***
Три года спустя: Гарри громко кашлянул, изо всех сил стараясь заглушить кашель одной маленькой ручкой. Если его тетя или дядя услышат, они накричат на него, назовут обузой и завтра не дадут ему поесть, потому что он потревожил их своим проклятым кашлем. Но дышать в тесном чулане под лестницей становилось все труднее и труднее. Он начал кашлять в среду, потому что слишком долго пробыл под дождем: Дадли запер дверь дома, и никто не слышал, как он стучал. Его впустили лишь через два часа. Как только Петунья затащила его внутрь и отругала за то, что он оставил грязные следы на ее чистых полах, она тут же отправила его в чулан и заперла. Гарри промок насквозь и дрожал; он сделал все возможное, чтобы вытереться изодранным одеялом, но этого едва хватило, и он дрожал всю ночь, пока не высохла вся одежда. Тогда он и начал кашлять, а теперь ему стало еще хуже. Грудь отяжелела, дыхание причиняло боль, ему было жарко и голодно. Он съежился под потертым серым одеялом, которое Петунья купила в магазине за шесть пенсов, пытаясь сдержать рвущийся из груди мучительный кашель. Это было безнадежно. Он громко закашлялся, чувствуя, что вот-вот выплюнет внутренности, все его тело сотрясала сильная дрожь, а на глазах выступили слезы. В каком-то смысле он почти надеялся, что тетя или дядя услышат его, потому что тогда они могли бы спуститься и посмотреть, что случилось. У него так сильно болела грудь… Он хотел пить, но воды не было, было темно и сыро, и дверь была заперта. Без ведома ребенка браслет на его запястье начал посылать безмолвную тревогу человеку, который поклялся много лет назад присматривать за ним. Северус Снейп поднял глаза от котла с кипящим раствором, который он варил, чувствуя, как браслет на запястье быстро задрожал. Это был первый раз за три года, когда браслет отреагировал подобным образом, и он немедленно отложил мешалку и сжал запястье. В его голове возникли образы ребенка, кашляющего под рваным серым одеялом, больного и раскрасневшегося от лихорадки. Также было ясно видно и беспокойство ребенка, и его страх, и какое-то смиренное отчаяние. Черт бы побрал этих магглов! Он выругался, а затем произнес притягивающее заклинание, которое было своего рода ограниченным заклинанием привидений, предназначенным для того, чтобы привести к заклинателю единственное живое существо или предмет. В шкафу Гарри хрипел и задыхался, а затем исчез. Только чтобы снова оказаться в объятиях мужчины, одетого в темный бархатный халат. Северус быстро накинул капюшон своего одеяния на лицо, так что ребенок мог видеть только слабый контур его подбородка. Маленький мальчик всхлипнул и испуганно посмотрел в лицо своего спасителя. — Полегче, — прошептал Северус, пытаясь сделать свой тон успокаивающим. — Я не собираюсь причинять тебе боль. — Где я? — В волшебном месте. В безопасном месте. Ты болен, Гарри. — Угу. Грудь болит, — он яростно закашлялся. Северус поморщился: мальчик говорил так, словно у него болели легкие. Что, черт возьми, случилось с этими магглами? Почему они ничего не сделали, чтобы помочь своей собственной плоти и крови? Он сердито покачал головой. Ну, если они не хотят помочь, то он должен это сделать. Он был связан клятвой, которую принес. Он нахмурился, глядя на мальчика, который был так похож на своего отца, и скривил губы. Но потом он посмотрел в глаза Гарри, и от этих глаз, блестящих от лихорадки, у него перехватило дыхание. Ее глаза. У него ее глаза. Теперь на него смотрели глаза женщины, которую он когда-то любил. Он почувствовал, как напряглась его грудь, и с трудом моргнул. Затем он подавил неприятные эмоции и вызвал к себе несколько зелий. Он подошел к удобному кожаному креслу, которое обычно держал в своей лаборатории для отдыха, пока ждал, когда закипит зелье, и сел, посадив Гарри к себе на колени. — Ну, а теперь, дитя мое, я собираюсь дать тебе немного лекарства. — Таблетки? Они невкусные? — Нет, зелье. Волшебное зелье. И да, это может быть немного неприятно на вкус. Тем не менее ты должен принять его. Это поможет тебе выздороветь. — Если бы потребовалось, он залил бы зелье в глотку сопляка, но то, что мальчик сказал дальше, совершенно его потрясло. — Магия не настоящая. — Что? Кто тебе это сказал? — Дядя Вернон и тетя Петунья. Они сказали, что магия — это всего лишь трюки и фокусы, и их не существует. Нет таких вещей. У Северуса вытянулось лицо. Он знал, что сестра Лили никогда не одобряла ее магических талантов; он вырос вместе с сестрами Эванс и знал, что Петунья сильно ревновала его к младшей сестре за то, что она никогда не сможет. Но отрицать существование магии, особенно перед своим племянником, который, несомненно, когда-нибудь станет таким же сильным волшебником, как его мать? Это было… нелепо! Это было жестоко и безнравственно. И это заставило кровь Северуса закипеть. Он изо всех сил старался держать себя в руках. Петунье повезло, что сейчас она была далеко от него, потому что ему было бы очень трудно не заколдовать ее несчастный язык. Магии вообще не существовало! — Ты ошибаешься, Поттер. Магия — это реальность. Я использую ее каждый день. И я собираюсь дать тебе волшебное зелье, которое успокоит кашель, и еще одно, чтобы избавиться от лихорадки, — он слегка подвинул мальчика, облокотив его себе на плечо. Мерлин, но почему ребенок ощущается таким худым? Он практически чувствовал все ребра, даже сквозь тяжелую бархатную мантию. Он осторожно откупорил флакон с зельем и налил отмеренную дозу в маленькую мерную чашечку. — Открой рот и пей, — приказал он, прижимая чашку к маленькому ротику. Гарри послушно открыл рот, и Северус осторожно наклонил чашку. Густой противогрибковый напиток потек в горло ребенка. Гарри фыркнул и поморщился. Это волшебное зелье было на редкость противным на вкус! — Глотайте, молодой человек. — Фу! — Гарри ничего так не хотелось, как выплюнуть эту ужасную гадость, но рука держала его рот закрытым, и он был вынужден сглотнуть. Как только он это сделал, боль в груди ослабла, и он смог немного легче дышать. — Теперь перейдем к следующему. Затем Северус дал средство от лихорадки, на этот раз оно не было таким уж плохим на вкус. Он убедился, что ребенок проглотил зелье, крепко держа его за подбородок и откидывая голову мальчика назад. — Ты должен почувствовать себя лучше в ближайшее время. —Угу, — Гарри зевнул. Ему хотелось спать, а руки, которые держали его, были теплыми и мягкими, и он еще глубже зарылся головой в темную ткань. Никогда в жизни он не чувствовал себя в такой безопасности. В воздухе стоял странный запах какой-то пряности, которую он не знал, но он слишком устал, чтобы спросить, что это такое. Его спаситель хмуро смотрел на него сверху вниз, хотя Гарри не мог видеть этого из-за капюшона. Снейп не мог поверить, что этот маленький сопляк так устроился. Он засыпал у него на плече! С чего сопляк решил, что ему это позволено?! Но он лежал там, крепко спал, его ресницы были угольно-черным пятном на фарфорово-белой щеке. — Хм! Наглый, прямо как твой чертов отец! — кисло пробормотал мастер зелий. Он подумал о том, чтобы вернуть мальчика к себе… домой, если это можно было так назвать, но потом вспомнил, что Поттеру может понадобиться еще одна или две дозы зелья, и поэтому он преобразил одежду щенка (что на нем было надето? Все это выглядело на два размера больше) в мягкую пижаму с зелеными змеями, а затем преобразил старый набор чешуек в детскую кровать. «Я оставлю его здесь на ночь, чтобы следить за ним. А потом, когда буду уверен, что он поправится, я отправлю его обратно домой». Северус злобно нахмурился. Из того, что он видел, он понял, что Дурсли были неподходящими опекунами, но он должен был отправить мальчика назад, так как его исчезновение может быть замечено после слишком долгого отсутствия. Присматривай за Гарри, Северус, но никому об этом не говори. Мастер зелий раздраженно вздохнул, проклиная тот порыв, который заставил его поклясться присматривать за этим квазиотражением его соперника. Тем не менее данное обещание должно быть выполнено. Поэтому он осторожно уложил спящего ребенка в постель, которую сам же и наколдовал, и подтянул одеяло к подбородку. Мальчик должен проспать всю ночь. Затем Северус снова повернулся к своему котлу, то и дело поглядывая на неподвижное тело в постели. «То, что я делаю, я делаю для тебя, Лили».***
На следующее утро температура и дыхание Гарри значительно улучшились. Снейп снова дал оба зелья, на этот раз Гарри принял их без суеты. Потом он посмотрел на своего спасителя в черной мантии и спросил: — Кто вы? Северус проигнорировал вопрос. Гарри нахмурился, удивляясь, почему тот не отвечает. Вместо этого он развернулся и пошел в другую сторону волшебной комнаты, где что-то готовилось в большом черном котле над огнем. Черная мягкая мантия мужчины развевалась позади него, словно крылья. Гарри нахмурился. Он вспомнил, как его учительница в детском саду говорила, что иногда ангелы спускаются с небес, чтобы присматривать за маленькими детьми. Гарри спросил ее, присматривают ли они вообще за теми детьми, которые живут… странно и причудливо… и она сказала, что да, ангелы существуют для всех, но особенно для детей. Они всегда следили за ними и защищали их. Возможно, это был ангел. Но у всех ангелов в книгах были белые одежды и крылья. Но, может быть, его ангел был другим. Как и он был другим. Да, в этом был смысл. Вместо этого у него был темный ангел. Гарри улыбнулся, потом зевнул. Ему снова захотелось спать, и он свернулся калачиком в мягкой постели, такой приятной на ощупь, словно облако, и заснул. Когда несколько мгновений спустя Северус поднял голову, Гарри уже крепко спал, свернувшись калачиком на боку. «Пора отправить его домой, хоть это и скверное место», — неохотно подумал Северус. Он взмахнул палочкой и произнес нараспев обратное очарованию заклинание. Гарри Поттер исчез с маленькой кровати и через секунду, снова здоровый, появился в своем грязном чулане.***
Это продолжалось на протяжении всего детства Гарри. Всякий раз, когда он был болен или ранен, он закрывался в своем чулане и волшебным образом оказывался рядом с Северусом. Затем Северус использовал свои зелья и навыки целителя, чтобы вылечить мальчика, держа его под наблюдением, пока он не поправится. Он никогда не называл мальчику своего имени и никогда не позволял ребенку видеть его лицо, всегда оставаясь в капюшоне. Гарри начал думать о нем как о своем темном ангеле, и именно так он называл этого человека в своих мыслях. Когда он был с ангелом, он знал, что ничто никогда не причинит ему вреда, в волшебном месте тепла и пряных странных запахов он был в безопасности. Иногда ангел кормил его, прежде чем отправить обратно, или давал ему еду и питье, чтобы взять с собой. — Я должен отослать тебя назад, дитя, но я всегда буду здесь, если понадоблюсь тебе. Однажды Гарри сильно обжегся, когда готовил на плите ужин, ему было около восьми лет, и когда пришло время возвращаться домой, он разрыдался и вцепился в бархатную мантию. — Пожалуйста, сэр! Пожалуйста, позвольте мне остаться! Я не хочу возвращаться! Рыдающая мольба рушила стену, которую Северус возвел вокруг своего сердца, рушила и раздирала ее, пока она не рассыпалась в прах. И он смотрел вниз на низкорослого беспризорника, схватившего его за ноги, и чувствовал жгучий гнев на своего наставника, сопровождаемый душераздирающей болью за тощего нелюбимого мальчика, который каким-то образом перестал быть ребенком, о котором он заботился из чувства долга, а вместо этого стал чем-то большим, чем-то очень похожим на сына. Если бы только он мог заставить себя признать это. Тайный сын, сын, который был заимствован, но все же сын. Он нежно положил руку на голову плачущего мальчика, на эту грязную швабру, которую никогда не удастся укротить, сколько бы раз Петунья ее ни брила, а Северус ни расчесывал. — Ты не можешь остаться, Гарри. Ты знаешь правила. Гарри зарыдал еще сильнее. — Мне все равно! Я ненавижу эти правила. Они глупые! Пожалуйста, позвольте мне остаться! Я… я сделаю все, что угодно. Я буду убираться, драить полы, готовить еду. — Ребенок… — начал Северус, его горло охрипло от удушья собственной горькой желчью. Он больше всего на свете хотел, чтобы Гарри остался, но ему потребовалось слишком много времени, чтобы оправиться от этой последней раны, и Северус мог только использовать время браслета, прежде чем это будет замечено Министерством. Два дня, не больше. Присматривай за Гарри, но никому об этом не говори. — Я… мне очень жаль, но ты должен вернуться. А теперь прекрати это и встань, ты ведешь себя как плаксивый двухлетний ребенок. — Мне все равно. — Гарри, — голос Северуса щелкнул, как плеть, и ребенок вздрогнул. Привыкший подчиняться такому тону, он поднялся, но отказался смотреть своему ангелу в лицо. Вместо этого он продолжал смотреть в пол, на ботинки темного хранителя. Один палец приподнял подбородок мальчика, пока обвиняющий зеленый взгляд не пронзил глаза Северуса, пробуждая чувство вины и сожаления в его груди — эмоции, которых он не испытывал уже восемь лет, с тех пор как Лили испустила свой последний вздох. — Пойми, я делаю это потому, что должен. И вовсе не потому, что я этого хочу. — Но почему же? А почему вы должны это делать? Северус вздохнул. — Я не могу ответить на этот вопрос. Но на то есть причина. Гарри шмыгнул носом, выглядя таким несчастным, что Северус нарушил свое собственное правило и очень долго обнимал мальчика. Он так старался не привязываться, но мало-помалу, с годами, Гарри сумел пробраться сквозь колючие заросли, которые окружали сердце Северуса. Затем Северус отступил назад и отослал Гарри прочь, а с уходом мальчика почувствовал, как горькая боль тоски сжала его горло. Гарри снова появился в своем чулане с хлопком, как всегда, и единственным теплым воспоминанием были руки темного ангела, обнимающие его и прижимающие к себе.***
Он не видел ангела до тех пор, пока два года спустя у него не развилась пневмония из-за Дадли, который однажды днем, когда на дежурстве не было спасателей, чуть не утопил его в местном бассейне. Тогда он был так болен, что Северус боялся за его жизнь. Мастеру зелий потребовалось почти три дня, чтобы сбить сорокаградусную лихорадку и восстановить повреждения, нанесенные легким Гарри. За это время он почти не ел и не спал, поглощенный тем, чтобы ребенок поправлялся; он лихорадочно заваривал и подавал один напиток за другим, пока, наконец, через сорок восемь часов лихорадка не спала и Северус не смог отдохнуть. Он заснул в кресле рядом с кроватью Гарри, измученный до мозга костей. Вскоре после этого Гарри проснулся и почувствовал себя лучше. Он также увидел, к своему ужасу, спящего рядом с ним ангела. Он никогда не думал, что ангел нуждается во сне. Но, видимо, так оно и было. Ибо он спал, а капюшон… Гарри ахнул. Капюшон, который всегда закрывал лицо ангела, упал. Гарри соскользнул с кровати и подкрался, чтобы посмотреть на него. Это было бледное лицо, обрамленное длинными волосами цвета полуночи, с внушительным носом и длинным подбородком. Оно было не особенно красиво, но что-то там было… очень благородное. Гарри долго смотрел на него, потом тихо прокрался обратно к кровати и плюхнулся на нее. Теперь он увидел лицо ангела — единственное, о чем он всегда думал. Он прикусил губу. Он не хотел, чтобы ангел рассердился. Если он рассердится, то может навсегда его отослать. Поэтому мальчик быстро вскочил и снова накинул капюшон на спящее лицо. Теперь уже никто не узнает, что Гарри видел лицо своего опекуна. Когда Северус проснулся через четыре часа, он увидел, что Гарри спит. Он проверил температуру мальчика и обнаружил, что она была нормальной. Как и его легкие. Испустив громадный вздох облегчения, Снейп разбудил Гарри и накормил его супом и хлебом с маслом. Гарри знал, что это значит. Уже почти пришло время уходить. Но он знал, что лучше не возражать. Поэтому он попрощался с ангелом и крепко обнял его, прежде чем его отправили обратно в свой чулан на крыльях магии. На этот раз, по крайней мере, у него были лицо и руки ангела, о которых он будет вспоминать в мрачном чулане, пока Петунья не позовет его снова заняться домашними делами. И этого было достаточно.***
Год спустя Школа Хогвартс: Гарри торопливо шел по коридору, его новая школьная мантия неловко хлопала по коленям, когда он бежал к классу зелий. Он не хотел опаздывать на занятия в свой первый школьный день. Он споткнулся и остановился прямо за дверью, нащупывая дрожащими пальцами ручку. Затем он открыл ее и шагнул внутрь. При этом он вдохнул знакомые ароматы терпких трав, сладкого майорана и базилика. Аромат накрыл его волной, и он ахнул, узнав его. Это был тот же самый запах, который всегда наполнял комнату, где он жил с ангелом, выздоравливая после болезни или травмы. Он бы узнал этот запах где угодно. Он осторожно шагнул в дверной проем, чувствуя странное ощущение внизу живота. Он чувствовал себя так, словно вернулся домой. Он окинул взглядом ряды столов, аккуратно расставленные вдоль последнего ряда котлы, а затем его взгляд упал на стол, за которым сидел стройный человек в черной мантии, помечая бумаги зеленым пером и неодобрительно хмурясь. — Сэр? Э-э, я пришел на урок, — сказал Гарри, задаваясь вопросом: а нужно ли было вообще что-то говорить? Мастер зелий, которого, по словам Рона, звали профессор Северус Снейп, хмуро посмотрел на него. — Ну тогда присаживайся, а не стой тут сложа руки, мальчик… — он замолчал. Узнавание ударило в Гарри, как кувалда. Изумрудные глаза встретились с обсидиановыми. — Вы. Это был вы. Это вы заботилась обо мне все эти годы, — прошептал Гарри. Северус не мог ответить, его язык примерз к небу. Как Гарри узнал его? И что же ему теперь делать?