The memories of the future

      После прошедшей тренировки, что впервые принесла реальную пользу, Куросаки-сама очень устал. Улькиорра наблюдал за тем, как он весь вечер зевал и тер глаза, пытался сосредоточиться на чтении главы учебника и подготовке к завтрашнему учебному дню, и не понимал, почему Владыка не мог позволить себе отдохнуть. Он был человеком, сон ему был необходим для того, чтобы восстанавливались потраченные за день силы и не снижалась работоспособность. Разве не логичнее было бы отдохнуть, а уже потом заниматься делами? В таком случае они ведь должны были решаться гораздо быстрее и проще. Улькиорра правда не мог понять этого упрямства, хотя его он и раньше понять не мог. Как видно, ничего не изменилось за это время. Но когда Владыка после очередного зевка положил голову на свою руку и задремал, Улькиорра приблизился к нему и положил ладонь на шею. Как он успел узнать, сон в неправильной позе отрицательно влиял на общее самочувствие и здоровье, вот почему намеревался разбудить Куросаки-сама, чтобы он смог лечь в постель и поспать нормально там. Впрочем, у него были свои планы. От прикосновения Улькиорры он проснулся быстро, резко выпрямился и затряс головой, подтянул ближе к себе учебник и продолжил читать. Улькиорра моргнул медленно. Разве при такой дикой усталости человеческий мозг был способен усваивать и запоминать информацию?       «Почему вы не ложитесь в кровать?» — Потому что мне надо подготовиться, — сцедил зевок в кулак Куросаки-сама и перелистнул страницу. Улькиорра предположил, что Владыка и слова не запомнил.       «Вам надо поспать».       Владыка поморщился и зыркнул из-за плеча недовольно, отдернул руку, на которой Улькиорра выводил слова. — Хватит так нянчиться со мной, тебе не идет, а я не ребенок.       Приказ был предельно ясен, Улькиорра вообще-то не относился к тем, кто был готов нарушить его в угоду собственным желаниям, да к тому же прежде он в самом деле оставлял попытки уложить этого упрямого человека спать, но сейчас почему-то не хотел исполнять желание Владыки. За время, проведенное здесь, в мире живых, Куатро Эспада усвоил несколько важных вещей. Например, людям был необходим отдых, вот только редко они при понимании этого факта действительно давали себе передышку, и в таких случаях их стоило отрывать от дел и буквально заставлять отдыхать. Это не укладывалось в голове. Совсем не та сфера, где требовалось это глупое упрямство.       «Вы рано встали и посетили свою школу, где учились и тратили энергию, потом отправились на тренировку, где также израсходовали много сил. Ваш организм устал, вы не получаете никакой пользы от чтения, все сразу же забывается. Вы тратите время впустую».       Куросаки-сама поежился — Улькиорра, выписывая свои мысли, использовал для этого обе его руки и немного спину. — Ты не отстанешь, — это не было вопросом, однако он все равно вывел на теплой коже «Да».       Владыка вдруг тяжело вздохнул и даже глаза закатил, захлопнул учебник и поднялся со стула. Улькиорра отошел в сторону, освобождая пространство, и проследил за тем, как Куросаки-сама отправился в ванную комнату. Вернулся он совсем скоро, подошел к шкафу и достал оттуда одежду, в которой спал. Люди вроде бы называли ее пижамой, во всяком случае, от сестер Владыки Улькиорра слышал именно это слово. А сам Владыка, словно забыв о том, что он был не один, принялся переодеваться. Даже по движениям легко было понять, насколько он устал: они были немного заторможенными и тяжелыми. Зато сразу после этого Куросаки-сама упал на кровать, закутался в одеяло и закрыл глаза.       Улькиорра медленно прошелся по чужой комнате, в сотый раз окидывая взглядом уже давно изученный интерьер, замер около рабочего стола, задумался. Этот предмет был так необходим Владыке? Стоило ли его добавлять в его будущие покои в Лас Ночес? В каких целях он использовался? Куросаки-сама за столом читал, делал свои уроки, иногда просто сидел, крутился лениво на стуле и смотрел в окно, думая о чем-то своем. На основании этого получалось, что стол все-таки был нужен. Как и стул. Такой, чтобы на нем можно было долго сидеть и не испытывать потом дискомфорта. Только как его выбрать? Улькиорра во всем этом совершенно не разбирался, сам при многочасовом сидении на одном месте ничего такого не чувствовал. Надо было подумать над этим в свободное время. А еще стоило посетить Лас Ночес. Он туда не заглядывал несколько дней. Непростительная роскошь. За это время его могли минимум десять раз разрушить и девять — отстроить заново.       Улькиорра подошел к кровати Владыки и посмотрел в окно, просканировал окрестности. Поблизости пустых не было, сестры Владыки и их отец находились в своих комнатах; реяцу квинси устойчиво пульсировала в той стороне, где располагалась больница, а вот женщина обнаружилась в компании еще одного друга Куросаки-сама в другом конце города, где обитал Урахара Киске. Все было спокойно. Убедившись в этом, Улькиорра перевел взгляд на спящего Владыку. Куросаки-сама хмурился и кривил губы, чуть дергал рукой и ногой. Что случилось? Ему снилось что-то, что его расстраивало, злило, заставляло переживать? Улькиорра наклонился ближе, убрал за ухо свесившуюся на лицо Владыки прядь волос, заскользил взглядом по его напряженному лицу. Если человек всю ночь мучался от плохих сновидений, он разве восстанавливал свои силы? Шиффер этого не знал наверняка, но почему-то все равно был уверен в обратном. Стоило ли попытаться разбудить Владыку? Или, наоборот, следовало оставить в покое? Улькиорра немного сдвинулся, замер, не понимая, что ему нужно сделать. Или это тот случай, когда бездействие лучше всего?       Куросаки-сама снова дернулся, шевельнул губами и внезапно подался чуть вперед. Его зубы сжали кончик носа слишком близко наклонившегося Улькиорры, однако спустя пару десятков секунд разжались — и Владыка всем телом расслабился. Улькиорра выпрямился и моргнул несколько раз, не отрывая глаз от спящего человека перед ним, поднял нерешительно руку и коснулся пальцами собственного носа.       Что это было?       Он абсолютно не знал, как реагировать на что-то такое, поэтому, окинув на прощание теперь спокойного Владыку взглядом, Улькиорра открыл гарганту и шагнул в нее. Уэко Мундо встретило его тишиной, от которой он даже успел отвыкнуть во всегда шумном мире живых. Засунув руки в карманы, Улькиорра по дорогам внутри Лас Ночес направился в центральное здание, где, как он чувствовал, в зале собрались все остальные.       Коридоры за то время, что он отсутствовал, снова преобразились. К горшкам с растениями рядом с каждой пилястрой добавились ковровые дорожки глубокого бордового цвета, а те ущербные занавески, что висели тут раньше, поменяли на полноценные шторы в тон коврам. Правда, пока что эти изменения коснулись только главного коридора и нескольких ближайших, а в большом общем зале ту цветастую, вырвиглазную скатерть заменили на серебристую, со стульев убрали подушечки и повесили покрывала из ткани чуть более темной, нежели скатерть. Улькиорра изучил все это и прошел к своему месту. — Тебе нравится? — с волнением спросила Экс-Трес в своей взрослой форме. — Гораздо лучше.       Чувствительные к свету и цвету глаза Улькиорры не болели от всего этого, выглядело оно весьма неплохо, так что можно было и оставить. — Ура! — Я ведь говорил, — Заэль-Апорро поправил свои очки и усмехнулся, — что нужно выбирать нечто более спокойной цветовой гаммы.       Улькиорра сел на стул, прислонился к высокой спинке и непроизвольно, пока другие вновь принялись рассуждать о том, как украсить Лас Ночес, вернулся воспоминаниями к случившемуся. Почему вообще это произошло? Улькиорра ведь и прежде склонялся над спящим Владыкой, рассматривал его лицо вблизи, однако ничего подобного еще не бывало. Куросаки-сама глаза не открыл, его дыхание не изменилось, так что, возможно, сказывалось влияние сна. Кто знал, что именно ему снилось. — Эй, Шиффер, — позвал его протяжно Гриммджо, добился внимания от него и продолжил: — видок у тебя какой-то пришибленный. Че случилось? — Мой нос. — Че? Че ты там бормочешь? — Мой. Нос. — А? Это здесь причем? — Он его укусил. — Ч-че? Кто? — Куросаки-сама.       В зале повисла тишина. Даже Заэль, опять ввязавшийся в спор с Тиа насчет целесообразности и безопасности своих экспериментов, замолчал и воззрился на Улькиорру изумленно. Гриммджо так и вовсе открыл рот и вытаращился так, будто ему сказали, что Старк записался в человеческий спортивный зал для регулярных занятий. А потом громко заржал. Его смех эхом отскочил от каменных стен, взвился к самому потолку и раскатами ухнул вниз. И буквально сразу же к нему присоединился Нойтора. Тиа точно удивилась, однако решила промолчать, Неллиэль только ресницами хлопала, Старку было все равно, как и всегда, хотя, Улькиорра видел, уголки его губ едва заметно подрагивали, Заэль же просто продолжал смотреть. Хохотали Гриммджо с Нойторой долго, у Улькиорры даже голова заболела, поэтому он бросил равнодушное: — Хватит. — Не-не-не, погоди, — поднял руку продолжающий веселиться Гриммджо, — это как вообще так вышло? Он просто взял и цапнул тебя за нос? А?       Улькиорра вздохнул и прикрыл глаза. Иногда он забывал, что находился в обществе идиотов. Тем временем истерика у Сексты и Квинты пошла на второй круг. Стало ясно, что в ближайшее время они не успокоятся, потому Неллиэль обратилась к Улькиорре: — Как там Ичиго? — Продолжает тренировки с подчинителями. Сегодня ему удалось на секунду увидеть меня. — Вот как? — вклинился Заэль. — Это неплохо. Даже быстро, я бы сказал. Насколько я понимаю, силы вернутся к нему еще не скоро, однако такой прогресс и за такое короткое время не могут не заинтересовать… — Держи свои загребущие лапы при себе, Заэль-Апорро, — проговорила с отчетливой угрозой Тиа, — это наш Владыка, а не один из твоих лабораторных кроликов.       Октава Эспада не обратил на ее слова никакого внимания, вместо этого стал пальцем выводить что-то на скатерти и бубнить себе под нос. Вероятно, принялся за только ему понятные расчеты, следовательно, и про него можно было забыть. Зато активизировался Старк. — Говоришь, он смог увидеть тебя? Это хорошо. Чем быстрее у нас появится реальный, а не только номинальный Владыка, тем будет лучше. Этому месту нужен хозяин. — Всего лишь секунда. — Раньше и этого не было. Следи за ним внимательно, Улькиорра, и защищай его. Его приняла вся Эспада. Если с ним что-то случится, это будет конец.       Улькиорра склонил легко голову. Он знал это, Старку не нужно было напоминать. Без Владыки Эспада или поубивает друг друга, или разбежится, Лас Ночес развалится, прочие арранкары выйдут из-под контроля, в результате чего может даже разразиться новая война с Обществом Душ. Этого не хотелось. Хотя… Улькиорра бросил холодный взгляд на икающих от долгого смеха Гриммджо и Нойтору, если бы с кем-то случилась неприятность, он бы не расстроился. — Ты свободен? Поможешь кое с чем? — попросила вдруг Нелл и, добившись согласия, подцепила Улькиорру под руку, потащила за собой.       Как только они вышли из главного зала и свернули за угол, Экс-Трес замедлилась, отпустила его руку и пристроилась рядом, потом улыбнулась чему-то и тихо коротко посмеялась, вскинула на него искрящиеся глаза. — Это в самом деле звучало забавно. Ичиго укусил тебя за нос. Он спал? — Быстро догадалась. — В этом нет ничего особенного. Пока лечила вас всех, имела уникальную возможность наблюдать за тем, как вы спите. Гриммджо, например, дергался сильно, как будто куда-то бежал во сне. Старк стремился свернуться в наиболее компактную позу, Нойтора постоянно вертелся, Тиа обязательно обнимала и прижимала к себе подушку. А ты вообще не двигался. Лежал пластом себе спокойно. Хотя неудивительно, ты ведь с нуля восстанавливался. Наверное, зря ты рассказал об этом. Они теперь от тебя не отстанут. — Наплевать. — Как знаешь.       Следом за Неллиэль Улькиорра вышел к широкой лестнице без перил, поднялся сначала на второй этаж, до которого юные доморощенные декораторы пока не добрались, прошелся по нему, а после поднялся на следующий. И так еще несколько раз. Собственно, цель уже была ясна, поэтому, когда они остановились около одной из дверей на последнем этаже центрального здания, Улькиорра уже знал, чего от него хотели. Неллиэль распахнула ее и первой зашла внутрь, раскинула руки и покрутилась вокруг своей оси. — И как? Мы далеко не все приобрели из того, что нужно, поэтому я хотела спросить тебя. Что еще надо?       Улькиорра, тоже зашедший в просторную комнату, огляделся. Она была в несколько раз больше той, в которой жил Владыка сейчас. Пол уже успели изменить — вместо холодных белых каменных плит темнел деревянный паркет медового цвета. Большие окна в количестве пяти штук открывали вид на вечную пустыню и черное небо с ущербным полумесяцем. У дальней стены стояла большая, способная вместить несколько человек кровать с балдахином. Улькиорра посмотрел на Нелл. — Ну я подумала, что это неплохой вариант, — тут же ответила она и перекатилась с пяток на носки и обратно, — если Ичиго не понравится, всегда можно будет заменить.       По обе стороны от кровати располагались деревянные же тумбочки с ящиками, на одной из которых даже красовалась узкая ваза со скромным букетиком. Цветы были свежие, значит, их кто-то регулярно менял. Широкий шкаф возвышался по левую руку от стоящего Улькиорры. Как он подметил, мебель была выполнена в одной цветовой гамме, что было несомненным плюсом. — Неплохо. Нужны обои. Достаточно светлые, но не сильно выбивающиеся из общей картины. Еще необходимы письменный стол и удобный стул, полка для книг, ящик для одежды, шторы, мусорное ведро.       Неллиэль слушала и качала головой на каждом слове, чуть хмурилась и размышляла над тем, как это все доставать и где. — А зачем ящик для одежды, если есть шкаф? — Куросаки-сама какую-то часть вещей хранит в шкафу, какую-то — в ящике. — Понятно, — протянула Нелл и улыбнулась, — спасибо, Улькиорра! Ты мне здорово помог. Надеюсь, дальше дело пойдет быстрее. — Передай Гриммджо, что я не освобождал его от обязанности следить за женщиной и прочими друзьями Владыки. — Хорошо.       Улькиорра, удовлетворившись этим, открыл гарганту в Каракуру и вышел на улице на окраине города. Легкий пока что голод давал о себе знать, следовало поохотиться, пока была такая возможность, и Шиффер приглушил свою реяцу еще больше, чем обычно, чтобы не распугать возможную добычу. Ближайший пустой обнаружился совсем неподалеку. Он явно на кого-то охотился и еще не подозревал, что сам стал предметом охоты. Улькиорра в сонидо переместился в нужное место, замер на самой крыше трехэтажного здания и посмотрел вниз. За шедшим куда-то высоким мужчиной в костюме, что разговаривал по телефону, крался странной формы пустой. У него было пять лап с изогнутыми когтями, один рог сбоку и белоснежная маска, отдаленно напоминающая тигриную морду, само же его тело было тучным и продолговатым, дыра пустого располагалась там, где должна была быть шея. В конце концов, пустые бывали разными, Улькиорра уж точно видел всяческих, хотя вот этот конкретный все равно своей внешностью несколько отталкивал. Непропорциональный и неуклюжий пустой, даже не догадываясь о наблюдении, крался за своей жертвой, подтягивая при каждом шаге к себе пятую лапу, чтобы не волочилась, скалился и предвкушал вкусный ужин. Все изменилось в один момент — прямо между пустым и его жертвой словно из ниоткуда появился невысокий и тощий субъект. Он был настолько бледным и невыразительным, что казался почти нарисованным, и только яркие-яркие зеленые глаза смотрели прямо на пустого равнодушно. Пустой припал к асфальту, зарычал, внимательно осматривая препятствие. У препятствия на голове обнаружилась белая же половина какого-то шлема с рогом, а над чуть расстегнутым воротом одежды чернело что-то полукруглое. Что это? Пустой принюхался и пригляделся. Напоминало его собственную дыру… Вдруг этот странный субъект снова исчез, словно его и не было, пустой заозирался, втягивая носом воздух, чувствуя разлившуюся опасность. Бок опалило острой болью, создание взвизгнуло и попыталось отпрыгнуть, но тонкая бледная рука, ранившая его, легко удержала на месте и даже сделала еще больнее. Последним, что пустой увидел перед своей второй смертью, были ядовито-зеленые безразличные глаза.       После короткого перекуса Улькиорра вернулся к дому Владыки, через открытое окно забрался в его комнату и занял место на стуле, закинув ногу на ногу. Он помнил, что от слишком пристальных взглядов с его стороны Куросаки-сама мог и проснуться, а потому уставился на стремительно светлеющее в преддверии рассвета небо. Город потихоньку просыпался, гул от проезжающих машин становился все громче, в кустах рядом с домом зачирикали птицы. Это было в некоторой степени удивительно. В Уэко Мундо день и ночь были неотличимы друг от друга, если они существовали, конечно. В их мире царила вечная тьма, небо не менялось, как и погода, потому ход времени был практически неощутим. Никто из тех, кто жил в Уэко Мундо, не мог сказать, как долго там находился. Просто — долго. Без конкретных временных рамок. Конечно, даже у этого унылого места были свои плюсы — тишина. Мир живых никогда не затихал, в городах жизнь бурлила даже по ночам, в Уэко Мундо же можно было отдохнуть от шума. И все равно Улькиорра понимал, что Куросаки-сама никогда и ни за что не согласится постоянно торчать в мире пустых, учитывая, что родился он в таком невероятно ярком, цветном, дышащем жизнью мире. Но ведь ему необязательно было проводить все свое время там, как делал это Айзен. У того просто выхода не было после предательства Общества Душ, однако у Куросаки-сама все было по-другому. Эспада не собиралась держать своего Владыку в плену в Лас Ночес.       Раздавшаяся оглушительная трель будильника вырвала Улькиорру из его мыслей и вернула в реальный мир, где Куросаки-сама продолжал крепко спать, совершенно не слыша криков этого устройства. Тогда зачем оно было нужно, если не было в состоянии разбудить Владыку? Улькиорра встал на ноги и подошел к кровати, посмотрел на Куросаки-сама и вновь непроизвольно вспомнил, что произошло ночью. Рука опять потянулась к носу, Улькиорра кончиками пальцев огладил его и положил ладонь Владыке на плечо. Он скривился во сне, перевернулся на бок, чем заставил Шиффера переместить свою ладонь на заднюю часть шеи. В этот раз подействовало. Через минуту дыхание Владыки изменилось, он подскочил на кровати, схватил будильник и уставился на циферблат в священном ужасе. — Ты почему раньше не разбудил?! — вскрикнул Куросаки-сама, спрыгнул с постели и с грохотом упал на пол, запутавшись ногами в одеяле. Написать на его коже ответ пока что не представлялось возможным, так что Улькиорре оставалось наблюдать за ругающимся и пытающимся выпутаться из ткани Владыкой.       Спустя несколько минут он все же сумел это сделать и начал на всей возможной скорости носиться по комнате, собираясь в школу. Судя по всему, позавтракать он уже не успевал, что и доказал, когда почти слетел по лестнице и крикнул сестрам: — Юзу, прости, опаздываю, я пошел!       Его сестра, выглянувшая из кухни, только тяжело вздохнула и вернулась обратно, а вот вторая прожгла подозрительным взглядом Улькиорру, прежде чем тоже скрыться за дверью.       Догнать Владыку сложности не составляло, и уже совсем скоро Улькиорра по крышам следовал за бегущим в направлении школы Куросаки-сама. Видимо, все его друзья, способные видеть и другую сторону мира, были уже там, поскольку он никого по пути не встретил, что позволило Улькиорре сопровождать его на всем пути и не скрываться особо. На первый урок Владыка успел, забежал в класс за десяток секунд до звонка, тяжело сел на свое место и протяжно выдохнул. Убедившись, что все в порядке, Улькиорра спрятался на крыше.       Ичиго же в этот момент пытался перевести дыхание после такого долгого забега, таращился в белый потолок и размышлял. Обо всем. Например… Он всерьез предъявил претензии Улькиорре насчет того, что тот не разбудил его раньше? Он ведь сам вчера говорил этому явно спятившему арранкару, что не нуждался в няньках! Что происходило с его жизнью? К чему она катилась, если он уже привык к постоянному наблюдению со стороны Улькиорры и тому, что Куатро Эспада его будил каждое чертово утро? Это ненормально. Ичиго сошел с ума вместе с ним? Ну и всей Эспадой заодно, чтобы скучно не было. Какой же все-таки странной становилась его реальность…       Когда в класс зашла учительница, пришлось взять себя в руки и показать, что он готов слушать и внимать, запоминать и анализировать и так далее по списку. Вроде бы получилось, во всяком случае, учительница взгляд от него отвела и посмотрела на пустую парту Исиды. Того из больницы еще не выписали после жуткого нападения, однако все было в порядке. Насколько это было возможным. Чад снова отсутствовал, вероятно, у Гинджо тренировался, а вот Иноуэ была. Только толку от этого «была» никакого и не было. Учительница задала ей вопрос, но дозвалась попытки с пятой, и после ответа Орихиме опять уставилась в окно, причем руками она периодически касалась своих волос и заколок.       Переживала.       Почему?       Что такого случилось, о чем она не смогла или не захотела рассказать? Хотя понять ее Ичиго в какой-то степени мог. На что он сейчас был способен? Мог бы защитить и помочь как-то при необходимости? Нет. Только волноваться будет, а этого Орихиме никогда не хотела — Ичиго прекрасно знал, как она не любила, когда становилась причиной чьих-то страданий физических или эмоциональных. Но даже это знание не уменьшило его решимости поговорить с подругой.       Возможность предоставилась только на обратном пути из школы. Рядом как раз никого не было, если не считать наблюдающего за ними Улькиорру, чей взгляд Ичиго чувствовал особенно хорошо в районе затылка. Его личный сталкер и нянька в одном флаконе решил просверлить глазами в нем дырку? — Что произошло, Иноуэ? — обратился к ней все же Ичиго, пиная сломанную веточку. — О чем ты, Куросаки-кун? — она ярко улыбнулась ему, шагая по левую руку. — Ты сегодня сама не своя, нервничаешь и отвлекаешься. — Просто спала плохо, — неискренне засмеялась она и опять забрала длинную прядку за ухо. Даже сейчас переживала. — Не ври.       Орихиме чуть сбилась с шага и бросила на него по-детски обиженный взгляд, который, впрочем, тут же отвела, надеясь, что не заметил. Ичиго заметил, засунул руку в карман школьных брюк и вздохнул, задрав голову к чистому небу. — Я понимаю, что сейчас совершенно бесполезен, но ты всегда можешь рассказать мне, что тебя беспокоит. Мы ведь друзья. — Ты вовсе не бесполезен, Куросаки-кун! Не надо говорить таких вещей! Просто…       Орихиме прикусила губу и нахмурилась, сцепила пальцы в замок. Ичиго наблюдал за ней краем глаза и не торопил. Если Иноуэ начала, то продолжит обязательно, нужно было всего лишь не давить, дать ей право выбора. Он раньше и не замечал подобного, не задумывался, но после потери сил, после Айзена Ичиго приходилось учиться жить заново, полагаться не только на себя, думать прежде, чем действовать. Очевидно, что последнее давалось сложнее всего. — На самом деле… — нерешительно подала голос Орихиме и вдруг метнула взгляд на крышу стоящего чуть позади дома — и Ичиго в кои-то веки все понял моментально. — А, ты об этом, — протянул он, — можешь не волноваться. Правда.       Иноуэ замерла посреди дороги, глядя на него широко распахнутыми глазами, открыла рот, закрыла и снова открыла, пытаясь подобрать слова. Ичиго хмыкнул и тоже остановился. — Ты знал, Куросаки-кун?! — Если ты о том, что Улькиорра жив и ошивается поблизости, то да, знал, — совершенно серьезно сказал Ичиго и стоически выдержал полный праведного возмущения взгляд подруги. — Как долго?! — Ну-у, после того разговора в больнице?       Орихиме побледнела. — Ах… Но как?       А вот на этот вопрос Ичиго отвечать очень не хотелось. Он нахмурился, думая, что можно было сказать, а что нельзя, когда Орихиме внезапно напряглась и уставилась куда-то на восток. — Пустой? — спросил Ичиго, уже зная ответ, и виноватая улыбка стала тому подтверждением. — Да иди, все нормально. — Х-хорошо. До завтра, Куросаки-кун.       Иноуэ побежала в ту сторону, где появился пустой, а Ичиго собрался было продолжить путь домой, когда его запястья коснулись ледяные пальцы. Пожалуй, к таким прикосновениям он начинал привыкать — они больше не заставляли вздрагивать от неожиданности.       «О чем вы говорили с женщиной? Она смотрела на меня». — О тебе и говорили. Ты когда перед Иноуэ засветиться успел?       Ичиго не так уж и хорошо знал Улькиорру, однако понимал, что вести себя безответственно тот явно не стал бы, это не Гриммджо, а потому полагал, что Орихиме по-прежнему считала тот случай галлюцинацией. Оказалось, что нет.       «Это была необходимость. На женщину напал человек, способный менять память. Пришлось спасать».       Ичиго покачал головой, усмехаясь про себя происходящему. Полтора года назад он под страхом смерти не предположил бы, что однажды Улькиорра скажет, что ему пришлось спасать Орихиме от кого-то. И стоп. Что? — Менять память? Это вообще возможно?       С другой стороны… Почему нет? У них тут шинигами бегали и пустые шныряли, обычные вроде бы люди могли других помещать в разные предметы, а он удивлялся способности менять воспоминания, хотя после битвы с Айзеном его уже ничто не должно было шокировать.       «Я не до конца разобрался с тем, как работает его способность. Женщина в порядке, этот человек не успел выполнить задуманное».       Ичиго выдохнул облегченно. Интересно, а Гинджо случайно не знал об этом человеке? Вряд ли он был шинигами, пустым — тем более, как и квинси, значит, оставался последний вариант. Каким все же разным могло быть подчинение… Ичиго нахмурился и сжал пальцы руки, прятавшейся в кармане, в кулак. Пытался изменить память Иноуэ? Зачем?       Ледяные пальцы скользнули по его предплечью и начертили на коже новые иероглифы.       «Он связан с Экзекуцией и ее членами». — Что?       «Именно он и этот Гинджо Куго напали на квинси, потом он изменил память вашему знакомому по их договоренности, чтобы тот сумел втереться к вам в доверие».       Вот как. Что ж, это объясняло постоянные предупреждения Улькиорры о том, что ему нельзя доверять и собственные сомнения. Ну не мог Ичиго поверить в то, что кто-то по доброй воле готов отказаться от своей силы. Причем той самой силы, в управлении которой упорно тренировались, если судить по достигнутым результатам. В голове не укладывалось. И все же… Улькиорру Ичиго знал несравненно дольше, конечно, и пусть почти смирился с его присутствием рядом, но доверять безоглядно по-прежнему не мог. И арранкар это уловил.       «Вы можете поговорить об этом с квинси, чтобы убедиться».       Именно так Ичиго и намеревался поступить, а потому свернул в сторону больницы и ускорил шаг. Разговор с Исидой нельзя было откладывать в долгий ящик.