CucumberPlane's Adventures in an Extended Existential Crisis

Руками, покрытыми слоями мази и бинтов, ребёнок с трудом мог брать и есть выложенную перед ним еду. Тем не менее, Шэнь Цинцю не мог не почувствовать капельку удовольствия, быстро сменившуюся печалью, от явного желания в его взгляде. Они помнили, что этот главный герой любил убийственно острую еду. Но, учитывая его нынешнее состояние, Шан Цинхуа заказал в основном пресные блюда. — Продукты на воде, — пробормотал он, направляясь к хозяину заведения, где они остановились. — Он наверняка обезвожен, не думаю, что он будет против того, что мы ему скормим. Глядя на подёргивающиеся руки и наполненный слюной рот, Шэнь Цинцю не мог не согласиться с этим. — Хочешь, я тебя покормлю? — спросил он ребенка как можно мягче, изо всех сил стараясь не напугать его. Тем не менее, мальчик слегка подпрыгнул, и лицо его побледнело, когда это резкое движение задело раны. Вэй Ин сжал губы, волосы на момент завесили его лицо, и через одну долгую минуту ребёнок легонько кивнул. Скрывая свое беспокойство по поводу того, как ООС-но вёл себя этот ребенок (разве не должен он трещать как сорока?), Шэнь Цинцю поднял миску и начал неспешно вкладывать маленькие ложечки супа, начиненного столькими полезными травами, сколько было возможно, в рот мальчика. Несмотря на скорость этих действий, было очевидно, что Вэй Ин спешно проглатывал суп, как только язык касался его, словно боялся, что больше не сможет поесть снова. Шэнь Цинцю не смог сказать ему замедлиться. Только к концу трапезы Шан Цинхуа вернулся в комнату, оплатив все счета за ночь. — Все договорённости по пребыванию здесь будут выполнены в ближайшее время. Видя, как вымотался его друг, Шэнь Цинцю не смог сдержать грустную улыбку. — Спасибо, Цинхуа. Правда. Не знаю, что бы я делал без тебя. Мужчина фыркнул и рухнул неопрятной кучкой рядом с дверью. — Ты бы умер с голоду как настоящий молодой господин без своих слуг. Шэнь Цинцю хмыкнул, не отводя взгляда от ребёнка перед собой: — Может и так. Шан Цинхуа покачал головой. С каким же молодым господином он застрял. Шан Цинхуа, заметив, как мальчик смотрит на них широко раскрытыми глазами, заколебался. Затем он медленно опустился рядом с ним, наклонившись к серым глазам со слабой улыбкой. — Хочешь ещё чего-нибудь, Вэй Ин? Ребенок молчал несколько минут, а затем спросил: — Откуда ты знаешь моё имя? Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю замолчали, беспомощно глядя друг на друга. Никто из них не продумывал так далеко. — Мы были знакомы с твоими родителями, — наконец сказал Шэнь Цинцю. Это было не совсем ложью: они знали Цансэ Саньжэнь и Вэй Чанцзе, как интересных персонажей, ставших пушечным мясом под пером очередного автора-садиста. Небольшой выдох сорвался с губ ребёнка. Тихо и нерешительно он поднял глаза, встречая их взгляды. — Тогда... вы знаете, где они? Тишина. Как ответить на этот вопрос? Как вообще можно начать говорить ребёнку, что его родители, самые сильные люди в его мирке, самые яркие звёзды на его небе, пали? (Одно дело писать трагедию. Другое — в ней жить.) Вэй Ин был умным ребенком, умнее большинства своих сверстников. Именно его ум позволил ему выжить до сего момента, воспитанный родителями, которые никогда не останавливали его в творческих начинаниях, но предпочитали приберечь парочку вёдер воды на случай неминуемых взрывов. Ему не нужно было произносить это вслух. Тишина в комнате, то, как побелели костяшки двух мужчин, которые его подобрали, — это всё подтверждение, которое ему было нужно. — Ох, — сказал главный герой. А потом посмотрел вниз, вдавливая длинные, неподстриженные ногти в ладони до крови. Тихо, негромко, ребёнок, который в будущем станет Старейшиной Илин, одним из самых сильных и страшных заклинателей века, заплакал. Через несколько долгих мгновений, нарушаемых лишь тихими всхлипами, мужчина повернулся к нему. Нежные, неуклюжие руки притягивали его ближе и ближе, пока он не сел на его колени. Ладонь осторожно похлопала мальчика по затылку. — Нам так жаль, — прошептал мужчина в синем. Позади него что-то двинулось. Другой мужчина, в зелёном, притиснулся к ним, обхватив ребёнка обеими руками за талию. Нежные губы прижались к его затылку. — А-Ин, — имя слетело с губ Шэнь Цинцю так легко, будто он знал его вечность. — Мы здесь. Человек позади него пах ладаном и тем лесом с длинными стеблями, через который когда-то проходила его семья. Вэй Усянь знал: этот же человек подобрал его на улице и позволил лицом уткнуться ему в шею. Тем не менее, он мог представить ... (Он снова забрался слишком высоко и слишком быстро. Он чувствовал, как его сердце дрожит от одного только взгляда вниз. — А-Ин! Его мать, стоявшая под деревом, вытянула руки. Отец же стоял позади, с выражением беспокойства на обычно нежном лице. Всё равно, его мама улыбнулась и поманила пальцами руки. — А-Ин, мы здесь!) Тихие судорожные вздохи превратились в тяжкие всхлипы. Две пары рук вокруг его тела обнимали и держали всё сильнее и сильнее. Вэй Ин чувствовал, что мог бы развалиться на части, а эти руки до сих пор держали бы его воедино. И так, до глубокой ночи, он плакал. (До глубокой ночи Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю сплелись над этим ребёнком, задаваясь вопросом, как могут они хоть когда-нибудь его отпустить.)