…
Тоскливо вздохнув, Луна обречённо уронила голову на стол, на девственно чистый лист бумаги, который до этого сверлила взглядом уже добрые полчаса. Завершив утренний моцион и позавтракав, принцесса решительно взялась за реализацию своей утренней идеи: отыскала свой рабочий кабинет, где присутствовали массивный стол, связка остро заточенных новеньких перьев, чернила и бумага, но, стоило занести перо над чистым листом, растерялась. Все мысли и идеи по поводу этого послания, роившиеся в голове с самого утра, одномоментно испарились, оставив аликорну мучительно пытаться понять, что же написать. Осознание того, что Найтмер, вероятно, выбросит это письмо в камин не читая, стоит лишь ей узнать, от кого оно, тоже отнюдь не помогало. Как и что нужно было написать, чтобы она хотя бы прочла?.. Чем больше Луна об этом думала — тем больше крепла её уверенность, что Найтмер если и удостоит её послание своим вниманием, то не примет её приглашения, даже если будет жить в шалаше и щипать траву от голода. Вспомнился памятный разговор с ней и с Тией, когда, только лишь очнувшись, на подгибающихся от слабости ногах и с ещё свежей раной, боль от которой чувствовалась даже сквозь обезболивающее, Луна, вопреки всем протестам врачей, пришла, чтобы остановить сестру и не позволить той наделать глупостей… Найтмер отрешённо, словно это её и не касалось, наблюдала, как решают её судьбу, а когда речь зашла о тех самых доспехах — вдруг словно бы демонстративно приняла сторону Селестии, позволив той забрать у себя же броню вопреки воле самой Луны! «Мне не нужны твои жалкие подачки, предательница!» — вот, что это означало… Аликорна вздрогнула и с усилием проглотила вдруг вставший в горле ком. Найтмер Мун презирала и ненавидела её настолько, что, похоже, готова была на худшее для себя — лишь бы не принимать её, Луны, помощь… Она бы, наверное, и от снятия блокиратора отказалась, если бы принцесса в тот момент спросила её… — И пощадила ты живот Наш лишь поелику сестре Нашей вреда деяниями своими чинить не возжелала… — срывающимся шёпотом подвела итог своим размышлениям кобылица, чувствуя, как начинает жечь глаза и затуманивается зрение. Жутко было осознавать ту бездонную пропасть, которую она сама же и выкопала между ними. После той встречи появилась было надежда, что примирение возможно, что Найтмер пощадила её, дала ей шанс потому, что… быть может, поверила в неё, в её раскаяние, в желание всё исправить… Неожиданное понимание того, что та, возможно, не нанесла рокового удара только из-за Селестии, не оставило от этой надежды камня на камне. Она, Луна, по-прежнему не заслуживала в глазах несчастной чёрной аликорны ничего, кроме ненависти, и лишь фигура сестры за спиной её тогда удержала… В гнетущей тишине высокого и неприветливого кабинета на чистый белый лист упала первая капля.…
Луна в мрачной задумчивости смотрела, как поток воды из крана с шумом врезается в полированный камень раковины и, поблёскивая в свете магических ламп, по небольшой дуге устремляется к сливному отверстию. Сбросив оцепенение, принцесса вздохнула и, ещё раз плеснув себе на лицо и проморгавшись, перекрыла воду. В зеркале, на которое она подняла взгляд, всё ещё были заметны покрасневшие глаза и припухшие веки. И тушь надо было наносить заново… Проглотив желание сказать себе в зеркало что-нибудь — вспомнив, чем однажды это уже обернулось — аликорна поспешила выйти в спальню. Как же всё… Неожиданно раздавшийся осторожный стук в дверь не дал закончить мысль. — Ваше Высочество, дозволите войти? — Дозволяю, — выпрямилась и чуть приподняла крылья Луна, принимая собранный и строгий вид. — Ваше Высочество, — поклонилась, войдя, служанка-единорожка, — Её Высочество принцесса Селестия… п-просит аудиенции… — споткнулась на последних словах она. — Пригласите её сию минуту! — Как вам будет угодно, Ва… — СИЮ МИНУТУ! — не выдержала принцесса, заставив перепуганную кобылку буквально вылететь из спальни и с дробным цокотом устремиться в сторону холла. Как вообще?.. Кто посмел чинить препятствия её сестре?!.. Взгляд зацепился за стражника-фестрала, устремившегося следом за служанкой, и аликорна устало вздохнула. Конечно же… С тех пор, как она переселилась сюда, за всеми посетителями — и даже за слугами! — по её покоям постоянно тенью следовали мышекрылые стражи, пристально следя, чтобы те вдруг не посмели навредить имуществу Великой или, не приведи Ночь, ей самой. Даже еду всю на входе пробовали! А поначалу и вовсе отбирали вилки и столовые ножи, пока Луна не убедила их, что в этом нет необходимости. Сразу после того, как запретила цеплять на всех входящих единорогов блокираторы магии… Принцесса на несколько секунд прижала к лицу крыло. Бедные ночные пони… И их она подвела… Как теперь судить фестралов за их недоверие, переходящее в паранойю, по отношению к обычным пони вообще, а к слугам Селестии — в особенности? И, главное, каким образом изменить это к лучшему?.. — Здравствуй, Луна! С добрым утром! — вернул задумавшуюся синюю аликорну в действительность жизнерадостный голос сестры. — Здравствуйте, Ваше Вел… — Луна замерла на середине поклона, прикусив язык. — Э-эм… То есть… Здравствуй, Ти… — поспешно выпрямившись и кое-как изобразив на лице улыбку, попыталась поправиться младшая принцесса. — Луна… — расстроенно вздохнула та и, подойдя ближе, осторожно коснулась шеи сестры крылом. — Прости, задумалась… Вот и… — нервно метнувшийся взгляд Луны мимоходом выхватил, как, глядя на происходящее, зло согнула уши и катнула желваки одна из её стражниц, редчайшая фестралка-единорожка, вошедшая следом за Селестией в составе конвоя и стоящая чуть подле неё. — Оставьте нас! — мгновенно вспыхнув, приказала принцесса ночи, взглянув кобылке в её багровые глаза. Тёмно-тёмно-красная ночная пони, гневно раздув ноздри, помедлила и неохотно качнула саблевидным рогом, принимая волю своей Владычицы, но явно не соглашаясь с ней. Следом вышли ещё двое гвардейцев, оставив, наконец, сестёр наедине. — Как твои дела, Лу? — казалось, нимало не придав значения произошедшему, улыбнулась Селестия. — И когда ты, наконец, перестанешь мне кланяться? — слегка погрустнев, закончила она. — Сие происходит лишь когда… — Луна осеклась, поймав себя на всё том же старом стиле. — Это… Бывает, задумалась. И такое было-то всего несколько раз! — почему-то попыталась оправдаться она, до сих пор чувствуя себя немного сбитой с толку. — Не переживай так, лучик мой лунный. Я же тебя не виню, — Тия с какой-то печальной улыбкой на лице коротко обняла сестру. — Всё в порядке?.. — неуверенно поинтересовалась ночная принцесса. Она очень ждала этой встречи: Селестия в последние дни была чем-то настолько занята, что едва урывала время заглянуть к ней в больничное крыло, а после того, как врачи, наконец, отпустили младшую аликорну, они с сестрой и вовсе виделись, помимо пары скоротечных совместных ужинов, лишь однажды, когда Тия презентовала Луне её новые покои и, по-быстрому познакомив с разработчицей их проекта, откланялась, оставив принцессу ночи изучать своё новое жилище в компании отчаянно робеющей миниатюрной земнопони в строгом официальном наряде. — Да, вполне! — чуть поспешно отреагировала Селестия и каплю неестественно улыбнулась, заставив Луну напрячься. — Я, наконец, передала часть дел Каденс — ей не помешает практика, а у меня, наконец, появится время, чтобы… чтобы провести его с тобой, — неожиданно смутилась принцесса дня. — Это хорошо, — искренне улыбнулась младшая принцесса, чей пристальный взгляд уже обнаружил и тщательно замаскированные мешки под глазами, и покрасневшие глаза… Сестре явно был нужен отдых. Да и собственное одиночество очень тяготило… — И кстати… Ты… Ты уже пригласила сюда Найтмер?.. — неуверенно устремив взгляд в пол, вспомнила о своей неудаче с письмом Луна. Быть может, это уже… — Нет! Синяя аликорна рефлекторно отшатнулась от голоса, прозвучавшего на грани крика. — То есть, пока нет, но… Пожалуйста, давай не будем торопить события, Лу! — поспешно заговорила явно смутившаяся Тия. — Торопить? Сколько дней уже прошло? Пять? Шесть? Или этого тоже недостаточно для, как ты тогда сказала, «паузы»? — недовольно нахмурилась принцесса ночи. — И сотни дней будет недостаточно… — на несколько секунд прикрыв глаза, вздохнула белоснежная кобылица. — Я… Я боюсь за тебя, Лу. Я ничего, совершенно ничего не смогла сделать тогда, когда это было необходимо! Да что там — не смогла!.. Даже не поняла, что что-то происходит, пока не стало поздно! Бросила тебя одну посреди незнакомого мира, считая, что… — принцесса солнца, прервавшись на полуслове, устремила взгляд себе под ноги. — А потом… А потом пришла Найтмер, и я едва не лишилась тебя навсегда. — Ти, я же… Всё хорошо… — стушевалась Луна, мысленно проклиная себя за свой длинный язык. На первой за несколько дней долгожданной их с сестрой встрече сходу ляпнуть это всё, ни с того ни с сего начать давить… С-сено, кляча крупорогая!.. — Хорошо… — эхом грустно повторила белоснежная аликорна. — Хорошо каким-то немыслимым чудом, вопреки всему, что я делала! Обещаю: больше я так не ошибусь, сестрёнка. И не подвергну тебя такой опасности. Никогда.…
— Благодарю тебя за науку. — Всегда пожалуйста, Ваше Высочество! Помочь вам — честь для меня! — поклонилась Луне ярко-розовая пегаска со светло-фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде восковой печати. — Но, если дозволите замечание… — Дозволю, — тихо вздохнула принцесса. Когда же, наконец, по окончании урока больше не прозвучит эта фраза?.. — Будьте внимательнее, пожалуйста. Я понимаю, сложно перестроиться со старого и привычного опыта, но… наказания плетьми не практикуются уже более пятиста лет! Это жестоко! И к тому же целых двадцать! Это же!.. Это же!.. — не нашла слов розовая пони. — Не более жестоко, чем клеймление раскалённым железом за мужеложество, — вспомнив один из их первых практических разборов, попыталась обратить всё в шутку Луна. Судя по тому, как её преподавательница права испуганно прижала уши и втянула голову в плечи — получилось неважно. — Жду тебя послезавтра в это же время, — не сумела сдержать разочарования — разочарования собой — принцесса, скомкав разговор сухой фразой. Пегаска, молча поклонившись, поспешно — поспешнее, чем обычно, — исчезла за дверью, заставив аликорну почувствовать укол совести за свою несдержанность. Хотелось как-то загладить впечатление… Открыв дверь, она сделала шаг через порог… чтобы неожиданно для себя обнаружить в коридоре ёжащуюся под пристальными недобрыми взглядами своих стражей принцессу Каденс. — Это… Здравствуй-те. А я к вам… — натянув улыбку, заметно робея, поздоровалась аликорночка. — Конечно, входи, — немного растерянно пригласила Луна, посторонившись и придавив взглядом двинувшихся было следом за гостьей своих гвардейцев, заставив тех остаться за дверью. — Спасибо, — неуверенно улыбнулась принцесса любви, когда массивная дверь, ведущая в покои синей аликорны, закрылась. — Они меня… пугают. Н-немного, — потупилась она. — Меня, порой, тоже, — вздохнула Луна. — Их… пра… паранойя по отношению к дневным пони, она… — старшая принцесса грустно отмахнулась крылом, не найдя слов. — Думаю, им просто нужно время… Ого-о… — осеклась Каденс, обведя помещение восторженным взглядом. — И это только прихожая… — без энтузиазма прокомментировала восторг гостьи принцесса ночи. — Сии хоромы огромны сверх всякой меры и пусты аки пыльные равнины луны… — обняла себя крыльями она. — Простите, что не зашла раньше, — смутилась розовая аликорна. — Устаю очень… Тётушка сейчас активно вводит меня в курс дел — но, вот, выдалось немного времени, пока она проводит приём. Мне, правда, тоже надлежало бы там присутствовать, но здесь я, наверное, окажусь нужнее, — несмело улыбнулась она. — Спасибо, что зашла, — вернула улыбку Луна. Визит Каденс и правда очень её порадовал. Пусть они так и не стали особо близки, но молодая аликорночка во многом помогла ночной принцессе. Навещала, когда сестра была занята, помогала с учёбой и пониманием изменившегося мира вокруг… Что-то внутри Луны протестовало против того, что такая вот безродная пони стала вдруг принцессой-аликорном, но её слова и поступки раз за разом ломали эти пережитки прошлого. — Как вы… после всего? — сотворив неопределённый жест, несмело поинтересовалась розовая пони. — Может, я могу чем-то помочь? Луна задумчиво закусила губу. Визит сестры, конечно, весьма её порадовал, но почему-то после него она до сих пор чувствовала на душе какой-то осадок. Да и просто хотелось выговориться, наверное… Загружать Тию своими проблемами Луна, признаться, не решилась… — Вполне неплохо, — наконец, уклончиво отозвалась она. — Я больше беспокоюсь за Селестию. Она заходила сегодня и мне показалось, она переживает о произошедшем гораздо более меня. — Я тоже беспокоюсь, — тихо вздохнула Каденс. — Ей… Ей очень тяжело далась та ночь. Честно, — понизила голос аликорночка, — я никогда и представить себе не могла её в таком состоянии. — Да, она рассказывала, что очень переживала… — Переживала? — горько усмехнулась вдруг младшая принцесса. — Когда она поняла, куда и зачем вы отправились… Я помыслить себе не могла увидеть саму принцессу Селестию в таком отчаянии! Не знаю, говорила ли она вам что-то такое, но уверяю: она любит вас настолько, что пожертвует ради вас всем даже не задумываясь. Луна отвернулась, сглотнув вставший в горле горький ком и чувствуя, как к глазам подбирается жжение. Она ведь даже не извинилась перед сестрой за всё это! Не подумала, что та будет чувствовать! Не… не придала этому значения. Ну кто она ей? Предательница и бывшая преступница, бесполезная, слабая и ни к чему не пригодная… А ещё — сестра. Единственная. И, наверное, любимая, коли ради неё можно отгрохать вот это всё, терпеть её бессилие и претензии… Любимая и трепетно ожидаемая столько столетий… только для того, чтобы потерять её снова?.. Нет, про то, что ждала её, Тия и раньше упоминала… Но вся глубина ситуации почему-то стала видна Луне только сейчас. — Мы… — не сдержала всхлип ночная принцесса. — Обязаны Мы пасть ниц и умолять сестру нашу о прощении за сие бесконечное пренебрежение чувствами её… — с трудом молвила она, сморгнув выступившие слёзы. — Не нужно, Луна… — несмело коснулась её крылом Каденс. — Вашей сестре не нужно этого. Она лишь хочет, чтобы вы были счастливы и в безопасности. Чтобы у вас всё было хорошо… — Прости, Каденс. Я… Я что-то совсем расклеилась в последние дни и веду себя неподобающе, — спрятав взгляд, повинилась Луна и сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. — Не стоит, всё хорошо, — неуверенно улыбнулась та. — Я ведь и пришла, чтобы помочь вам и… побыть рядом тогда, когда вам нужен друг, готовый выслушать. — Друг… Я не знаю… Сестра тоже говорила, что это важно, но… Я боюсь, Каденс. У меня… мало подобного опыта! Я ничего не понимаю в современном мире! Меня будут бояться! Или смеяться надо мной, как тогда! Или!.. — принцесса ночи резко осеклась и, бросив взгляд на собеседницу, понурила голову. — Или я сама предам и оттолкну всех, как… как предала Найтмер Мун когда-то, — выдавила она, чувствуя, как снова стремительно наворачиваются слёзы и взгляд заслоняет мутная пелена. — Расскажите. Расскажите всё, — сочувственно заглянула в глаза Луны младшая аликорна. — Позвольте мне помочь с этой ношей! — Я… — не выдержав, всхлипнула принцесса ночи. — Я н-не… Я……
— В-всё будет хорошо… — смахнув слёзы, прошептала Каденс, продолжая поглаживать всхлипывающую Луну. Шёрстка на груди промокла насквозь, а тушь наверняка оставила на мордочке потёки из-за собственных слёз, но это всё не имело ни малейшего значения перед рассказом несчастной принцессы ночи. Её поступок ужасал. Ужасал в том числе и саму Луну, убивая изнутри словно яд. И не было ему прощения несмотря на самое искреннее, отчаянное раскаяние. Каденс стиснула объятия крепче и прикрыла глаза. Как невыносимо жаль их! Луну! Найтмер! Как хочется, чтобы стёрлась, растворилась, исчезла эта чудовищная ошибка, изранившая и отравившая их обеих! — П-прости… — судорожно всхлипнув, попыталась отстраниться Луна. — Не нужно. В-всё хорошо… — прошептала принцесса Любви и, продлив объятия ещё минуту, всё же отпустила старшую аликорну. — Она н-никогда меня не простит, — смахнув последние слёзы, севшим голосом хмуро констатировала Луна. — Нет! — вскинулась Каденс. — Я… Я придумаю что-нибудь! Поговорю с ней! Сделаю всё, что в моих силах. Она простит тебя. Даю слово.