❃
Марк не ожидал этого, но Донхёк хорош во всём. Он выглядит по-королевски и так недосягаемо рядом со своим мужем перед лордами королевства, тёплым и радостным перед толпой, мило машет рукой детям, кланяется старикам, широко и самодовольно улыбается, когда девушки выкрикивают его имя. — Ты должен выглядеть счастливым, — говорит королева Марку, когда видит, что тот хмурится. — Наши люди любят его. У них есть все основания для этого. Каждую неделю Донхёк ездит в город, чтобы посетить благотворительные приюты и школы при храмах, где самые бедные дети города учатся писать и читать. Он раздаёт хлеб и садит на колени девочек с грязными коленками, он держит их за ручки, заплетает их волосы и поёт им песни. — У него удивительный голос, — говорит Чону с мягкой улыбкой на устах, держа в руках шлем и серебристую броню, слабо светящуюся при свете свечей, и рассказывая Марку обо всех удивительных поступках, которые совершил сегодня его супруг. — Ты выглядишь поражённым, — говорит Юкхэй, стоя за спиной Марка, усмехаясь. — Каждый бы был поражён, — отвечает Чону, пожав плечами. — Принц-консорт прекрасен. «Никто тебя не спрашивает», — думает Марк. Он смотрит на пергамент перед собой с отчётом о сегодняшнем дне: «Отвёз принца-консорта в город, он был мил». — Ты бы так не говорил о нём, если бы встретил его, когда он был моложе, — говорит Юкхей, и Марк еле сдерживается, чтобы не наругать их. Ради Бога, они ведь рыцари, а не сплетничающие девы. — Он был надоедой, — говорит Юкхэй. — Он преследовал Марка с деревянным мечом в руках, вызывая его на дуэль. Просто представь, что тебе нужно защитить принца от этого крошечного злобного ребёнка, но ты не можешь к нему прикоснуться потому что он тоже принц. — Принц когда-то отказывал? — спрашивает Чону, и Марк закрывает глаза, желая, чтобы у него не было ушей и он не слышал смех Юкхэя. — Ох, ну, ты же знаешь Марка. Он пиздец какой гордый, чтобы отказаться от вызова, даже если принц-консорт каждый раз побеждал его. Марк понимает, что пришло время вмешаться. Он знает, что Юкхэй настроен унизить его, так что лучше остановить всё это сейчас, прежде чем он начнёт рассказывать про инцидент на дереве. — Спасибо, Юкхэй, я не знаю, как бы выжил, если бы ты не вспоминал самый неловкий момент в моей жизни перед каждым из рыцарей, поклявшимся защищать меня. Юкхэй заливисто смеётся над этим, его глаза блестят от веселья, и Марк уже знает, что он собирается сказать: «А помните инцидент на дереве, Ваше Высочество? Это было...» Марк стонет. Конечно помнит как он вообще может это забыть? Из всех его прошлых встреч с молодым Донхёком инцидент с домом на дереве — это то, что Марк ненавидит больше всего. Не потому, что он сломал ногу и был отчитан всей своей семьей, когда Донхёк наконец нашел способ снести дом на дереве и чуть не убил всех троих в процессе, а потому, что это была вина Марка. Каким бы раздражающим, мелким и несерьёзным не был Донхёк, он никогда не разрешал Марку и Юкхэю играть с ним, когда тот был в гостях, когда он был один в чужом королевстве. До этого Донхёк уже был раздражающим, но после того лета Марк вообще не мог его переносить. (Даже сейчас. Донхёк не роза, красивая и нежная, у него нет шипов, которые заставляют кровоточить твои руки когда ты прикасаешься к ней. Донхёк — голый клинок без рукояти, он может порезать твою руку, когда ты будешь управлять им, твоя кровь за кровь твоих врагов, кровожадный, великолепный, красивый клинок, единственный который может привести тебя к победе.) Отсутствие напарника целый день дали Марку о себе знать внезапными вспышками головной боли. Он отмахивается от Чону и кладёт голову на стол, пытаясь не обращать внимание на пульсирующую боль в висках. — Перестаньте позорить меня перед королевской гвардией, — бормочет Марк. — они уже любят Хёка больше чем меня. Юкхэй сидит рядом с ним и наполняет свой кубок лимонным ликером, острым и ароматным, с Южных островов. Он задается вопросом, захочет ли Донхёк сделать глоток или он воспримет это как оскорбление, как все, что обычно делает Марк, когда это касается его. — Они всё обсуждают один вопрос. Почему ты всё ещё не спал с ним? Прошло уже две недели, а они всё не умолкают. Оправдание, что вы чужие друг другу быстро устареет. — Но ведь это правда. — Марк... — Юкхэй качает головой, делает глоток спиртного и ничего не говорит. Марку не нужно, чтобы он что-то говорил, но у него нет ответов на молчаливые вопросы Юкхэя. А что он может сказать то? Он тот, кто отказывается выполнять свою работу. Донхёк был бы готов, неохотно, но готов, непокорен, но готов. Не желает, но хочет, от чего Марк злится. И Марк более, чем хочет. Он молодой Альфа и он хочет секса. Ему даже снится голос Донхёка, который похож на зов сирены. Донхёк называет его «Ваше Величество» — не «Марк», никогда, он не знает как звучит его имя с уст Донхёка, или, что ещё хуже, его имя, которое ему дали при рождении — Минхён. Он боится того дня, когда узнает, потому что уверен, что никогда не сможет выбросить это из головы. Но Донхёк никогда не зовёт его по имени, так что Марк избегает их общую спальню, когда он может, а иногда даже, когда он не может. Теперь люди не умолкают и задаются вопросом почему королевская пара не близка. «Почему он вам не нравится Ваше Высочество? Он ведь такой милый» Марку не нужны люди, чтобы сказать, что Донхёк прекрасен, потому что он сам может это увидеть. Он слышит, как он смеется, когда разговаривает с Сонмином и королевой за завтраком, он видит, как он улыбается слугам вокруг дворца и охранникам у ворот, и слышит, как он поет с цветами в саду, прямо возле личной библиотеки Марка. Вся комната начинает сиять, когда он это делает. Донхёк был любимым наследным принцем, живущим на Южных островах, добрым и скромным, непревзойдённым в стрельбе из лука и достаточном умелым в поединках, чтобы выглядеть потрясающим даже когда проигрывал, хотя Марк никогда не имел чести видеть его в своих золотых доспехах (и никогда не увидит потому что принцу-консорту запрещено брать участие в рыцарских турнирах). Он будет любимым принцем-консортом здесь, в Долине Гигантов, потому что он умён и знает, как заставить людей любить его — или, может быть, он ничего не делает для этого. Может быть, все просто любят его, так что ему не нужно ничего делать для этого. И все же Марку так трудно любить его. Хёк не улыбается ему, не смеется, он никогда не поет, когда думает, что Марк может его услышать. Хёк выглядит довольно, трагично, вызывающе. Хёк пахнет гибелью, как его собственная гибель, потому что в тот день, когда Марк поднимет на него руку, ему придется погубить его для любого другого мужчины, чтобы компенсировать всё расстояние, которое он продолжает держать между ним и Марком. Донхёк симулирует, что спит, когда Марк возвращается в их спальню. Марк счастлив так же притворяться, что спит, и не слышать ёрзание Донхёка прежде чем прохладный летний сон заберёт его в свою власть.❃
Птицы щебечут, а воздух свежий и тяжелый, пахнет непролитым дождем и свежескошенной травой. Уже позднее утро. Лорд Ким из клана Ким-Мин весь последний час говорил что-то об увеличении количества вредителей в его саду и о последующем ущербе для местной экономики, Марк перестал слушать его, по крайней мере два звонка назад. Советы такого рода являются искусством — учил Марка Сонмин, когда они начали посещать еженедельную аудиенцию с лордами, в то время как их отец предпочитал приходить только в исключительных случаях. Марк не винил его. Люди готовы говорить часами, если вы им это позволите, они будут разговаривать целыми днями, потому что им важно знать, что король, принцы и вся королевская семья готовы выслушать их. Дело в том, что королевской семье достаточно лишь слушать, им не нужно выполнять просьбы лордов, поэтому лорды научились скрывать свои намерения за длинными, запутанными речами, вежливыми улыбками и поддельными комплиментами. Марк абсолютно уверен, что весь этот разговор про умирающий фруктовый сад — это лишь прелюдия к главной просьбе, возможно, это будут деньги, с оправданием, что предстоящей зимой люди будут хорошо накормлены. — В конце концов, если наш сад ничего не производит, что будут есть ваши люди, Ваше Величество? О, вот и она. Просьба. Это ведь ваши люди. Люди Марка, потому что именно он будущий король. — Разве это не ваш народ, лорд Ким? Марк единственный в комнате, кто не поворачивается, чтобы посмотреть на супруга. Он чувствовал каждый его шаг, который сокращал расстояние между ними, эхом отдавался в его груди, колотился в его венах, зудел в его шраме, там, где Донхёк кусал его в начале и в конце их глупой брачной ночи. Иногда Марк задается вопросом, чувствует ли все это Донхёк, то, как натягивается красная нить их судьбы, когда они находятся слишком далеко друг от друга, как тесно и плотно сжимается она вокруг шеи, пока не становится трудно дышать и облегчение можно найти лишь в неловком молчании их общей комнаты. Марку не нужно поворачиваться, потому что он всегда знает, где находится Донхёк. Он может закрыть глаза и почувствовать его, где бы он ни находился, в конюшнях, в садах, библиотеке или же в своей комнате, в ароматной ванне, в которой его кожа становится блестящей, красной и мягкой из-за горячей воды. (Когда это происходит, Марк старается держаться подальше). Он знает, что это Донхёк, что Донхёк носит зеленый и выглядит потрясающе в нем, и он готов вырвать глаза всем в этой комнате, потому что они тоже это знают. Лорд Ким бормочет приветствие супругу, не отвечая на вопрос. Жаль, ведь вопрос и правда был хорош. Марк хотел бы услышать ответ. — Ваш сад знаменит, мой господин, — продолжает Донхёк. Он все еще стоит у двери, не внутри, но и не снаружи, и тогда Марк понимает, что в зале для заседаний ему не подготовлено место. В противоположном конце овальной комнаты есть несколько свободных мест, где второстепенные лорды ожидают возможности высказаться, но посадить туда принца будет оскорблением его положения. Место Донхёка всегда должно быть рядом с местом Марка, но в этикете отсутствуют правила, когда речь заходит о королевских супругах, участвующих в Совете, поэтому никто и не подумал подготовить место для него. Марк пытается встать, оставить ему свое место, но Донхёк идет за ним и кладет свои руки с короткими, аккуратно подстриженными ногтями, на его плечи, вновь усаживая на место. — Вы выращиваете яблоки, не так ли? — говорит он, все еще разговаривая с лордом Кимом. — Лучшие яблоки долины, насколько я знаю. Тон почти любопытный и абсолютно вежливый. Марк замечает, как сверкают глаза Донхёка, пока он говорит это. Такой же взгляд у него был, когда он совсем ребенком вызвал Марка на дуэль и все еще был лучше него, это был взгляд кошки, играющей с несчастной мышью. — Вы когда-нибудь пробовали их, Ваша Светлость? — спрашивает лорд Ким, и Донхёк награждает его милой улыбкой. — Иногда они появлялись на нашем столе. Нечасто, так как они были довольно дорогими. — Действительно. Это самые красивые яблоки во всей долине, поэтому мы продаем их по достаточно высокой цене, Ваша Светлость. Лорд кланяется, а Донхёк кланяется в ответ, и Марк видит, как Сонмин прячет ухмылку в рукаве, прежде чем начинает отвечать на просьбу лорда Кима. — Если ваши яблоки и правда настолько дорогие, лорд Ким, я сомневаюсь, что их потеря повлияла бы на ваших людей, поскольку они все равно не могли бы их себе позволить. — Улыбка лорда замерзает на его лице, он открывает рот, чтобы возразить, но Сонмин опережает его. — Тем не менее я отправлю людей, чтобы подтвердить заражение и проверить, распространяется ли оно на другие поля. Встреча окончена. Комната взрывается нечетким звуком отодвигаемых стульев, болтовней и жалобами тех, у кого не было возможности поговорить и тех, кто потратил свое время впустую. Марк ничего не слышит, весь его мир сводится к давлению рук Донхёка на его плечи, теплу Донхёка, проникающему сквозь ткань и кожу, и поджигающему его всего. Его сладкий, приторный аромат с ноткой лаванды, туманит разум. Донхёк улыбается Сонмину, кланяется лордам, когда они встречаются с ним взглядом, и Марк удивляется тому, как многие из них поняли, что только что произошло. Сонмин мог запросто отклонить просьбу лорда Кима, но Донхёк помешал этому. Действительно, умный принц. — Ты мог бы предупредить меня о своем приезде, я бы подготовил место в Совете для тебя, — говорит Марк тихо. Комната сейчас пуста, и он задается вопросом, когда это произошло, и почему все внезапно решили оставить королевскую пару в покое. Кажется, даже Юкхэй ускользнул, и когда Донхёк говорит, его голос звучит так же низко, как и голос Марка. — Место рядом с твоим, я полагаю. «Ты мог бы сидеть там, где ты, черт возьми, хочешь сидеть», — думает Марк, но не говорит этого. Он пытается вести себя благоразумно. Хотя бы один из них должен по крайней мере попытаться. — Это место, где ты должен сидеть. Он не хочет грубить, но они супруги, а также люди более высокого статуса, по сравнению с остальными и просто обязаны сидеть рядом друг с другом. Однако Донхёк, будучи самим собой, воспринимает это как унижение, и теперь его пальцы ощущаются гвоздями, впивающимися в его спину. — Я предпочту стоять, спасибо. Глупый, глупый мальчик. Донхек великолепен во многих вещах, но он так и не научился отступать. Марк тоже никогда этому не учился. Они одинаковы, они оба, их никогда не учили отступать, даже в качестве стратегии, идти только вперед, ведь только сильнейший может победить — вот и вся их жизнь. В такие моменты Марк больше всего хочет увидеть Донхёка поверженным. «Вежливый, скромный, невероятно милый, удивительный лучник и более чем достойный фехтовальщик, а теперь еще и политик. Есть ли хоть что-то, что вы не можете делать? Кроме того, чтобы быть порядочным человеком для меня?» И Донхёк наклоняется, его губы касаются челюсти Марка, мягкие лучи солнца падают на его кожу, и под ней будто танцуют блестки, все это заставляет сердце биться настолько сильно, что кажется будто этот звук раздается на весь зал. — Однажды я услышал, как мой двоюродный брат сказал, что Альфы хороши только в одном. Жаль, но кажется, это единственное, что ты не можешь сделать.❃
Когда Марк был вспылчивым и избалованным ребёнком и топал ногами по земле, когда дела шли не так, как надо, его мать говорила, что принц должен быть терпеливым. Когда ты злишься, прежде, чем что-то делать, сосчитай до десяти, но если ты слишком сердишься, что не можешь мыслить рационально, считай до десяти, а затем до ста, до тысячи, пока ты не успокоишься, чтобы принять решение. Ты понимаешь, Минхён? Марк хотел спросить свою мать, а что, если ты настолько зол, что не слышишь свой внутренний голос? Что, если слышишь злобный голос Донхёка. Если он не был бы моим мужем, я бы бросил ему вызов защищать свою честь, не с деревянными мечами, как в детстве, а стальными? Марк пытается сосчитать до десяти. Он доходит до шести, прежде чем встать и выскочить за дверь, которую только что покинул Донхёк. Он бушевал, его руки сжимались в кулак, так же, как сжимались вокруг рукоятки меча в бою. Как только Марк открывает дверь, его глаза ослепляет свет, который заставляет пылинки сиять, словно золотые порошки в воздухе. Занавески были открыты и обвиты бархатными лентами по бокам бесчисленных окон, которые украшают левую стену коридора, а солнечные лучи проникают сквозь стекло, скользят вниз по противоположной стене и стекают на пол, как море ослепительного света. Марк сосредотачивается на зелёной блузке Донхёка и идёт быстрее, надеясь поймать своего мужа, прежде чем тот доберётся до двери и войдёт в зал, где слишком много людей, которые могут услышать их разговор. Миллионы окон отбрасывают на лицо резкие тёмные линии, которые преследуют его лицо, когда тот движется. Только Донхёк выглядит не тронутым тенями, и Марк хочет вытащить его из этой красоты, что он и делает, когда доходит до него. Он дёргает Донхёка назад, чтобы тот не убежал, но Донхёк был слишком удивлён, чтобы даже выкрикнуть, когда Марк прижимает его к цветочным обоям. — В чем проблема? — спрашивает Марк, одновременно удерживая Донхёка всем телом, чтобы тот не смог убежать. — В чем проблема? — плюет Донхёк после бесполезных попыток вырваться из рук Марка. — Отпусти меня! Немедленно! Его взгляд устремлен на закрытую дверь и он надеется, что кто-нибудь придёт прервать их. — Я скажу, после того, как ты скажешь мне, почему ты такой? Что я тебе сделал? — горько смеётся в лицо Марка. Прямо сейчас на его губах играют солнечные лучи, которые привлекают Марка, когда Донхёк говорит. — Ты думаешь у нас так много времени? Подумай ещё раз. Марк женат на мальчишке и он чувствует себя отважным, когда прижимает Донхёка к стене. Он почувствовал бы себя хулиганом, если сделал бы это с кем-нибудь другим, но после того, как Донхёк сопротивляется и пытается ударить Марка по яйцам, он не чувствует ни капли сожаления. — Люди начинают шептаться, — шепчет он и сжимает запястья Донхека ещё сильнее. — И чья это вина? Я не отказываюсь выполнять свой долг. Я начинаю думать, что с вами что-то не так, Ваше Высочество. Так близко друг к другу они не были с самой брачной ночи. Забудьте об этом, они ни разу не были так близко как сейчас, и Марку тяжело, ему тяжело с тех пор, как Донхёк прошептал ему на ухо свои ядовитые, но сладкие слова, и на секунду Марк хочет дать Донхёку возможность почувствовать это, посудить самому, как тяжело ему сейчас. Они должны выполнить свою работу. — А что ты хотел, чтобы я сделал? — говорит он. — Ты был готов потерять сознание. Должен ли я взять тебя так, чтобы ты возненавидел всё? — А что, если я уже ненавижу всё это? Это наш долг и я буду выполнять его, потому что я знаю что поставлено на карту, в отличие от тебя. Глаза Донхёка сияют, его грудь вздымается, когда он из-за всех сил пытается выговорить слова, не смотря на то, что у него перехватило дыхание. Его губы покусаны и шевелятся недостаточно быстро для всех тех ядовитых слов, которые он хочет сказать Марку. Он выглядит красиво, блядь, он действительно выглядит красиво. Марк чувствует, что Донхёк должен быть там, в зале, вместе с другими, улыбаться тому, кто ему нравится. Он был бы красивее, если улыбался. Он был бы прекрасен. — Но я не хочу, чтобы ты это ненавидел, — раздражённо говорит Марк, но он сразу же жалеет об этом, потому что Донхек может использовать это против него. — Тебе так сложно поверить, что я не хочу, чтобы ты меня ненавидел? Донхёк улыбается, это была та улыбка, которой он улыбался лорду Киму, улыбка, которой он улыбался, когда был молодым и решил перестать играть с Марком. Это немного стеклянная и ранимая улыбка — О, это не сложно. Ты уже сказал мне, как ты это всё представляешь. Как же там было? Податливый и тихий? На этот раз Донхёк ставит его на колени и уходит. И Марк сожалеет, что сказал эти глупые слова во время свадьбы или ещё глупее во время их брачной ночи. Теперь он уверен, что Донхёк не позволит ему подходить близко. Марк определённо должен его трахнуть.