Внизу будь начеку, наверху смотри в оба: Протянешь сукам руку — откусят по локоть! И чтоб не быть закуской, как льву антилопа, Найди верную crew — наверху одиноко.
Мирон полагал, что достиг той стадии комфорта и просветления, когда больше ЧСВ может быть только собственный непомерный эгоизм. Это не вызывало угрызений совести и рефлексии. Мнение окружающих его давно не волновало, а подростковые мечты получить одобрение от собственных родителей, мамы пианистки и папы физика-теоретика, давно канули в Лету. Единственное исключение составлял узкий круг близких людей. Его команда, ближайшие друзья, Больше Чем Семья, ребята, прошедшие с ним и Рим и Крым, огонь, воду, медные трубы, тяжёлые наркотики, творческие кризисы, депрессию и приступы биполярочки. Вот на кого он был готов тратить своё время и раздавать искренние эмоции. Он не считал себя неебацца какой звездой, был таким, каким хотел быть, и делал то, что ему нравилось. Без горячечности юношеского максимализма, без перекосов в сторону очевидной справедливости. Понял и принял суть преподанных уроков. Вёл себя как мудак, короче. И с таким подходом, как оказалось, тоже вполне можно жить.— тогда -
Гнойного он вызвал пусть и на эмоциях, но всё же больше по фану. Концерты сменялись офисными буднями в кресле руководителя агентства, будни сменялись выездами с подшефными артистами, в свою очередь уступавшими время для работы с собственным материалом, и так по кругу. Вся эта творческая бытовуха сопровождалась непрерывной вечеринкой: клубы, стимулирующие средства, девочки, мальчики, замысловатый секс и далее опять разной степени доброе утро, переходящее в продуктивный день, а вечером заново. Окси не было дела до того, что какой-то озлобленный мальчишка, то ли разочаровавшийся фанат, то ли просто агрессивный и голодный до своей правды щеночек, желающий доказать, что «ваш рЕп говно», разбирает его, Мирона, как бы проёбы и зашквары да выносит это всё в массы. В прежние времена, конечно, за такое можно было получить леща, но сейчас-то всё дохуя либеральнее, мамок ебут осторожно, стараясь особо не панчить о семье или реально криповых событиях. В общем, пока безликий паренёк с гнусавым голосом и плохими битами лил на него зарифмованную критику, Фёдорову было поровну положить. Впервые все эти вопли его действительно задели после баттла Гнойного с Эрнесто. Там великий Оксимирон увидел не только хороший флоу, злую подачу и умные, грамотно прописанные панчи, направленные на проёбы оппонента, не-е-ет, пацан посмел открыто гнать на Версус, детище малость зашкварившееся, но своё, родное. И этого Окси вытерпеть никак не смог, вызвал зарвавшегося интернет-героя на литературный поединок. О своих поспешных действиях Мирон пожалел уже спустя три месяца, когда навалились проблемы с Олегом. Было это нелепое видео, которое Фёдоров сгоряча записал и выкинул в сеть, орущий Мамай, долго и с удовольствием выносящий ему мозг после публикации, Женька и Ваня, занявшие в споре с Ильей позицию Мирона. Они крепко повздорили в тот день, остались максимально недовольны друг другом, как показатель масштаба несостыковки, не шли на уступки и несколько недель лишь сдержано здороваясь. Всё начало идти на лад, когда внезапно рванула в телефонной трубке новость о смерти его давнего университетского друга. Недолго думая Мирон упаковал вещи в рюкзак, прихватил ноут и ближайшим рейсом вылетел в Лондон. После похорон следовали бесконечные дни под веществами, среди которых, к сожалению, вклинилось несколько ранее согласованных концертов. Отменить значило потерять бабло, отработать — с большой вероятностью облажаться, забывая слова собственных текстов. Мирон максимально абстрагировался от происходящего, погрузившись в свои переживания, согласился выйти под плюс и отыграть на отъебись. Ваня долбил не меньше, то ли разделяя общее состояние Мирона, то ли просто за компанию с бро, и на сцену клуба, где проводился финальный концерт мини-тура, оба вышли объёбанные и откровенно лажали. Никогда раньше Оксимирон, известный своими щепетильным европейским подходом к творчеству, не поступал так со своими фанами, у них же там ОксиТентасьён. Но в этот раз, впрочем, как и всегда, подобное пренебрежение сошло ему с рук. Толпа обожала харизматичного рэпера и была готова рукоплескать любой его выходке, лишь бы не остаться без концертов кумира на долгое время. Посреди всей этой горячечной деконструкции ему просто не оставалось времени на написание текста для баттла. В очередной раз обнаружив себя в безликом гостиничном номере с парочкой молоденьких и приятно непотасканных дев под боком, что оплели тело своими конечностями, как маленькие осьминожки, он протяжно вздохнул и, стараясь не тревожить барышень, поплёлся в душ. Воспоминания о последних месяцах слились в одно яркое, отполированное различной степени вредности веществами пятно. Он даже не помнил, какой сегодня день, что было вчера, где они тусили и как он вообще ухитрился прихватить с собой сразу двух девочек. В его-то вчерашнем состоянии, что он вообще собирался делать с ними? Нюхать кокс с пирсингованных животиков? Бля, мужик, really, ну что за убожество? Мирон почистил зубы, жадно напившись прямо из-под крана, попытался обдуплиться, плеская в лицо холодной водой, и почувствовал себя заёбанным до такой степени, словно тяжёлый груз прошлого опыта висел на нём весьма не фигурально, а прямо-таки физически давил на плечи. Он поднял взгляд и беспристрастное зеркало отразило уставшего, прилично помятого мужика с рыжеватой щетиной, припухшими веками и тёмными синяками под глазами. Видок, прямо скажем, был не сильно кондиционным. В дверь поскреблись и, не получив ответа, постучали настойчивее. Видимо, освежиться хотелось не только Мирону. На самом деле, ему сейчас было настолько похуй на кого-то кроме себя самого, что он смело мог послать девочку на хер и выставить из номера без лишних слов. Но где-то на подкорке всё ещё всплывали вбитые с детства простые правила, например, что девочкам нужно уступать, помогать, защищать, относиться ласково, уважительно, ну на крайний случай снисходительно, а не рычать, откровенно пугая и выставляя себя совсем конченым ублюдком. Дверь приоткрылась, впуская в ванную комнату миниатюрную брюнетку с большими глазами и весьма приличного размера грудью. Барышня была совершенно голая и босая, смешно и немного наивно хлопала сонными глазками. Мирона передернуло: девочка чертами лица отдалёно напоминала его младшую сестру. Как же он вчера угасился, что не разглядел даже. Ольге Федоровой было двадцать, и она успешно воплощала в жизнь все родительские мечты об идеальной дочери: с детства была покладистой и милой, прилежно училась, занималась хореографией, ходила на кружок теоретической физики и музицировала на пианинЕ, к вящему восторгу маман. И, что немаловажно, унаследовала лучшие черты обоих родителей, то есть папин нос в их семье достался только старшенькому. Мирон усмехнулся. Несмотря на разницу в возрасте и диаметрально противоположные взгляды на жизнь, сестру он любил, старался баловать, поддерживать, ради неё терпел семейные обеды раз в месяц по воскресеньям. Сестра, большую часть раннего детства проведшая на попечении Мирона, была его Пироженкой, Принцессой и Маленькой кисулькой, отказывалась засыпать, пока брат не пожелает ей добрых снов, всегда защищала перед родителями и верила в него совершенно по-детски. С возрастом Оля, конечно, поняла, что и принц может быть мудаком, но брата любила фанатично, закрывая глаза на совершенно любые непотребства, наркотики, скандалы и общественное мнение. Он ещё раз оглядел малышку из группиз и вздохнул. «Вот ведь она, — подумал Окси, — эта большеглазая куколка с прелестными сиськами и потёкшей тушью, тоже чья-то сестра или дочка. Хорошенькая, не сильно взрослая, скорее всего даже младше нашей Ольки. Вчера была пьяна, доступна и счастлива, как же, попасть в койку к кумиру. К постороннему убитому коксом мужику. Который даже на лице её не сфокусировался. Смелости надо иметь не мало или мозга не иметь совсем. Пожалеть её дурочку только». Пока Мирон Яныч предавался размышлениям, девочка, видимо, отойдя от вида помятой, но всё ещё звезды, прошла мимо, мягко потеревшись попкой о его бедро, и, забравшись в душевую кабину, принялась настраивать воду. Доведя температуру до комфортной, она, стрельнув в Окси кокетливым взглядом, поманила его ладошкой к себе. Мирону, откровенно говоря, трахаться не хотелось, и вовсе не только из-за схожести девчонки с младшей сестрой. Голова гудела, и совершать какие-либо фрикции было впадлу, тем более в узком пространстве душевой кабинки. Он опустил взгляд вниз и усмехнулся: благодаря всё ещё достаточно не старому организму, член-предатель бодро стоял, как ему и было положено ежедневно по утрам. Безымянная фанатка всё это прекрасно видела и понимала, более того, принимая возбуждение мужчины на свой счёт, безмолвно, но настойчиво призывала присоединиться. Не долго мучившийся с моральными аспектами происходящего, Мирон шагнул в кабинку и, притянув партнершу к себе, хрипло шепнул: — Давай ты сейчас поможешь мне принять душ, хорошенько и ласково потрёшь спинку, а потом встанешь на колени и поработаешь ртом. Молча. Кивни, если поняла. Вчерашняя оторва глянула с обидой, но вздохнув, кивнула и потянулась за гелем для душа и мягкой пористой губкой, той же марки, что он привык использовать дома, — одним из немногих излишеств запрашиваемых в райдере Оксимирона. Девчонка поняла слова Мирона верно и теперь аккуратно, без закидонов и гримас, лёгкими невесомыми движениями растирала терпко пахнущую цитрусом пену по его груди, спускалась по бокам к животу, острожно надавливая, видимо, стараясь сделать приятно. Однако, на хорошенькой мордашке то и дело пробивалось сквозь нежную улыбку нарочито обиженное выражение, портившее весь процесс и не дававшее полностью насладиться омовением. Вскоре мягкие движения исчезли, а головки члена коснулся влажный язык. Мирон прикрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Мягко, мокро, душно, пресно. Барышня сосала неумело и без удовольствия, но заметно старалась. К сожалению, с такими исходниками далеко не уедешь… И да, это определённо один из самых отвратительных минетов в его жизни. Успокаивали и удерживали от агрессии только струи тёплой воды, отвлекая на себя внимание от происходящего ниже, тем самым помогая расслабиться. Никакого намёка на удовольствие, его подростковая неуверенная дрочка и та приносила большее удовлетворение. Однако, возвратно-поступательные движения имели свой эффект: член напрягся, Мирон вздохнул и милостиво решил не доводить девчонку до истерики окончательно, в последний момент успел вытащить, чтобы кончить ей на лицо, а не в глотку. «Как в дешёвой порнухе, — пронеслось в голове, — ай, да и не похуй ли. Вся жизнь такого качества теперь». — Спасибо, ты молодец, — сказал он мягко, погладив барышню, с надеждой глядящую на него снизу вверх, по щеке. — Целоваться не будем, ок? Приводи себя в порядок, буди подружку и уходите. Тихо, чтоб никто не видел. Поняла? Если хочешь открытку с автографом или пару маечек с лого, посмотри в верхнем ящике комода. Девочка попыталась было что-то ему ответить, но Мирон, положив ей на губы ладонь, добавил: — Тшшш. Малышка, я не разрешал тебе отвечать. Мне нужно отойти, но, когда я вернусь, здесь должно быть пусто. У вас час на всё про всё. Пока. С этими словами он вышел из душа, плотно прикрыв дверь кабинки, где всё также, задницей на собственных пятках, осталась сидеть девчонка. Кажется, он услышал тоненький всхлип. Мирон вздохнул, быстро вытерся и вышел из ванной комнаты. Он не был груб, не сделал больно, не навредил физически. Просто воспользовался по своему усмотрению. Ничего нового. Возможно, он должен был почувствовать себя мудаком, но угрызения совести остались в прошлом вместе с сильными чувствами. В конце-концов, ни одну из этих девочек он не тянул к себе в постель насильно. Каждая раздвигала ножки радостно и добровольно, рассчитывая понравиться и задержаться рядом или же просто хорошо провести время, потусить и закинуться нахаляву, потрахаться со звездой. Что ж, всем воздаётся по заслугам. Когда-нибудь и он получит своё. Он подобрал с пола спешно сброшенные вчера джинсы, в кармане которых весьма удачно нашёлся айфон, влез в кеды и, накинув толстовку на голое тело, вышел из номера. Хотелось кофе, таблетку, покурить и найти ребят. Можно даже в обратном порядке. Память милостиво подкинула номер комнаты Охры, и Мирон, не долго думая, направился именно туда.— xxx –
Ванька спал, раскинувшись на огромной кровати, тоненько похрапывая. У него под боком, уютно свернувшись клубочком и положив ладошки под щёку, дрых Дарио. Парни были полностью одеты. Судя по идеальному порядку в номере, обувь с них, уже спящих и мертвецки обдолбаных, и ту снимала заботливая Женька. При мысли о своём менеджере Мирон улыбнулся вполне искренне. Чудесная их пацанесса, лучшая интеллектуальная находка десятилетия, удачно подошедшая на роль мамы-уточки для группы распиздяев. Он поначалу пробовал подбить к ней клинья, ему такие хваткие, бойкие, умненькие да ловкие нравились, но после отпора, оказанного новой сотрудницей, Окси проникся к девчонке уважением, стал только больше её ценить. Ведь не побоялась в ответ на попытку облапать ни залепить пощечину, ни сказать, что любит мужа, а он, Мирон Янович, может на хуй пройтись, пожалуйста. Или работаем как друзья, или ебитесь буквой зю в ваших авгиевых конюшнях. Ох, злая она была, прямо фурия. На том и порешили. И этот вариант стал для него лично, их общего концертного бизнеса и всей агентской деятельности самым лучшим и продуктивным на несколько лет вперёд. Как они раньше без этой занозы работали, вообще непонятно. У окситабора в одночасье появились и обособленное феминистское мнение, и женский взгляд на общий бардак, и нежная забота о великовозрастных оболтусах, и хороший, действенный кнут. Женька быстро влилась в коллектив, уравновешивая и поочерёдно то успокаивая, то заряжая раскисших парней энергией волшебных пендалей, вскоре стала общей любимицей. Хорошо, что в его мире есть хоть какая-то константа. Мирон вздохнул и, запрыгнув на постель, принялся тормошить Ивана, пытаясь организовать побудку. Пришёл новый день, и почему бы ему не разделить все его тяготы с братишками.— xxx –
— Жень, я хочу пожить здесь пару недель, как считаешь, можем организовать? Они сидят на открытом балконе его номера, наслаждаясь тёплыми лучами майского солнышка, и приходят в себя после вчерашнего. Парни помятые, Ванька лениво жуёт оладушку, периодически пытаясь накормить кривящего лицо Дарио. Вчера Порчанский перебрал, пожалуй, сильнее всех и теперь, приглушено матерясь на причудливой смеси английского и португальского, страдает похмельем, вяло отбрыкиваясь от Ивановых пальцев, настойчиво сующих под нос румяные кругляшки печёного теста. Мирон блаженно потягивает кофе и начинает чувствовать себя почти нормальным человеком. Ему комфортно, тепло и приятно, и давешнее недоразумение, слабо похожее на минет, уже не раздражает. Его не тянет размышлять на тему легкомысленности и уровня социальной ответственности нынешней молодежи, и, в общем-то, он уже и сам не понимает, отчего так разозлился утром на девчонку. —Же-е-ень, ну, что скажешь-то, — повторно спрашивает он своего сурового менеджера. Женя расслабленно лежит на диванчике, свесив ноги с подлокотника и умостившись головой на его коленях. Она нанесла на лицо восстанавливающую тканевую маску, под глаза приклеила патчи, на глаза положила сочные и ароматные дольки свежих фермерских огурчиков. (У Мирона, кстати, тоже налеплены патчи, но его синякам под глазами ничего особо не помогает). Она не может ответить вслух, иначе придётся снимать маску, содержащую целебный плацентарный коктейль, раньше времени, но ей доступные и другие варианты ответа, поэтому из пальцев девушка с лёгкостью складывает фигуру с оттопыренным средним и молча показывает Окси. Мирон ловит её руку и, поднеся палец к своим губам, острожно прикусывает и просит: — Ну пожалуйста. Девушка находит нос Мирона и больно зажимает между фалангами указательного и среднего пальцев самый кончик. От неожиданности Окси издаёт непередаваемый трубный звук, вызывая смех отошедшего от вчерашней тусовки Ивана и сдавленный хрип всё ещё желающего сдохнуть Порчи. — Да понял я, понял! — гундосит Мирон, — прозвенит таймер, поговорим. Женька довольно хмыкает и, устроившись поудобнее, продолжает релаксировать. Мирон вплетает пальцы в короткие, чуть вьющиеся волосы Жени и начинает аккуратно массировать голову. Он прекрасно знает, насколько падка помощница на такой род массажа, и глубокий удовлетворённый вздох, доносящийся с колен, являет собой прямое подтверждение этой информации. Сигнал будильника срабатывает спустя пять минут, тогда Евгения, острожно убрав ткань с лица, отложив патчи и дольки огурцов на стол, распахивает веки и внимательно смотрит снизу вверх, прямо Мирону в глаза. — Хочешь в отпуск? Могу оперативно организовать любую локацию, — шёпотом предлагает она. — Мне нравится в Киеве, не хочу никуда улетать, — также тихо отвечает Мирон. Женя, понятливо хмыкнув, оглядывает Евстигнеева и Виейру, удобно развалившихся в плетёных креслах напротив: — Этих обормотов планируешь оставить с собой? Окси, пожав плечами, произносит: — Не могу заставлять, но хотел бы. Последний концерт отыграли, может, у пацанов есть планы, надо спросить. Она понимает его с полуслова, ведь они давно на одной волне, ей не нужно ничего объяснять. Одна из немногих, Женя принимает его таким, какой он есть, знает его, пожалуй, сейчас даже лучше, чем когда-либо родная мама. — Скоро баттл с Гнойным, ты успеешь написать текст? — острожно спрашивает девушка. Мирон впервые за время, прошедшее с момента выхода из своего номера, морщится. — Позвоню Сане, сдвинем даты на август. — Ты уверен? — спрашивает она, опуская ладонь на скулу Мирона. Он, словно ласковый кот, протирается о мягкую кожу и, поцеловав центр кисти, отвечает спокойно и взвешено: — Да. Ничего страшного, потерпит. Женя молча кивает, но мгновение спустя всё же интересуется: — Чем планируешь заниматься, если парни уедут раньше? — Я взял с собой интересную книгу, — улыбаясь в ответ, сходу отвечает Мирон, — хочу почитать. Своё удивление девушка никак не показывает. Как бы то ни было, её основная задача — заниматься делами и реп-артиста Оксимирона и выпускника Оксфорда по специальности «средневековая английская литература» Фёдорова Мирона Яновича. В обязанности персонального менеджера, конечно, входит и общий контроль рабочих процессов, и обеспечение выполнения контрактных обязательств, и попытка поддержания относительной (возможную при их ритме жизни) безопасности, а при необходимости даже оказание своевременного медикаментозного (и не только) лечения. Она прекрасно знает, за что получает немалую зарплату, но в Жениной нынешней работе это не самое главное. Менеджер Оксимирона чувствует не просто ответственность по отношению к рандомным людям, а желание сделать максимум для команды, парням и девчонкам, давно ставшим близкими. Ребята из офиса, Ванька, Дарио, Илюша — они её невидимые помощники и та самая поддержка, и опора, без них никуда, а в приоритете, конечно, Окси. У неё нет никаких претензий к Славе Карелину, парню, чью биографию она, в отличие от Мирона, изучила вдоль и поперёк, наперёд подозревая, что только баттлом дело не обойдётся. Пёрло из этого человека столько живой, деятельной энергии, столько желания предъявить и выиграть, что видно это было невооружённым глазом и этим самым он заранее не нравится Жене. Андрогинная мордашка, мягкие даже на вид тёмные волосы, хищная, многообещающая улыбка. От Славы Гнойного у них будут проблемы. Куча проблем. Вне зависимости от того, кто победит. Мирон не устоит, она успела изучить вкусовые пристрастия шефа и теперь более чем на восемьдесят процентов уверена: Фёдоров затащит парня в койку. Или наоборот. Непонятно, что будет большей катастрофой. Да или нет, нет или да. В любом случае, это значит новые эмоции, новые загулы, новые заёбы. Пусть Мир отдохнёт, прежде чем заново нырнёт в очередной омут. А Славке так даже лучше будет, парень сможет подготовиться, хотя ему всё равно не светит выиграть у Оксимирона. Женя оказалась крайне прозорливой и предугадала многое наперёд. Пожалуй, кроме того, что Мирон проебёт со счётом пять-ноль.— xxx –
Выбравшись из трипа длиною в три месяца, Фёдоров снова начал испытывать непроходимую скуку от монотонных будней. Привычно занимался рабочими вопросами, разъездами, подготовкой к поездке в штаты, чтением книг и тратой оставшегося в промежутках свободного времени на ничегонеделание, в быту зовущееся прокрастинацией. По ранее сложившейся традиции ни во что не верил и ничего не просил. А это, как известно, залог того, что непременно «сами придут и всё предложат».Бибади-Бабади-Бум
— ooo –
Слава ещё раз поправил Саньке волосы, заправив выбившуюся прядь за ухо и чмокнув в кончик носа, попросил: — Напиши, когда долетишь, хорошо? Девушка кивнула. На душе было легко. Она улыбалась ярко и солнечно, смотрела ласково, без упрёка. Пожалуй, ни один из них сейчас не задумывался, что расстаются они даже не на значительный срок, а скорее всего навсегда, оставив позади три года совместной жизни. — Спасибо, что проводил, Слав. Мне и правда очень важно, что ты не обижаешься, — робко улыбаясь, проговорила бывшая возлюбленная. — Да ладно, Сань, мы оба понимали, что наши отношения изначально не обещали финала с долго и счастливо. Ты молодчинка и так любила да оберегала меня, оболтуса. Я старался тоже, но, видимо, не судьба. Пиши мне обязательно, как новые места, как твоя стажировка, хорошо? Не забывай. Лады? — Конечно, буду писать. Обещаю. — Вот и чудненько! А теперь, давай, топай на регистрацию, пока я не пустил скупую мужскую слезу. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Время и правда поджимало, а Карелин до ужаса не любил прощаний. Саша подошла ближе и, взяв его лицо в ладони, прошептала, глядя в глаза: — Спасибо тебе за всё, Мур. Парень, услышав ласковое прозвище, покраснел скулами и только кивнул в ответ. Все слова уже сказаны. Они расстаются друзьями, ни один из них не страдает от случившегося, ведь между ними была скорее глубокая, нежная дружба, чем действительно серьёзные романтические чувства. Он кивает и развернувшись уходит в сторону стоянки автобусов. Смотрит расписание, прикидывает время, которое придётся потратить, чтобы добраться от Пулково до работы. Должно хватить даже на заход в Макдак. Гнойный цепляет на нос тёмные очки, те самые, купленные для баттла, улыбается солнышку, хорошей погоде и жгучему, яркому предвкушению, бурлящему внутри пузырьками газировки. Он уверен, это будет что-то. Достав телефон, Карелин открывает Вотсап и ещё раз желает бывшей девушке счастливого пути. В ответ Саша шлёт ему фиолетовое сердечко и фразу, от которой его лягушачья улыбка становится ещё шире. В сообщении всего три слова, но им обоим известно, как много они сейчас значат. 05.08.2017 07:51 >Санька Моя Слава, разъеби его!— точка отсчета –
В Опере душно и толпа народу, откуда Рестор только их всех притащил. Мирон не спешит выходить из кабинета Тимарцева, где они перетирали последние договорённости после записи приветственного вью. За дверью отчётливо слышен гул голосов. Люди спорят, болтают, общаются, ждут. Народ хочет хлеба и зрелищ, расплаты ноунейма или падения Императора. К нему заглядывает Ванька и, вопросительно поднимая брови, кивает в сторону выхода. — Мир, ты готов? — Конечно, — спокойно отвечает Фёдоров, глядя на Охру через зеркало. Иван знает Окси слишком хорошо и видит, что тот не лукавит. А ещё он знает, что Мирон написал весь текст за три недели, параллельно попивая просекко из горла и почитывая книжку на балконе. Не то, чтоб Гнойный заслуживал дифирамб, но что там будет на выходе, спрогнозировать сложно. Ваня это понимает, но молчит, лишь снова кивает и выходит из кабинета, Мирон следует за ним. Слава ничуть не оскорблён невниманием великого Оксимирона к своей скромной андеграундной персоне. Он спокойно попивает тёмный Гиннес из пластикового стаканчика и вальяжно улыбается стоящим рядом парням из Антихайпа, пришедшим сюда поддержать его. На лице Гнойного расслабленная, умиротворённая улыбка, на глазах — всё те же тёмные очки, в голове — наизусть выученные раунды, а в животе — нервозные спазмы, не путайте с пресловутыми бабочками. Если хоть на минуту задуматься и честно признаться самому себе, сегодня он чувствует максимальное удовлетворение. Последний рывок к цели, и потом станет ясно, кто из них чего стоит. Но, всегда есть нюансы, а значит, лёгкий тремор и бурлящее предвкушение выдают волнение не только баттл МЦ, но и стоящей за псевдонимом личности. Самый главный секрет Гнойного в том, что потаённая часть той самой личности, Славы Машнова, с юности фанатевшего от Окси, волнуется и ждёт выхода в круг, словно девчонка перед первым свиданием. Сегодня они встретятся. Сегодня всё решится. Наконец-то. Мирон видит оппонента и понимает, что очень зря не изучил его заранее. Во-первых, Гнойный вовсе и не мальчишка, каковым Окси ни с того, ни с сего решил его считать. Перед ним стоит не приторный вылизанный гелем Джоннибой и не брутальный неандерталец в татухах, которому нужно читать лекции, нет. Он видит взрослого, уверенного в себе молодого мужчину, несущего миру себя не иначе как освободителя от скверны и разрушителя старых парадигм. Свободная, расслабленная поза, улыбка, симпатичные ямочки на щеках, кокетливый взгляд из-под чуть приспущенных очков, направленный в сторону какой-то девочки, даже идиотский красный свитшот, рукава которого он задирает широкими ладонями, и тот сидит на нём потрясающе. Фёдоров понимает, что цапля беременная-то вовсе не такая уж и цапля, а сам он Гнойному аккурат до подбородка. Охуеть. «Может ли он быть ласковым, этот бойкий, голодный до правды пацан?» — задаёт сам себе вопрос Мирон и внутренне надеется, что у него будет время пообщаться ближе.— хохо –
То, что происходит какая-то хуйня, Окси выкупает быстро, глядя, как Гнойный с претензией выбрасывает в зал очки. Окончательно увериться в своих подозрениях Мирон Янович может в тот самый момент, когда Слава вплотную подходит к нему, читая агрессивно, с нажимом, расстреливая его словами, но продолжает при этом улыбаться счастливо и легко. Как будто получил главный приз уже давно и заранее, в общем-то, не имея особых планов на победу или поражение. Окси видит, что мальчишке в кайф и драйв, и адреналин, и шумящая толпа. И отодвигает оппонента от себя, положив руки на талию. Как на танцульках в детском саду. От тактильного контакта внезапно становится невыносимо хорошо и хочется дотронуться ещё раз. Ещё пятьдесят пять раз. Нет, он не будет пить со Славой из одной бутылки. Да, он признает эту хуйню исторической. Нет, Слава не просит селфи и вообще-то не ведёт себя, как мудак, каким Мирону представлялся, покуда был обезличенным голосом с говённо записанных треков. Он задорно улыбается и соглашается, что Охумирон мог лучше. Мог, но не сделал, а он, Слава, да. Фёдоров поражается наглости и самодовольству щеночка и мысленно осаждает себя. Сам слил же. Гнойный отпускает тёплую сухую ладонь и, ударив соперника по плечу, направляется отмечать к своим. Спустя пару часов, когда все желающие это сделать высказали Гнойному свой респект, Окси всяческую поддержку, клуб пустеет, а за барной стойкой остаются только свои. Ребята из Антихайпа убраны порядочно и собираются уезжать. Мирон, заметив движение, кивает Ваньке и, показав глазами на дверь, спешит выскользнуть на улицу. Здесь уже никого нет и Фёдоров может спокойно, не отбиваясь от бестолковых вопросов, выкурить сигарету, ожидая, пока из помещения вывалится нужный ему человек. Расчёт Окси прост: Славка скоро выйдет на улицу и, увидев оппонента, обязательно подойдёт. А дальше всё будет зависеть только от ораторских талантов Мирона. Через несколько минут, одиннадцать сообщений в телеге и две сигареты происходит явление. Ему, возможно, даже хочется, чтобы Карелин сейчас просто кивнул и прошёл мимо, чтобы не был таким предсказуемым и легко просчитываемым. Не был лёгкой добычей. Но мальчишка, как решил про себя звать бывшего оппонента Окси, ведёт себя полностью в соответствии с выстроенным в голове Мирона сценарием. Что-то крикнув друзьям, Слава приближается к Фёдорову и протягивает ладонь. — Мирон Янович, доставили Вы мне сегодня, весьма, — тянет Гнойный, пока они вновь жмут друг другу руки, а Мирон улучив момент позволяет себе провести большим пальцем по тыльной стороне ладони Гнойного, глядя ему прямо в глаза. Слава мягко жмурится, качает головой и растягивает губы в немного ехидной улыбке. Окси подтягивает парня к себе и панибратски обхватив ладонью за шею спрашивает: — Выпьешь со мной? — В качестве компенсации за причиненные неудобства? — Какие нахер у тебя неудобства, Славик? Это я ждал год, чтобы отдать трон, — со смехом отвечает Окси. — Моральные, Мироша, натурально-таки моральные! Сам суди: поклёп за тайский роман, взъерошенные волосы, обнимашки неправославные, а то, что ты пить со мной из одной бутылки отказался? Вообще дичь! Мне теперь полгода к психологу на терапию ходить с этим добром, синк эбаут ит, мен, — откровенно ржёт Карелин. Окси было хочет осечь эту весёлую игру слов, но спотыкается о собственное имя, на мгновение думая, что это вот «Мироша» звучит совсем не злобно, скорее ласково, даже учитывая обстоятельства. И в этот самый момент в голове окончательно оформляется гениальнейшая идея: Слава, вот кем он заполнит скучную рутину. Интересный, взрывной, любопытный и такой горячий! Руки — как печка! Но руки ладно, рот — вот самое что ни на есть сосредоточение жары. Стоит только представить его в несколько другом ракурсе… Этот необычный парень и со своими очевидными достоинствами вполне себе сможет занять внимание его персоны на какое-то время. Со стороны подъехавших к друзьям Карелина машин слышится пьяный мат и вопль Замая: «Славян, давай уже сюда, хорош с Оксаной Яновной обниматься!» И Карелин, как будто извиняясь, разводит руками, ещё раз хлопая не по-мальчишески густыми ресницами. — В другой раз, серьёзно, мен, я и так уже в щи. — Другого раза может и не быть, Слава, — спокойно отвечает Окси. — Хули, видимо, на всё воля божья, — благодушно отзывается собеседник и, ещё раз хлопнув его по плечу широкой ладонью, разворачивается и, бросив: «Бывай», — шагает прочь. Мирон выпадает в ступор. Это что сейчас такое вообще произошло? Что нахуй за «воля божья». Да он прикалывается?! Куча народу спит и видит в своих сладких мокрых мечтах, как бы услышать от Мирона три заветных слова:поехали ко мне, а какой-то блядь Слава Карелин опрокинул его сегодня! Дважды за вечер. Фёдоров прикуривает сигарету и, разглядывая свою собственную ладонь, ещё недавно чувствовавшую касание чужих пальцев, отстранённо думает, что это может быть интересным вызовом самому себе. Славку можно было бы сначала дружить, а потом завалить на лопатки. Или сразу склонить к разврату. Почему-то Окси уверен, что именно это склонение имени собственного у Карелина должно найти живой и активный отклик. Завалить. Хммммм, это если сразу, а если нет? Будет также интересно? Хотя, да ну нахуй всё эти челленджи. Питер — город относительно небольшой, в их тусовке все давным давно отираются в привычных ареалах обитания, а это значит, что рано или поздно они столкнутся и уж тогда-то Мирон точно получит всё, что захочет взять.—