Before the Worst

tear me to pieces, skin and bone

По приезду Чонгук не собирается возвращаться в больницу. С рейса его никто не встречает, ведь он никого не предупредил о своем возвращении. Наигранные чувства сейчас самое последнее, что ему необходимо. Выходя из аэропорта, он вдыхает наконец-то свежий, хоть и задымленный воздух. Мир далеко в песках кажется выдуманным, реальность потихоньку очерчивает свои границы. Уставший после перелета, Чонгук устремляется домой. Благо такси около аэропорта много, что он сразу же садится на заднее сиденье с сумкой, называя водителю адрес. Он только на долю секунды прикрывает глаза, как оказывается уже около дома. Вероятно, Чонгук заснул. Дома его встречает пустота. Прямо такая же как внутри него. Почему пустыня переполнила его песками, но вернувшись в Корею все словно смыло проливными дождями? Чонгук задается многими вопросами, образуя глубоко воронку черной дыры, которая готова поглотить все на своем пути. Он поднимается в свою комнату. Там его встречает затхлый запах. Комнату долгое время не проветривали. Видно родители вообще старались не заходить в его комнату. Еще одна мысль поселяется в голове. Рады будут видеть его родители? Или они уже потеряли надежду на возвращение сына, считая, что тот сгинул на каком-нибудь обрыве, а возможно печень угробили таблетки. Он оглядывает вещи, оставленные в бегстве, а может и в поисках от себя к себе. Теперь все кажется чужим, но Чонгук все равно остается внутри. Усталость давит на плечи. Чонгук отмеряет свою комнату шагами, туда-сюда. Он стоит на распутье выбирая правильную дорогу. Всплеск, и ему хочется написать Тэхёну, сообщить о своем приезде. Ему необходимо поделится своим знанием, окутать тайной не себя одного. Даже возможно преподнести жару из тех мест в чью-то душу. — Привет, — бормочет Чонгук, набрав номер, который почему так и не стерся из памяти за это время. — Это Чонгук. Я в Сеуле. Тишина камнем на шее тянет Чонгука. Неужели Ким настолько ненавидит его теперь, что не хочет разговаривать. Мог бы тогда не отвечать, считает он. Хотя возможно обида оправдана, ведь Чонгук не ответил ни на один звонок и сообщения от парня пока находился в путешествии. Просто, малая часть его считала, что он не вернется обратно в Сеул, прогорит свечей прямо на солнце. Ему хочется пошутить, сказать: «Эгей! Я все еще жив! Так просто от меня не отделаться.» Но вовремя останавливает свой язык. Молчание ужасно тяготит. Чонгук надеется, что Тэхён сдастся, как обычно нарушит молчание и произнесет слова первым. Даже пусть это будет самое неприятное, что может вырваться из уст Кима, он выдержит и постарается понять. Гудки неожиданно приводят его в чувства. Тэхён бросил трубку, так и не сказав ничего; не накричал на Чонгука, не высказался, что рад или наоборот не рад слышать этого идиота. Чонгук опечален. Один близкий человек на этой планете теперь не желает знать его. В резком приступе злобы он скидывает вещи со стола, что-то разбивается, бумага пластами покрывает пол. Но злоба не уступает. Чонгук кидает на пол совместные фотографии с друзьями, родителями, его одного. Стекло бьется — гнев растет, и он кричит, разрывая свое горло. «Почему именно я? Почему?» Разгромив свою комнату, Чонгук кидает подушку на пол, присаживаясь. Он оглядывает комнату, хаос вышел изнутри, распылившись на все вокруг. Спокойствие приоткрывает дверь, рассматривая Чонгука; стоит к нему подойти или нет? Звонок. Сначала ему мерещиться, что это звон в его голове, разрывает черепную коробку. Чонгук потирает виски пальцами, силясь прогнать звуки. Все резко замолкает, на долю секунды, но с новой силой трель оповещает о том, что кто-то ждет внизу. Негодующий Чонгук поднимается с пола, стараясь не наступать на осколки, спускается по лестнице вниз к двери. Трель вызывает головную боль. Чонгук резко открывает входную дверь. Гнев все еще пульсирует внутри глядя на звонившего, а сердце бросается в темную пропасть. Перед ним стоит Ким Тэхён, лицо которого, как только что выпавший снег, белизна его поражает. Он смотрит на него, стараясь не моргать, сразу замечая медно-оранжевые волосы. Неужели начались галлюцинации? Ким подходит ближе, хватая Чонгука, заключая в объятья. Теплота кажется совсем реальной, да и сила с которой сжимают его плечи тоже. Вся ненависть растворяется, вступая в реакцию с воздухом и неким элементом под названием Ким Тэхён. Волнами забирается его печаль. — Я так волновался, идиот. Чонгук запускает Тэхёна внутрь дома. Молча Тэхён следует за другом в кухню. Чонгук поворачивается к нему спиной, опираясь руками на кухонную тумбу. Он заваривает чай с какими-то травами, ставит кружки на стол, одну напротив Кима. Тот слегка касается ее, направляя свой взор на Чонгука. — Прости, что игнорировал все это время, — начинает Чонгук. Он считает, что нужно извинится прежде чем выливать на него события, произошедшие за пределами Сеула. Но что говорить дальше, точнее с чего начать, вводит в легкий ступор. — Мне необходимо было найти ответы. Он смотрит на изменившегося за эти месяцы Тэхёна. Его лицо осунулось, цвет волос поменялся, как и длина волос — пряди закрывают чуть глаза, и местами непонятно, что они выражают. Чонгук вдыхает побольше воздуха в легкие, чтобы продолжить. — Я увидел мир, точнее малую часть его, — улыбается Чонгук, вспоминая самые первые впечатления оказавшись в другой стране. — И чем больше я находился там, тем меньше мне хотелось быть здесь. Я редко думал о родителях, — Чонгук запинается, но продолжает: — Иногда мне хотелось, чтобы они думали, что я умер, — Чон поджимает губы, взгляд старается не задерживаться на лице Тэхёна. — Я стал редко думать о смерти. Возможно, вне стен больницы забылось мое состояние. Я прожигал оставшиеся дни, но при этом не чувствовал себя бомбой замедленного действия. Я наконец-то почувствовал тебя живым. — Ты будто оправдываешься, что просто так уехал, не сообщив никому где находишься, — перебивает Тэхён, обида стрелами протыкает его. Он сорвался из дома только услышав, что Чонгук вернулся, бросив свою обиду. Безусловно, тирада довольно грустная, с неким налетом счастливого конца. Но обида до сих пор отзывается в Тэхёне даже после извинений друга. — Я правда старался понять. После твоих последних слов, там в больнице, я старался понять. Ставил себя на твое место, спрашивая — «чтобы я сейчас сделал?». Оставил бы лучшего друга в неизвестности, игнорируя настойчивые звонки и сообщения? Я же волновался, идиот, — Тэхён делает глоток остывшего чая, чтобы охладить поток своих слов. — Ты думал только о себе, — выпаливает он злобно. — Прости меня, Ким Тэхён, — бормочет пристыженный Чонгук, опустив голову к кружке. — Да, я думал в тот момент о себе. Но, я прошу прощения. Искренне. Я хочу, чтобы мой лучший друг — Ким Тэхён, был рядом, чтобы помочь. Тэхён выжидающе смотрит на Чонгука, словно тот в любую секунду выпалит еще что-то. Тот в свою очередь поднимает голову, вновь начиная разглядывать лицо друга. Кромка густых ресниц почему-то заставляет заострить на них внимание. Он лишь сейчас замечает родинку на лице. Почему эти черты лишь сейчас отчетливо выдают себя? Тэхён выставляет мизинец, показывая, что их небольшая ссора осталась в прошлом. И они как маленькие дети переплетают мизинцы, взрывая стены кухни хохотом. Наконец-то Чонгук может вздохнуть спокойно, рассказав Тэхёну все, что удалось узнать за полгода путешествий. Наверное, со скоростью света он выпаливает, что ему теперь известно. Чонгук переходит к моменту о соулмейтах, вновь зарождая в Тэхёне сомнения. Загоревшись своими познаниями, он вновь ощущает палящее солнце на своих плечах даже через ту легкую одежду. Чонгук опять стоит среди песков, щурясь даже при наличии солнцезащитных очков. Он ощущает, что Тэхён берет его за руку, но Чонгук лишь продолжает смотреть на огромный желтый диск. — Только я не могу понять, — нервно покусывает губы Чонгук. — Этот человек, оставивший наибольший след, преподнеся приятные воспоминания. И у нас есть какие-то общие черты. Это характер? А возможно татуировки? Ох, черт, у меня же нет татуировок, — хватается за голову Чон, почесав затылок. Ким задумчиво смотрит в сторону. Чонгук приводит доводы в пользу этой теории. В нем теперь тоже начинает зарождаться надежда. Он верит, что Чонгук, с его помощью, найдет соулмейта. Здоровье Чона придет в норму, а Тэхён будет рядом, правда только в качестве друга. Это сильно выбивает из привычного ритма, отчаяние расходится паутиной. — А вдруг это кто-то из твоих бывших? — выдвигает теорию Тэхён. — Будем обходить их, искать знаки? — Думаю, что да, — пожимает плечами Чонгук, опустошая кружку одним глотком. — Надеюсь, что до постели не дойдет. Тэхён издает нервный смешок. Такие действия не прельщают Кима совсем. — Я помогу составить список наиболее подходящих кандидатов, — предлагает Тэхён, припоминая парочку человек, с которыми у Чонгука были отношения. — Может тебе кто-то нравится сейчас? Чонгук тупит взгляд, начиная ерзать на стуле, запуская пальцы в волосы. Вопрос дезориентирует; пушистые темные ресницы и прямые губы всплывают резко в сознании. — Чтобы включить в список, — добавляет парень, замечая смятение друга. Они обоюдно вспоминают несколько человек, с которыми Чонгук состоял в отношениях. Так же мелькнуло несколько имен, с которыми не получилось построить никаких отношений. Расстояние между ними сокращается. По обоюдному согласию из десяти человек, остаются шесть. И то после разговоров, что с нескольким Чонгук расстался на плохой ноте, кандидатов становится четыре. Два бывших человека — парень и девушка; один парень из больницы, помнится они общались и ему нравились разговоры с ним. И был парень, одурманивающий Чонгука своими крашеными розовыми волосами и пухлыми губами. Чонгук смотрел на него со стороны, словно боясь спугнуть виденье. Возможно, он бы решился подойти к нему, но болезнь все испортила. Хотя сейчас, вероятно, у Чонгука есть второй шанс.