчас. Парень, на которого налетел Чонгук, испуганно сидит на полу с разбитым дорогим фарфором. Чон вылетает на балкон, прислоняясь к белой балюстраде. Вдыхает холодный зимний воздух. Он и не заметил, как пришёл декабрь. Холодный и дождливый. Смотрит в небо, где ни единой звёздочки не видно и не знает, как справиться с бушующей бурей внутри. Будто все органы перевернули вверх дном.tyrone wells — more Sometimes I get so tired Just trying to find a place to lay my head I look up to the sky I feel the warmest light comfort me
— Господин… — его легонько дёргают за растрепавшуюся рубашку, и он уже думает, что сейчас взорвётся на того, кто сам нарвался на плохое настроение брюнета, но останавливается, когда видит напуганное, но напористое лицо. Знакомое лицо. — Я…Я принёс вам воды, подумал, что она поможет. — парень заикается, но берёт себя в руки. — Чимин? Что ты тут делаешь? — да, кажется, так представили парня на лекции. Чонгук узнал его. И усмехнулся преподнесенной воде, поможет, как же… — Работаю — он кивает на свой наряд. И правда, выглядит он совсем иначе: по стандарту — вверх белый, низ чёрный, и к рубашке прицеплена кожаная портупея, утягивающая его талию. Кажется, у хозяина дома фетиш на чёрные ремни, раз бедные официанты должны таскать их на себе в этот вечер. Чонгук хмыкает и отворачивается, всё же принимая воду для своего пересохшего горла. — Ты запомнил моё имя. — блондин так же подходит к балюстраде и улыбается, переходя на неформальность. — Не должен был? — Чонгук вскидывает брови. — Ну… Я думал, ты из тех, кто дальше своего носа не видит. — Гук лишь смеётся с его слов, не думая о своей сдержанности в эмоциях. Да, Тэхён конкретно изменил его. — Отлично, я рассмешил тебя! — он улыбается, но брюнет сразу же становится серьёзным. — Тебя ждёт работа, Чимин. — стальным голосом произносит он. — Я лишь хотел сказать, — Пак замечает смену его настроения, но остаётся непринуждённым — что зло никогда не остаётся безнаказанным. — он смотрит в небо, улыбаясь чему-то своему. Странный он какой-то. — Если бы я хотел получить нравоучения, то обратился бы за ними к другому человеку — огрызается в своей манере Чон. — Это не нравоучения! — ярко светится блондин, так ярко, что слепит и заражает какой-то своей уверенностью. — Всего лишь напоминаю, что не нужно отчаиваться. Чонгук лишь фыркает и тоже поднимает взгляд вверх. Чимин вроде как не плохой парень, но есть в нём что-то, что просто запрещает внутренней надежде вылезать из своего угла и поддаваться этой доброте. — Спасибо — после недолгой тишины, всё же благодарит парня брюнет — Ты кажешься вовсе не плохим. — ключевое слово «кажешься». — С чего это я должен быть плохим?! — возмущается Пак, смешно надуваясь. — В нашу первую встречу ты был агрессивен. — он давит улыбку, лёгким откашливанием в кулачок. — Ещё бы! Ты бы видел себя… — ещё пуще раздувается парень, но затем расслабляется, когда всё же замечает дёргающиеся в улыбке уголки — Ладно — он сжимает ладонью чужое плечо — Мне пора работать, свидимся! И когда блондин покидает его, он думает, что есть тут небольшие несостыковочки. Чимин учится на платной основе, как и Чонгук, следовательно денег у того немерено, так зачем ему работать официантом? Конечно, может он зарабатывает как раз для университета, но не смешите, официанты зарабатывают гроши, даже сумма, заплаченная на банкете вышестоящих людей, не покроет все расходы за обучение. Поэтому, здесь явно что-то не чисто. Но разберётся он с этим позже. Взглянув в последний раз на первые появившиеся звёзды, он уходит с балкона с целью найти отца и предупредить о своём уходе. Но когда тот находится, Чонгука никто не отпускает, заставляя послушать речь некого Бан Чана, видимо, того самого инвестора. Чон держится весь вечер, к еде так и не притрагивается, лишь употребляя всё то же вино. Чонгуку представляют дочь одного из представителей компании, после чего отец отводит его в сторону. — Я знаю, что сейчас ещё рано, тебе только девятнадцать, но будь готов по окончании университета заключить фиктивный брак с этой красавицей. — А то есть мой выбор никак не учитывается, да? — зло шипит младший. — Милый, твоего выбора нет вообще, смирись — отсмеявшись, чеканит Минсу. — Отлично! Речь я послушал, могу сваливать! Чонгук забыл, что его мнение никому не сдалось в этой семье и жизни. Фиктивный брак — это, конечно, ерунда и совсем не удерживает его и не принуждает спать с этой девушкой. Но какого, мать его, чёрта! Отец всегда был таким. Ему в принципе плевать на собственного сына. Он всегда строил из Гука того, кого сам хотел видеть, и запрещал ему быть тем, кем он являлся на самом деле. Чонгук садится на заднее сидение своей детки, наняв водителя. Больше никаких аварий в нетрезвом состоянии. Хватило уже двух. Автомобиль мчится по ночному городу, за окном мелькают городские аллеи, церкви, дома и торговые центры, что преобразились и наперебой сверкают гирляндами цветных огней. Витрины кафешек и ресторанов, да и отдельных вагончиков с товарами начинают декорироваться под рождественскую обстановку. В самом центре наряжаются ёлки. Уличное оформление пестрит всевозможными украшениями, создавая уютную сказочную обстановку. Чонгук только сейчас замечает всю эту красоту города. В Корее всегда так, декабрь только начался, а всё готовят уже под Рождество. Обычно компания брюнета собирается у Юнги дома, справляя праздник в весёлой и дружелюбной обстановке, но в этот раз, Чонгук хочет, чтобы Тэхён был рядом. Странное появившееся желание засело глубоко, и, возможно, Чон его осуществит.BANNERS — Super Collider Just one thing that I want you to know You don't need to be on your own No more feeling left out in the cold Take my hand and I'll take you home
Дома пахнет жареным мясом и крепким кофе, который Чонгук не любит, но пожив с блондином — полюбил. Из кухни доносятся шкварчащие звуки и стуки столкновения лопатки со сковородой. Он проходит по коридору к раскрытой двери и останавливается в проёме, наблюдая за Кимом. Тот стоит в одной белой рубашке, что едва прикрывает его сочные ягодицы, скрытые за боксёрами. Брюнет сразу понимает, что вещи его и по размеру Тэхёну подходят, но из-за различия массы тела, которую Тэхён так и не набрал за месяц, рубашка кажется слишком широкой, её плечики еле держатся, по крайней мере, одно, ведь второе уже свисает с исхудалого плеча. Его хочется облизать. В штанах дёргается и начинает твердеть, и всё из-за него. Взгляд скользит по голым бёдрам, соблазнительно пританцовывающим под бит музыки в наушниках, отчего край рубашки невольно задирается. Свет в кухне приглушен и горит только у плиты. Странно, что в это время Тэхён готовит кушать и кому! Ему! Чонгуку! Чон отталкивается от косяка и подходит ближе к своей жертве, тихой поступью, хоть его и не услышат. Но Тэхён и не пугается, когда чужие руки обвивают его талию, а носик зарывается в спутанных волосах, что пахнут персиком, ведь давно почувствовал чужое присутствие. Чонгук целует за ушком, что излюбленно краснеет, и выдёргивает зубами айрподсовский наушник, выплёвывая его на пол, облизывает мочку, засасывая её в рот, и спускается по нежной шее, кусая и сразу зализывая, вызывая тихий скулёж блондина. — Чонгук… Я же готовлю. — Я вижу. — шепчет он в шею и, как и хотел, вылизывает сладкое плечо — Такой сладкий. — хрипит млеющим голосом, а руки с талии тянутся вниз к мокрому бугорку — Такой мокрый и так быстро. — Ах! — с губ срывается приглушенный стон, а руки перестают помешивать еду, упираясь по обе стороны от плиты в столешницу и сжимая несчастную лопатку. Ведь проворная рука брюнета заползла под кромку трусов, обхватывая сочащуюся головку и надавливая на пульсирующую дырочку, а второй тянется вверх к твердеющим соскам. — Чонгууук…- скулит блондин. — Да, малыш? — пальцы скользят по стволу вниз, вызывая дрожь во всём теле, сам трётся своим стояком об попку, тяжело дыша. Голова кружится похлеще, чем от вина, когда его губы встречаются с губами Тэхёна. Они сливаются в мокром поцелуе, пачкая подбородок в собственной слюне. — Джихё услышит — тихо пытается вразумить брюнета Тэ, в перерывах между поцелуями. — Она спит на втором этаже — хрипит Чонгук, он тянет блондина к столешнице, выключая плиту, и облокачивает на неё его грудью, прижимая ладонью его спину. — Что если она придёт — не сдаётся парень. — Тогда будь тише, блондиночка — словно шипение змеи у самого уха. Чонгук приспускает боксёры, расстегивает свою ширинку, высвобождая горячий член через неё, и проталкивается сквозь сжатые бёдра, не проникая в пульсирующую дырочку. Он не будет входить, ведь под рукой нет ни смазки, ни средств защиты. Когда Тэхён, не сдерживаясь, издаёт первый стон, Чонгук затыкает его рукой, прижимая ладонь к его рту, и Ким понимает, что на это у него вырабатывается новый фетиш. Он закатывает глаза, бурно кончая, и непроизвольно смыкает зубы на внутренней стороне ладони Чонгука, сдерживая этим громкий стон. Испачканной ладонью брюнет сжимает чужое бедро, вдалбливаясь сильнее. Скорее всего, теперь останется синяк. И спускает следом, пуская сперму по коже блондина. Вот уж не ожидал Тэхён такого ужина. Он, конечно, предполагал, что Чон вернётся в не трезвом виде, но не думал, что разложит его прямо на кухне. Оба, тяжело дыша, пытаются восстановить дыхание и оба смеются с ситуации в целом. — Поужинали, называется — Тэхён натягивает на себя боксёры, хотя бы на время, пока он не дойдёт до душа. — Кстати, почему ты готовишь ужин в… — он оглядывается на настенные часы — одиннадцать вечера? — Просто я был уверен, что ты не станешь есть там. — на это Чонгук удивляется. — Какой догадливый. — он целует его в покрасневшие губки — Тогда идём в душ, а потом опробуем твоё блюдо. Уже ночью, когда блондин сладко посапывал на своей половине, Чонгук всё никак не мог уснуть, прокручивая весь банкет в сотый раз. Он понимает, что уже слишком поздно для звонков и вероятнее всего, его завтра придушат, и не важно, что завтра выходной, но всё равно встаёт, аккуратно убирая чужую руку с талии, и бредёт на первый этаж, набирая любимый номер. Когда после десяти гудков, Чонгук считал, трубка снимается, он вываливает сразу же: — У отца есть информатор. — на проводе после этого повисает тишина, разбавляемая хриплым дыханием. — Я не понимаю, мелкий, у тебя что стальные яйца? — Юнги смотрел время и пытался разлепить глаза. — Ты время видел? Ахуел что ли? Если у тебя бессонница, то не значит, что она и у меня тоже, блять! — но теперь молчит Чонгук, ожидая окончания поноса изо рта брюнета, он шумно выдыхает и уже более спокойно продолжает — Ладно, выкладывай. — Сегодня я был на банкете, отец высказал мне много чего, намекая, что он всё знает. Он знает, что я встречался с мамой. Он знает, в какой день я ездил к ней. Он знает, о чём я с ней разговаривал. Он, блядь, даже знает, что я сплю с Тэхёном, Юнги. — Ты спишь с Тэхёном? — удивлённо вскрикивает Мин. — Из всего перечисленного тебя интересует только это? — рычит Чон. — Да, очень. Надо сказать Хосоку, что он мне семь касарей должен. — Вы на меня поспорили… — Чонгук закатывает глаза — В общем, нужно найти информатора, который прицеплен ко мне. — На самом деле, у меня есть уже мысли, но ими я поделюсь в понедельник, когда документы будут готовы. — Отлично, тогда до понедельника. — брюнет уже хочет сбросить вызов, как его окликают. — Чонгук? — Да? — Ну и как тебе блондиночка в постели? — Мин смеётся, заходясь громким кашлем. — Пошёл ты! Чон сбрасывает вызов, возвращаясь в кровать и обнимая со спины блондина. Так уютно ему ещё не было никогда.***
В понедельник парни снова приходят вместе и разбредаются по своим аудиториям. В универе Тэхёна перестают как-либо трогать, на него вообще не обращают внимания, это и к лучшему. На переменах он встречается с Чонгуком, кроме последней, что странно, но к его компашке он подходить не решается. Он даже подходит к его аудитории, но самого брюнета там нет и возле тоже. После пар, Чонгук должен был подбросить его домой и ехать по своим делам, но у входа его никто не встречает, тогда Ким бежит обратно к расписанию и по пути забегает в туалет, вдруг брюнет решил сходить на дорожку. Он заглядывает туда, замечает какого-то парня, сидящего у стены, и захлопывает дверь. Мало ли кого избили там, таких как Тэхён много и всем не поможешь. Однако он останавливается, есть что-то в этом парне знакомое. Он заходит снова и подходит ближе. Студент сидит неподвижно, весь растрёпанный и помятый. Его рубашка наполовину расстёгнута, пуговицы которой вылетели вовсе. — Эй, парень, ты живой? — присаживается на корточки, еле улавливая поверхностное дыхание. Он поднимает его лицо за подбородок и пугается. — Чимин?! — на студенте нет ни одного живого места. Глаза заплыли фиолетовыми синяками, что расплылись и на щеках, под носом кровоподтёки, а на губах образовалось несколько ссадин. Парень в сознании, это уже хорошо. Он закашливается, выплёвывая алую кровь со слюной, пачкаясь в ней же, и цепляется за живот рукой. — Тэ? — парень поднимает взгляд, хрипло произнося. И даже при таком раскладе, умудряется надломлено улыбнуться. — Я рад… рад тебя видеть — он всё ещё хрипит, из-за чего Ким обращает внимание на шею, возле которой большой синюшный круг и виднеются отпечатки пальцев. — Боже, Чим, что произошло? — он обхватывает лицо ладонями, но тут же отдёргивает, когда раздаётся скулёж. — Прости-прости! — и зачем-то дует на щёки, будто это поможет. — Давай, попробуй встать. Тэхён хватается за его талию, обнимая ту, и потихоньку начинает тянуть вверх. Чимин скулит и весь дрожит, чуть не срываясь снова вниз, хорошо, что Ким успевает его поймать. Еле как блондин поднимает парня. — Очень больно, Тэ… — совсем тихо произносит Пак. — Сейчас, потерпи, нам нужно дойти хотя бы до медкабинета. На них смотрят буквально все, перешёптываются и посылают не особо приятные «комплименты», но у Тэхёна цель одна, помочь хотя бы Чимину, довести его до кровати, где ему окажут помощь получше. Он сам, запачканный чужой кровью, еле плетётся, ведь сил в нём не так уж и много, но старается он выжимать из себя всё, что может. Медсестра при виде парней ахает и хватается за рот ладошкой. — Опять устроили не пойми чего! — жалуется она и бежит за препаратами и антисептиками. И когда блондина приводят в более менее опрятный вид, стирая всю кровь с лица и обрабатывая раны, Тэхён садится рядом с поставленной капельницей, оглядывая лицо Чимина. — Расскажи, что произошло? — тихо спрашивает он, чтобы не нарушить тишину. — Боюсь, тебе не понравится, Тэ — хрипит парень, а Ким напрягается. — Я слышал, что он, вроде как, твой парень. — смысл слов доходит не сразу, Тэхён хмурится и пытается понять: кто чей парень и как он связан с Тэхёном. — Но прежде чем он скажет тебе причину, я лишь хочу сказать… — он снова закашливается, сплёвывая слюну в принесённый медсестрой латок — Хочу сказать, что я не по своей воле начал всё это. Просто, прошу, пойми меня… Наконец, когда до Тэхёна доходит, про кого говорит блондин, он вскакивает на ноги, считывая реакцию медсестры, когда они только зашли. Глаза расширяются до предела, и он не может вымолвить и слова. В голове вертится лишь одно имя, в прошлом которое вызывало лёгкий трепет в груди, сейчас же вызывает лишь страх и злость вперемешку. Чимин не заслужил такого обращения, чтобы он не сделал. Никто не заслужил. На нём же живого места нет! — Чимин, я должен… — он не договаривает, пятясь назад, но Пак понимает его с полуслова, кивая головой, и смотрит уже в удаляющуюся спину, ставшего для него, друга. Ему жаль, что всё так вышло. Тэхён срывается на бег, расталкивая толпу и получая в ответ вскрики и ворчания. Но ему настолько плевать, что он даже не извиняется. В голове пульсирует лишь шесть букв, что приносят дискомфорт. Он хочет знать, почему? Почему он с ним так обошёлся? Он не замечает, как уже вбегает в лифт дома, в котором они живут, всю дорогу он боялся не понять что-то, боялся выслушать рассказ. Просто, что должен сделать человек, чтобы над ним так надругались? Тэхён знал, какой Чонгук на самом деле, но он думал, что тот давно изменился, что он не станет так измываться над людьми. Ведь он сам… Собственными руками защищал такого же лежащего на полу Тэхёна, он сам поднимал его на ноги, сам тащил после аварии и восстанавливал… Почему? Он стоит перед дверью добрые тридцать секунд и только потом, вдохнув и выдохнув, открывает её, заходя в квартиру. Джихё дома нет, в это время с ней гуляет, нанятая недавно Чонгуком нянечка, в доме тишина, но атмосфера совсем иная, напряженная и холодная. Как и парень, сидящий в гостиной на диване, его руки напряженно облокачиваются на колени. Тэхён осматривает Гука с головы до ног, тот одет так же, как и с утра, на голове взъерошенный беспорядок, и длинные пальцы утопают в нём, на костяшках Ким замечает кровь и ссадины. И только сейчас он выдыхает, ведь до этого, оказывается, не дышал.***
НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ НАЗАД
Чонгук дождался прихода Юнги, лишь на последней перемене, на которой вообще-то он обещал снова встретиться с Тэхёном, но так как брюнет нёс ему важную информацию, Чон не мог пропустить этот разговор. Мин в своей любимой манере проспал добрую половину пар и только ради младшенького примчался к последней, о чём он и толкует ему при встрече. — Ну, мелкий, знай, я только ради тебя сюда припёрся, хотя мог и дальше нежиться в своей кроватке. — Да-да, давай выкладывай, чего нарыл. — бурчит младший, за что тут же получает подзатыльник. — Ай! За что?! — За мои бессонно проведённые ночи из-за тебя, неблагодарная ты скотина! — шепелявит Мин. — В общем, интересная у нас картина получается! — он роется в своём портфеле, выуживая оттуда какие-то папки. — Неспроста, в тот день этот мальчишка показался мне знакомым лицом. — Какой мальчишка? — недоумевает Чон. — Сейчас… — он, наконец, находит нужную папку, отдавая синюю и красную в руки парня — Эти посмотришь дома, там все доходы компании Чон. — затем из зелёной достаёт бумаги А4, заполненные печатной писаниной и так же передаёт брюнету в руки — А это вот всё про твоего информатора, который действительно завёлся. Чонгук сразу же бросает взгляд на фотографию, прикреплённую к досье, и глаза его округляются в удивлении. Лицо-то более чем узнаваемое, но здесь оно выглядит не таким счастливым, как обычно. — Пак Чимин, двадцать лет, семейное положение: не женат, детей не имеет, работает на твоего отца уже пять лет. — чеканит Юнги, всматриваясь в эмоции Чонгука, чьи глаза наливались кровью с каждой секундой — Переведён в наш универ неделю назад, а приставлен к тебе уже как месяц. С того момента, как ты переехал. Почему он показался мне знакомым, потому что, когда я лазил в документах твоего отца и искал информацию о переводе твоей матери, среди фотографий работников, была вот эта. — он указывает пальцем на чёрно-белое фото — Тогда я просто пролистал его вниз, а в тот день вот вспомнил. Следовательно, он докладывал о твоих передвижениях твоему отцу. Чонгук молчит, обдумывая решение. — Что будешь делать? — осторожно начинает Мин. — Чимин ещё в кампусе? — задумчиво уточняет брюнет. — Должен быть. — Значит, стоит навестить его — ухмыляется Чон, смотря вдаль, и уже представляет, как будет сжимать тонкую шею. Находят они Пака болтающего с каким-то парнем у окон. Чонгук кивает Мину на блондина, и тот понимает всё без слов. Хватает Чимина за шкирку, пугая тем самым рядом стоящего, Чонгук присоединяется, хватая его под локоть, и тащит в мужской туалет. — Что вы делаете?! — протестует и брыкается Пак. — Вы совсем уже! Отпустите меня! Но парни его не слышат, кидая к холодной стене туалета, об которую он бьётся головой. — Брысь отсюда! — прорычал на посторонних Чонгук, отчего те, узнав Чона, тут же сиганули на выход. Гук возвращает всё своё внимание к чиминовской персоне, приковывая его руками к стене, срывая первую пуговицу рубашки у шеи — Ну, что, Малыш, доигрался? — Юнги стоит рядом и не трогает. — Малышом будешь свою шлюху в постели называть, понял? — шипит Чимин и получает первый удар в живот. — Будешь плохо себя вести, выбью все зубы, мразь. — сквозь зубы цедит Чонгук, пригвождая парня за шкирку к стене и для уверенности прикладывает его головой ещё раз, на что тот скулит от первой проявившейся боли. — Я думал, ты хороший мальчик, Чимин, казался таким добрым в тот вечер, цитаты поучительные вкидывал, а оказалось, что? — он даёт возможность высказаться Чимину, ответить, но тот лишь зло смотрит прямо в глаза. — А оказалось тебя подослал мой отец, я прав? — а в ответ тишина — Я, блять, прав?! — и бьёт об стену снова. Парень показывает дерзость, скалится и лишь раззадоривает внутренних демонов Чонгука, держится не плохо, но Чон видит страх в его глазах, он чует его издалека. И это совсем не напоминает ему о прошлом. О мальчишке, что так же загнанно пытался кусаться, при холодном страхе в карамельных глазах. Страх которого сам же растоптал, стёр своими же руками. — Ты информатор моего отца и думаешь, я бы об этом не узнал? — он проводит по его щеке тыльной стороной ладони, обманчиво ласкает, чтобы в следующий момент сжать руку в кулак и ударить прямо в нос, с которого тут же начинает течь алая, его любимая, усладу приносящая. — Ты думал, тебе это так просто сойдёт с рук? — уже кричит брюнет и снова ударяет в солнечное сплетение, выбивая весь воздух из лёгких, заставляя согнуться пополам, закашлявшись. — Сколько бабок ты получаешь за эту информацию?! Эти деньги — грязь! — он орёт на ухо, нагнувшись к парню — Ты хоть знаешь, что из-за тебя, пострадали люди? — хватает за грудь, срывая вторую пуговицу, и пригвождает снова к стене, бить не перестаёт, уродуя лицо, окрашивая его в фиолетовый синюшный — Из-за тебя может пострадать Тэхён! — при имени которого у Пака глаза расширяются. — Не делай такое лицо, будто сам отцу про него ничего не говорил. — Всё не просто так! — пытается вразумить Чимин, вскрикивая от новой полученной боли. — Я не был виновен в этом! — защищается, руками вскидывая, и лицо хоть как-то прикрывая от ударов. — Не был виновен? — смеётся больше истерически Чонгук — Хорошая отмазка, знаешь! Как ты там говорил? Зло не остаётся безнаказанным? — рычит брюнет прямо в губы Пака — О да, Чимин-и, ты был прав. — он сжимает тонкую шею, как и мечтал, до побеления костяшек, что уже стёрты в кровь — Это твоё наказание, за подчинение моему отцу — Чимин хватает воздух ртом, теряя его — Если я узнаю, что ты снова сливаешь на меня информацию, а я, поверь, узнаю об этом в первую же секунду, да, Юнги? — он поворачивается к брюнету, не обращая никакого внимания на бьющегося в агонии парня. — Конечно — ухмыляется ему Мин. — То тогда твоя голова моему папочке придёт в виде подарка, усёк? — Да пошёл ты! — хрипит блондин, чем вызывает прилив злости и новые удары. Чонгук бьёт не жалея, вымещая всю злость, боль и ненависть за маму, не замечая, как парень начинает отключаться. — Чонгук остановись. — предупреждает его друг — Ты убьёшь его и сделаешь только хуже. И когда Чонгук, слушаясь старшего, отпускает Чимина, тот скатывается по стенке, оставляя за собой кровавые дорожки, закашливается от удушения, чуть ли не выплёвывая кишки наружу и сидит не подвижно. — Скажи спасибо, что я оставил тебя в живых, ублюдок. — он пинает его в последний раз и уже на выходе кидает — Передавай отцу привет от меня. И вроде как весь адреналин должен был выйти, ведь он отыгрался на этом парне, но внутри всё до сих пор кипит. Мало. Ему мало этого. Хочется придушить отца. — Осталось нарыть последние документы. — успокаивает его друг — И тогда наступит конец, Чонгук. Чонгук ему верит, и непременно ждёт.***
— Зачем ты это сделал? — Тэхён смотрит в сгорбившуюся спину брюнета. Стоит на расстоянии, подходить не осмеливается. Не удивительно, что Тэхён узнал об этом инциденте. Скорее всего весь университет гремит слухами. — Он информатор моего отца. Ты многого не знаешь. — подаёт он голос тихо. — Ну и что?! Это не повод… — он срывается на крик, но продолжает тише, ведь внутри поселился какой-то не ясный страх, когда-то давно стёршийся — Не повод калечить человека. — Этой информацией, Тэхён, он сделал хуже моей матери. — Тэ вздрагивает от стального холода в его голосе. Он будто вернулся в начало осени, где они друг друга не знали. Как жаль, что сейчас замечает это только Ким. — Но ты не знаешь, почему он пошёл на это… — шепчет Ким, и своего же надломленного голоса пугается. — Ты защищаешь его? — Чонгук, наконец, отрывает взгляд от пола и окидывает им блондина. В глазах всё ещё пламя плещется, никак утихнуть не может. — А должен защищать тебя? — но Тэхён не отводит глаз, храбрится — Ты чуть не убил его. И лишь из-за того, что человек попал в руки твоего отца! — Ты не знаешь, о чём говоришь! — закипает Чон. — Я знаю Чимина достаточно, чтобы сделать выводы! — Какие выводы, Тэхён?! Он мог наплести тебе что угодно. Выставить себя бедного — несчастного. А ты поверил. Поверил в его очень хорошо отточенную роль. «- Но прежде чем он скажет тебе причину, я лишь хочу сказать… Хочу сказать, что я не по своей воле начал всё это. Просто, прошу, пойми меня…» — Зато я увидел, на что способен ты! Не разобравшись толком, веришь, не зная кому, кто предоставил тебе информацию на Чимина! — Тэхён запинается в своих мыслях, тараторя, пытаясь донести смысл — Ты ведь даже… Не попытался выслушать его! — Я никогда не ошибаюсь. — Не будь так самоуверен! — Юнги — мой верный друг и помощник, предоставляет мне лучшую и достоверную информацию! — выплёвывает брюнет, задетый своим самолюбием. — И если Пак знал, против кого собрался идти, то он давно ждал своего наказания! И он его заслужил. — А если бы на его месте оказался я? — не выдерживает блондин — Ты бы тоже избил меня до полусмерти?! — кричит Тэхён. И он боится услышать ответ, боится почувствовать правду, но больше всего он боится этой тишины, молчания, которым одаривает его Чонгук. И лишь спустя час, а на деле 5 минут, в тишине комнаты раздаётся тихое… — Да. Выбивая весь воздух из груди. Не может такого быть. Человек, что защищал его, вставал перед ним, закрывал своим крепким плечом от чужих взглядов и лепета, сцеловывал каждый шрам с его тела, сейчас сидит перед ним в другом обличии. Это не Чонгук. Это чернеющий сгусток исступления, не смотрящий сейчас на него. Не хотящий видеть чужое недоумение в глазах. Тэхён пятится назад в страхе, окатившем его с головы до ног. Он не дышит, ведь сделав вдох, в груди отдаётся болью. В глазах пелена застилает отдаляющегося парня, Тэхён не понимает, что это слёзы скапливаются и норовят омыть его побледневшие щёки. Может ему просто послышалось? Может это его воспалённый мозг всё выдумал. И сейчас Чонгук остановит его, прижмёт к себе и успокоит. Но Чон сидит неподвижно, смотрит в одну точку и даже на долю сознания не опровергает Тэхёновы мысли.BANNERS — Start A Riot
Падает первая солёная капля. Тэхён срывается на бег. В порыве хватает свою сумку, закидывая оставленные на тумбе вещи в неё, чуть не поскальзывается на чёртовой лестнице, когда спускается вниз и, не оглядываясь, проходит мимо Чонгука в коридор, обиженный и оскорблённый. И обида эта разливается горючей лавой по стенкам грудной клетки, заставляя самый главный шрам, тот, что сердце носит, изнывать. Напоминает, как было раньше, как было до Чонгука. Он хватается за холодную, просто потому, что сам горячее нормы, ручку и захлопывает дверь, оставляя после себя шлейф персиков, пропитавших квартиру. В ушах тишина звенит после ухода блондина ничем не прерываемая. Чонгук явно не в себе, раз позволяет самому драгоценному в его жизни сейчас исчезнуть.***
В машине таксиста тепло, но поселившийся внутри буквально несколько минут назад холод, не даёт почувствовать его. В окне мелькают гирлянды, оформленные высотные здания, но для Тэхёна они все серые, тусклые и затопленные жгучими слезами. Что такое первая любовь, вы знаете? Это прекрасный трепет бабочек, щекочущих тебя изнутри своими крылышками, рождение тебя нового светом искрящегося, забывающего про всё на свете. Даже самое угнетающее, то, что когда-то трепало нервы, разрывало тебя на кусочки, затихает где-то в уголке и выжидает своего часа. Ты видишь только его перед глазами, ты уже любишь, но не понимаешь этого. Про неё говорят — Единое целое. Единое. И целое. И самое больное, что разбивает тебя на мелкие частички после. Она возносит к небесам, окрыляет, но крылья эти в конце обрубает, чтобы взлететь снова ты не смог. Лишь переродиться. Но кому это видано, чтобы после любви перерождались? Чтобы после смерти воскресали? Любовь приравнивается к смерти, только убивает она тебя изнутри. Так думает Тэхён, возвращаясь в свою пустую квартиру. Холодную и тёмную, в темноте которой он тонет эту ночь. В темноте есть только ты и твои страхи. Они подходят с того угла, где ты не видишь, но чувствуешь нутром, что рядом кто-то есть. Страх обволакивает тебя, загоняет в угол, давит на самые потаённые уголки сознания и шепчет, шепчет, шепчет. Давай же, сделай это… И там, в крайнем левом углу, лежит, поблёскивает своим металлом, излюбленное, так долго находящееся рядом лезвие, которое в руки он не брал вот как месяц. Или два? Но Тэхён, ведь сильный, он же справится. Так ты говорил, Чонгук? Тебе станет легче… Тэхён зажимает уши, чтобы не слышать это сладкое шипение, бьётся израненной птицей, пуская в темноту и тишину болезненные крики. Слова, что на коже сладкой негой разливались, его ненавистью пропитываются. Они лживыми были, как жаль, что заметил он это только сейчас. «— Я не знаю, что было с тобой, как с тобой поступали, но я также ненавижу ложь, Тэхён. Особенно, когда мне обещали быть рядом…» Тэхён смеётся сквозь слёзы, вспоминая те брошенные слова. Действительно брошенные. На ветер. Он зарывается пальцами в спутанные пряди, оттягивая их, делая себе больнее, но боли не чувствуя. Она вся скопилась в груди, под сердцем, где нарывает и гноится теперь рана, его словами вскрывшаяся. Любовь прекрасное чувство? Тэхён, если б знал, никогда бы ему не поддался. Но поддаётся голосу из темноты, хватая манящее лезвие, его единственного верного друга…