Было бы огромным преуменьшением сказать, что они не решались отправить Вэй Ина в Гусу.
У них наконец появился шанс. Гусу не принял бы на учёбу ребенка двух каких-то бродячих совершенствующихся («Классизм», — фыркнул Шан Цинхуа), но они точно не могли проигнорировать кого-то столь высоко уважаемого в ордене Не — особенно когда Вэй Ин был уже практически названым братом одного из его наследников.
Пребывание в Гусу наверняка было бы для него полезным и дало бы возможность подрасти, создать важные связи с миром совершенствования, и, может, даже немного остудить пыл. Не Хуайсан будет рад, что рядом с ним будет кто-то столь близкий.
Но... но...
— Я не хочу оставлять его надолго, — признался уже подвыпивший Шэнь Цинцю. Вэй Ин находился в главном доме Не весь день, при этом, без сомнения, терроризируя слуг вместе со своим главным помощником в вопросах хаоса — Не Хуайсаном — и поэтому они могли немного побаловать себя.
— Аргх, я знааааю, — Шан Цинхуа потёр лоб. С глухим стуком он лёг лицом на стол. — Мы обещали, что не станем теми дерьмовыми родителями, которые отправляют своих детей на какую-то гору и не навещают их месяцами!
Шэнь Цинцю нахмурился, разливая алкоголь из бутыли по чашкам.
— Тогда мы должны просто оставить его с нами! Навсегда.
Шан Цинхуа с осуждением уставился на него.
— Братец-Огурец, у тебя что, проблемы с привязанностью? — обвиняюще сказал он.
Шэнь Цинцю зашипел.
— Н-не говори так, будто бы ты в этом плане лучше! — возразил он. — Мы оба в одной сраной лодке, и синдром пустого гнезда — не ебучая шутка!
— Бро, бро, успокойся! — десятилетия борьбы с этим странным непостоянным цундере-поведением хорошо научили Шан Цинхуа с ними справляться. Не говоря уже о том, что….
…Братец-Огурец был прав. У них обоих были проблемы с привязанностью.
Даже Вэй Ин однажды подметил это, напомнив о том, как родители любили носить или держать его раньше. Шан Цинхуа с болью осознал, что он уже вырос и что они никогда больше не смогут держать своего мальчика на руках, что делали всего несколько лет назад.
Время почти ничего не значит для бессмертного. Но... разве не могли те драгоценные годы детства Вэй Ина пройти помедленнее? Это бы убило кого-нибудь?
— Наш ребёнок, — пробормотал Шан Цинхуа, — уходит, чтобы уничтожить мир.
— Хммм, — Шэнь Цинцю налил себе ещё одну чашку. — Я не понимаю, почему он должен уйти.
Шан Цинхуа позволил себе улыбнуться, глядя на раскрасневшегося Шэнь Цинцю. Обычно идеально выглядящий бессмертный теперь сидел надувшись, а из его прически выбилась прядка волос. Шан Цинхуа знал, что он и сам выглядел не лучше — они достаточно долго просидели за бутылкой, так что теперь оба выглядели растрёпанно.
— Ты знаешь, почему, — ответил Шан Цинхуа. Последовавшая тишина ясно выражала его ответ, но Шан Цинхуа понимал, что высказывает мысли их обоих. — Облачные Глубины будут ему полезны. Они позволят ему завести друзей и обзавестись важными связями. Мы не можем отказывать ему в этом.
— Аргх, перестань говорить такие умные вещи, — проскулил Шэнь Цинцю, ложась лбом на стол. — Ненавижу, когда ты так делаешь.
Но Шан Цинхуа был в ударе:
— И кроме того, нам надо продолжать наше исследование…. этот сюжет не будет таким уж простым.
Атмосфера в комнате тут же стала мрачной. Они оба понимали, о чем он: даже если они и знали больше всех о будущем, два совершенствующихся даже надеяться не могли противостоять могущественному ордену Вэнь. Слухи, распространяющиеся в мире самосовершенствования были такими же, как и в романе — орден Вэнь утопал в коррупции, жаждал власти, алкал ещё большего и медленно захватывал власть над меньшими орденами. Всего через несколько лет они должны были перейти к главенствующим орденам, начав против них прямую войну.
Всего через несколько лет Вэй Ин должен был превратиться в монстра из-за обиды и ненависти, которые они посеют в его сердце.
Они просто не могли этого допустить. Вэнь были такими могущественными, что даже четыре главных ордена, объединившиеся против их тирании, не смогли сделать ничего, пока Основатель Тёмного Пути не помог им переломить ход войны. Вэй Ину в таком случае понадобится любая возможная помощь.
— Подумай об этом с другой стороны: возможно, когда он уйдет, мы сможем начать работу над нашими другими проектами! Разве ты не говорил, что хочешь что-то проверить?
Шэнь Цинцю хмыкнул в знак согласия.
— Демоническое совершенствование, — сказал он. — Я хотел узнать, если есть какой-нибудь способ сделать его безопасным для человека, — ни один из них не сомневался, что если в этом появится необходимость, то Вэй Ин определённо встанет на этот путь, чтобы сделать нечто нужное. Максимум, что они могли сделать как родители — выяснить, как сделать это совершенствование безопасным для него.
Шан Цинхуа вздохнул.
— Да уж, и правда, — он покрутил чашку с жалкими остатками напитка и опрокинул его в себя одним глотком, — надеюсь на этот раз он будет в лучшем состоянии, если до такого дойдет. Ну знаешь, без сокрушительной неуместной вины за то, что он якобы навлёк гнев Вэней на свою приёмную семью, безумия от потери золотого ядра и всего остального.
Шэнь Цинцю зарычал и так сильно поставил на стол чашку, что та треснула.
— Если этот ублюдок Вэнь Чао поднимет хоть одну руку на моего ребенка, я лично её отрежу и засуну так далеко ему в задницу, что он почувствует, как его собственные пальцы торчат изо рта.
Шан Цинхуа посмотрел на своего пьяного друга с приподнятой бровью, вспоминая месть самого Вэй Ина в оригинале.
— Ух ты, — сказал он наконец, — он определённо твой ребенок.
— Заткнись, Цинхуа.
***
— Папа! — выл Вэй Ин, вжимаясь в объятия Шан Цинхуа. — Я буду скучать по вам!
Шан Цинхуа невольно почувствовал, как зрение становится немного нечётким. Разве это не родитель должен становиться прилипчивым и слишком привязчивым в такие моменты?
Он погладил Вэй Ина по голове, ответив беспомощной улыбкой на мягкий сердитый взгляд Шэнь Цинцю.
— Ну-ну, полно, — сказал он, — веди себя хорошо ради нас, А-Ин. Мы приедем навестить тебя, идёт?
Всё ещё скрывая лицо в одеждах Шан Цинхуа, Вэй Ин кивнул и слёзно всхлипнул.
— Хорошо, — ответил он дрогнувшим голосом.
Как и всегда в подобных ситуациях, Шэнь Цинцю развернул ребенка лицом к себе.
— А теперь давай-ка уберём всё это, — упрекнул он, мягко вытирая лицо Вэй Ина рукавом, — мы встретимся снова ещё до того, как ты успеешь соскучиться!
Вэй Ин снова кивнул, его нижняя губа всё ещё дрожала. Всего один взгляд на это опустошённое лицо, и Шэнь Цинцю сложился, как мокрая бумажная карточка.
Никто мне не говорил, что у главного героя будет такая мощь!
— А-Ин, — произнёс он, — помни о том, что время от времени надо веселиться, хорошо? Учись и играй помногу и помни, что несмотря ни на что, — с этими словами он оставил лёгкий поцелуй на его лбу, а Шан Цинхуа обнял его со спины, тем самым полностью воссоздавая ту самую давнюю сцену из гостиницы, — несмотря ни на что, мы очень, очень сильно гордимся тобой.
Казалось, что совсем недавно они обнимались точно так же, когда Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю заключили Вэй Ина в крепкие объятия с разных сторон. Тогда в их руках он был таким маленьким, таким невероятно крошечным и уязвимым. Тогда он тоже плакал, душераздирающе, громко, и казалось, никогда не прекратит.
А теперь он вырос — ростом он был уже почти им по плечи. Он поднял голову: глаза его покраснели, как тогда, в детстве, и Шэнь Цинцю оказался беспомощен против волн любви, внезапно затопивших его сердце.
Через несколько минут он оставит их, продолжая остаток пути уже самостоятельно. Через несколько минут он сделает свои первые шаги в совершенно новом мире, впервые за многие годы без их присутствия рядом. Но прямо сейчас...
Шэнь Цинцю прижался губами ко лбу, Шан Цинхуа — к волосам, и оба родителя держали его так, словно он был самым дорогим и самым любимым в мире. Вэй Ин позволил себе дышать.
***
Чуть позже той же ночью в гостинице на окраине территории Гусу Лань голос Шан Цинхуа нарушил тишину, воцарившуюся среди них с момента ухода их сына.
— Такое чувство, будто мы только что отправили нашего ребенка в гости к его страшным будущим родственникам.
Они оба отставили чашки и пили прямо из бутылки. Шэнь Цинцю открыл глаза, злобно сверкнув предостерегающим взглядом того самого злодея, которым он и должен был быть, и произнёс:
— Мне всё равно, насколько он хорош, — перед следующей фразой он немного поколебался. — Ладно, кого я обманываю, мне нравится, что он так хорош, и я рад, что у Вэй Ина в будущем будет такой добрый и любящий партнер.
В отличие от Шан Цинхуа, у Шэнь Юаня всегда была слабость к хорошим людям, что ещё сильнее усложнило почернение Бинхэ столько лет назад. Но с другой стороны, Лань Ванцзи был одним из его самых любимых персонажей — его праведность, его любовь, его готовность бороться за то, что он считал правильным, довольно быстро покорили Шэнь Юаня.
Но сейчас, здесь, видя всё своими глазами...
— Но если он попытается трахнуть моего сына без смазки, — продолжил Шэнь Цинцю, — я лично
отрежу ему член.
Шан Цинхуа фыркнул, поднимая бутылку в знак согласия.
— Я выпью за это.
