Фрост приоткрыл веки. Всё вокруг расплывалось перед очами, но со временем дар лицезреть вернулся к нему. Поднявшись на ноги, он не поверил своим глазам. Сначала он увидел полностью засеянные картофелем поля, идущие до самого горизонта, а потом, когда наконец появилось желание обернуться, узрел, что перед ним простирается мега-эпичный вид города Спарты. Фрост не нашёл ничего лучше, кроме как войти в него. Проходя по очередной улице и не обращая внимания на недоумённые взгляды прохожих, к нему подошла стража, вся обмундированная доспехами и оружием.
— Кто ты такой? — спросил мужчина, держа наготове копьё.
— Меня зовут Фрост, — спокойно ответил он.
Стражники переглянулись и с удивлённым взглядом предложили ему пройти в храм. Фрост согласился и в сопровождении охраны устремился к указанному месту. Внутри храма, практически перед самим входом в него, стоял царь Леонид. Стражник, что спрашивал у Фроста имя, подошёл к нему.
— Мой царь, — начал он с дрожью в голосе, — этот человек назвался Фростом.
Леонид, не произнося ни слова, подошёл к незнакомцу, отчего тот нервно сглотнул, и пристально посмотрел на него. Напряжение росло с каждой секундой, но спустя полминуты взор царя словно стал добрее.
— Ты наконец вернулся, — сказал Леонид.
— Куда вернулся? — спросил нифига не понимающий Фрост. — Откуда?
— Фрост, знаешь ли ты, что случилось с твоим отцом? — царь будто пропустил его вопрос мимо ушей.
— Мой отец погиб давным-давно.
— Нет. Я твой отец.
А пока Фрост потихоньку охреневал с этой новости, в это время на поверхности бомж удочкой пытается выловить Фроста из пропасти. После нескольких попыток он снова поднимает леску, но та вновь оказывается пустой, и это заставляет бомжа выкрикнуть: «Да ёп*звуки дельфина*!»
***
Леонид попросил Фроста пройти с ним вглубь храма, рассказывая ему по дороге разнообразные пророчества. Фрост слушал его не так внимательно, как хотелось бы, потому и, рассматривая здание, обратил всё своё внимание на изображение Херобрина с кровавым мечом. Леонид заметил, что тот с интересом смотрит на картину с белоглазым демоном.
— В одном из пророчеств говорится, что должен появиться герой, который победит Херобрина, когда тот возродится, — сказал он, после чего повернулся к Фросту. — И он, наконец, явился нам.
— Не понял? — спросил блудный сын Леонида, а сам вдруг захотел провалиться под землю.
— Мы долго ждали тебя, Фрост. Согласен ли ты отправиться в царство Аида и сразиться с нечистью?
Фрост бегло рассмотрел всевозможные варианты исходов сражений, и во всех из них он терпел поражения. Но что поделать? Пришлось согласиться.
Для такого похода Леонид обучил Фроста сверхсекретной технике спартования. Фрост спартанул очередной манекен, после чего произнёс: «О да, я вернул дар лупить людей ни за что, ни про что! И притом очень сильно». После плодоносной тренировки царь предложил ему взять с собой одного из лучших бойцов, которым оказался бомж-трудовик Серёга (ведь самые лучшие воины после смерти попадают в Спарту, а коренные спартанцы — в царство Аида).
Пришло время отправляться в путь. Втроём они отправились к водам Ахерона, чтобы попасть в царство Аида.
— О, здесь лежит Маяковский, — сказал Фрост, по пути проходя мимо могилы, со всех сторон окружённой розами.
Подойдя к месту назначения, царь пожелал бойцам удачи и возвратился обратно. Фрост с Серёгой отправились к парому Харона, на пути повстречав Данте Алигьери. Харон потребовал с них по золотой монете, на что Фрост с важным видом сказал ему: «Ты хочешь, чтобы я, кошерный еврей, сейчас вот так дал тебе монету? А ты не попутал?», а Серёга достал пластиковую бутылку и попытался её разбить об голову с криком «За ВДВ!». Харон, испугавшись их психической неустойчивости, решил всё-таки перевезти их в царство Аида.
***
Наконец, они оказались в царстве Аида. Бродя по аду, они не раз были вынуждены потупить резкое желание пнуть какого-нибудь из свинозомби, которых вокруг были целые полчища. Фрост не раз замечал странный тёмный силуэт, словно шедший за ними по пятам. Бойцы прошли к адской крепости; в ней всюду были развешаны черепа, а на полу валялись кости не то человеческие, не то свинозомби. Теперь нужно действовать тихо. Фрост, не издавая ни одного звука, вынес одного из стражников, и, аккуратно, на цыпочках, пройдя мимо остальной стражи, попали в тронный зал. Не успели они даже сориентироваться, куда им держать путь дальше, как вдруг услышали приближающиеся шаги и вовремя успели спрятаться. В зал вошли адские вельможи, один из которых остановился около трона.
— Скоро всё будет по-прежнему, — сказал он.
— Чем-то странным пахнет, — принюхался второй вельможа, что-то заподозрив.
Но всё, кажется, обошлось. Первый дотронулся до его плеча и достал из одеяний свиток.
— Сейчас нужно заняться делом. Всетемнейший придёт в ярость, если это не будет готово в течение луны.
— Да, ты прав.
После этого оба ушли в неизвестном направлении. Фрост с Серёгой задумываться над их словами не стали и сразу же принялись искать каземат. Спускаясь по лестнице в недра крепости, Серёга почувствовал на плече чью-то хватку. Он быстро достал складную табуретку, которую до этого вытащил из портупеи на спине, и уже почти ударил неизвестного, но тот перехватил табуретку.
— Серёга, не надо.
Этим человеком был
Альберт Эйнштейн упоротый физрук. Он попросился в команду к бойцам, и те согласились.
Совсем немного времени спустя они нашли то, что искали. Камеры с заключёнными охранял стражник, но пробыл он в сознании недолго — Серёга метнул в него табуретку со словами «Спокойной ночи». Фрост порыскал у «спящей красавицы» в карманах и нашёл ключи от камер. Проходя мимо одной из клеток, Фрост увидел в ней свинозомби и начал его стебать, изображая свинью: «Уии! Где мой комбикорм?!». В следующей камере оказались те самые спартанские гвардейцы. Бомж-трудовик головой разбил замок на двери с криком «За ВДВ!».
— У нас же ключи есть, — сказал невозмутимый Фрост, показывая ему связку.
— Ты чё, слабак, что ли? Два по труду за год захотел?! — оттарабанил Серёга, а затем выкинул злосчастные ключи.
В камере находились двадцать спартанских гвардейцев. Узнав, кто их спас, они поклялись служить Фросту верой и правдой.
Внезапно всю крепость окутала поднявшаяся тревога. Серёга с физруком ударом ноги проломили стену и вместе с Фростом и спартанцами выбежали из замка. По пути к парому Харона на них ни с того ни с сего напали свинозомби. Спартанцы отбивались от них своим оружием, физрук использовал искусство кунг-фу, Серёга колошматил врагов своей раскладной табуреткой, а Фрост с помощью спартования отправлял их далеко и надолго. Иногда его всё-таки задевали, на что он говорил: «Хватит бить меня, я тебе не бигмак!».
До парома оставалось совсем немного, но и тут их поджидала неудача. Через мгновение в них прилетел фаербол, раскидав всех в разные стороны. Все, кроме Фроста, потеряли сознание. Неведомая сила подняла сына Леонида в воздух. Перед ним левитировал тёмный силуэт, смотревший на Фроста бездонными белыми глазами. И тут раздался громкий с небольшой хрипотой голос, от которого у жертвы по всему телу пробежали мурашки: «Вот мы и встретились, брат».
Голова у Фроста гудела, раскалывалась на две равные, а может быть и нет, половины. Чувствовал он себя не то, чтобы плохо… просто отвратительно. Всё тело ломило, бешеная усталость окутала парня, не давая ему возможности пошевелить хоть пальцем. Немного привыкнув к яркому свету, он увидел говорящего. Им был мужчина на вид лет сорока с небольшой бородкой. Растрепанные волосы развевались по ветру, создаваемому силой левитации.
— Я представлял тебя более грозным, — вновь произнёс хриплый голос. Тут неведомая сила прижала Фроста к земле. — Но ты жалок.
— Херобрин… — с трудом смог проговорить Фрост.
Один из спартанцев попытался встать, чтобы помочь своему спасителю, но Всетемнейший направил руку в его сторону, и тот стал корчиться в муках, после чего упал замертво. Снова подняв Фроста в воздух, Херобрин приблизился к нему.
— Тобой я займусь позже. Сейчас у меня есть дела поважнее.
Демон поднёс своего брата к самой бездне, простиравшейся у бедолаги прямо под ногами, затем развернулся и взмахом руки превратил спартанцев в один лишь прах.
— С тобой, братец, мы ещё поговорим, — сказал Херобрин, снова повернувшись к Фросту, — А пока что, — тут он головой указал на дыру, — Ты проведёшь время незабываемо. Теперь у тебя нет имени, лишь номер. Шестьсот двадцать седьмой.
Закончив разглагольствовать, он отпустил свою жертву, и та стремительно полетела вниз, подобно стреле…
