desperate measures (i'll give you something to cry about)

Утро. Комната пронизана яркими лучами света за закрытыми веками Чонгука, и он ощущает лёгкие прикосновения к своей коже, выводящие разнообразные узоры. Он морщится и переворачивается на другой бок, неосознанно дуя губки и пытаясь поглубже зарыться в одеяла. Чимин тихонечко смеётся с места напротив изголовья кровати, где сидит, его рука щекочет обнажённый животик своего парня. В течение последних четырёх дней, Чимин обнаружил, что каждая привычка Чонгука абсолютно, убийственно прекрасна, и ему трудно осознать, что он связан с этим невероятным человеком на вечность. Это кажется слишком замечательным, чтобы быть правдой. – Пора вставать, любовь моя, – говорит он мягко,тянется вверх руками, чтобы убрать чёлку младшего с его лба. Чонгук только издаёт недовольный стон, утыкаясь лицом в подушку. Улыбаясь, Чимин наклоняется ниже и касается губами щеки спящего омеги, прокладывая дорожку нежных поцелуев до подбородка и шеи, наконец останавливаясь на укусе-метке, которую он оставил прошлой ночью. Она уже почти зажила, шрам ещё розоватый и выпуклый, но он всё равно так красив для Чимина, и Пак знает, что каждый раз с этого самого дня, смотря на него, он будет напоминать ему об особом моменте, который они разделили друг с другом, когда Чимин поставил эту метку. Он улыбается мечтательно, его пальцы с благоговением обводят укус. – Малыш. Чонгук стонет, но слабая улыбка играет на его губах. Его глаза остаются закрытыми. – Ммм. Ещё слишком рано. Чимин на это смеётся, его рука змеёй обвивается вокруг талии младшего и переворачивает их так, что Чонгук теперь лежит сверху на Чимине. – Чонгук-и, уже час дня. Чонгук открывает один глаз, щурясь из-за яркости солнечного света и улыбки своего парня. – Правда? – он хихикает, всё ещё полусонный. – Ага, ты проспал больше двенадцати часов. Чонгук открывает второй глаз, слегка приподнимается, теперь уже полностью проснувшись. – Это значит- ? – Да, куколка. Она закончилась. Чонгук выдыхает счастливо и падает обратно на грудь Чимина, наслаждаясь ощущением тёплой, накаченной груди альфы. – Спасибо, боже. Чимин смеётся, проводя рукой по мягким волосам парня. – Хмм, ты уже забыл? Скоро начнётся мой гон, милый. – Вот дерьмо, – Чонгук снова садится, глаза беспокойно бегают по телу Чимина, руки проходятся по его груди, пытаясь найти какие-нибудь признаки его дискомфорта. – Т-ты- ? – Всё в порядке, Гук, – уверяет его Чимин. – Я думаю, со мной сейчас всё прекрасно, потому что я сразу повязал тебя. Обычно, когда цикл начинается, течка или гон, чем дольше вы не связываетесь, тем хуже вам обоим становится. У нас есть время, несколько часов точно, прежде чем гон начнётся. Чонгук мычит, слабый румянец появляется на его щёчках из-за беспечности старшего, с которой он говорит о сексе. Он слезает с Чимина, чтобы лечь рядом, и позволяет себе свернуться клубочком у Пака под боком и обвить рукой его талию, притягивая к себе ближе, цепляясь за него, чем напоминает Чимину маленькую коалу. – Ты такой прекрасный, боже мой. – Только для тебя. – Мне бы очень хотелось обниматься с тобой весь день, но я думаю, нам нужно сделать ещё кое-что. – Что? – Ванная. – Нет! – Я почищу тебя, сладкий, – Чимин оставляет поцелуй на макушке головы омеги. – Ты начинаешь пахнуть. – Я не пахну! – Пахнешь, ты просто не можешь почувствовать запах, потому что наши ароматы смешались. Чонгук дует губки, и боже, если эти щенячьи глазки не убьют Чимина прямо сейчас, то точно сделают это потом. – Ты плохой. Забери обратно свою метку. Чимин смеётся, откидывая голову назад. – Такой чертовски милый. А теперь давай я отнесу тебя в ванную. Чонгук мешает ему. Он извивается, когда альфа встаёт и пытается поднять его с кровати. Хнычет и стонет до самой ванной, перекинутый через чиминово плечо, как будто он не тяжелее рюкзака, слабо бьёт кулаками старшего по спине. Но как только они заходят в ванную, и Чимин усаживает его на стиральную машинку, доставая с полочки бомбочку для ванн и смотря на Чонгука с неописуемой нежностью, сердце омеги тает, а его самого вдруг переполняет любовь. – Хён, – бормочет он, когда альфа поворачивается, чтобы включить воду и удостовериться, что она нужной температуры. Чонгук качает ногами в воздухе вперёд-назад, нервно играя пальцами на руках. – Ммм? – Я просто хочу сказать… Я люблю тебя. И спасибо, что заботился обо мне все эти дни. Я правда- , – он тихонечко икает из-за комка, образовавшегося вдруг в горле. – Я правда ценю это. Я считаю себя самым счастливым парнем на свете, потому что я теперь твоя пара, потому что проведу остаток жизни с таким милым, заботливым, удивительным и особенным парнем как ты, – Чонгук поднимает руку, вытирая выступившую слезу. – Я не заслуживаю всего этого, но спасибо тебе. Чимин стоит несколько секунд, не двигаясь, потом оборачивается, становясь прямо перед младшим. – О, мой сладкий малыш, – шепчет он, берёт лицо омеги в свои ладони, большими пальцами вытирая катящиеся слёзы. – Я тоже люблю тебя, милый, так сильно, больше, чем ты можешь себе представить. Ты целый мир для меня. Всегда им был, и всегда им будешь. Обещаю провести остаток нашей жизни вместе, показывая тебе, насколько ты по-настоящему прекрасен и особен, хорошо? Чонгук кивает, его глаза блестят от сверкающих слёз. – Хорошо, – он всхлипывает, когда Чимин отпускает его лицо, но только для того, чтобы обернуть руки вокруг тонкой талии, прижимая омегу к своей груди. Если Чимин и чувствует падающие на его обнажённое плечо слёзы, он ничего не говорит и просто продолжает держать его в своих руках, мягко обнимая. Они стоят так несколько минут, пока Чимин аккуратно не отстраняет Чонгука от себя, чтобы проверить воду. Сильные руки обхватывают Чонгука и опускают в ванну, несмотря на протесты омеги, что он может сделать всё сам. Но Чонгук не может отрицать то, каким маленьким и хрупким он чувствует себя, когда Чимин показывает свою силу таким образом. Он расслабляется в успокаивающе тёплой воде и улыбается. – Тебе хорошо, милый? – спрашивает Чимин, присаживаясь на бортик ванной. Он тянется вперёд, взъерошивая волосы младшего, то, что он делает довольно часто. – Угу. Хотя, было бы лучше, если бы я был здесь не один. Чимин ухмыляется. – Хочешь, чтобы я присоединился к тебе? – он смеётся. – Эта ванна не такая уж и большая. Но Чонгук дует губки, и Чимин знает, он всегда будет лишённым воли перед этим прелестным личиком. – Хочу, чтобы хён держал меня. – Если малыш хочет, хён сделает это, – говорит Чимин, снимая нижнее бельё и забираясь в ванну позади Чонгука, где омега освободил ему место. Он позволяет младшему откинуться на себя, укладывая его голову на свою грудь. Довольная улыбка появляется на чонгуковом лице, а потому и на лице Чимина тоже. – Так лучше? – Мгм. – Хорошо. А теперь давай хён помоет тебя, ладно? Процесс мытья Чонгука оказывается более трудоёмким, чем ожидал Чимин, он обнаруживает, что омега стал чувствительнее к прикосновениям из-за прошедшей течки, и ощущение скользящей по его коже мочалки для него слишком болезненное. Поэтому Чимин льёт ягодный гель для душа на ладони, растирая их друг о друга, чтобы получить пену, прежде чем аккуратно начать мыть тело Чонгука. Чонгук испускает тихий вздох, глаза закрываются, а тело полностью расслабляется, отдавая себя во власть своему парню. Чимин поглаживает его ласково, любяще, чтобы тщательно вымыть его, и даже слегка массирует его плечи, протягивая руки вперёд. – Так хорошо, Чимин-и, – шепчет Чонгук. – Твои руки такие умелые. Уголки чиминовых губ приподнимаются в подобии ухмылки. – Да? Малышу нравится? – он проводит рукой по животу и груди младшего, оставляя след мыльных пузырьков на его бронзовой коже. – Это хорошо. Хочу, чтобы моему Чонгук-и всегда было хорошо. – Ммм, – мычит омега. – Хён может- может потрогать Гук-и? – Хочешь, чтобы я потрогал тебя, сладкий? Хочешь кончить? Я думал ты уже натрахался, малыш. Чонгук издаёт тихий стон, голова откидывается назад, глаза закрываются. Его рука опускается под воду и слегка проводит кончиками пальцев по всей длине уже твёрдого члена. – Н-нет, хочу- ещё раз. Просто Гук-и чувствует себя так хорошо, хочет кончить. Пожалуйста, пожалуйста, хён-и. Чимин опускает голову, целуя основание шеи младшего. – Хорошо. Только потому, что ты был моим хорошим мальчиком. Он опускает свою руку ниже и ниже, мимо животика Чонгука и останавливается между его бёдер. Он нежно обхватывает кулаком его уже наполовину твёрдый член и медленно начинает поглаживать его. Первый стон, слетевший с губ Чонгука, такой сладкий, такой ангельский, что Чимин почти даже не движется. Этот звук был так непохож на те грязные, развратные стоны, что он слушал последние четыре дня. И это было чистое блаженство. Бёдра Чонгука дёргаются вверх, пока Чимин продолжает двигать кулаком, скользя подушечкой большого пальца по чувствительной головке, дразнят уретру, пока всё это время, с губ Чонгука, как молитвы, ссыпались задушенные стоны. Альфа оставляет мокрые поцелуи на его шее и плечах, шепча разные сладкие вещи ему на ушко. – Хён- , – у Чонгука внезапно перехватывает дыхание, его бёдра дрожат, создавая рябь на воде, и через несколько секунд член омеги выстреливает спермой, которая разводами ложится на его живот. Его грудь беспорядочно поднимается и опускается, ему тяжело дышать. – Ну вот, теперь тебе лучше? – воркует Чимин, наклоняя голову младшего, чтобы взглянуть на него и поцеловать в губки. – Моя маленькая шлюшка, мм? – Чонгук скулит на такое обращение, и Чимин просто смеётся. – Такой милый, – он тянется в сторону и берёт в руку мочалку, которую оставил на бортике ванной, поднимает её и смачивает, прежде чем начать осторожно стирать весь этот беспорядок с живота Чонгука. – Мой хороший мальчик, мой Чонгук-и, такой сладкий и красивый, такой хороший для своего хёна, – шепчет Чимин нежным, глубоким голосом, оставляя поцелуи по всей шее и плечам Чонгука, дарит последний в щёчку, когда заканчивает мыть его. Омега расслабляется, наконец-то насыщенный, и вздыхает счастливо в руках парня. – Можем мы теперь бросить красивую бомбочку для ванны? – спрашивает он сладким голосом, оттуда, где свернулся калачиком в чиминовых объятиях. Чимин улыбается нежно, хмыкая в ответ, тянется туда, где оставил цветную вещицу, забирая её и отдавая Чонгуку, зная, что младший будет рад сам опустить её в воду. Что он и делает: берёт её в ладошки, опускает бомбочку в воду и счастливо смеётся, когда разноцветные краски и блёстки наполняют ванну. – Она такая красивая, хён. – Мм. Не такая красивая как ты, Чонгук-и. Чонгук вспыхивает, хнычет и трясёт головой. – Нет, я некрасивый и совсем не маленький, как другие омеги. Я высокий, и мускулистый, и- – Я серьёзно, – прерывает его Чимин и смотрит прямо в глаза, чем заставляет Чонгука сдаться. – У тебя самое прекрасное тело, которое я когда-либо видел, малыш, и я говорю это, не просто потому что мы встречаемся, – говорит Чимин, и что-то в его голосе заставляет Чонгука посмотреть в эти глаза, которые он так любит. Медленно и осторожно, чтобы не разбрызгать воду, он поворачивается к Чимину лицом. Чимин улыбается. – Мне нравятся твои мускулы, – продолжает он и тянется к мальчику, аккуратно сжимая его бицепс. – Твоя сила прекрасна. Мне нравятся твои бёдра, то, какие они широкие. Такие невероятные, – он опускает руку под воду, чтобы погладить бедро Чонгука, массирует его. – Ещё мне нравится твои милые родинки, все они, – Чимин целует каждую маленькую точечку, на лбу, носу, под губой и на шее. – Метки красоты для моего красивого мальчика. Чонгук мычит, его щёчки вспыхивают, и он опускает голову, но Чимин быстро и аккуратно поднимает её за подбородок. – Мне нравятся твои щёчки. Раньше ты пудрил их, но потом перестал, и я был так счастлив, потому что твои недостатки делают тебя собой, делают тебя красивым, – он берёт лицо Чонгука в свои руки нежно, наклоняясь и ласково целуя небольшой шрамик на щеке. Чимин выдыхает, отстраняясь, ласковая улыбка появляется на его лице. – Мне нравятся твои глаза, то, какие они большие и полные интереса к этому миру. Нравится, как целая галактика видна в них, яркая и всегда сверкающая. Он садится обратно, держа чонгуковы ладони в своих руках. – Ты красивый, Чонгук-и, ты особенный, талантливый, милый, добрый, бескорыстный, и ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя люблю. – Хён… , – это всё, что Чонгуку удаётся прошептать, прежде чем слёзы начинают стремительно бежать вниз по его щекам. – Шшш, любовь моя, всё хорошо. Проходит немного времени, прежде чем Чонгук успокаивается, но как только он это делает, Чимин вытаскивает его из ванны и укутывает в большое пушистое полотенце, чтобы не замерз. Они идут обратно в спальню, младший садится на край матраса, пока Чимин занят поисками нижнего белья и одежды для них обоих. Он находит свободную футболку и пару слишком длинных штанов для Чонгука и помогает ему одеться, прежде чем сделать это самому. – А теперь, что насчёт перекусить? Чонгук лишь устало моргает ему, слегка кивая. Он берёт мягкое одеяло с кровати Чимина, оборачивает его вокруг своих плеч, окружая себя теплом, и следует за своим парнем из комнаты на кухню. Чимин быстро достаёт кастрюлю и сковороду, кладёт туда лапшу и овощи. Чонгук садится на стул, зарываясь в одеяло ещё сильней, так что видно только его лицо. Он смотрит с нежностью в широко раскрытых глазах на Чимина, лавирующего по кухне и используещего разные специи и соусы для подготовки основного блюда. Вскоре после того, как всё приготовлено, и перед Чонгуком ставят тарелку с чапче, он смотрит в глаза Чимина с морщинками в уголках из-за его улыбки. – Спасибо, хён, – шепчет он, вытаскивает руку из одеяльного кокона, берёт палочки и начинает кушать. – Ты милый, – говорит Чимин, его глаза превращаются в полумесяцы, когда он счастливо улыбается. – Мой маленький крольчонок весь такой закутанный. – Заткнись, – тихо бормочет Чонгук, на самом деле не имея это в виду, просто сосредоточенный на том, чтобы побольше положить еду себе в рот. Он игнорирует ощущение чиминовых глаз на себе и продолжает есть с нежно-розовыми щеками. Чимин просто улыбается, полный любви к этому мальчику. Когда они заканчивают, Чимин прогоняет Чонгука с кухни. – Иди садись на диван, найди какой-нибудь фильм или ещё что-нибудь. Я всё здесь уберу и сразу же приду к тебе, хорошо? Чонгук заходит в гостиную, всё ещё укутанный в одеяло, и совсем не грациозно плюхается на диван. Он тянется за пультом, включая телевизор и начиная листать каналы. Чимин с улыбкой слушает, как каналы меняются, моя посуду как можно быстрее. Однако только он берёт в руки ложку, как его телефон начинает звонить на столе. Он стряхивает мыльную воду с рук и берёт трубку. – Алло? – Привет, Чимин-и. Что делаешь? – раздаётся голос Юнги из динамика. Он спокоен, но всё-таки в нём присутствует нотка беспокойности. – Привет, хён, – отвечает Чимин, он идёт обратно к раковине и кладёт телефон на полочку рядом с ним. Включает громкую связь и продолжает мыть тарелки дальше. – Всё хорошо, даже замечательно. У Чонгук-и наконец-то закончилась течка. – Да? Это хорошо. Как он? Ты же дал ему отдохнуть? Чимин вынужден сдержать смех на вопросы старшего омеги, зная, как сильно хёны заботятся о Чонгуке, и что скорее всего всё станет только хуже после проявления его сущности. Он всегда будет их малышом, их милым маленьким макнэ. – Да, конечно. С ним всё в порядке. Он проспал около двенадцати часов, я недавно разбудил его, чтобы принять ванну и поесть. Он сейчас в гостиной, смотрит телевизор. – Хорошо. Я рад, что он поправляется. Я беспокоился насчёт его течки, ты знаешь. – Да, я понимаю. Между ними повисает неловкое молчание, пока Юнги наконец не прочищает горло: – Так, вы, эмм, встречаетесь? Чимин прячет свою неловкость за кашлем: – Да. – Это же не было опрометчивым решением? Ты хорошо подумал над этим? Чимин практически застонал: – Конечно, хён. Вообще, это я был тем, кто больше всего сомневался, если тебе станет легче. Я не хотел делать ничего, о чём бы он потом пожалел. Просто провести течку вместе это одно, а пометить… это навсегда. – Да, это так, – Юнги замолчал на некоторое время, прежде чем снова заговорить. – Знаешь, я рад, что это был ты. –Хм? – Из всех, кто бы это мог быть, тот, с кем он провёл бы течку, я рад, что это ты. Чимин счастлив, что Юнги не видит румянца, появившегося на его щеках, и пару раз неловко кашляет. – Д-да, эм, спасибо, хён. Это многое значит для меня. Юнги хмыкает: – Ну, а ты сам как? Очевидно, твой гон скоро начнётся? – Да, но я в порядке. Я чувствую его, он рядом, но где-то глубоко. Думаю, это из-за того, что у меня есть Гук, и мы совсем недавно связались. – Возможно. Постарайся не изводить его слишком сильно, когда твой гон придёт, хорошо? Он будет измотан в течение нескольких дней, и, вероятно, будет очень чувствительным. А с его течкой, меткой и твоим гоном – его гормоны будут постоянно скакать. Хорошенько позаботься о нём. Чимин улыбается и кивает, хоть старший его и не видит. – Конечно, хён. Я никогда не причиню ему боль. – Я знаю, Чимин-и. Я знаю. Чонгук просыпается во второй раз через некоторое время после обеда. Он смаргивает сонливость и переворачивается, садится на кровати опираясь на локти, и оглядывается. Чимин спит, его тело находится между спинкой дивана и телом Чонгука, одна из его рук свободно лежит на талии младшего. Титры какого-то фильма бежали вниз на экране телевизора. Он улыбается, выдыхая умиротворённо, прежде чем лечь обратно, ёрзая в попытке найти удобное положение. Он слышит, как Чимин стонет, и поднимает взгляд на, ворочавшегося альфу. – Гук-и? – бормочет Чимин сонно, и Чонгук тянется к нему, обхватывая его ладонь пальцами. – Я здесь, хён. Чимин моргает, сразу же улыбаясь. – Привет, малыш. Думаю, мы оба устали, да? – Да. Собираюсь отдохнуть немного до того, как твой гон начнётся, – хмыкает Чонгук, хихикая. – Аргх, не напоминай. Ненавижу, когда у меня гон. – Но, – шепчет Чонгук, переплетая их пальцы. – Теперь у тебя есть я. – Мм, ты прав. Возможно, теперь гон не будет выносить мне мозг так, как раньше. Чонгук садится и ползёт к Чимину, садясь на колени альфы и прижимаясь носом к его шее. – Я позабочусь о тебе, хён. Чимин зарывается пальцами в мягкие волосы младшего, расчёсывая их аккуратно, и хмыкает: – Тогда с нетерпением жду его. – У нас же ещё есть немного времени? – Думаю, да. Я пока ещё хорошо себя чувствую. Чонгук целует в шею Чимина, почти там, где была бы видна его метка, если бы Чонгук тоже укусил Чимина. – Хорошо. Хочу обниматься. Чимин смеётся. – Мы только что спали и обнимались чёрт знает сколько времени, а ты хочешь ещё? Думаю, ты заобнимаешь меня до смерти, малыш, – но он не делает ничего, чтобы оттолкнуть омегу от себя и не возражает, когда младший пододвигается ближе к нему, крепко держась за него ногами и руками. – Люблю тебя, Чимин-и, навсегда. Навсегда. Чимин раньше боялся слова навсегда, боялся ответственности, которую оно несло. Он старался отталкивать людей, боясь привязаться к ним, и потом позволить уйти. У него было совсем немного друзей, которым он доверял, и этого всегда было достаточно для него. Пока он не встретил Чонгука. Со сверкающими глазами, золотым сердцем и желающего помочь всем Чонгука. Чимин часами терпел издёвки Тэхёна и Хосока над его безнадёжной влюблённостью в этого мальчика, но он игнорировал их все и продолжал стараться завоевать внимание парнишки и место в его сердце. И сейчас, держа в руках этого самого прекрасного мальчика, на чьей шее теперь красуется его метка, он понимает, что не может представить свою жизнь без Чонгука. Да и не хочет. Он берёт в ладони лицо своего парня и наклоняется, целуя розовые лепестки губ Чонгука. – Навсегда, Гук-и, – обещает Чимин. И он сдержит своё слово.