Мир не зависит от тебя.

Номер Пять сидит в машине с Долорес. Он изредка попивает коньяк из бутылки, и повторяет при этом фразу: «Осталось всего лишь 6 дней…». Он очень нервничал по этому поводу. В голубых глазах с зелёными проблесками можно было увидеть искорки сумасшествия и беспокойства. Мальчик был одержим этой идеей, она стала смыслом его существования, не будь рядом любимой девушки он, наверное, давно бы сошёл с ума. Долорес сидит и смотрит в окно. За ним идёт дождь. Пятый положил руку на коробку передач. Девушка положила свою руку сверху. — Ты так и будешь пить? — спросила она. — А у тебя есть идеи получше? Я в безысходности. Я не знаю, как предотвратить то, что вскоре произойдёт, — он воззрился на шатенку. — И, знаешь, это паршиво. Паршиво осознавать свою беспомощность, никчёмность, — мальчик сделал порядочный глоток из бутылки, коньяк обжёг горло. — Забудь хоть на секунду об этом. Мир не зависит лишь от тебя, помнишь? — Долорес ласково посмотрела на мальчишку, нахохлившегося, будто воробушек на ветке. — Я. Не. Могу! — с расстановкой, слегка раздражаясь, выдавил Пять. — Ну-ну, тише. Успокойся, — она говорила мягко, не обращая внимания на грубый голос номера пять. — Лютер думает, что сможет всё взять в свои руки, но он глубоко ошибается… — Забудь о Лютере. — И Ваня. Ваня. Я потерял к ней былое доверие. Я не знал, что так произойдёт. — Забудь о Ване. — Я не могу о них всех взять и забыть! — он сжал свою ладонь в кулак. — Не нервничай так… — девушка расцепила его руку, и перекинула себе через плечо, заставляя мальчика невольно прижаться к себе. Пятый, нервно растекшись по креслу, наконец-то допил коньяк. Долорес прислонилась к нему поближе. Она чувствовала биение его сердца. Быстрое. Сбивающееся. Грудная клетка вздымалась с такой скоростью, будто мальчик только что пробежал марафон и сильно запыхался. Он очень сильно негодовал сейчас. Просидев так минут 15, шатенка увидела, что её бухая в хламину пятерка заснула. Долорес, нежно поцеловав его в лоб, тоже расслабилась и прикрыла глаза. Дверь хлопнула. Это Клаус. — Хэээй, проснись и пой, брателла! — странно улыбаясь, сказал Четвёртый, ввалившийся в машину и разрушивший их небольшой уютный мирок. — Ммм… Клаус, я тебе уже сказал, я не спонсирую твоё наркоманство… — Ну Пя-ять… Я же тебя люблю, ты такой до-о-обрый… — доставая ещё одну таблетку, протянул Клау. Девушка, сохраняя каменное выражение лица, ударила по его руке. Тот выронил заветную таблетку. — Долорес! Так нельзя-я… Это самое дорогое, что у меня… Меня… е… — Четвёртый чуть заикался от волнения, — есть… Если бы у тебя отняли то, что ты любишь, что бы ты делала? А? Ну, скажи?! — кучерявый, с видом абсолютного победителя, посмотрел на шатенку. — Пятерочку вы у меня навряд ли сможете отнять, — спокойно улыбнувшись, сказала Долорес, зарываясь пальцами в мягкие чёрные волосы Пятого.